Саша Готти
Влада и война призраков
– Хорошо, я отпускаю вас, Муранов, – фурия поджала тонкие губы. – Но нужно будет отпроситься еще и у Горана Горановича. Кстати, сколько лекций вы собираетесь прогулять по этой причине?
– Девчонок в Москве море, до фига прогуливать, – весело высказался Гильс, и атриум моментально среагировал: сидящие вокруг Гильса ребята пригнулись и даже заслонились учебниками, уже готовясь к ядовитым плевкам, а остальные с любопытством вытянули шеи, чтобы это увидеть.
Ответ Гильса был наглостью, но Ада почему-то промолчала, лишь поджала губы. Влада сжала в пальцах ручку так, что та больно впилась в кожу ребристыми боками. В висках запульсировала кровь, как будто сказанные слова вонзились в кожу острыми иглами. Если Гильс говорил все это намеренно, чтобы она его возненавидела, то пока не добился цели. Было только больно, но теперь эта боль была тупой, ноющей, а не такой острой и страшной, как вчера.
Народ повставал с мест и, спотыкаясь о бертиловские авторучки и карандаши на полу, потянулся на выход.
Столовая, которая наконец-то открылась после ремонта и перестановки, теперь выглядела иначе: отдельных столиков, как раньше, не было, зато через весь зал тянулись длинные столы, застеленные черными скатертями.
В буфете толпились ребята с подносами, и Бертилов тут же нагло вклинился без очереди, начав объяснять окружающим, как нужно выбирать салат, чтобы в нем не оказалось сюрпризов.
– В нашей столовке всякое бывает. Если из салата слышен храп, вот как сейчас, – тролль ткнул пальцем в тарелку, – то это означает, что там салатное лихо, которое лучше не будить…
– А какое еще лихо бывает? – явно подыгрывая троллю, глупо хихикала рядом с ним Инга Тановская, с любопытством глядя на вздымающиеся листья салата и кружки огурцов.
– Ну-у… Салатное, суповое, чайное, бутербродное… – Егор потрогал вилкой содержимое тарелки, и оттуда с диким визгом вдруг взметнулась сметана с нарезанными кубиками редиски. На Бертилова завопили девчонки, тролль традиционно получил со всех сторон подзатыльники, и по его физиономии можно было догадаться – его день прожит не зря. Влада мельком встретилась с ним взглядом: Егор, у которого на щеке теперь красовалось красное пятно от плевка фурии, увидав ее, быстро отвернулся и приобнял Тановскую за талию. Влада грустно улыбнулась: какой бы ни был Егор талантливый со своими сверхспособностями, но реакции отвергнутого парня в нем срабатывали безотказно.
Как и вчера, есть Владе не хотелось совсем, и она, собрав на поднос первое, что подвернулось под руку, сидела перед тарелкой, поглядывая, как тролли, валькеры и упыри за обе щеки наворачивают котлеты и пироги.
– Чего не ешь-то, – будто невзначай обронил Егор, сидевший неподалеку от нее.
– Боюсь найти в супе лихо, – отшутилась Влада, проводя ложкой по дну тарелки. Суп с макаронами в виде эмблемы Носферона выглядел очень впечатляюще.
– Лихо есть везде, в каждой вещи, – изрек филосовски Егор и принялся жевать сардельку. – Просто надо уметь его увидеть. Это не каждому дано.
– Пусть мне это не будет дано, ладно?
– Ладно, – согласился Бертилов. – Ешьте спокойно, дорогие товарищи.
– Эй, это ведь ты Огнева? – До плеча Влады кто-то дотронулся, и она обернулась, увидав протянувшуюся к ней пятерню вампира-старшекурсника, который сидел за столом позади нее.
– Допустим, что я.
– Это правда, что ты наполовину светлый маг?
Я про тебя слышал, еще когда в Твери учился.
– Я наполовину вампир. Все остальное неважно, – Влада пожала плечами, но старшекурсник не собирался от нее отставать.
– У нас трепались, что ты можешь Тьму открыть, реально можешь? – хмыкнул парень.
– Ну все, ты меня раскусил, – Влада улыбнулась и пожала плечами, отворачиваясь. Она успела заметить, что Егор напрягся, перестав хлебать суп.
«Нападут на меня сейчас приезжие, что, будешь в стороне сидеть?» – Влада бросила насмешливый взгляд на тролля, и тот как раз поднял голову, видимо решив все-таки вмешаться в происходящее.
– Есть еще такое особенное лихо, которое сидит за шиворотом у тех, кто решил понаезжать, – предостерегающе произнес Бертилов.
– Я не наезжаю, с чего вы взяли? – Вампир положил Владе руку на плечо. – Просто домовые паникуют, про то, что Тьма вот-вот откроется, постоянно треплются… сами же слышали. Про какого-то властителя злосвета… или Тьмы, который придет, объявит нам войну.
– Какой такой властелин Тьмы? – удивленно вытаращился Марик Уткин. – Первый раз слышу.
– Говорят, и все тут, – повторил вампир. – От домовых слышал, у нас в Твери такие слухи ходят…
– Если тот самый властелин это я, тогда… я прикажу балы каждый день проводить, с утра. А по ночам – бои вампиров, – отшутилась Влада.
– Ну понял, понял, сглупил, – приезжий вампир сам заулыбался. – Извини, симпатяшка, ошибся. Все-таки, если ты наполовину маг, наверняка на тебя кто-нибудь наезжает в Носфероне по этому поводу. Если понадобится… обращайся. Меня, кстати, Костя Воронцов зовут.
– Спасибо, но я справляюсь, Костя, – Влада мягко убрала руку вампира со своего плеча. Это был уже второй парень за сутки, который предлагал ей защиту, с цепи они все сорвались, что ли? Да еще эта болтовня про магов, которую Влада тщательно пропускала мимо ушей. Все-таки бывают у каждого человека такие темы, которые он старательно пытается игнорировать.
«Эх, случилось бы что-нибудь сейчас с Москвой. Ураган, или ливень, или потоп, – с тоской подумала Влада. – Чтобы все люди разбежались с улиц, и надолго… и Гильс никого не нашел бы».
Обхватив ладонями стакан с компотом, она боролась со своим разыгравшимся воображением. Ей представлялось, как Гильс сейчас выходит из подземного перехода Сухаревской, как внимательным взглядом сканирует толпу, которая бежит со Сретенки в метро, выбирая себе ту, которая заменит ее, Владу.
Вдруг тень от стакана, которая падала на стол, дрогнула и потемнела. Влада с удивлением подняла голову и увидела, что все тени от предметов в столовой проделывают то же самое: удлиняются, становятся темнее и быстро ползут вбок.
Солнечный день за окном как-то странно померк, будто за несколько секунд резко наступили вечерние сумерки. Влада поднялась на ноги, со звоном отодвинув от себя тарелку, но тут же села обратно на стул: пол под ногами дрогнул, после чего послышался тихий, нарастающий гул, будто где-то глубоко под землей пронесся огромный поезд.
Кто-то изумленно ахнул, уронив вилку, ребята повскакивали со стульев, подбегая к окну. Влада тоже поднялась, сделав несколько шагов вперед. Небо, еще минуту назад бледно-голубое и чистое от туч, теперь кануло в какую-то муть, и солнце проглядывало в ней лишь тонущим, едва заметным кружком.
– Это что за фигня? – послышался изумленный голос кого-то из старшекурсников. – Эй, это не опять этот тролль чокнутый с третьего курса устроил?
– Бертилов! – завизжала Лина Кимовна откудато из другого конца столовой. – Что вы там про лихо болтали, я все слышала! Немедленно прекрати-ить!!! Влада быстро обернулась, в наступившей темноте едва разглядев стоящего за ней Егора. Но на его лице сейчас было написано неподдельное удивление от происходящего.
– Ты что натворил?! – напустилась вдруг на Егора Тановская – Мало тебе, что ты летом устроил, теперь совсем спятил? Выгонят же, дурень!
– Я ничего не делал, просто сардельку жрал, – растерялся Бертилов. – Честно, девки… ничего.
Под потолком столовой зажужжали огневики – сработало автоматическое освещение, но полусумрак светлел с каждой секундой и без него. Когда в столовую вбежал перепуганный завхоз, небо уже почти расчистилось, лишь легкая муть стелилась над крышами, напоминая о только что случившемся.
– Я ничего не делал, не надо на меня бочку катить и глаза таращить! – громко сказал Бертилов, прежде чем на него снова начали орать со всех сторон.
Почти на десять минут в столовой все позабыли про обед, продолжая стоять у окна. Скоро и мутная пелена исчезла с неба, как будто ничего и не было.
– Мне страшно, – поежилась Дрина, обхватив локти ладонями. – Помните, как вчера Буян в актовом зале про знамение орал, что оно сегодня будет? Знамение о приходе Тьмы, которая нас уничтожит?..
– Прекратите, Веснич. Наверняка этот балбес все устроил, – выдавила Лина Кимовна, щурясь то на небо, то на Бертилова. – Ребята, заканчивайте обед, и всем пора на лекции.
В спешке доев остывший суп и второе, студенты разбежались по кафедрам и аудиториям.
Влада, спеша по коридору на пару по носфераторике, на бегу вспоминала, как выглядит солнечное затмение, которое ей, кстати, однажды довелось увидеть. Тогда о нем объявили по телевизору, и дед научил ее подкоптить осколок бутылочного стеклышка, чтобы смотреть через него, что происходит на небе. Она стояла во дворе, разглядывая сквозь потемневшее стекло, как кружок солнца скрывается за наползающей на него тенью. Тогда пришлось почти полчаса ждать, пока солнце исчезнет за темным диском, и яркий день превратится в легкие сумерки. Но в тот раз солнце именно скрылось за тенью, а сейчас небо просто целиком потемнело.
– Горан Гораныч, вы видели?! – выпалил Марик Уткин, забегая в аудиторию, где за столом сидел декан троллей. – Вчера же Буян Бухтоярович всех предупредил, что сегодня знамение будет! Тьма вырвется в тайный мир и объявит нечисти войну, помните?!
– Сядьте, Уткин, и хватит разводить панику, – сухо приказал декан. – Я не знаю, что случилось, но на отмену лекции по носфераторике можете не надеяться. И от получения заданий на рефераты это никого не спасет, – добавил Горан Горанович.
Студенты готовились к лекции, но многие все еще поглядывали на высокие окна, будто ожидая продолжения. Влада пыталась не упасть духом, хотя сейчас ей хотелось броситься из Универа на улицу и растерзать каждого из тех, кто попадется на пути Гильса. До крови искусанная губа саднила, а пальцы противно дрожали, когда она надписывала новый конспект. Влада даже не сразу обратила внимание на потрясший аудиторию взрыв веселья.
– Че-то он быстро себе новую девчонку нашел! – крикнул Антон Колыванов, и за столами, где сидели студенты, раздался смех.
Влада встрепенулась и подняла голову, увидев, как Гильс, посмеиваясь, возвращается в атриум, а позади него плетется страшно недовольный Герка. Игнат с Холодовым шли следом и отбивались от воинственного завхоза, который размахивал какой-то бумажкой.
– Идите-идите, – размахивал руками Фобос Карлович. – Изловил этих красавцев с проходной в последнюю секунду!
– А что произошло, Фобос Карлович? – спросил декан троллей. – Муранов отпросился с занятий, я его отпустил.
– Да всех завернули, не только нас, чего ржете? – громко сказал Герка, показав кулак смеющимся рожам однокурсников. – Этот гул, что под землей был, это не землетрясение, поняли вы?
– Этот-то Грозный, он же бросил свой пост и сбежал в медпункт, когда Ливченко работают на благо темной стороны! – подхватил завхоз. – Вот, сообщение из Темного Департамента, что студентам в город сегодня выходить запрещено! А Грозный-то имел наглость сбежать с рабочего места. Если бы не я, то что бы было – беда?!
– Я спрашиваю, Фобос Карлович, что стряслось, какая еще беда? – Горан Горанович повысил голос, теряя терпение.
Завхоз протопал к преподавательскому столу и протянул замректора листок бумаги. Декан троллей долго изучал его, потом свернул и отложил в сторону.
– Никакого повода для паники нет. Темный Департамент сообщил, что маги проводят плановые учения, и ротонды проверялись в боевом режиме, а наши зловоротни отозвались, отсюда и грохот под землей, – пояснил он. – Небо для валькеров в связи с требованиями безопасности сегодня закрыто, так что лекция будет… э-э-э… неожиданно многочисленной, – глядя на влетающих в атриум валькеров и валькирий, сказал Горан Горанович.
Влада, воспряв духом, вопросительно посматривала в сторону Егора, все же подозревая, что это его рук дело, но тот невозмутимо копался в своем смартфоне, водя пальцем по экрану. А при взгляде на непробиваемого Колыванова, который забыл вернуть вилку в столовую и теперь продолжал дожевывать торчащую на ней котлету, окружающая действительность лишалась последнего намека на панику.
Глава 5
Основы безопасности нечисти
Зачем московским магам понадобилось проверять ротонды в боевом режиме и что это были за учения? Версии и слухи курсировали по Универу уже целую неделю. Самая яркая версия, разумеется, принадлежала Буяну Бухтояровичу, который опустошил все запасы успокоительного в медпункте, но теперь даже Лина Кимовна бледнела и хваталась за сердце, когда в коридорах раздавался грохот или шум.
Влада прожила месяц как в аду, заставляя себя погружаться с головой в занятия и приучаясь к мысли, что жить все равно надо. Отчаянная и хрупкая мечта рухнула, и теперь ее осколки больно ранили, стоило только случайно встретиться взглядом с Гильсом или столкнуться с ним в коридорах Носферона. Вампир улыбался ей, здоровался и каждый раз спрашивал, как жизнь, а что было отвечать, если никакой жизни вроде бы пока не было?
Влада улыбалась в ответ, научившись изображать жизнерадостность и вводить в заблуждение не хуже какого-нибудь тролля. Она твердо решила быть на факультете активисткой и браться за все студенческие дела, какие только возможно на себя взвалить. Очень скоро ее загрузили всем, что не хотели брать на себя Инга Тановская и Синицина и от чего усиленно отбрыкивался Ганц. Это были дела, которые ни один староста в здравом уме и трезвой памяти на себя бы не взял, вроде помощи в учебе особо отстающим студентам вроде Горяева, беготни за прогульщиками лекций Сони Морфеевны, рисования плакатов, схем и учебных пособий, и даже дежурства около зловоротни: кто-то из светлых стажеров Магиструма иной раз хулиганил, в очередной раз рисуя на асфальте перед зловоротней лилию. Лилии приходилось долго стирать тряпками, что было непросто для нечисти – символ светлых магов обжигал пальцы, вызывая головную боль; зато Владе это было нипочем.
И только понимающие взгляды Бертилова говорили о том, что есть кое-кто, кого она не обманула. Тролль все видел, понимал и, как казалось Владе, презрительно отмалчивался, делая вид, что это его не касается.
А еще Владу тревожили сны. Точнее, даже не сны, а их отсутствие. Обычно ее сны бывали яркими, цветными, в них бурно перемалывались впечатления прожитого дня, но теперь они вдруг исчезли. Просыпаясь, Влада почему-то вспоминала только полоски и цветочки, будто всю ночь во сне смотрела на стену, оклеенную обоями. Это были хорошо знакомые обои из ее комнаты в ее старом доме на Садовой улице, но почему они так настойчиво снились ей? Влада силилась вспомнить, что же в этих снах было еще, почему они так тревожили и пугали ее, но безуспешно: сны улетали прочь, оставляя в памяти только однообразный рисунок на обоях. Да еще голос, незнакомый, который звучал в ушах, будто пытаясь что-то до нее донести. Стоило открыть глаза, и Влада уже не помнила ни голоса, ни слов, которые тот произносил. В любое другое время она бы просто выбросила это из головы, но сон повторялся изо дня в день, оставляя мучительное ощущение тревоги и чувство, словно она что-то упустила, не поняла чего-то очень важного. К тому же она заметила и еще одну странность: стоило ей начать черкать в конспекте или тетради, не особо задумываясь, что она рисует, как получалась та самая картинка, которую она нарисовала первого сентября на лекции Ады Фурьевны: ее комната, открытое окно в темный двор, полная луна, освещавшая крышу дома напротив.
Вконец измучившись, Влада после долгих самокопаний пришла к выводу, что после разрыва с Гильсом и потери Егора ей попросту хочется оказаться дома, в своей комнате, вспомнить те времена, когда она ничего не знала о тайном мире и училась в обыкновенной школе. Объяснение было не очень, но других в голову не приходило. Жаловаться на свои заскоки было некому: Егору по понятной причине, а Жорик был так занят, что даже не отвечал ей в скайпе. Не звонить же ему на телефон из-за такой ерунды, как сны и рисунки в конспектах?..
К тому же ведьмаку явно было не до нее: в конце сентября тревожные новости начали доползать в Носферон: валькеры, вылетавшие из Носферона по ночам, рассказывали о столбах света, которые поднимались в небо от городских ротонд: валькеры побаивались подлетать к ним близко, но видно их было даже из Подмосковья. Теленечисть в своих новостях тайного мира мямлила что-то об учениях, которые были согласованы, и поэтому поводов для паники нет, а по обычным городским новостям отчаянно ругали ночные клубы, которые устраивают световое лазерное шоу.
Как-то раз в начале октября после пары по носфераторике вдруг отменили ОБН и сказали всем идти в большой спортзал.
– Быстрее, быстрее! – подгоняла ребят Тановская, которая за последний месяц заметно похудела и похорошела: все-таки ей шла на пользу даже видимость романа с Бертиловым, который явно использовал Ингу, чтобы досадить Владе и что-то доказать ей.
– Народ, чего стряслось-то? – подтягивая штаны, ныл на бегу Марик, который ненавидел физкультуру. – Почему физра вместо истории, а?! Я и форму в общаге оставил…
– Все оставили, – ответил ему Герка. – Говорят, что-то особенное будет, приехал чувак из Темного Департамента. Ща поглядим.
Большой спортзал Носферона находился на подземном этаже и использовался в основном для тренировок вампиров перед боями. Поскольку тренировки, да и сами бои были запрещены, зал долго пустовал, и теперь Тетьзин, убормонстр Носферона, носился по нему со шваброй, поднимая тучу пыли и традиционно ворча.
В спортзале, куда слетелись почти все огневики, около Лины Кимовны и Фильды Брановны, преподши по физкультуре, стоял и мило с ними беседовал высокий широкоплечий парень спортивного вида с короткой стрижкой и серьгой в виде оскаленного черепа в ухе. Увидав его, Марик Уткин захлопал глазками, а потом издал радостный вопль, высоко подпрыгнув в воздух; на физкультуре такая высота никогда ему не давалась.
– Алму-у-ур! – взвизгнули кикиморы, увидав гостя. – Это же сам, сам Алмур!!!
Алмуром на всех отделениях Темного Универа называли старшего брата Гильса Муранова, Алекса. Закончив Носферон, этот вампир оставил о себе какую-то непостижимо устойчивую славу, которая напоминала ректору Батори бессмертную стоголовую гидру – чем больше голов ей отрубать, тем больше их вырастет. К примеру, библиотекарь Носферона каждый раз, слыша грохот в недрах книжных полок или опрокидывая кружку с чаем на ведомости по выдаче учебников, обязательно произносил слово «чертовмуранов», уже даже не помня, как же это слово-паразит к нему приклеилось. Алекс стал чем-то вроде легенды, которая передавалась из курса на курс от выпускников к первокурсникам. Где-то были стены, которые он снес во время великих драк, в общаге сохранилась кровать, на которой он спал, а его учебники, исчерканные великой рукой, стояли на полке в кабинете ректора, чтобы никто из студентов не добрался до этой реликвии и не увидел нарисованные там ужасы. После окончания Универа Алекс начал работать в Темном Департаменте, занимаясь сложной нечистью, которая создавала много проблем. С ректором Батори он сталкивался неоднократно, каждый раз доводя вампира до ярости, в результате чего ему был запрещен вход в Носферон.
И вот теперь он стоял здесь, в спортзале, готовясь произнести речь для студентов. Это могло означать только одно: личные счеты ректора с ненавистным выпускником сейчас отступили на задний план, уступив место чему-то более важному.
«Если Алекса впустили сюда, и он будет нам что-то рассказывать, значит, его новости не понравятся или напугают», – сообразила Влада, толкаясь среди девчонок позади вампирских рядов.
– Малча-а-а-ать! – Фильда Брановна хлопнула в ладоши с таким треском, что с Марика слетели очки.
– Здорово, ор-рлы! – гаркнул Алекс, подбоченившись и оглядывая строй нечисти. – Итак, меня прислал сюда Темный Департамент. Вы все меня уже знаете, и представляться лишний раз не стану. Обращаться ко мне можно просто Алекс, без приставки «мор», не дожил еще до такого, – вампир усмехнулся. – Вижу, что факультеты рады отмене лекций по основам безопасности нечисти и хотят чего-то нового. Итак, у нас немного изменилась учебная программа курса основ безопасности нечисти. Мы будем изучать поведение нечисти в условиях войны. Войны между темными и светлыми, – добавил Алекс.
– Ух ты, – сказал кто-то. – Вот месяц назад ротонды жахнули – это что, объявление войны нам было?
– Жахнули? – Алекс усмехнулся. – Это они только пыль с себя вековую стряхнули. Если бы они жахнули, Носферона бы уже не было. А так – это были обычные учения магов, как нам было официально сказано, – Алекс многозначительно поднял одну бровь. – Но такие учения не проводились ни разу за все триста лет существования Конвенции. Поэтому по распоряжению Темного Департамента курс ОБН меняется.
– Домовые говорят, что надвигается война, потому что Тьма открывается, и оттуда выходит какойто маг или властелин, который собирается объявить нечисти войну и всех нас уничтожить, – высказался Марик. – Может, нас отпустят по домам уже?
– Не несите глупости, Уткин, – оборвала его Лина Кимовна. – Как не стыдно, вы же упырь, а не…
– А не кисейная барышня, – закончил за нее фразу Алекс Муранов, мягко отодвигая преподшу в сторону. – Я все понял, настроения ясны. А что скажут вампиры?
– Алекс, ну мы не домовые, чтоб слухи разносить, но бои-то отменили. Так что вампиры, кроме нецензурных слов, ничего не скажут, – ответил Гильс, который стоял, скрестив руки и прислонившись к шведской стенке. – Не дурачки, поняли, что нам запретили любые тренировки, чтобы мы разучивались драться.
– Умение драться очень важно, – кивнув брату, согласился Алекс. – Но мы сейчас будем говорить о выживании нечисти в случае начала войны со светлыми. В первую очередь вы должны знать несколько важных правил. Первое: при ударах светлой магией нужно укрываться на территории зловоротен. Их расположение в городе вы должны помнить, как таблицу умножения. Вне города зловоротнями являются так называемые гиблые места, дислокацию которых вы тоже должны выучить.
Второе: наши поселения, вроде Огоньково или Пестроглазово, закрываются, и именно туда эвакуируются семьи. Но все студенты Носферона, все до одного, переходят под командование Темного Департамента и подчиняются его приказам. В случае войны нечисть передвигается по янву, куда вы научитесь входить на лекциях по янвологии.
– Можно вопрос? – Герка поднял руку. – Маги видят нас в янве, какая нам разница, где передвигаться?
– Маги видят наши силуэты, это верно, – согласился Алекс. – Но, когда нечисть передвигается очень быстро, они видят лишь смазанные тени, похожие на призраков. И то лишь те маги, в которых течет древняя кровь.
– Огнева, например, – громко заметила Тановская, оглядываясь на Владу, которая стояла у стены, надеясь остаться незамеченной до конца этой стихийной «лекции».
Влада вздрогнула, когда на нее устремились десятки глаз.
– Да, девушка с хорошей памятью, именно Огнева! – весело подхватил Алекс. – Уникальная студентка нашего Носферона, у которой половина магической древней крови! Подчеркиваю – половина!
– А вот я слышал, что наша Огнева ващ-ще может магов взглядом убивать, – заявил вдруг Йорг. – Пусть сходит в Магиструм, чего она в Носфероне отсиживается?
– Вот-вот, и я это слышал, – сказал тот самый вампир-старшекурсник, который цеплялся к Владе в столовой со своей защитой.
– Можешь, Огнева? – заинтересованно спросил Игнат.
– Завтра с утра всех магов поубиваю, потерпите, – огрызнулась Влада, которой и правда сейчас хотелось кого-нибудь убить. Она ненавидела моменты, когда нечисть, вспоминая про ее происхождение, дружно пялилась на нее, разглядывая, как экспонат в музее.
– А ведь правда, почему тогда Огневой просто не открыть эту самую Тьму, чтобы выпустить оттуда Армана и чтобы древние вышли и просто покрошили в винегрет этих светляков? – Герка так разволновался, что у него глаза разгорелись, будто два алых уголька. – Но ведь в случае новой войны… нам же говорили, что выйдет из Тьмы древняя нечисть! Наше ядерное оружие, которое всех магов размажет, а? Может, оно и к лучшему?
– Ат-тлично! – проорал Алекс Муранов, потирая ладони. – Супер, народ! Значит, план действий у вас уже есть! Кстати, Герман Готти, чем ты планировал заниматься на зимних каникулах?
– Тусня всякая будет, – пожал плечами Герка. – С пацанами поедем по гостям, все такое… а что?
– «С пацанами тусня», – повторил Алекс, прищурившись. – Увы, придется отменить. Если Тьма откроется, выйдут древние, и начнется война. И это будет самая страшная война, которая сметет все с лица земли! Вы к этому готовы?
– Мне нехорошо, – Марик Уткин поднял дрожащую руку, второй придерживая на носу очки, чтобы они снова не свалились. – Можно мне выйти?
– Он и на войне с магами к ним подойдет и попросится выйти в туалет, – засмеялся Ганц. – Самый грозный вояка наш Уткин, как вылезет на тропу войны – все маги разбегутся…
– Та-ак, – Алекс, переждав хихиканье в зале, окинул критическим взглядом мешковатую фигуру Марика. – А ведь упыри в древние времена были для магов сложным противником. Рассыпались на части и собирались вновь. Именно поэтому в мирное время Конвенция запрещает им так делать, в магических скрепах прописано, что упырь не соберется обратно, если рассыплется. Мало того – случаются стрессовые ситуации, в которых упырь действительно рассыпается на части, на мелкую нежить, и потом не может собраться вместе. Но при отмене Конвенции все иначе, запрет упраздняется, и способности упырей становятся очень и очень полезными! Твои предки, Уткин, представляли огромную опасность как для магов, так и для людей. Так что никаких «выйти»! Распрями плечи и втяни живот!
Марик, выслушав все это от Алекса, икнул и осел на пол, вытирая со лба пот рукавом.
Почти час Алекс рассказывал, как быстро добираться до зловоротен, используя янв, крыши и даже подземные пути вурдалаков, которые пролегают почти везде, и особенно под Москвой. Лекция затянулась, подвинув ужин, но Алекса все не отпускали, донимая вопросами. Когда же он наконец поднял вверх обе руки и объявил, что жаждет попасть в столовку, вспомнить бурную юность и навернуть хорошего ужина, ребята тут же обступили его со всех сторон, а очнувшийся от транса Марик кинулся попросить автограф.
В любое другое время Влада тоже подбежала бы к Алексу, но не сейчас. К семье Мурановых она больше не имела никакого отношения, и, хоть ей и стыдно было себе в этом признаться, она теперь избегала Алекса. Веселый и популярный старший брат Гильса раньше называл ее «Владиша» и относился как к младшей сестре, теперь же она для него обычная студентка, как и несколько десятков ее однокурсников. Мысль об этом выгнала Владу из спортзала прочь, и если бы комплекс неполноценности был живым существом, то сейчас бы ее грызла бы острыми зубами огромная беспощадная тварь похуже Тетьзина.
– Огнева, ты не в ту сторону идешь, там в столовке ужин начинается! – окликнул, догоняя ее, Гильс, и Влада посторонилась, пропуская его вперед. Вампир быстрым шагом пронесся мимо нее и одним прыжком оказался около лестницы, будто очень торопился куда-то. Влада, которой надо было идти совсем в другую сторону, зачем-то пошла следом, будто ее потянуло магнитом. Надо было бы пойти в столовую поужинать, только вот вместо столовой ноги сами завернули на первый этаж, в вестибюль, вслед за Гильсом.
Тот зашел в гардероб за своей курткой и, надевая ее на ходу, скрылся за дверями проходной.
Буян Бухтоярович, который всегда требовал пропуски и разрешения на выход и вход, конечно, орал бы по этому поводу полчаса, но сейчас он был страшно занят криками по другой причине: ругался с Фобосом Карловичем и не заметил ни Муранова, ни Владу, которая выскользнула за ним следом.
В десять вечера промозгло-сырой ветер гулял по площади, к тому же нещадно хлестал холодный дождь. Влада вспомнила, что не надела ни куртку, ни шапку, уже тогда, когда пробежала почти всю площадь и потеряла Гильса из виду. Можно было не сомневаться, зачем он вышел из Универа, – ревность, как собака, взявшая след, тянула ее вперед за невидимый поводок.
«Что я тут делаю, зачем иду за ним? Еще не хватало следить… Тогда зачем я здесь, на улице, как шпионка?.. Стыдно, Влада! Как же ты можешь… Егор говорил, что я должна быть гордой, какая, к черту, гордость…»
Сейчас ребята в столовой ужинают, слушая рассказы Алекса, там наверняка весело и шумно. А еще там запеканка, котлеты, компот из ябломятликов… только вот ничего этого ей не хочется с того самого дня, когда астры в ее руках рассыпались в пыль. С тех пор есть приходится через силу, и вкуса у прежней еды нет никакого, все равно что жевать картон. В общем-то ела она только для того, чтобы поддерживать в себе жизнь, но голод желал и ждал чего-то другого. Голод, странные мучительные сны, ревность и злость на себя – все это теперь стало ее реальностью в тот миг, когда вместе с букетом астр она получила одиночество в качестве бонуса.
Влада остановилась, ощутив голод и слабость. Мимо нее шли прохожие, некоторые задевали ее локтями, кто-то извинялся, кто-то молча шел дальше.
– Ты чего на улицу поперлась, совсем спятила? – послышалось позади, и ее грубо схватили за рукав куртки.
Влада обернулась. Перед ней стоял Бертилов, злой до того, что был не похож сам на себя. Тролль в футболке с короткими рукавами промок под дождем, и потоки воды текли с его светлой челки. Прохожие насмешливо оглядывались на него, какая-то бабушка поцокала языком и снисходительно посоветовала:
«Милок, оделся бы, потом радикулит подхватишь, ох не радость…»
– Все в столовке, между прочим, – хмуро выдавил тролль.
– А ты, значит, следишь за мной. Наверняка где-то за тобой в окопах еще и Тановская. – Влада вдруг развеселилась, представив себе со стороны этот «караван» слежки, который потянул за собой Гильс.
– Нет, она в столовке, все слушают Алекса, раскрыв рты. Я тебе яблоко принес.
Тролль схватил ее руку и, с силой расцепив ее пальцы, вложил в ладонь яблоко.
– Передумай, – вдруг сказал он. – Все будет хорошо, только передумай. Даю тебе еще один шанс.
– А если я откажусь быть твоей девушкой, снова склеишь мои ботинки? – отшутилась Влада, сжав яблоко в ладони.
– Решила уморить себя голодом из-за Муранова? – Егор прищурил глаза. – В столовке всю неделю ничего не ешь, только сидишь и в окно смотришь, бледная стала, как призрак. Дура!
– Что?!
Влада вспыхнула, будто Егор дал ей пощечину. Это было грубо и неожиданно.
– Хватит мне грубить, Бертилов, – резко ответила она. – Я, может, и дура, а ты не жилетка. Я не должна портить твою жизнь своими проблемами, и так у тебя одни неприятности.
