Саша Молох
Герцог для королевы
11. И снова Мряу
Выход в парк находился напротив моих комнат, но чтобы до него добраться, пришлось сначала спуститься по огромной мраморной лестнице: у ее подножия сидели каменные горгульи самого злобного вида, и кажется, внутри них были спрятаны какие-то механизмы. Потом предстояло долго идти по галерее, с которой открывался вид на расстилавшийся внизу город, затем снова оказаться внутри замка.
Тут, похоже, располагались покои кого-то из знати, во всяком случае, откуда-то сверху доносились переборы гитары, звонкий женский смех и лай собак.
Я замедлила шаг, нахмурилась и развернулась лицом к шуму.
Один из стражников, шествующих за мной, поспешил пояснить:
– Это из покоев великих герцогов, Ваше Величество. Горюют.
Значит, стража господ не любит. Полезно знать.
Да, в грянувшем сверху кокетливом женском визге горя было – комара не утопишь. Потом сверху что-то грохнуло, по галерее раздались нетвердые шаги, и показался тот самый. Насмешливый. Со злым взглядом.
Принесла нелегкая.
Прихлебывая прямо из горла, так, что винные капли падали в распущенный ворот рубашки, он тащил на плече расхристанную девицу.
Увидев меня, остановился, оскалился приветственно и даже изобразил шутовской поклон – не снимая своей ноши с плеча.
– Великим герцогам все можно, – пробормотал еле слышно второй стражник.
Ага, значит, это и есть один из королевских братьев. Интересно который. Хорошо бы не грошовый Ксандр. Потому что для моего плана мне до зарезу нужна была ясная голова, а этот темноглазый лишал меня всякого соображения одним только видом. Угораздило же! Как наваждение какое-то. Колдовство.
Может, тут в ходу приворотные зелья или какие-то заклятия? Раз магия существует, наверняка есть ее любовная разновидность.
Герцог нагло улыбался, довольный произведенным на меня эффектом.
Ну и ладно! В конце концов, королева тут я. Хоть и поддельная внутри. А он всего лишь брат моего покойного мужа.
Я ответила на шутовской поклон герцога легким кивком, а потом сказала громко и четко, так что эхо, отразившись от каменных стен, разнесло мой голос далеко по коридорам:
– Главное, не забудьте – здесь траур по вашему брату. Так что медленно и печально.
Служанка охнула и прикрыла рот ладонью. Стражники напряглись и, кажется, даже потянулись к оружию.
Герцог замер, опустил бутылку и тряхнул головой, как большой пес, на которого вылили таз холодной воды. Потом прищурился, словно увидел меня впервые.
Ждать ответа я не стала, развернулась, расправила плечи и продолжила свой путь.
О королеву, даже если ей остается править не больше недели, ноги не вытирают. Будь ты хоть трижды красавец и любимец женщин.
Сад оказался прекрасен, даже в сумерках, которые подкрались, пока мы шли по замку.
Тот, кто его распланировал, обладал великолепным вкусом: узкие мощеные дорожки ныряли в арки из хмеля и плюща, чтобы вывести к небольшому укрытому в тени фонтанчику, а оттуда к укромной беседке, со стен которой свешивались виноградные гроздья. Потом дорожки выводили к круглой мощенной белым камнем площадке около одуряюще пахнущих ночных фиалок и вновь ныряли в тенистый сумрак.
Я выбрала широкую мраморную скамью у выложенного плоской галькой источника. Сразу за ней начинался ажурный парапет, а за ним справа простирался город, который отсюда был виден целиком.
А слева темнело море. Бескрайнее, пахнущее водорослями, солью и удивительно тихое. Над морем низко висели две луны – одна огромная и фиолетовая, а вторая почти черная на ее фоне.
Совсем иной мир. Абсолютно. Даже небо другое. Но удивительно то, что дышалось мне здесь в разы легче, чем в привычном современном мире. А может, все дело было в чужом юном теле, которое не знало, что такое городской смог и душный офис.
Служанка осталась где-то на дорожках вместе со стражниками, не решаясь нарушить мое уединение.
От города доносились искаженные расстоянием звуки – удары молотка, конское ржание, чья-то ругань. На пристани разгружался огромный парусник – по сходням туда-сюда сновали фигурки с тюками. Ветер принес запах соли и корицы.
Чужой мир. Красивый. Незнакомый.
И я в нем совершенно одна. Без защиты. Да еще и с короной на голове.
На это грех жаловаться – какая девчонка не мечтает стать сначала принцессой, а потом королевой. Но чтоб вот так – сначала умереть, а потом без спроса попасть в чужое тело? Мыслей в голове стало так много, что виски заболели. Очень хотелось домой, потому что сил бороться за саму себя оказалось неожиданно мало. И кого брать в этом бою в союзники – тоже непонятно. Придуманный план начал казаться нелепым и неосуществимым. Очень захотелось расплакаться.
Луны карабкались все выше, на корабле закончили разгрузку и зажгли на палубе масляные лампы. Нужно было возвращаться и начинать действовать. Я малодушно дала себе еще минуту на любование морем… И тут услышала его.
– Мряу!
Звук был такой резкий, что галдящие в зарослях кузнечики на мгновение испуганно затихли. Опять мерещится? Или снова пора умирать? Я сдернула с головы капюшон, вскочила с места.
– Мряу.
Второе “мряу” было успокаивающим, мирным. Оно значило – “глупая женщина, не дергайся, я пришел, и все будет хорошо, если ты, конечно, дашь мне курочки”.
Кузнечики снова запели, мелькнула легкой тенью летучая мышь, а я наконец его увидела.
Он шел ко мне, мягко ступая по мраморному парапету. Яркая, блестящая шерсть, какая была в три года после целого лета в деревне и сметанных ужинов. Лапы шагают четко и уверенно – никакой старческой немощи. Усы торчком. Глаза прищурены.
Двойник? Но чтоб так был похож?
Но ведь шрам на ухе – от соседского кота-задиры – никуда не исчез. И приметное пятнышко на груди. И отсутствующий коготь на передней лапе. Таких совпадений не бывает.
Это точно был Карасик – только молодой и здоровый. А главное – живой. Словно все, что было в другом мире – ветеринар, капельницы, месяц мучений, – сон. Кошмарный.
Кот невозмутимо подошел ко мне, боднул головой в предплечье, напрашиваясь на ласку, потом недовольно фыркнул, когда я, не выдержав, сгребла его в охапку. Уперся лапами, делая вид, что сопротивляется, а на самом деле устраиваясь поудобнее, и неожиданно лизнул меня в щеку.
– Вот так, киса моя. Теперь точно справлюсь. Мы справимся. Пусть выкусят. А Пашу ты и так на дух не переносил, так что и жалеть не о чем.
Ради себя я бы, может, еще и не стала барахтаться, но Карасик, который верным спутником прошел за мной даже в чужой мир, заслужил долгую и сытую жизнь.
А значит, придется оставаться королевой.
12. Мышь и быт
Служанка при виде кота у меня на руках побледнела еще больше, но ничего не сказала. Может, здесь было не принято таскать на себе бездомных животин, или кошки считались проклятыми – я так устала, что даже не попыталась выяснить. Да и отнять у меня сейчас Карасика не смогли бы даже дюжие стражники.
Непонятно, как сам кот так долго терпел мою стальную хватку. Может, тоже соскучился?
Я донесла его на руках до выхода из парка, но потом он засопротивлялся, начал выкручиваться, и пришлось его отпустить. Карасик отряхнулся и с независимым видом пошел рядом со мной, степенно, словно придворный, величаво игнорируя стражу и попадавшихся навстречу слуг.
Пока не увидел мыша – почти у самых дверей в мои комнаты.
Мыш был худой, потрепанный и опытный, замер за дверным косяком, но кот все-таки его заметил.
Такого святотатства на своей территории Карась стерпеть не мог – сначала слился с рельефом, прижав уши, потом рванул за нарушителем и скрылся за поворотом.
Я даже крикнуть не успела. Был кот – и нету. Будто померещился.
Я постояла, подумала, потом решила, что раз уж Карась ко мне с того света вернулся, то и сейчас не оставит, придет. Поймает мышь и прибежит.
Служанка помогла мне раздеться, спрятала украшения, полила на руки из кувшина теплой воды. Потом повела за еще одну ширму. Там стояла большая металлическая ванна, начищенная до блеска.
Появились еще две девушки с ведрами. Правда, воды почему-то пожалели – ванну налили только на треть. Но зато кинули туда каких-то пахучих листьев и капнули из флакона в виде розы. Постелили на дно белую ткань.
Только спустя пару минут я поняла, что это не для мытья, а для омовения – типа посидел и хватит с тебя. А мыться хотелось безумно – плохой запах из зала, где лежал мертвый король, успел въесться в волосы.
Поэтому пришлось собрать все накопившееся величие и приказать долить воды.
– Еще, до половины.
На меня посмотрели странно, но потом все-таки выполнили. Видимо, посчитали, что королева от таких событий немножко двинулась.
Выдворив прислугу за дверь, я, наконец, залезла в ванну и сразу поняла, почему мое желание сидеть в ней дольше необходимого вызывало у прислуги удивление – вода была едва теплой. В сочетании со сквозняком от каменных стен удовольствие купание приносило сомнительное.
Кое-как оттерев себя от мерзкого запаха и стуча зубами от холода, я прошла в спальню. Хорошо, хоть служанка догадалась растопить камин, но почему-то забыла закрыть окно. Дрова почти догорели, но от углей шел поток тепла.
Кто-то поставил на столик перед кроватью поднос с фруктами, чашку ароматного травяного чая и какие-то мелкие печеньки. Пришлось сглотнуть слюну и отвернуться: пить из самой распоследней канавы в городе было безопасней, чем съесть хоть крошку с этого блюда.
Укутавшись в стащенное с кровати покрывало, я села перед камином и стала рассматривать книги, которые нашла в шкафу при входе. Книжки оказались очень разные – потрепанные и новые, с хитрым замком на обложке и простенькие…
Один толстенный талмуд наверняка был чем-то вроде священного писания – никаких картинок, только причудливые символы, тесные мелкие строки и строгие заглавные буквы.
Читать на незнакомом языке оказалось странно. Впрочем, если говорила я на нем, сама того не замечая, то и чтение было процессом почти естественным.
Крупные буквы медленно складывались в слова, смысл которых становился ясен, но не сразу. Я словно смотрела на строчки через толстое бутылочное стекло.
Видимо, королева читать умела, но не любила, и это тугодумие и медлительность досталось мне вместе с телом. Давалось чтение тяжело, словно я расшифровывала головоломку и смысл понимала через раз. Правда, с каждой строчкой дело шло лучше.
После трехминутных стараний я прочла первый огромный абзац. Многоликие боги, создающие мир. Сначала пришли они и создали все вокруг. Потом за ними последовали верные жрецы и доделали остальное, а заодно решили разъяснить народу, как правильно понимать богов. И куда нести жертвы. Построили святилища. Похоже, в одном из таких храмов мне и было уготовано место главной жрицы. На алтарь меня там класть не собирались, но, судя по строгости и идиотизму всяческих правил (например, не носить зеленое в пятый день месяца), жизнь в служении Многоликим была не сахар.
Зато две другие книжки явно были развлекательными романами – с картинками, цветными буквами в виде чудовищ и даже движущимися полосками. Правда, там через страницу кого-то ели, жгли и распиливали, но как-то без огонька, со скучающими лицами. Почти дочитав до конца, я поняла, что речь шла о какой-то магии. Неправильной. За которую главному герою и досталось. Книжка была то ли детской, то ли для поучения отроков, однако информацию содержала ценную – выходит, не всякая магия тут поощрялась, за некоторые вещи могли и четвертовать.
Когда я захлопнула книжку, за дверью раздались легкие шаги. Словно кто-то не хотел, чтобы его услышали, но несовершенная обувь выдавала своего владельца.
Я затаилась, на всякий случай беззвучно взяв со стола массивный подсвечник.
Кто-то подошел, постоял, но входить не стал, потом снова тихие шаги и стук двери приемного зала. Похоже, служанка отправилась к себе – для мужчины шаги были слишком легкими.
Может, и к лучшему. Не нравилась она мне. И взгляд у нее остро и неприятно напоминал то, как пялилась на меня Пашина любовница.
Выждав еще немного, я решила осмотреть комнату.
Над кроватью слева висел толстый шнур. Он вел к колокольчику в комнате прислуги и заменял тут телефонную связь. При необходимости стоило подергать, и к тебе сразу прибегут на помощь.
На всякий случай я посмотрела, куда тянется веревка, и обнаружила, что она испорчена – шнур обрезан у самого основания. То есть случись что – помощи можно не ждать. Хотя интуиция мне подсказывала, что даже будь колокольчик в порядке и позвони я в него – не факт, что ко мне бы поспешили.
Странные служанки, намеки от священника, еда, которую не стоит есть… Теперь вот испорченный шнур. Вот так дела!
Последнюю книжку пришлось оставить на утро. Выжидать дальше смысла не имело. Нужно было действовать.
Взяв со стола лампу, оставленную служанкой, я прошла в гардероб. Натянула обратно прогулочное платье, прокляв всю тысячу крючков, на которые оно застегивалось. Корсет завязала слабо – лишь бы держался, а на талии прихватила дополнительным поясом, чтобы не расходилось.
Теперь нужно было привести эту юную королеву в божеский вид. И не только в приличный, но и соблазнительный. Очень странно было смотреть в отражение, понимая, что это теперь ты. Ты, а не чужая девчонка с испуганными глазищами и пухлыми щеками.
Надевать корону на ночную прогулку было опасно: тяжелая и на голове держится слабо. Упадет – грохота будет на ползамка. А для знатной дамы выходить на люди без украшений – все равно что ходить голой, это я по книжкам помнила. Так что даже на тайную вылазку придется наряжаться.
Я тремя костяными шпильками забрала волосы в легкий пучок, накинула сверху цепочку с прозрачным камнем, которая не имела застежки и была слишком мала, чтобы пролезла голова. Забрала пучок тонкой сеткой с мелкими жемчужинами – получилось красиво и удобно.
Теперь стоило как следует рассмотреть себя в зеркале и понять, что я могу исправить на скорую руку.
– И что в тебе нашел король? – спросила я свое отражение.
Да, девушка оказалась простовата, и монарший выбор вызывал удивление. Пара сеансов у косметолога, хороший макияж и месяц диеты вполне спасли бы ситуацию, но в замке не было ни первого, ни второго. Единственное, что мне тут радостно обеспечили, так это третье – живот уже подводило от голода.
Порыскав по ящичкам столика, я нашла примитивную косметику – какой-то тонкий уголь, сажу, розовую мазь в баночке, белила и толченый перламутр. Уже что-то.
Через пару минут на меня смотрела вполне привлекательная барышня, которую я так и не привыкла еще считать собой: глаза, подведенные темными тенями, раскрылись удивленно, ресницы удлинились, щеки, наоборот, потеряли округлость и стали бледнее, а губы – полнее и ярче. На свету такой макияж смотрелся бы плохо, но в полумраке ночного замка вполне годился.
Из украшений я выбрала самые легкие округлые серьги, чтобы не мешались. Кольца, наоборот, сняла. На шею накинула толстую цепочку с синим камнем – в нем словно кусок тумана заперли, так он переливался и клубился внутри.
Взвесила в руках ожерелье с сапфирами, к которому тянуло как магнитом, и сожалением положила его обратно. Слишком тяжелое.
На ноги надела плотные потертые ботиночки, то ли попавшие в гардероб по ошибке, то ли принадлежавшие служанке. Они были чуть широковаты, но куда лучше спадающих на ходу непрочных туфелек.
Накинула плащ с капюшоном, взяла в руки лампу. Готова?
Вот и хорошо, девочка. А теперь пора вытащить нас с тобой из этой задницы, в которую нас кто-то засунул. Совместим твою невинность, если она у тебя осталась, и мой опыт. Ох и бомба будет…
Проблем было две – пройти мимо служанки так, чтобы она не проснулась, и миновать стражу на дверях, ухитрившись убедить их оставаться на месте. Свидетели этой ночью были ни к чему.
С первой задачей я справилась. Сжав ботинки в руках, призраком проскользила мимо комнаты прислуги – там царила тишина.
Я толкнула тяжелую створку, заранее готовясь к тому, что придется выкручиваться, чтобы стража не увязалась за мной. Но за дверью было пусто. Вернее, там сидел Карась и смотрел на меня так, как могут смотреть только кошки – как на недалекую, но все же любимую хозяйку.
Я огляделась – никаких стражников. Странно, ведь священник говорил, что меня должны охранять круглые сутки.
Но что бы ни происходило этой ночью, пока оно играло мне на руку.
– Пойдем, наглая морда. Проверим, хорошо ли я запомнила дорогу.
До лестницы, ведущей на второй этаж к покоям великих герцогов, я добралась без приключений. Дорогу я запомнила – поворот налево, прямо и направо по узкому коридору в общий холл.
Дважды пережидала, пока по коридору пройдут стражники. Карасик ухитрялся их услышать заранее, муркал тревожно, и я успевала спрятаться в ниши, где стояли то каменные вазы, то статуи все тех же горгулий. Вблизи страхолюдины выглядели еще страшнее, но выбора особо не было.
Шум веселья, доносившийся со второго этажа, уже стих, однако на лестнице валялись обрывки каких-то тряпок, ножны, осколки толстого стекла и глиняные черепки.
Гуляли тут от всей души, с размахом. Похоже, что смерть короля Джастина в этой части замка стала доброй вестью.
От большого круглого зала, в середине которого сидела горгулья (опять!), расходились три широких коридора. Герцогов трое. Кто из них Грошовый наследник без надежды на корону? По какому коридору идти?
Карасик подсказывать не спешил, заинтересовавшись разлитым по полу вином, около которого виднелись следы мокрых мышиных лапок.
13. Великие герцоги
Я подошла к левому коридору, но меня остановили голоса, которые раздавались из правого.
– О, ну уж ты своего не упустишь, Тармель! Небось сейчас жалеешь, что тогда спас меня на охоте. Ты ведь проткнул того кабана, который загнал нас в пещеру… Раз! Один удар. И все. Я помню, – голос был пьяный, путал слова, то и дело переходил с шепота на крик.
– Пойдем, Гектор. Я зверски устал и хочу спать. Эти бабы кого угодно доведут до гроба. Как Джастина. Хотя вроде все сделал правильно. Всех обманул. Сколько ему принцесс возили, а? А он нашел себе родовитую, тихую, спокойную овцу. Я всю свадьбу думал, что она немая. А Джастин получил лишний порт и все деньги Харта. И караваны.
– И помер. Я знаю, знаю… это она его убила. Хартская ведьма. Уууу… зараза! Один вред от них. Вот эта, которая тут вертелась… в красном…
– Баронесса?
Собеседник срифмовал неприлично и сам над своей шуткой заржал.
– Да, она. Думает, если залезет ко мне под одеяло – станет королевой. И все… Будто бы я баб в своей жизни не видел.
– Гектор, твоя голова ждет корону. Я понимаю всех этих… Баронесса была слишком настойчива, но она весьма любвеобильна, и я бы на твоем месте…
– Предлагаешь мне жениться на той, которая танцевала перед нами на бочке с вином?
Раздался взрыв хохота.
Оба герцога наконец показались из-за поворота. Хорошо, что я успела укрыться под широкими крыльями горгульи и задуть лампу.
– Нет! Это же невеста Ксандра, не хочу перебегать ему дорогу.
– Тармель, ты перешел ему дорогу в тот момент, когда родился.
Тот, кого называли Тармель, был высок, светловолос и хорошо сложен. Единственное, что его портило – короткий словно срезанный подбородок. На правой руке не хватало двух пальцев – большого и указательного. Увечье было старым и герцога не беспокоило – он небрежно размахивал рукой, поясняя каждое слово.
– Гектор, что за глупости приходят тебе в голову после четвертого кувшина вина? Назначь баронессу придворной дамой, и она будет стеречь твою будущую супругу получше, чем все овчарки Горного княжества. И донну Амалию тоже. Пусть обе сомневаются в твоей благосклонности и не чувствуют себя уверенно. Они будут слишком заняты борьбой друг с другом, чтобы серьезно навредить королеве, и при этом не выпустят ее из поля зрения.
– Ты всегда был кладезем хороших идей, Тармель. И все-таки – не жалеешь, что спас меня?
– О, да ты напился больше, чем обычно. Ты опять про ту охоту?
– Да, братец. Глядишь, придержал бы пику – и сейчас примерял корону.
– Нет. Кому тут жалеть, так это Ксандру – ведь это он услышал камнепад и прискакал к пещере, в которой нас завалило. Мог проехать мимо, мог сделать вид, что не слышал. Мог не разбирать завал, сказав, что наша гибель – дело богов. И Джастин бы его послушал…
– Вечно ты все сводишь к нему. Ксандр то, Ксандр се! Он тогда выслуживался перед Джастином, а не нас с тобой вытаскивал. Между прочим, баронесса сначала тоже липла к нему, пока он не выбрал себе эту танцовщицу из борделя.
– Ты ревнуешь, а королю не к лицу ревновать…
– Я еще не король, Тармель. Но это дело времени. Хартскую ведьму в храм, тебя в советники, Ксандра – послом к соседям. Пусть в Горном княжестве овцам хвосты крутит.
Великие герцоги, пошатываясь и поддерживая друг друга, медленно прошли мимо меня. От них за два метра несло вином, сладкими духами и терпким потом. Я зажала нос – от таких ароматов на голодный желудок меня мутило.
Значит, великие герцоги тоже имеют свои тайны. Выходит, Тармель когда-то спас Гектора, а Ксандр выручил из беды их обоих. А вот покойного Джастина, похоже, все не любили в равной степени.
Хорошие новости состояли в том, что теперь я знала, кто из герцогов как выглядит. Плохой новостью было то, что великий герцог Ксандр, на которого я так рассчитывала в своих планах, оказался тем самым насмешливым и высокомерным козлом.
При мысли о котором сердце делало лишний удар, а в солнечном сплетении начинало жечь. Вот же беда! Нашла время.
В мое укрытие просунулась серая кошачья морда и вопросительно муркнула, оглядываясь. Правильно, чего я тут сижу, не просто так же, может, у меня тут мышей много?
Шаги герцогов стихли, потом грохнула засовами дверь и раздался взрыв хохота, уже приглушенный. Я подождала еще пару минут, но вокруг стояла тишина – только потрескивали факелы и где-то назойливо свистел сквозняк.
Дверь в покои великого герцога Ксандра была приоткрыта, в коридор падал луч бледного света. Я прислушалась – ни звука. Сложив на удачу пальцы, я скользнула в щель и осмотрелась.
Да, тут явно праздновали. С размахом.
На дубовом столе валялись пустые кувшины, два из которых были разбиты. С края столешницы капало на пол, и внизу уже набралась целая красная лужа. На большом блюде лежали остатки мяса, хлеба и чего-то белого – кажется, овечьего сыра.
Два больших стула опрокинуты, на них кучей громоздятся тряпки, похожие на женские платья, только рваные и промокшие от вина.
Картины на стенах перекошены, словно специально. Портрет покойного короля так и вовсе исчиркан углем – на нем нарисовали мишень. В ее центре вызывающе торчал короткий нож.
Четко во лбу. Братская любовь – она такая.
В широко распахнутое окно врывался теплый ветер и стегал тяжелой занавесью по уже опрокинутой вазе с цветами.
Пахло тут вином, горелым мясом и дымом из почти погасшего огромного камина, в котором тлели книги вместо поленьев. Толстая бумага горела неохотно, сильно чадила и воняла.
Над камином висел портрет женщины – темноволосой, с тонкими чертами лица и в синем атласном платье. Под ним тлела лампадка и лежали засохшие цветы.
Голодный живот напомнил о себе резью, а в пересохшем горле сразу запершило.
Пока никто не видит, я схватила один из кувшинов со стола. Повезло, в нем как раз была вода, чтобы разбавлять вино. Божечки, как же мне хотелось пить. И есть. С этого стола угощаться точно было безопасней, чем взять хоть крошку того, что принесла мне служанка.
Я съела уже надкушенный кем-то ломоть хлеба и срезала ножом немного мяса. Хлеб оказался очень вкусным, да и мясо тоже – несмотря на то, что куски местами подгорели.
Жаль, что есть приходилось очень быстро и чуть ли не давясь, чтобы не застали на месте преступления. Что может быть забавнее королевы, которая тайком подбирает объедки с чужого стола?
Где-то в глубине покоев звякнуло. Карасик насторожился.
Пришлось напомнить себе о том, зачем я сюда пришла.