Сайрус Г. Гордон
До Библии. Общая предыстория греческой и еврейской культуры

Глава 2
Мир клинописи

Шумер, самая южная часть Месопотамии, сложена молодыми геологическими формациями. Реки Тигр и Евфрат каждый год приносят огромное количество ила, так что береговая линия Персидского залива непрерывно и заметно перемещается на юг. В настоящее время эти реки-близнецы сливаются вместе, образуя короткую реку Шатт-эль-Араб (длина около 195 км, площадь бассейна около 1 млн км², включая бассейны Тигра и Евфрата. Течет на юго-восток, сначала по территории Ирака, затем, от иранского города Хорремшехр, – по границе между Ираком и Ираном. Впадает в Персидский залив у иракского городка Эль-Кишла. Река образовалась уже в историческое время в результате постепенного отступания береговой линии Персидского залива. До ее появления Тигр и Евфрат впадали в Персидский залив независимо. На значительном протяжении реки Шатт-эль-Араб ее южный берег образован древним морским берегом крупного острова, существовавшего в заливе до его обмеления. – Ред.), впадающую в Персидский залив. В шумерские времена Евфрат и Тигр сбрасывали свои воды в залив раздельно в местах, которые сейчас находятся вдали от берега.

Страна Шумер, сложенная плодородным илом и облагодетельствованная изобилием воды из двух рек, обладала огромным потенциалом, который для своей реализации лишь требовал разумного человеческого фактора. На исторической сцене появились шумеры, и никогда более не было лучшего сочетания земли и людей.

Откуда пришли шумеры, до сих пор остается спорным вопросом. Некоторые исследователи считают, что шумеры приплыли на кораблях, высадившись на северном берегу Персидского залива. Большинство авторитетов придерживаются мнения, что они нахлынули на эти территории с высокогорий на востоке и на севере. (Скорее всего, с Северного Кавказа, в том числе с земель, затопленных при подъеме уровня Черного моря (до этого – пресного озера) после прорыва средиземноморских вод через перешеек (где сейчас Дарданеллы и Босфор) около 5500 лет до н. э. – Ред.) Культурные связи между Шумером и землями на севере (и на северо-востоке и северо-западе) склоняют чашу весов в пользу сухопутного маршрута, которым пришли шумеры.

В то время как благосостояние и мощь шумерского государства зависели от высокоурожайного сельского хозяйства, шумерская цивилизация с самого начала была тесно связана с горными территориями и с ремеслами, относящимися к ковке металла, строительству и резьбе по камню – все эти виды деятельности зависели от рудников и карьеров, расположенных в горах.

Типичным храмовым сооружением шумеров был зиккурат, или ступенчатая башня со святилищем на вершине. Ее называли горным домом, и она представляла собой разновидность святилища, которому поклонялись на вершинах гор предки шумеров. Высочайшее качество обработки камня для печатей, а также золота, серебра, электрона (электрон – у древних сплав золота и серебра), сплавов меди для ювелирных изделий, утвари и оружия указывает на раннюю связь с месторождениями полезных ископаемых в Западной и Центральной Азии и их эксплуатацию. Цивилизация Шумера не могла бы вырасти на голом месте и с нуля без связи с внешним миром.

Как мы уже отмечали, ранние гончарные изделия Месопотамии, имеющие возраст примерно 3500 лет до н. э. и более, имеют связи, уходящие в столь дальние земли, как юг Балканского полуострова через Анатолию. Культурные связи между Месопотамией и Грецией с той поры продолжали существовать (в различной степени в различные исторические периоды). (Уже говорилось, что после прихода на юг Балканского полуострова в 2200–2000 гг. до н. э. миний-эллинов предшествующие эллинам поселения были сожжены, их население, очевидно, истреблено. В дальнейшем определенные связи между регионами возрождались столетиями.)

Вскоре после 3000 г. до н. э. шумеры из пиктограмм разработали систему письма. Поначалу шумерский шрифт был линейным, но затем он стал клинописным, обычно наносился на глиняные таблички с помощью острого предмета, гравировальной иглы. В течение III тысячелетия до н. э. шумерский язык стал великим средством для ведения записей, относящихся к деловым операциям, законодательству, религии и литературе. Если бы перед нами встала задача измерить величину воздействия в этих вопросах на другие народы, то шумерский язык (наряду с шумерской литературой) наверняка является первым в мире письменным языком. Покойный Эдвард Сапир относит к пяти великим языкам мира китайский, санскрит, арабский, греческий и латинский – по их воздействию на другие языки. К этому перечню должен быть добавлен и шумерский.

Жители Аккада (семитизированное (начиная с середины III тысячелетия до н. э.) население Месопотамии к северу от Шумера) переняли шумерскую систему письма и ассимилировали многие заимствованные шумерские слова в аккадском языке. Кроме того, шумерский язык в течение 2500 лет оставался классическим языком аккадской культуры, пока аккадские тексты писались клинописью. Когда этот шрифт был позаимствован хеттами, писцы Анатолии продолжали использовать как шумерские, так и аккадские слова-символы, даже если читатель должен был произносить их на хеттском. В хеттский язык вошли и шумерские, и аккадские слова. Всякий раз, когда аккадское влияние распространялось среди хурритов, эламитов, ханаанеев и далее в направлении побережья Эгейского моря, ощущалось влияние шумерского языка. Пока в течение I тысячелетия до н. э. арамейский язык вытеснял аккадский, он заимствовал множество шумерских слов из аккадского и передал их в языки остальной части территории Ближнего Востока. Некоторые шумерские слова попали в арабский язык и были перенесены исламом до границ Восточного полушария. Очень древними являются шумерские заимствованные слова в древнееврейском языке иврите. (В период «вавилонского пленения» евреев в 586–539 гг. до н. э. Тогда же евреи позаимствовали и шумерские легенды и предания и, слегка видоизменив, включили в Библию. – Ред.)

Интеллектуальную мощь Шумера можно также оценить и в других областях. Шестидесятеричная система дошла до нас через точные науки. Наши астрономы все еще делят окружность на 360°, а каждый градус делится на 60 минут, а каждая минута, в свою очередь, делится на 60 секунд. Деление часа на 60 минут, а минут – на 60 секунд – также наследство от шумеров. Всякий раз, когда мы смотрим на часы, они напоминают нам о нашем долге перед шумерами.

Достижения шумеров в ювелирном искусстве впервые стали по-настоящему видны, когда Леонард Вули раскопал царские гробницы в Уре (около 2600 г. до н. э.). Мне посчастливилось быть участником экспедиции в начале 1932 г., в то время как сокровища гробниц все еще появлялись из-под земли (открытие гробниц Леонардом Вули состоялось в 1923 г.). В то время я только что вернулся из экспедиции, в которой большинство находок было представлено глиняными изделиями, и было невозможно описать эффект такого внезапного перемещения на место раскопок вроде Ура, где нашему взору предстала симфония красок (золото, сердолик и лазурит) по мере того, как мы снимали слой земли в районе гробниц.

Самый типичный продукт шумерского (а потом и аккадского) искусства – печатное клеймо. Изготовленный из камня, этот цилиндр, часто по размерам сравнимый с человеческим пальцем, обладает чертами произведения искусства интаглио. Почти всегда композиция совпадает с набором общих тем. Главная цель цилиндрической печати состояла в том, чтобы обозначить право собственности. Кувшины для хранения и даже комнаты для хранения опечатывались вокруг горлышка, прохода или отверстий глиной, по которой на всю длину окружности прокатывали эту печать. Когда возникала потребность опечатать окружность какого-либо размера, использовали цилиндрическую печать, которую можно было прокатать на любое нужное расстояние. В конечном итоге шумерские цилиндрические печати использовались на глиняных табличках как подписи договаривающихся сторон и свидетелей.

Искусство графики и письменная литература являются двумя параллельными выражениями любой цивилизации, и в наших нынешних целях их следует рассматривать в связи друг с другом. Они часто посвящены одной и той же теме, хотя графика и письмо раскрывают ее зачастую немного по-разному. В Древней Ассирии и в Египте одни и те же исторические события часто освещались одновременно и словом, и художественным изображением. В средневековой Европе неграмотные массы людей, не умевших читать Священное Писание, могли разглядывать и понимать неисчислимые варианты Писания, которыми их снабжало церковное изобразительное искусство. (Сейчас мы входим в параллельную ситуацию с комиксами или версиями книжек-картинок на классические сюжеты, в которых визуальное сообщение активно посягает на словесное или речевое.) Можно отметить интересный факт из истории Шумера: графическая форма представления месопотамской классики появляется за много столетий до самых ранних текстов. Например, печати с описанием сцен из эпоса о Гильгамеше встречаются невероятно часто и появляются примерно за 1000 лет до самых древних клинописных табличек, связанных с этими же сценами. Соответственно, материалы, из которых эпос о Гильгамеше сформировался ко II тысячелетию до н. э., ходили в устной форме и в виде картинок примерно за 3000 лет до н. э. Скажем, печати, возникшие в ранние шумерские времена, изображали героев (Гильгамеша и Энкиду), схватившихся с жестокими чудовищами. Гильгамеш особенно часто показывается в схватке с быком или мифологическим Быком небес с человеческой головой. По всей вероятности, эпос о Гильгамеше достиг берегов Эгейского моря в середине III тысячелетия до н. э. Кроме того, переводы этого эпоса на хурритский и хеттский языки в Малой Азии отражают его популярность в этой части мира, и трудно себе представить, чтобы он мог избежать распространения на греческом, возможно, и в письменном виде, но наверняка в устной форме в Ионии (колонизированное греками западное побережье Малой Азии с прилегающими островами) на Эгейских островах Эгейского моря. Приход эпоса о Гильгамеше в Эгейский регион объясняет многие тесные связи между этим эпосом и самыми древними греческими легендами, содержащимися в цикле о Геракле, а также в произведениях Гомера и Гесиода. И на этом фоне шумерская, позже шумеро-аккадская тема борьбы с быком приобретает особое значение.

Невзирая на религиозное или иное идеологическое содержание, шумеро-аккадская борьба с быком имела и свою спортивную сторону. Это абсолютно очевидно из изображений, на которых животное показано с борцовским поясом, за который ухватился наш герой. Мы сталкиваемся с фактом, что невозможно отделить этот главный вид спорта, изображаемый в шумерском искусстве, от такого же основного вида спорта, изображаемого в минойском изобразительном искусстве. Две школы борьбы с быками различаются в деталях, но тем не менее отражают одну традицию. Из минойского центра борьба с быками распространяется в различных частях Средиземноморья. Никто не станет оспаривать, что разные школы корриды в Испании, Португалии и Южной Франции являются отражением одной и той же традиции. По тому же признаку на общее происхождение шумерских и минойских боев с быками указывают исторические связи между этими двумя народами во времени и пространстве.

Есть и еще одно ответвление темы битвы с быком, которое скрепляет шумеро-минойскую связь. Шумерский Бык небес – это злобное чудовище, частично бычьего облика и частично человеческое по форме, убитое героями этого эпоса. Трудно отделить все это от истории о злобном Минотавре – частично быке и частично человеке, побежденном героем Тесеем. Правда, шумеры изображали Быка небес с человеческой головой и туловищем быка, в то время как на более поздних греческих иллюстрациях Минотавр – существо с телом человека и головой быка. Текстуальное описание, например данное Плутархом, сообщает лишь то, что Минотавр (результат противоестественной любви жены царя Крита Миноса Пасифаи к быку, присланному Посейдоном (или Зевсом) был частично быком и частично – человеком. В любом случае следует ожидать различий в двух школах, которые были порождены общим наследием.

В XXIV в. до н. э. Месопотамией завладела новая династия. Саргон Древний, семит из города Аккада, захватив Шумер, создал Шумеро-Аккадскую империю, простиравшуюся до Средиземного моря. Шумер подразумевал преимущественно шумерский юг, а Аккад – семитизированный север. Успехи Саргона стали поворотным пунктом в истории. С этого времени вплоть до настоящего Месопотамия становится преимущественно семитской. Саргон Древний претендовал на господство над всем известным ему миром; с тех пор эта идея заразила человечество. (Уже внук Саргона Нарамсин при очередной попытке расширить государство, завещанное дедом и отцом, был разбит и убит горцами-гутеями, захватившими Месопотамию. Оттуда их только через 60 лет выбили войска шумерского города Урук, а вскоре гегемония в Месопотамии перешла к древнему шумерскому городу Уру. – Ред.)

Как мы отмечали выше, купцы Саргона Древнего в Малой Азии призывали его утвердить свою власть и над этой территорией. Предположение, что его аккадская династия имела связи в Малой Азии с самого начала, подтверждается лингвистически. Аккадский язык, хотя и будучи семитским, содержит некоторые индоевропейские слова, заимствованные им с самого начала известной нам аккадской литературы. В то время как другие семитские языки выражают предлог «в» в виде приставки ba-, а «к, в» – приставкой la-, аккадский является единственным семитским языком, который выражает их через in(a) и ana соответственно. Аккадское in(а) невозможно отделить от греческого en или латинского и английского in с тем же значением («в»). Аккадское ana имеет сходство по смыслу с греческим ana. Аккадское magal^[12] («главным образом») связано с греческим megál-ōs («значительно»). Иногда шумерский предупреждает об аккадской стыковке с индоевропейским языком; так, например, шумерский a-gar и аккадский ugâru, означающие «поле», невозможно отделить от индоевропейского agr-ós (греческий), ager (латинский) и Acker (немецкий) – «поле»^[13].

Базовый индоевропейский словарный состав аккадского языка^[14] возник благодаря процессу, именуемому лингвистическим альянсом (слиянием). Это означает только то, что, когда две различные лингвистические группы людей живут совместно, их языки начинают взаимопроникать друг в друга. Перечисленные выше слова, внедрившиеся в аккадский язык и так идентифицируемые с первого появления аккадских текстов, подтверждают легенду «Царя битв», что аккадская династия Саргона с самого начала имела анатолийские связи. Поскольку аккадские письменные документы начинаются примерно с середины III тысячелетия до н. э., формирование аккадского языка в лингвистическом альянсе с индоевропейскими языками в Анатолии произошло все-таки раньше.

Западные контакты аккадской династии просматриваются, однако, в других формах. Только один западный бог Дагон был удостоен важного места в старом месопотамском пантеоне, и он главным образом считается богом-покровителем аккадской династии. Этот западный бог появляется линейных «А»-табличках, найденных в Агиа-Триаде (Крит); согласно критским эпическим произведениям, найденным в Угарите, это отец Ваала (Баала), и он считался главным богом библейских филистимлян.

Еще одним связующим звеном, соединяющим Аккадо-Шумерскую Месопотамию с Эгейским регионом, является богиня, которая обычно появляется на цилиндрах-печатях, начинаясь в аккадские времена, возрастая в популярности во время III династии Ура и становясь чрезвычайно распространенной в годы I династии Вавилона. Она изображена в одежде с оборками и с поднятыми вверх руками, согнутыми в локтях. В свете других только что отмеченных заимствований мы приходим к сравнению ее с минойской богиней с поднятыми вверх руками и в юбке с оборками. Возможно, эта богиня прибыла на Крит и в Месопотамию из какого-то промежуточного района Малой Азии. В любом случае – имея для этого столько подтверждений, – мы уже не можем по-прежнему автоматически полагать, что эти месопотамские и эгейские феномены не связаны между собой. Это расхождение преодолено и привело к тому, что вместо двух несвязанных разнополярных районов мы начинаем видеть единое целое.

При аккадской династии Месопотамия приступила к реализации плана экспансии, благодаря которому несла свое оружие, торговлю и культуру к границам известного на то время мира. Величественная идея «всемирной империи» благоприятствовала понятию божественного царствования, царского сана. Цари этой династии, в частности Нарамсин (внук Саргона Древнего), часто перед своим именем помещают знак божественности и изображаются на произведениях искусства с рогатой короной на голове как символом божества (Нарамсину (как и всем последующим строителям «всемирной империи») отбили рога на короне вместе с головой. – Ред.). В греческом эпосе царям приписываются титулы и почести, предусматривающие божественность. Разумеется, поскольку фараоны считались божествами на протяжении всей египетской истории, эта идея была вовсе не новой в Восточном Средиземноморье. Тем не менее интересно отметить, что ранние шумерские правители не претендовали на божественность; и поэтому данная концепция могла быть занесена в Месопотамию семитами-аккадцами из мест близ Анатолии, а также могла сохраняться в регионе Эгейского моря вплоть до микенской среды обитания, отраженной в поэмах Гомера. Спиридон Маринатос справедливо отметил, что концепция «царей божественного происхождения» у Гомера отвечает культуре Ближнего Востока, частью которой являлись греки. В этой связи он отмечает, что микенцы имели много больше общего с этой мультикультурной общностью, чем с более поздними классическими греками. То же самое мы можем сказать о древнем Израиле (народе и, позже, государстве), который также вошел после того, как обосновался на Святой земле (Палестине), в ту же общность. Среда обитания Давида и Ахиллеса, как мы это увидим, ближе друг к другу, чем любая из них – к веку еврейских пророков или к Афинам V и IV вв. до н. э. Культурная среда, на которой формировались древние греки и, позже, евреи во II тысячелетии до н. э., уже создавалась в начале III тысячелетия до н. э.

Хотя аккадская династия ознаменовала начало конца доминирования Шумера, в течение последующих столетий имел место ряд попыток шумерского возрождения, но они были обречены на неудачу из-за нашествий семитов, шедших волна за волной из соседних аравийских пустынь, а также эламитов. Наиболее значительным возрождением стала III династия Ура в XXI и XX вв. до н. э. Население Месопотамии становилось все более семитизированным, но официальный письменный язык и организационная структура царства оставались шумерскими. Как и во всех случаях реставрации, между Уром III и классическим прошлым имелись различия. Теперь главой государства был царь (lugal по-шумерски) вместо простого человеческого посредника (ensi по-шумерски), правившего городом-государством от имени городского бога-покровителя. (Автор не разобрался в шумерских реалиях. «Лугаль» и «патеси» (или «энси») – два различных титула правителей Месопотамии. «Лугаль» обозначал ни от кого не зависящего главу шумерского города-государства. Термином же «патеси» (первоначально, возможно, жреческий титул) обозначался правитель государства, признававшего над собой господство какого-нибудь другого политического центра. Патеси играл лишь роль верховного жреца в своем городе, политическая же власть принадлежала лугалю государства, которому он, патеси, подчинялся. – Ред.) И действительно, Ур времен III династии уже не был городом-государством, сейчас был империей. После прецедента с Аккадской династией Ур III династии обрел торговые колонии далеко на севере. Мы уже отметили, почему место рождения Авраама, город Ур Халдейский, был, вероятно, северной торговой колонией, названной в честь шумерской столицы III династии Ура. Культ каждой дочерней колонии был таким же, что и культ материнского города: бог Луны Нанна (его семитизированное имя – Син) был главным богом города Ура (а супругой Нанны была богиня Нингаль). Купцы из колоний Ура приезжали в Ханаан торговать и внедрили там свой месопотамский культ луны. Именно по этой причине в Угарите почиталась Нингаль, культ которой даже проник через Ханаан в Египет. Авраам не был одиноким иммигрантом, а являлся частью крупного потока переселенцев в Ханаан из Ура Халдейского и других семитизированных мест.

Из времен правления Ур-Намму, первого царя III династии Ура, у нас оказались фрагменты самого древнего в мире свода законов (из тех, что дошли до нас). В Шумере давно ощущалась необходимость управления обществом с помощью письменных указов. Старый патеси из Лагаша по имени Урукагина (позже он объявил себя царем) проводил социальные реформы более чем за два столетия до Ур-Намму. Реформы Урукагины (отраженные в соответствующей надписи) заключались в основном в улучшении структуры податей и цен в интересах простых людей, которым приходилось их уплачивать. (Урукагина уменьшил число чиновников. Свободные общинники были защищены постановлением царя от захвата своего имущества, приглянувшегося тому или иному знатному лицу. Простые граждане лагаша были защищены от ростовщической кабалы, от обмана при взимании податей, от воровства, убийств, грабежа; были защищены права вдов и сирот. Число полноправных «мужей» в государстве Урукагины увеличилось раз в десять, достигнув 36 тысяч. Кроме того, Урукагина покончил с пережитками матриархата (право на развод, полиандрия). Соседние города-государства, которым очень не понравились такие реформы, начали с Урукагиной войну (ослабившую обе стороны) и разбили его. И здесь на исторической сцене возник Саргон Древний, разбивший победителя Урукагины Лугальзаггиси. – Ред.) Свод законов Ур-Намму, написанный на шумерском языке, представлял собою более усовершенствованный тип документа. Он составлен в классической месопотамской форме для кодексов из законов, изложенных в прозе, а по краям окаймленных прологом и эпилогом в поэтической форме. Полностью продуманная форма Свода законов Ур-Намму показывает, что это была не первая попытка, а, скорее всего, он покоится на более древних сводах, которые когда-нибудь, быть может, отыщутся в шумерских холмах, которые еще предстоит раскопать.

Ценность шумеро-аккадских сводов законов лежит в их влиянии на более поздние греческие и еврейские аналоги, оказанном через окраинные районы месопотамской экспансии в течение II тысячелетия до н. э. В историческом промежутке между царем Ура III Ур-Намму и вавилонским царем Хаммурапи сохранились еще два свода. Более древний из них – Кодекс Эшнунна в Вавилоне, а последующий за ним – Кодекс Липит-Иштар на шумерском языке. Кодекс Хаммурапи символизирует вершину месопотамского законодательства, и весьма важно, что как раз в то время месопотамское влияние простиралось до своих самых дальних известных нам пределов на западе, добиваясь прочной опоры даже на берегах Эгейского моря. Вавилонские купцы, приносившие с собой свои родные методы ведения бизнеса, завозили и свою юридическую систему в земли, где было суждено появиться Израилю и где уже существовала микенская, а в будущем разовьется классическая Греция. По этой причине вавилонский закон можно почувствовать в еврейских и греческих законах. Например, еврейский принцип «око за око, зуб за зуб» предусматривался ранее в Кодексе Хаммурапи. И без опасений можно считать общепринятым принцип, когда, чтобы что-то доказать, мы ссылаемся на нечто более конкретное: еврейские законы (Исх., 21: 28–32, 35–36) о «бодливой скотине» (по которому владелец несет ответственность за гибель и нанесение увечий, вызванных волом, который кого-либо забодал) составлены в традициях месопотамских сводов законов, начиная с Кодекса Эшнунна № 54 и продолжаясь в Кодексе Хаммурапи № 250–252.

Мы не намереваемся объяснять еврейские параллели прямым копированием клинописных сводов законов. Лучше мы изобразим Ханаан накануне еврейского заселения как землю, в которой месопотамский закон уже закрепился, посему пришедшие сюда евреи абсорбировали, усвоили эту юридическую традицию как неотъемлемую часть культуры Ханаана, которую они переняли.

В греческом мире Крит имел репутацию наиболее законно-сознательной территории. (За ним следовала Лакония с ее тесными связями с Критом.) Самый древний дошедший до нас греческий свод законов был найден в Гортине, Месара, на острове Крит. Поразительно, что Гортинский кодекс был найден именно на равнине Месара, которая является частью Крита, где также расположены Платанос и Агия-Триада. Может быть, это не просто совпадение, что самый древний греческий кодекс происходит как раз из той части Крита, где проявлялась вавилонская деятельность, как археологически, так и в письменности, начиная с середины II тысячелетия до н. э.

Торговые колонии в Анатолии в течение Древнего ассирийского периода (XIX и XVIII вв. до н. э.) достигли беспрецедентного расцвета. Наибольшая часть наших богатых документов происходит из колонии Каниш, называемой сейчас Кюльтепе. Другие колонии были основаны в городах Алишар и Хатуссас. Пока, похоже, эта деятельность ассирийцев ограничивалась Центральной и Восточной Анатолией, но и в Западной Анатолии всегда возможны сюрпризы. Ассирийское слово для такой колонии – kârum, что буквально означает «порт». Этот термин связан с видом коммерческой деятельности, присущей процветающим портам, невзирая на то, перевозятся ли товары караванами или кораблями. Древние ассирийские колонии вели свои записи на ассирийском языке. Имена торговцев преимущественно ассирийские. И действительно, почти все в карумах, кроме материальной культуры^[15], было скорее ассирийским, чем каппадокийским. Между ассирийской метрополией и карумами поддерживался постоянный торговый обмен. В те времена свинец использовался как средство обмена, и одной из функций каппадокийских колоний было снабжение метрополии достаточным количеством свинца.

Ассирийцы сталкивались с проблемой враждебности коренного каппадокийского населения, и, соответственно, они старались поддерживать контроль над оружием и металлом, из которого могло быть изготовлено это оружие. Таким образом, в каруме имелся rabî kakkê («распорядитель оружием»), а также rabî siparrim («распорядитель бронзой») для обеспечения того, чтобы туземные жители оставались безоружными^[16]. Малоазийские племена, как местные, так и пришедшие с Балканского полуострова индоевропейцы (несийцы-хетты, лувийцы и др.), были прекрасными металлургами и хорошо вооружены. И нельзя их сравнивать с кочевниками пустынь, зависевших от импорта металла и оружия. – Ред.)

Каждый древний ассирийский карум играл роль центра, из которого достижения местопотамской цивилизации распространялись по окружающим территориям хеттов, и в результате хеттская цивилизация стала, во многих отношениях, периферийной формой месопотамской цивилизации. (Автор преувеличивает. Культура и религия Хеттского царства – самобытные индоевропейские с вкраплениями местых, в основном кавказоязычных племен. Хетты долгое время держали монополию на металлургию железа, были прекрасными строителями и, главное, непревзойденными воинами. – Ред.) Рассмотрим хеттскую клинопись. В языке хеттов просматриваются вкрапления неиндоевропейского населения (хеттов и др.). Основной языковой слой – индоевропейский со многими шумеро-аккадскими заимствованиями. Но в нем куда больше, чем этих заимствований, наблюдается аккадограмм и шумерограмм, то есть аккадских и шумерских слов, написанных на хеттских табличках, но обычно предназначенных для произношения в хеттском переводе. Наиболее близкими к ним в английском языке «латинограммы» вроде i.e. (то есть. – Пер.), которое мы произносим не как id est, а «то есть». Точно так же, как наши латинограммы отражают глубокое латинское влияние на нашу культуру, так и шумеро-аккадограммы отражают мощное воздействие Месопотамии на хеттскую культуру. Обширное количество шумеро-аккадограмм совершенно явно указывает на то, что это влияние было интенсивным количественно, а также отчетливым качественно. Мы обязаны признать эту количественную сторону, если собираемся понять проникновение местопотамского влияния еще далее на запад, в регион Эгейского моря. Действительно, хетты часто писали чисто аккадские таблички без каких-либо следов собственного языка. Даже в хеттском тексте вроде «Апология Хаттусили III» пролог написан на чистом аккадском без каких-либо следов хеттского языка.

Писцы клинописью в Малой Азии передавали больше чем просто искусство письма. В течение своего обучения они впитывали в себя основы месопотамского законодательства, деловых операций, науки и литературы. Во всех этих областях греки оказались под мощным воздействием месопотамской культуры еще до микенского периода через хеттскую Анатолию по суше, а также через Ханаан по морю. Чудо Греции возникло не вдруг. Оно стало результатом частично благодаря неоднократному воздействию культурных ценностей ассирийцев и вавилонян (которые, в свою очередь, усвоили все это от шумеров) через каналы передачи.

Свидетельства в виде художественных произведений приводят к такому же выводу. Каппадокийские печати-цилиндры имеют отличительные детали, но сущность их искусства резьбы по камню в значительной степени позаимствована у стилей Ура III династии и Древневавилонского царства.

Мы знаем из табличек с упражнениями школы для писцов клинописью в Эль-Амарне, что учеников обучали месопотамскому стилю художественной речи перед тем, как аттестовать их для выполнения «канцелярской работы», для ведения официальной переписки. То же самое справедливо и в отношении Анатолии, где были найдены литературные тексты, включая главным образом фрагменты из эпоса о Гильгамеше как в хеттском, так и хурритском переводах. Методы клинописи (в отличие от египетского иероглифического метода) отличались двуязычием еще со времен Шумера и Аккада в III тысячелетии до н. э. Это двуязычие в окраинных регионах частично расширялось для того, чтобы охватить три или четыре языка в более многоязычных сообществах. В курс обучения переписчиков часто к шумерскому и аккадскому языкам добавлялся хурритский язык (при наличии также сравнительного изучения языков). В Угарите были найдены трехъязычные словари, а также два словаря на четырех языках (шумерском, вавилонском, хурритском и угаритском). В этих сообществах перевод был достаточно знакомым делом. Эпос о Гильгамеше вполне мог достичь региона Эгейского моря как на аккадском, так и в переводах (возможно, включая микенский греческий) во времена Амарны (то есть около 1400 г. до н. э.). Мы принимаем за факт, что вавилонскую версию эпоса о Гильгамеше читали на земле Палестины до появления какой-либо древнееврейской литературы (которая появилась гораздо позже), потому что в Мегиддо был найден фрагмент эпоса, датируемый временем Амарны.