Саша Фишер
Красный Вервольф 3

Видно две фигуры. Наташина и какого-то хмыря. Лысый в штормовке с вещмешком за плечами и в сапогах. Как он в таком походном виде сюда приперся и не спалился? Неприятные догадки пробежали мурашками. А это, что там у него на руке синеет? Татуировка? В это время татухи носили лишь сидельцы. Рокеры, хиппи и прочие байкеры еще не народились. Уголовник, бля! Ненадежный контингент. Враг таких частенько перевербовывал. Многие зэки обижены на Советы. И не только политические.

Разговора не слышно. Наташа хотела что-то достать из-за широкой мешковины, которое называлось платьем, как вдруг лысый кинулся на нее и заломил руку. Наташа вскрикнула, а я схватился за пистолет. Спешно прицелился, но ублюдок уволок девушку куда-то в темноту.

Ах ты, сука! Я спрыгнул с дерева и помчался ко входу в развалины, когда за спиной услышал торопливые шаги.

Глава 3

Я оглянулся и сразу присел. Заросли шиповника меня скрывали. К часовне из соседнего полуразрушенного барака торопливо спешили двое. Судя по всему, они не видели как я спрыгнул с дерева. Крона густая, да и поросоль кустов стояла под ним непролазной стеной.

Мать твою за ляжку! Это еще кто такие? Я высунулся из укрытия, разглядывая незваных гостей. Одежда неприметного советского пошиба. Мешковатые пиджаки и безразмерные мятые брюки. На глаза надвинуты кепки. Похожи на партизан или подпольщиков. Хрен их разберет. А если это засада? Рука моя сжала рукоятку «Вальтера» за поясом. Вязаный рыбацкий свитер надежно скрывал его пока. Взять их в оборот? Если свои, то разберемся, а если нет, то без шума не обойдешься, и тогда Наташа может пострадать. Всяко они не вдвоем пришли, внутри еще кто-то должен быть, а эти, скорее всего, группа блокирования путей отхода. Может, все-таки свои прикрывали Наташу? Но она ничего про них не говорила. Щас проверим.

Пошатываясь я поднялся и привалившись к дереву стал бессовестным образом журчать на его ствол. При этом насвистывал кузнечика.

Те двое, завидев меня, остановились. В руках у них неизвестно откуда появились ТТ-шники. Вполне себе советские пистолеты. Но их ботинки… Слишком они новые. Не ходят в таких обутках подпольщики и тем более партизаны. Кончать их надо, но по-тихому. Тот, кто схватил Наташу, не должен услышать выстрелов.

– Стоять! – крикнул мне один из них на чистом русском.

Коренастый с рябым лицом, будто после оспы.

Бля, опять нестыковочка. Похоже это свои. Но нет, в это время они уже приблизились, и я смог разглядеть их получше. Морды изрезаны следами порока. Пальцы в синюшных перстнях, которые наколоты явно уже давно.

– Да вы что, мужики? – заплетающимся языком пробормотал я, скосив по алкашному глаза. – Я это… И-ик… Домой иду, вот, приспичило.

– Пошел нах отсюда, – махнул стволом рябой.

В его глубоко посаженных глазах светилась злость. Видно было, что ему очень не терпелось меня пристрелить, но он тоже не хотел поднимать лишнего шума, так как не знал, как обстоят дела у его напарника внутри развалин. Взял он партизанку или нет. А то, что они были заодно, теперь я уже нисколько не сомневался.

– Все, все, и-ик… Ухожу! Не застёгивая ширинку, я поднял руки и бочком стал пробираться через кусты. – Только не стреляйте, я же кочегар. Без меня город к зиме не запустится. Вот…

– Пшел! – рябой зарядил мне ботинком в живот, а сам уже поглядывал на окна часовни.

Не терпелось ему скорее внутрь, и разговор с алкашом его явно напрягал.

Я, покачнувшись будто от хмеля, чуть отстранился назад. Будто случайно, но при этом смягчил удар в живот. Нога не впечаталась в солнышко со всего маху, а пинок смазался, но остальное я доработал театральностью. Согнулся пополам и закашлялся будто мне все печёнки поотбивали.

– Валить его, Сава, надо, – тихо пробормотал второй, думая, что я не слышу, так как хриплю и сыплю просьбы меня пощадить. – По-тихому…

Из положения буквы «зю» я все же краем глазам наблюдал за противниками. Коренастый вытащил из кармана финку и снова шагнул ко мне. Но я уже успел незаметно достать стилет из-за голенища. У часовщика себе справил отличное колющее оружие. Тонкое, как спица, но крепкое. В сапоге удобно прятать, запарился с перочинкой ходить, добрые ножи за голенище не лезут.

Хлюп! – стилет вошел в брюхо рябого по самую рукоять.

Ударил в печень, чтобы не дрыгался. Второй, не ожидая такого подвоха, вскинул пистолет, но нажать на спуск не успел. Стилет пробил его кадык. Целился я чуть ниже, но и так сойдет. Тут же второй удар в висок.

«Шило» легко пробило кость. Противник упал замертво, а рябой, выронив пистолет, стонал, скрюченный на земле. Я подскочил к нему и спешно отточенным движением свернул ему шею. Чтоб заткнулся и не выл. Плюнул на грудь предателя, закинул их пистолеты в кусты и поспешил внутрь развалин.

Теперь надо спасти Наташу. Этот подставной связной скорее всего там тоже не один. Нырнул в проем и очутился в полумраке отсыревшего здания. Воняло плесенью и портянками. Чуть подождал, когда глаза привыкнут к темноте. Прислушался.

Где-то в закоулках бубнят приглушенные голоса. Я крадучись, словно тень, стал пробираться на звук, обходя «валуны» и завалы из обломков кирпичей. Только бы не шуметь! Даже дыхание задержал, казалось, оно слишком шумное.

Углубился внутрь часовни. Голоса стали четче. Кто-то переговаривался в соседнем закутке. Нашел дыру в стене и осторожно заглянул. На бетонных обломках сидят двое и уже кипятят на примусе чайник.

– Ну где эти остолопы? – пробасил тот, что разговаривал с Наташей, я узнал его по штормовке.

Неприятный холодок тронул затылок – я не увидел среди них девушки. Неужели убили, твари?!

– Должны быть уже скоро здесь, – ответил второй с бородой, как у деда Мазая. – Не кипишуй, Сава, мы и вдвоем справились. Слушай… А может, пока ждем, девку того? Оприходуем? Чего такому добру зазря пропадать? Один хрен, немчура с нее шкуру спустит. А она ничего такая, сочная.

Ф-ух… Жива Натаха! Жива… Судя по всему, эти ублюдки собрались ее сдать фрицам.

– Нет, – отрезал Сава. – Целую доставим. Она наш билет в хорошую жизнь. Иначе с нас тоже шкуру спустят.

– А ты уверен, что после того, как сдадим бабу, нас самих в расход не пустят? Может, ну их, этих фрицев? Сами ее пришьем и будем жить как жили?

– Устал я прятаться, как крыса, Гудя, понимаешь… Доставим ее полицаям, глядишь, и нас на службу возьмут. Жалование, форма.

– И как ты себе это представляешь? Заявимся, здрасти, мы поймали шпионку?

– Есть у меня человечек знакомый у них. Земеля. Полицаем служит. Он все организует. Я уже перетер с ним. Осталось только этих двоих баранов дождаться.

– Зря ты их определил снаружи караулить. Говорил, надо было здесь всем хорониться.

– А если бы девка не одна пришла, а с крышей? Вот они и на стреме были. Только, куда, бл*ть, запропастились, ума не приложу.

Ага… Из разговора ясно, что предателей всего четверо. Это хорошо. Можно больше не прятаться.

Я вышел в проем с пистолетом наготове и очутился на «пороге» небольшой комнатки, оборудованной под временное укрытие. Топчан с тряпьем, стол из ящиков и два хмыря сидят и рты раскрыли. Дернулись было за стволы, но мой выстрел над их головами мигом охладил их пыл.

– Вечер в хату, – в моем голосе звучала сталь. – Руки в гору! Где девушка?

– Кто такой? – пробурчал Гудя, но руки они подняли.

– Привет вам от Вервольфа пришел передать.

Бах! Моя пуля сразила Гудю прямо в сердце. Звук выстрела утонул в развалинах. Мне и одного языка хватит. Я перевел ствол на второго:

– Повторяю вопрос, где девушка?

– Не стреляй, начальник, – залепетал тот, протягивая ко мне руки. – Здесь она, за стенкой связанная лежит.

– Кто вас послал?

– Никто, начальник… Бес попутал. Не стреляй, я все исправлю, я…

Бах! Моя пуля проделал аккуратную дырочку во лбу предателя, он так и свалился замертво с протянутыми руками, а я бросился в соседнее помещение.

На ворохе тряпья сидела связанная Наташа. Во рту кляп, а в глазах тихий гнев. Увидев меня, она радостно замотала головой, пытаясь встать. Я спешно развязал ее:

– Цела? Что они тебе сделали? Как ты?

Наташа повисла у меня на шее и горячо прижалась к груди:

– Я в порядке Саш, спасибо, если бы не ты…

– Похоже, что ваш связной скурвился.

– Я уже это поняла, – шмыгнула девушка носом. – Он был не один.

– Знаю, сейчас они все вчетвером стоят в очереди в ад. Надо прибрать будет здесь маленько и оружие пособирать. И с трупами, что-то решить.

Я взял трофейную керосиновую лампу и зажег:

Давай осмотримся.

Мы вышли из закутка и очутились в соседнем помещении.

– Стой, осторожнее! – я подскочил к Наташе и с силой дернул ее за руку. Как раз в тот момент, когда доски под ее ногами треснули и в ворохом трухи рухнули куда-то вниз, в темноту, Наташа взмахнула рукой, в которой держала керосинку, лампа вырвалась из ее пальцев и упала вниз.

– Еще одна ловушка, – горько сказала Наташа, глядя на осветившуюся языками пламени квадратную дыру в полу. – Саша, ну вот зачем они так? Я не понимаю, как вообще так может быть… Просто в голове не укладывается…

– Ну какая ловушка, просто вход в подпол прогнил, – сказал я, осторожно приближаясь к краю ямы.

– Я не про это, – Наташа шмыгнула носом, будто хотела всхлипнуть. – Я про предателей… Почему их так много, Саша? Неужели они не понимают, что… Даже не знаю, как сказать. У меня просто ум за разум заходит, когда я пытаюсь это понять. Как человек вообще может сдавать своих фрицам? Они же настоящие звери, неужели непонятно, что они никогда тебя не примут, никогда! Неужели только из-за денег? Он предал, потому что ему просто дали денег? Но на что они, когда на родине земля под ногами горит? Что он здесь будет делать с этими деньгами?

Говорила Наташа с надрывом, в голосе звучала боль и слезы, но глаза были сухими. И полыхала в них скорее ярость, чем обида.

– Некоторые люди просто дураки, Наташка, – сказал я, заглядывая вниз. Керосин расплескался по обломками досок, и теперь внизу горел маленький костерчик, неплохо освещая этот подвал. – Опа, это что еще за хреновина?

– Понимаешь, Саша… – продолжила задумчивую речь Наташа, потом тоже обалдело замолчала. – Ой, мамочки…

– Видишь, не ловушка это была, – сказал я. – Просто подгнил пол. А подвал явно часть тех подземных ходов, точно такая же кладка…

– Да нет же, я совсем про другое! – воскликнула Наташа, потом быстро оглянулась и понизила голос. – Ну вот же! Я никогда не видела ничего такого…

Над открывшимся перед нами подвалом будто бы поработал декоратор из фильма ужасов про оборотней. В самом центре просторного квадратного помещения были сложены кучкой округлые валуны, а из центра этой «пирамиды» торчал деревянный шест. Черный. Или обожжен, или черной краской покрыт. На вершине шеста – волчий череп. С перекладины, прибитой почти в самом верху, наподобие буквы «Т», свисают связанные шпагатом кости. Человеческие или звериные – шут их разберет с такого ракурса.

На каждой стене размашисто нарисован вольфсангель. Черной краской. Пол исчерчен рунами. Хотя нет, не исчерчен… Похоже, кто-то выкладывал руны из сухой травы, поливал дегтем, а потом поджигал.

Бл*яха… Вервольфа что ли вызывал этот странный загадочный кто-то?

Я тряхнул головой. Мне даже захотелось себя ущипнуть, чтобы проверить, не снится ли мне вся эта фантасмагория в подвале.

– Саша, похоже это логово Красного Вервольфа… – прошептала Наташа и прижала руки к лицу. – Давай спустимся вниз!

– Красного Вервольфа? – переспросил я удивленно. Ах да, Наташа же не в курсе, что это я. Она не видела моих дел, а я не рассказывал.

– Ну да! – Наташа посмотрела на меня, глаза ее заблестели. – Неужели ты не слышал? Про это же просто все-все-все говорят. Что в городе живет кто-то, кто превращается по ночам в волка и подстерегает фрицев!

– Смотри, кажется вон там была раньше лестница, – сказал я, ткнув в сторону боковой стены. В кирпичной кладке остались выемки, по которым несложно было спуститься. Можно было и спрыгнуть, не так уж тут и высоко…

Нет, на фиг показушную акробатику. Нет ничего тупее, чем со всего маху напороться на ржавый гвоздь ногой и сдохнуть через неделю от сепсиса.

Я осторожно спустился вниз по кирпичным псевдоступеньками, Наташа ловко последовала за мной.

– Ну точно же! – Наташа огляделась. – А я думала брешут! Смотри, в каждом углу комнаты – по волчьему черепу. И еще… Ой, а это что?

На пласте оставшейся штукатурки были углем или чем-то похожим нарисованы косые квадраты. В первом – три ромбика в диагонали и две полоски… Два ромбика…

Несколько секунд я тупил, разглядывая эти «художества», а потом меня осенило. Даже стыдно стало, что я не сию секунду понял. Это петлицы. Три ромбика две полоски – гауптштурмфюрер, два ромбика – обершарфюрер. А последовательность…

Бл*ха, серьезно?

Кажется тот человек, который тут все устроил, изобразил таким образом всех моих жертв. Я напряг мозги, чтобы вспомнить, сколько и кого я распанковывал под жертвы вервольфа. И понял, что уже не могу вот прямо сходу четко сказать, сколько и кого убивал мой «вервольф». Нет, вспомнить можно, но это надо сесть в спокойной обстановке, взять бумагу и ручку и начать писать. Будто отчет пишу. И память сразу мне всю последовательность и выдаст. Сколько раз так уже было! Возвращался с миссии, в голове звонкая пустота, одна мысль за другой по полчаса гоняется. А сажусь писать, и – опа! – все имена, данные, подробности тут же сыплются из авторучки на бумагу.

Стоп, а где Алоиз? Должен быть вот тут штандартенфюрер… Хотя, нет! Там же другой сценарий получился, так что все вполне логично.

– Ой, смотри! – Наташа подошла к узкой деревянной полке. Похоже, раньше тут был стеллаж или что-то вроде, но сейчас от всей конструкции осталась только одна доска вдоль стены. И вся она была усыпана плоскими камушкам-гальками. На каждом из которых была нацарапана одна из скандинавских рун.

Да уж, случайностью тут явно не пахнет…

Похоже, у Вервольфа появился не то подражатель, не то фанат. Охренеть…

И я даже не знаю пока, хорошо это или плохо. Что первое, что второе – это люди с явно покосившейся крышей, кукушечка которых давно умчала в теплые края. С другой стороны, само наличие такого психа может пустить следствие СД-шников по ложному следу, что, опять же, неплохо…

– Саша, а может нам тоже… Это… – Наташа крутила в руках камешек с руной. Как будто неправильно написанная буква «И». Это была «Хагалаз», символ краха и разрушения. – Может, перетащим трупы сюда, и тогда все подумают, что их убил вервольф?

– А как же хозяин этого места? – я подошел к ней, взял из ее пальцев камешек с руной и вернул его обратно на полку. – Ему может не понравиться, что кто-то свалил в его капище какие-то левые трупы.

– Так он же, получается, наш союзник, – сказала Наташа. – Он тоже фрицев убивает.

– Не всякий враг нашего врага наш союзник! – глубокомысленно изрек я. – Так что давай-ка мы оставим здесь все, как есть.

В общем-то, у меня не было в мыслях, сделать вид, что никого в этом логове не было. Потолок-то провалился. А выход… Выход вот он. Кирпичная ширма того же цвета, что и стена за ней. Видели уже такую конструкцию, явно это подземелье – часть общей системы. А по другую сторону – добротная такая дубовая дверь. Без всяких следов замочных скважин. Закрыта с другой стороны. Или на навесной замок, или на засов. То есть, только выламывать, никакие отмычки тут не помогут. Но явно именно этим путем приходил сюда загадочный подражатель.

Что ж…

– Но ведь когда их найдут… – начала Наташа.

– Не найдут, но придется потрудиться.

Мы еще раз обшарили часовню и нашли подходящую яму, которая оказалась воронкой от бомбы. Стащили туда все тела и забросали их обломками. Старательно так забросали, с горкой, чтобы ни одна собака не раскопали, и запаха трупного не было потом. Пришлось потратить на это добрых два часа и львиную долю своих сил.

Как раз, когда закончили оформление «места преступления», стемнело. Трофейное оружие спрятали там же в часовне. В одной из стен нашли подходящую нишу и привалили схрон обломком плиты. Теперь ниши совсем не видно. Порядок. Пусть у меня в городе будет несколько схронов с оружием. А то каждый раз за пистолетом приходится домой на чердак бегать…

* * *

Вырвать свой организм из сладкого сна утром оказалось задачей непростой. Мысленными пинками и подзатыльниками я вытащил себя из-под куцего одеяла. Мышцы ломило, в глазах песок.

Бл*ха…

Размялся, умылся, даже разделся, вышел во двор голый по пояс и облился холодной водой. Ф-ух.

Вроде полегчало. А в зеркале так я вообще отражался вовсе не как мужик в сорокет с накопленной усталостью и режимом сна поломанным. А как… Да черт его знает! Молодею что ли от всех этих приключений?

Я оделся и поплелся в комендатуру. К шести утра, как и было приказано. В саквояжике с собой – смена белья, зубной порошок и щетка, полотенце. Командировка как-никак, хрен знает, сколько там задержаться придется.

Голоса я услышал еще до того, как открыл дверь. Орал кто-то так, что стекла дребезжали. Прямо-таки скандал до небес, с прологом и эпилогом. Герр граф изволит с кем-то ругаться с утра пораньше, перекрикивая надрывающегося из патефона тенора.

Глава 4

– …если до вас никак не доходит важность моей миссии здесь! – возмущался граф. – Почему вы считаете, что можете сорвать мои планы, а я должен просто молча это все сносить? Ваше положение вообще не дает вам права распоряжаться моим временем!

– Пожалуйста, герр граф, успокойтесь, – бубнил голос собеседника. Вежливо, стараясь скрыть раздражение. – Ваша поездка отложена именно потому, что мы понимаем ее важность. Это донесение…

– Вы сами сказали, что источник ненадежен, – прорычал граф. – То есть, говоря другими словами, кто-то просто подбросил вам на стол анонимную записку, и весь абвер из-за нее теперь стоит на ушах. Ах, как легко, оказывается, вывести вас из строя!

– Мы не можем зря рисковать, – твердо сказал некто. – Речь идет всего об одном дне.

– И сообщаете вы мне об этом только сейчас, – граф фыркнул. – И считаете, что я должен быть вам благодарен.

– Герр граф, мы заботимся прежде всего о том, чтобы ваша миссия… – монотонно забубнил голос. Кажется, что он уже сказал эту фразу не один раз до того, как я пришел.

– Я сам отлично могу о себе позаботиться! – рявкнул граф. – И мне непременно надо попасть в Царское Село сегодня! Ясно вам? Се-го-дня! И ни днем позже!

– Я не могу обещать, что поезд отправится раньше, чем завтра утром, – собеседник графа вздохнул. – Но если вам непременно надо, мы можем предоставить вам машину и водителя.

– Весь день трястись в лоханке? – зло сказал граф. – И вы полагаете, что это безопаснее, чем на поезде?

– Если рельсы подорвут и пустят поезд под откос… – медленно и терпеливо заговорил некто. Это кто-то из абвера, но не Шалтай. Шалтая бы я узнал. Похоже, разведчики отправили к графу с хреновой новостью кого-то, кому больше всех не повезло. Спички тянули они что ли? Все здесь знают, что граф довольно легко выходит из себя, так что приносить ему плохие новости было делом довольно опасным. Мог и запустить каким-нибудь тяжелым предметом в голову вестника.

– ЕСЛИ подорвут, – веско и с нажимом сказал граф. – Может быть подорвут, а может и нет.

– И вы готовы рисковать своей жизнью? – собеседник графа вздохнул.

Тут дверь, рядом с которой я остановился, скрипнула. В образовавшейся щели появилось лицо Доминики. Она прижимала палец одной руки к губам, а другой – манила меня к себе за дверь. Я оглянулся на постового на входе. В коридор он не смотрел, вообще стоял спиной. Я тихонько прошмыгнул в комнату, где пряталась Доминика. В узенькой каморке стояли всякие швабры, щетки и ведра. А сама Доминика была одета в серый замызганный халат уборщицы, волосы повязаны бесформенным платком.

– Доминика, что за вид? – я ухмыльнулся, но пани Радзивилл сверкнула на меня глазами так, что шутить расхотелось. Похоже, этот маскарад – вовсе не часть эротических игрищ.

– Заткнись и слушай меня, – быстрым шепотом проговорила Доминика. – В Царском селе к тебе подойдет человек и скажет: «Простите, вы не знаете, как на греческом языке сказать «спасибо»? Ты ему ответишь: «Эфхаристо». Этого человека тебе нужно будет ввести в круг, близкий к графу…

– Граф не спрашивает меня, кого к себе приближать, – я пожал плечами.

– Так прояви фантазию! – глаза Доминики снова сверкнули. – Или ты думаешь заполучить большой куш, ничего не делая?

– Ты не слышишь разве? – я кивнул головой в направлении кабинета графа. – Наше путешествие откладывается из-за диверсии.

– Максимум до завтра, – Доминика поморщилась. – Мне нужно было с тобой поговорить до отъезда, а ты все время куда-то пропадал. Вот я и подбросила донесение.

– Понятно, – кивнул я. – Так что с тем человеком? Что он умеет делать? Не смотри на меня так, я не могу просто так сказать графу: «Послушай, шеф, смотри, это мой кореш, давай он будет жить с нами!» Твой человек умеет печатать на машинке? Вышивать крестиком? Или еще что?

– Он хорошо водит машину, – сказала Доминика.

– Ну хоть что-то, – хмыкнул я. – Дурацкий пароль-отзыв, между прочим. А если твой человек ткнется в случайного прохожего, который знает греческий? "Эфхаристо" ведь и в самом деле на греческом «спасибо»…

– Алекс… – она приблизилась ко мне вплотную и ухватила обеими руками за ворот рубашки. – У меня создалось ощущение, что ты не понимаешь, насколько все серьезно. Что для тебя это вроде игры какой-то. Хочу участвую, хочу нет. Милый, все совсем не так. Ты или сделаешь все, как надо, или умрешь.

Я молча смотрел в ее янтарные глаза. Она не истерила и не угрожала. Просто вроде как констатировала факт.

– Ничего подобного я не думал, честно, – с максимальной серьезностью ответил я. – Все я понял, сделаю в лучшем виде.

– Хорошо, – Доминика сжала губы и одернула свой убогий наряд. Еще раз окинула меня внимательным взглядом. Поправила очки на моем лице, на губах ее на мгновение мелькнула тень улыбки. – Я очень переживаю за успех нашего дела. И верю в тебя. Если ты все сделаешь как надо, мы с тобой будем очень богатыми людьми.

Пальцы Доминики скользнули по моей шее. На секунду она прижалась ко мне всем телом, и отпрянула. Схватила ведро и швабру и распахнула дверь. Вышла в коридор, посмотрела в обе стороны, кивнула мне едва заметно. И поковыляла походкой старухи в противоположную сторону от кабинета графа.

Н-да уж, та еще штучка эта Доминика. «Мы с тобой будем богатыми». Ну да, конечно, так я и поверил, что она приняла меня в свою игру на равных, а не как разменную пешку. Ну хорошо, может даже разменного коня, но все равно я ни на грош не поверил ее «мы с тобой». Моя драгоценная пани Радзивилл может заботиться о благополучии только одного человека – себя. Однако ничего не мешает мне делать вид, что я этого не понимаю, корчить из себя влюбленного в прекрасную полячку парня и изображать страстное желание поживиться богатствами янтарной комнаты. Цели у нас общие, но мотивы разные.

Я вышел из подсобки и прислушался. Скандал в кабинете графа явно сбавил обороты. Голоса все еще звучали громко, но стены от них уже не дрожали.

– …и это вы считаете отличным планом? – саркастично спросил граф.

– Лучшим в нынешних обстоятельствах, – твердо ответил его собеседник. – Наш водитель доставит только вас одного в Царское село в обход основных трактов. Поверьте, конвой только привлечет к вам ненужное внимание.

«Что-то странное крутит этот хрен», – подумал я и решил, что самое время вмешаться в разговор. Я торопливо и без стука открыл дверь и выпалил:

– Герр граф, я прощу прощения за опоздание! Уже половина седьмого утра, я бежал со всех ног, думал, что поезд уже ушел…

– Половина седьмого? – переспросил граф. – Что вы такое говорите, герр Алекс, сейчас без пяти шесть!

– Ф-ух! – я с облегчением выдохнул. – Значит мои часы спешат. А я уж думал, что проспал. Ой… Я не вовремя, да? У вас совещание?

– Нет-нет, герр Алекс, мы уже закончили, – губы графа презрительно скривились.

– Так мы договорились, герр граф? – спросил его собеседник. А я, наконец, на него посмотрел. Он был в гражданском сером костюме. Лицо совершенно «никакое». Не запоминающееся. Без единой сочной черты. Этакий макет усредненного человека. Но держался уверенно, выправка военная.

– Я поеду не один, – отрезал граф. – Герр Алекс едет со мной.

– Но, герр граф, я же вам, кажется, уже объяснил… – в голосе незнакомца зазвучали нотки раздражения.

– И я внимательно вас выслушал, – резко оборвал его граф. – Герр Алекс – мой переводчик. Без него мне нет решительно никакой необходимости ехать в Царское село вашими тайными тропами. Так что или мы едем вместе с ним на вашей машине. Или завтра на поезде…

– Вы же понимаете, что завтра поезда тоже может не быть? – тихо спросил неприметный тип.

– Что-то я перестал понимать, что тут происходит! – граф снова повысил голос. – То вы утверждаете, что разберетесь с проблемой за сутки, а сейчас выясняется…

– Хорошо-хорошо! – быстро сдал назад некто. Наверное, этот мужик и правда из Абвера. Там хватало таких, которые носят гражданское. – Вы поедете вдвоем.

На породистом лице графа появилось самодовольно-удовлетворенное выражение. Он шагнул к патефону на своем столе и перенес иглу в начало пластинки. Показывая тем самым, что разговор окончен. Незнакомец бросил на меня недобрый взгляд и направился к выходу. В дверях он остановился, оглянулся и сказал:

– Я пришлю за вами машину в течение четверти часа.

Граф сел на свой стул, прикрыл глаза и махнул рукой. Мол, все понятно, подите прочь.

Я присел на краешек стула. Напрягся. Кажется, графа только что втянули в какую-то мутную историю. Мое чувство «пятой точки» прямо-таки семафорило мне о подставе. Которую граф почему-то не почувствовал. Действительно. «Герр граф, меняйте ваши планы и поезжайте один с неизвестным водилой тайными тропами. Отличный план же! Надежный, как швейцарские часы… Так и подмывало открыть рот и пристать к графу с вопросами. Но тот слушал музыку, прикрыв глаза, и лезть к нему сейчас означало бы смертельно оскорбить. А если начну высказывать сомнения в безопасности идеи, то граф только из чувства противоречия выкинет меня из машины и помчится один. Навстречу приключениям, бл*ха.

Значит надо ехать с ним и действовать по обстоятельствам. Не могу я пока допустить, чтобы с тобой что-то случилось, герр фон Сольмс-Лаубах! Сначала под твоим чутким руководством мы должны упаковать янтарную комнату, а уж потом…

Что будет потом, я еще сам точно не знал. Сам по себе граф, в отличие от того же Рашера, опасности для общества не представлял. Не отдавал приказов о массовых убийствах, не проводил эксперименты над людьми, его смерть не приблизит завершение войны. Но сейчас он был мне нужен! Значит я не допущу, чтобы по дороге в Царское Село с ним что-то случилось.

Машина за нами подъехала через десять минут. Водитель в форме ефрейтора приземистый, но квадратный и с бульдожьей мордой. Даже брыли висят.

– Прошу вас, граф, – учтиво проговорил он, распахивая дверь лоханки.

Честно говоря, когда он раскрыл рот, я подумал, что сейчас гавкнет. Надо же, на чистом немецком изъясняется, не похож он на арийца. Гнома-рудокопа больше напоминает.

Граф уселся на заднее сиденье, а мне махнул, чтобы я располагался на переднем. Я не возражал, мы тронулись. Чинно проехали все посты.

«Бульдог» с важным видом, не выходя из машины, показывал пропуск постовым. После чего, те нам козыряли и желали хорошей дороги. Краем глаза я пытался разглядеть пропуск, его реквизиты. Кто его подписал, и кто вообще направил нас таким составом в опасное путешествие. Часть леса контролирует отряд Слободского. Меня, конечно, они не тронут, после того как расстреляют машину и, если я выживу. А вот остальные мои спутники сильно рискуют.

Неужели граф неожиданно превратился в недалекого болвана? Он всегда просчитывал все на сто шагов вперед и умело манипулировал руководителями смежных ведомств в своих интересах. А тут вдруг согласился на авантюру. Будем надеяться, что Слободский нас не заметит и Наташа сегодня не на вылазке. Ее снайперка бьет без промаха. Я чуть отодвинулся от водителя. Первая пуля снайпера обычно ему предназначается, когда засада. Я поежился и огляделся.

Дорога углубилась в лес, набежали тучки, с неба посыпалась мелкая сентябрьская морось, сквозняк неприятно задувал за ворот. Хорошо хоть лоханка с крытым верхом.

Проехали с час. Машина вдруг свернула в ухабистое ответвление дороги. Разлапистые елки стиснули грунтовку и скребли по железным бокам автомобиля.

– Мы точно туда едем? – спросил я у водителя. – Тут не особо наезжено.

– Не беспокойтесь, – лыбился тот. – Это короткий путь. Я отлично знаю дорогу.

Я оглянулся – граф задумчиво созерцал осенний лес. В его глазах умиротворенность. Наверное, представляет себе, как увидит воочию шедевр мировой культуры – Янтарную комнату. Уже строит планы по ее размещению в Берлине или где он там планировал ее выставить. Ну, ну… Бабушка надвое сказала.

Дорога совсем испортилась. Приходилось держаться, чтобы не расшибиться о железную панель.

Япона-мама! Ну, это явно дорога не в Царское село… Вот уже дремучий лес стоит сплошной стеной. Неужели граф этого не замечает?

– Похоже мы заблудились, – нарочно громко проговорил я, чтобы шеф меня услышал.

– Все по плану, господа, – заверил водитель, снова одарив меня улыбкой, а в глазах его я уловил колючий холодок. – Еще немного и лес кончится. Не беспокойтесь…

– И все же… – еще громче проговорил я. – Мне кажется, что нужно вернуться и поехать по основной дороге. Пока не поздно.

Граф наконец меня услышал, но вместо того, чтобы разделить мои опасения, неожиданно выдал:

– Успокойтесь, Алекс, водитель знает свою работу… Лучше подумайте, как будете составлять опись… Работы предстоит много, Возможно, нам понадобятся еще помощники.

Бл*ть… Его только опись волнует. А то, что нас везут к черту на рога – по барабану.

Я покосился на водителя. На поясе кобура. Другого оружия нет. Двинуть ему в висок, остановить машину и забрать пистолет. Ничего сложного для Вервольфа. Только сейчас рядом с ним сидит безобидный переводчик, а не красный диверсант. Все-таки надо бы переговорить с графом с глазу на глаз. В голове созрел план.

– Я извиняюсь, но не могли бы вы остановить? – я повернулся к водителю, тот с недовольством на меня уставился. – Понимаете, мне нужно ненадолго отлучиться в кусты. Я слишком много выпил кофе в дорогу.

Водитель молчал с каменной мордой. Вот ссука. До Царского села весь день трястись. В его распорядке явно должны быть запланированы остановки, а он торопится, будто тут недалеко уже.

– Ты слышал? Останови! – похлопал по плечу «Бульдога» граф. – Я тоже немного пройдусь.