Сара Дессен
Долго и счастливо
Глава 2
– Знаешь, твоя работа ставит крест на моей личной жизни, – донесся голос Джилли из моей гардеробной.
– Ты часто это говоришь, – ответила я.
– Потому что так считаю. – Раздался глухой удар, а потом что-то упало. – Ого. Это розовое платье без бретелек? Непохоже на тебя. Я его примерю. Кроуфорд, отвернись.
Я посмотрела на ее десятилетнего брата, стоявшего у моего стола и читавшего учебник по математике. Он поправил очки, вздохнул и отвернулся от шкафа. А я пересадила ее младшую сестру Бин на другое колено и попыталась высвободить волосы из ее крепкой хватки. Как только мне удалось это сделать, она почесала десны о мое плечо, оставляя мокрое пятно от слюней на рукаве рубашки. Поскольку у Джилли родители постоянно пропадали на работе, разъезжая по городу на собственных фургонах с едой, подруге часто приходилось выполнять роль няни.
– Отлично! – объявила она через мгновение.
А затем вышла из гардеробной в сарафане арбузного цвета, который был явно ей мал. Кроме того, насколько я помнила, у него были бретели. Но Джилли любила узкие и короткие вещи, которые надевала, чтобы подчеркнуть свои пышные формы. И хотя мне такой стиль не нравился (по большей части), я восхищалась ее уверенностью в себе. Большинство девочек в нашей школе постоянно твердили о диетах и растяжках на бедрах, но моя подруга вместо салатов предпочитала съесть пончик. И это была лишь одна из миллиона причин, почему я ее так любила.
– Что скажешь?
– Что здесь еще должны быть бретельки, – ответила я, подходя к ней и доставая одну из них. – Видишь?
Джилли оглянулась через покрытое веснушками плечо.
– Ой, ну, по крайней мере, они тонкие. Достанешь вторую?
Я тут же выполнила ее просьбу, а Бин в это время попыталась ухватить сестру своими пухлыми пальцами. Джилли всегда приходила ко мне в одном наряде, а уходила в другом. У меня даже была целая полка с ее вещами, сложенными так же аккуратно, как и мои. Но она всегда игнорировала ее, когда заходила в гардеробную.
– Так, давай обсудим сегодняшний вечер, – сказала она, просовывая руку в лиф и поправляя свою большую грудь в тесном платье.
Моя грудь дотягивала лишь до скромной C, а Джилли уверенно выбирала D, поэтому в моей одежде всегда смотрелась эффектно, в отличие от меня.
– Парни встретятся с нами в «Бендо» после выступления последней группы, которая называется «Катастрофа».
– «Восхитительно или катастрофично», – поправила я.
– Верно. – Она повернулась ко мне спиной, чтобы я застегнула молнию на сарафане. – Ты можешь присоединиться к нам после свадьбы. У вас же сегодня пораньше все закончится, верно?
– Нет, сегодня у нас полноценная шестичасовая свадьба. Так что освобожусь не раньше десяти.
– Это платье слишком узкое, – сказал Кроуфорд, как всегда, ровным и спокойным голосом.
Я ни разу не слышала, чтобы он говорил по-другому, с тех пор как они с семьей переехали в дом за узким ручьем, который отделял наш участок от соседей. Нам с Джилли тогда было по десять лет, ему – всего два, а близнецов и Бин вообще не было. Их родители ко всему относились со всей серьезностью, включая и деторождение.
– Не беспокойся обо мне. Лучше почитай книгу, – бросила она в ответ, слегка приподнимая грудь.
– Это книга Луны, – проворчал он и перевернул страницу. – Кроме того, Бин нужно поменять подгузник.
Так вот чем так пахло! Кроуфорд чертовски умный и смышленый парень, хотя не умеет общаться с людьми.
Джилли молча забрала у меня Бин и посадила на пол, а затем отдала ей один из своих тянущихся браслетов.
– Хватит искать отмазки, – сказала она, – прошел уже почти год. Пора вновь возвращаться в люди. Ты не сможешь вечно прятаться за работой.
– Под «в люди» ты подразумеваешь грязный и пропахший потом клуб?
– В этом случае – да.
– В грязи живут микробы, – встрял в наш разговор Кроуфорд, – а они вызывают болезни.
– Приходи просто послушать музыку, и мы заглянем на вечеринку или две, – игнорируя брата, сказала Джилли, пока Бин пыталась забраться под мою кровать. – Будет весело. Я обещаю.
– Секундочку. Ты ничего не говорила про вечеринку. И уж тем более про две.
Она громко выдохнула, хотя я не заметила, когда Джилли успела сделать вдох.
– Луна, я – твоя лучшая подруга, – взяв меня за руки, напомнила подруга. – Я знаю, через что ты прошла за последний год и чего боишься. Но мы еще молоды. Впереди нас ждет целая жизнь. И это классно, ведь так? Не трать впустую целые годы.
И в этом вся Джилли. Она во многом превосходила других и была пухлой, громкой и энергичной девушкой, которую совершенно не заботило, что о ней думают другие. Она всегда таскала за собой как минимум двух братьев и сестер, присваивала себе мою одежду и была одержима идеей найти мне парня, даже если – а тем более когда – мне этого не хотелось. Но все же, несмотря на все эти разочарования и наши совершенно разные характеры, время от времени Джилли говорила прямо в глаза что-то невероятно искреннее и, черт возьми, верное. И эта сердечность, сбивающая с толку, как и остальное в ней, перекрывала все ее недостатки. Несомненно, мне повезло.
– Постараюсь добраться к вам, – сказала я.
– О большем я и не прошу.
Джилли наклонилась вперед, а затем небрежно чмокнула меня в щеку. Ее телефон запищал. Она тут же вытащила его из лифчика – ее излюбленного места – и посмотрела на экран.
– У близнецов гимнастика, я и забыла.
– Ненавижу гимнастику, – сказал Кроуфорд. – Там пахнет ковриками и немытыми ногами.
– Он прав, – подтвердила Джилли и снова посмотрела на себя в зеркало. А затем ее брови поползли вверх, когда она скользнула взглядом по моему шкафу. – Подожди-ка, у тебя новые сандалии? Держи телефон! Так и знала, что не зря сделала педикюр.
С этими словами она обогнула меня и прошмыгнула мимо моих повседневных туфель в дальний угол гардеробной, а затем схватила пару черных сандалий с тонкими ремешками и золотым кольцом, которые я надевала всего раз. Но даже одного взгляда на то, как ее большой палец свисает с них, хватило, чтобы мое сердце сжалось в груди.
– Нет! – воскликнула я чуть более резко, чем хотелось. – Только не эти.
Джилли посмотрела на сандалии, а потом на то место, где они стояли. И через мгновение на ее лице отразилось понимание.
– А, точно, – кивнула она и опустила обувь обратно на пол. – Прости.
Я ничего не ответила, пытаясь взять себя в руки и понять, почему все еще так больно? Когда Джилли наклонилась, чтобы взять Бин, я почувствовала взгляд Кроуфорда: он смотрел на меня с тем же мрачным выражением, что и всегда. И хотя он был всего лишь ребенком и ничего не понимал, захотелось отвернуться.
Через несколько минут они ушли с тем же гамом, что всегда сопровождал их: Бин кричала, а Джилли и Кроуфорд ссорились. Выйдя на задний двор, подруга обернулась и помахала мне рукой. Я ответила ей тем же, и они зашагали по траве к своему дому. Джилли с легкостью перепрыгнула через ручей, несмотря на то что держала в руках Бин, а Кроуфорд остановился и наклонился получше рассмотреть что-то у самой кромки воды. Но через мгновение подруга прикрикнула на брата, и тот поспешил вслед за ней.
Комната снова погрузилась в тишину, какая бывала всегда, когда Бейкеры покидали дом. Конечно, они были не такой уж и дружной семьей, но я даже не представляла, какой стала бы моя жизнь, если бы они не поселились по соседству. В нашем с мамой доме царили чистота и тишина. И с первого дня знакомства с Джилли меня успокаивало, что рядом есть постоянный хаос. Нам всем иногда хочется затеряться в толпе.
Но сейчас, оказавшись в одиночестве, я вернулась в гардеробную. Зайдя в маленькую темную комнатку, я по очереди подняла с пола черные сандалии и положила их на привычное место, под черное платье, которое тоже надевала всего лишь раз. Сейчас мне казалось, что они принадлежат не мне, а девушке из прошлого. Но я все еще не могла избавиться от них. Пока не могла.
* * *
– Как же я люблю третьи свадьбы! – радостно сообщил Уильям, когда мы стояли у бассейна загородного клуба, наблюдая, как гости занимают свои места. – Все такие расслабленные. Думаю, нам стоит специализироваться на них и прибрать к рукам эту нишу.
– Вот только они случаются не так часто, – вернула нас на землю мама. – К тому же ты будешь скучать по нервным молодым невестам. И это стало бы пустой тратой твоего дара.
– Верно, – согласился он, не сводя взгляда с пожилого мужчины в облегающем костюме, который собирался сесть на один из стульев в первом ряду, приготовленных для членов семьи.
Уильям тут же подобрался, как кошка, готовая наброситься на свою жертву. У меня даже перехватило дыхание от ожидания, но через мгновение мужчину взяла под руку жена и утащила к задним рядам.
– Кстати, раз уж речь зашла о молодых невестах, я разговаривал с Би, – продолжил Уильям, – и в понедельник утром она подтвердила свое согласие.
Мама вздохнула.
– Уильям, ты же знаешь, как я ненавижу спешку.
– Свадьба состоится в августе. А сейчас апрель.
– Конец апреля, – возразила мама. – И все было бы прекрасно, будь это третья свадьба. Но это не так. Жених и невеста из высшего общества, что подразумевает соответствующий уровень обслуживания, а значит, мы должны были начать планировать свадьбу еще год назад.
– Ты забываешь про баснословный бюджет, – заметил Уильям.
– Деньги решают не все.
Мама замолчала, но я и так знала, что должно за этим последовать. Конечно же «и душевное спокойствие важнее».
– Но, если ты согласишься, они готовы раскошелиться.
Разговор вновь сменила тишина, когда еще один гость направился к первому ряду. Еще несколько минут, и Уильям достанет заранее подготовленные карточки с надписью «ЗАНЯТО» (подписанные его почти каллиграфическим почерком, который красовался на всех официальных бумагах в «Свадьбах от Натали Барретт») и разложит их на стульях. Обычно он сопротивлялся этому до последнего, не желая добавлять лишнего в уже украшенный зал, даже красиво напечатанные карточки. Но не стоит недооценивать идиотизм людей. Это была еще одна заповедь мамы.
– Осталось двадцать минут, – повернув запястье и взглянув на часы, сказала она. – Положи несколько карточек, чтобы нам не пришлось звонить в полицию. Луна, можешь взять на себя РЗР?
Я кивнула и вытащила телефон, чтобы еще раз проверить, включила ли беззвучный режим. Мне частенько приходилось отвечать за рассадку задних рядов (сокращенно РЗР) на таких мероприятиях, особенно если гости норовили занять не свое место. Это была одна из вариаций нашего тройного подхода: мама выстраивала свадебную процессию, я следила за тем, как они прошествуют по проходу, а Уильям встречал их у первых рядов. Он бросался в бой, если кто-то падал в обморок, ронял кольца, забывался или если девочки-цветочницы и носильщики колец вдруг устраивали истерику посреди церемонии. (По отдельности это случалось довольно часто, все сразу произошло лишь на одном мероприятии, которое мы теперь называем «Катастрофа».)
Мы направились к своим местам. Это была свадьба Евы Литтл, к которой мы готовились последние девять месяцев. Но Уильям не ошибся: она оказалась довольно легкой. Невесте было за пятьдесят, жениху – и вовсе за семьдесят, оба имели много денег и мало пожеланий. Вернее, лишь одно: чтобы свадьба состоялась в загородном клубе Лейквью, где они познакомились, когда играли в теннис. Прием проходил в клубе, за музыку отвечал наш любимый диджей, и все должно было закончиться ровно в десять вечера.
Единственное неудобство доставляла Беатрис, дочь невесты. Она обручилась со своим парнем пару недель назад и решила, что ее церемонию тоже должна была организовать компания «Свадьбы от Натали Барретт». Но ситуацию осложнял тот факт, что они собирались пожениться в середине августа, перед тем как уехать в другой конец страны, чтобы пройти ординатуру в больнице. Так что времени на подготовку практически не осталось. Обычно из-за листа ожидания и одержимости мамы все контролировать мы редко брались за заказы в последнюю минуту. Но подготовка к свадьбе Евы Литтл прошла так легко и они потратили так много денег, что Уильям сдался. А это было как минимум процентов сорок успеха.
Я подошла к задним рядам стульев, которые помогала расставлять еще пару часов назад, и встала у самого прохода. Как всегда, сзади сидело несколько человек, что наверняка раздражало Уильяма, потому что он любил, чтобы зал был заполнен равномерно. «Зачем они это делают? – возмущался он. – Неужели все еще боятся, что их вызовут к доске?» Бывало, он пользовался своим положением и пересаживал людей, хотя это случалось лишь в те дни, когда его раздражение зашкаливало.
Меня это совершенно не задевало, поэтому я просто кивнула паре, занявшей места неподалеку, а затем вытащила телефон и проверила время. До церемонии оставалось еще пятнадцать минут, когда пришло первое групповое сообщение от мамы: «В БАССЕЙНЕ РЕШИЛИ ИСКУПАТЬСЯ».
Через мгновение, как по волшебству, из-за искусно подстриженного дерева появился Уильям. Он аккуратно перехватил женщину с ребенком в купальниках, а затем указал на знак «ПОМЕЩЕНИЕ ЗАКРЫТО ДЛЯ ПРОВЕДЕНИЯ МЕРОПРИЯТИЙ» и отправил их назад.
И тут неожиданно заорала органная музыка, отчего все подпрыгнули на своих местах. Не дожидаясь от мамы сообщения: «КАКОГО ЧЕРТА?!», я вскочила со стула и поспешила к патио у бассейна. Увидев меня, диджей Монти тут же поднял руки в извиняющемся жесте, как бы говоря, что у него все под контролем.
Двенадцать минут. Я обернулась и посмотрела на вход во внутренний дворик, где стояла мама, склонившись над светловолосым мальчиком: он должен был нести кольца. Из всего, что могло пойти не так, мама особенно не любила фактор неожиданности, который привносили дети и собаки, поэтому старалась предугадать все, что возможно в обоих случаях. Если на церемонии были животные, она запасалась нарезанными хот-догами, которые закрывала в пакет на молнии и прятала в кармане. С детьми срабатывали конфеты в качестве взятки и строгий голос, правда, с последним нужно было чувствовать меру. Ведь на свадьбах хватало эмоций и без детского плача.
Через семь минут я вновь сидела на своем месте, наблюдая, как Уильям оглядывает толпу, пока последние гости занимают свои места. Всякий раз, когда ему на глаза попадался пустой стул между четвертым и последним рядами, он едва заметно вздрагивал. Ровно в шесть, когда должна была заиграть музыка, мой телефон завибрировал. Я прочитала текст дважды, но так и не поняла, что пыталась сказать мама: «СН СБЕЖАЛ ОТ ПРОГУЛКИ К АЛТАРЮ».
Уильям тоже получил это сообщение и сейчас глядел на меня, подняв брови.
«ЧТО?» – напечатала я, заметив, как мужчина неподалеку от меня посматривает на часы.
«ИДИ КО МНЕ СЕЙЧАС ЖЕ» – пришел ответ. И я вскочила на ноги, не дочитав его.
«Не беги, не беги», – напоминала я себе, стараясь как можно быстрее пересечь внутренний дворик и при этом не выглядеть так, будто меня охватила паника. В вестибюле загородного клуба уже выстроилась свадебная процессия во главе с заплаканным носильщиком колец. Мимо него, а также пары подружек невесты и друзей жениха мне навстречу шли Ева Литтл – она просто сияла в своем светло-желтом платье с рукавами-лепестками (как же я любила третьи свадьбы!), – ее дочь Би и моя мама, которые говорили одновременно.
– …нужно убедиться, что все стоят правильно, чтобы ничего не напутать, – говорила мама, когда они подошли ко мне. – Но изменения, внесенные в последнюю минуту, делают это затруднительным, скорее, даже невозможным.
– Я понимаю, – согласилась Ева, пока Би, прижав телефон к уху, осматривала комнату. – Но он только что был здесь!
– Сбежал, – сказала мне Би, будто я понимала, о ком она говорит. – Можешь посмотреть на улице?
Я покосилась на маму.
– Ты же слышала Би. Иди и посмотри снаружи!
– Да кого?! – воскликнула я. – Все уже здесь.
Я знала это потому, что одним из моих заданий была подготовка шпаргалки. Вечером перед каждой церемонией я выписывала на листок имена всех участников свадебной процессии и членов семей молодоженов, а также контактные телефоны всех, кого мы наняли (поставщиков провизии, диджея, флористов), и окончательно утвержденное расписание проведения свадьбы: от прибытия гостей до нашего отъезда. Вот только сейчас мы явно выбились из него.
– Эмброуза, – сказала Ева.
Услышав это, мама попыталась (а может, даже и не пыталась) скрыть разочарование.
– Кто это?
– Мой брат, – объяснила мне Би, перекладывая букет из белых роз и лилий в другую руку. – Он не собирался приезжать, но вдруг объявился. Высокий, волосы как у меня и, скорее всего, флиртует с какой-нибудь девушкой. Если понадобится, можешь стукнуть его.
Би была великолепной блондинкой с кремовой кожей и голубыми глазами, а еще невероятно красивой, что могло бы разозлить, если бы не милый характер.
Так, значит, СН – это сын невесты. Хотя я придумала бы ему интересный эпитет со словом «сын», если это из-за него задержалась церемония.
– Хорошо, – сказала я и направилась к выходу из вестибюля.
Прежде чем открыть дверь, в последний раз оглянулась назад и увидела, как Уильям быстро шагает по проходу, прижимая телефон к уху. Если уж мама решилась позвонить ему, то дела еще хуже, чем я предполагала.
Выйдя на улицу, я быстро осмотрела парковку. Два гольфиста разговаривали возле «ауди», из багажника которой торчали клюшки, у входа в кухню парень в белой униформе переставлял ящики с овощами. И больше никого. Или мне так показалось, пока я не услышала самый мелодичный звук на свете, который мог быть лишь смехом красивой девушки.
Он доносился из-за фургона флористов, стоявшего в нескольких метрах от меня. За ним последовал еще один смешок, но в этот раз явно мужской. Я направилась к фургону, вновь задаваясь вопросом, почему не выбрала работу в кофейне, книжном магазине или где-то еще, где не приходится тащить незнакомцев против своей воли на свадебную церемонию. Прежде чем обогнуть кузов фургона, я громко покашляла.
А затем впервые увидела Эмброуза Литтла. И тут же в голове возникли две отчетливые мысли, которые связали неразрывными узами мои чувства к нему. Но в тот момент я даже не подозревала об этом. Единственное, что мне запомнилось: он был невероятно красив и его вид – хоть и мельком, в профиль, издалека – по непонятной причине раздражал меня.
Если говорить о красоте, то Би оказалась права: у них действительно были схожие черты лица и волосы одного оттенка. Но Эмброуз в смокинге и белой рубашке был высоким, нескладным, с длинными руками и ногами, четко выделенными скулами и копной светлых, старательно взъерошенных волос. Он напоминал перевернутый восклицательный знак, часто встречающийся в учебнике испанского языка перед особо сложными заданиями.
А вот с раздражением все обстояло сложнее. Может, оно было таким сильным потому, что Эмброуз оказался так же красив, как мускулистая плоскогрудая кукла-серфер, с которой я играла в детстве. Но никогда прежде я не испытывала такой сильной неприязни с первого взгляда. И от этого чувствовала себя слишком мелочной, что совершенно мне не нравилось.
Правда, в тот момент он даже не обратил на меня внимания, слишком занятый фигуристой индианкой в шортах цвета хаки и рубашке-поло с эмблемой загородного клуба. Эмброуз нависал над ней, а она прижималась спиной к «тойоте», поигрывая связкой ключей от машины. Они находились в паре сантиметров друг от друга и никак не отреагировали на мой кашель, явно не заметив меня.
– Эмброуз, – позвала я своим самым строгим голосом.
Юноша тут же оглянулся, отчего кучерявая челка переместилась на другую сторону лба. Я непроизвольно отметила, что это была настолько идеальная прядь, буквально волосок к волоску, что хотелось протянуть руку и прикоснуться к ней. И от одной этой мысли меня вновь захлестнуло раздражение.
– Свадебная церемония начинается. Нас ждут.
Эмброуз одарил меня ленивой улыбкой богатого мальчика, демонстрируя свои зубы и уверенность в себе.
– Ну привет. А ты кто?
Девушка скорчила гримасу, явно раздосадованная таким развитием событий.
– Я организатор свадьбы в компании Натали Барретт. И тебе нужно пойти со мной. Прямо сейчас.
Он рассмеялся, а затем отсалютовал мне, коснувшись рукой челки.
– Есть, мэм! Дай мне минутку.
И с этими словами он вновь повернулся к своей подружке, которая тут же подняла к нему голову.
Некоторые люди спрашивают себя в трудную минуту, что бы сделал на их месте Иисус. Для меня же на работе был только один эталон, и мама на моем месте сделала бы все возможное, чтобы церемония состоялась. «Следующим летом устроюсь в книжный или кофейню», – пообещала я себе, а затем подошла к Эмброузу Литтлу, схватила его за запястье и потащила к входу в загородный клуб.
– Какого черта? – прищурившись, выпалила девушка. – Ты не можешь просто…
Но я могла и именно так и поступила. Я ожидала сопротивления, поэтому дернула его на себя со всей силы. От этого Эмброуз потерял равновесие. Пытаясь удержаться на ногах, юноша раскинул руки и случайно ухватил меня за левую грудь. И теперь я на глазах у игроков в гольф тащила за собой парня, который при этом лапал меня. Очаровательно.
– А мне нравятся напористые девушки, – сказал Эмброуз, когда я наконец оттолкнула его руку. – Но ты слегка перебарщиваешь.
Я проигнорировала его слова, боясь, что не сдержусь, если отвечу. Мы почти добрались до входа, и я тешила себя мыслью: как только переступим порог, он станет проблемой мамы, а я смогу вернуться к своему законному месту и РЗР.
– Кажется, мы толком не представились, – продолжил парень, когда я свободной рукой дернула заднюю дверь. – Я Эмброуз. А ты?
– Наконец-то, – прошипела мама, устремляясь нам навстречу, как только мы шагнули в вестибюль.
Я покосилась на часы: шесть пятнадцать. А поскольку она гордилась до глубины души своей пунктуальностью и умением планировать время, то каждая минута отсрочки вызывала у мамы сильнейшее раздражение. Возможно, Эмброуз и не осознавал этого, но, промедли он еще хоть мгновение, вполне мог бы заработать вывих руки. Поэтому неудивительно, что в ответ на свою самоуверенную и обаятельную улыбку он получил такой ледяной взгляд, что мне почти захотелось его пожалеть. Почти.
– Иди сюда! – рявкнула она, когда я отпустила руку Эмброуза и с облегчением отступила в сторону.
Он последовал за мамой без каких-либо комментариев, протестов или возражений, сразу осознав, кто здесь главный.
У меня завибрировал телефон.
«КАК ДЕЛА?» – поинтересовался Уильям.
«ВСЕ НА МЕСТЕ. ВОЗВРАЩАЮСЬ К РЗР», – ответила я.
Я прошла мимо Эмброуза и его матери, а затем и остальных участников свадебной процессии, которые нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Когда проходила мимо подружек невесты, почувствовала прикосновение к своей руке.
– Спасибо, что отыскала моего глупого братца, – с благодарной улыбкой сказала Би.
Я кивнула, не собираясь уверять ее, что это не так.
– Не за что.
Усевшись на свободное место в последнем ряду, я услышала перешептывания о причине задержки. Для большинства гул ожидающих гостей покажется одинаковым, но мы с Уильямом могли уловить разницу. К тому же он утверждал, что энергетика неудачного начала может испортить любое событие. Поэтому я не удивилась, что Уильям, стоя за колонной, сжал губы в тонкую линию. Это был самый хмурый вид, который он позволял себе во время работы.
Наконец в шесть двадцать три заиграла органная музыка. Я обернулась в сторону прохода и увидела носильщика колец и цветочницу, которая бросала себе под ноги лепестки роз. Как только Уильям проводил их на свои места, за ними к алтарю парами последовала свадебная процессия, как животные – к Ноеву ковчегу. Когда Би проходила мимо меня, она вновь улыбнулась, и у меня возникло отчетливое чувство, что девочка привыкла извиняться за брата. Стоит ли говорить, что, когда вслед за ней к алтарю двинулись Ева с сыном, все восхищались ее желтым платьем, а этот красавчик в смокинге даже не взглянул на меня.
Свадьба – это серия особых моментов, собранных вместе, как бусины на нитке. Конечно, они прекрасны и сами по себе, но стоит их соединить, как вы получите нечто невероятное. Мы выполнили свою работу на высшем уровне, и о заминке вначале никто бы и не вспомнил уже после первого танца, тостов и разрезания торта. Но в идеальной свадьбе – да и в мире – всем хочется лучшего начала. Ведь если начать на высокой ноте, то, какой бы ни получилась песня, вам покажется, что она просто невероятная.
* * *
В девять сорок семь, несмотря на то что в десять вечеринка должна была закончиться, на танцполе яблоку негде было упасть. И меня совершенно не утешал тот факт, что я, а не Джилли, оказалась права. День, к нашему удивлению, выдался невероятно жарким для конца апреля, так что стресс, яркое солнце и несколько часов, проведенных на ногах, не лучшим образом сказались на мне. Я совсем не хотела идти в «Бендо», не говоря уже о том, чтобы встречаться с двумя совершенно незнакомыми парнями. И уж тем более танцевать. Вот почему, когда Эмброуз Литтл вышел из довольно нестройного ряда танцевавших и, заметив меня, поманил к себе, я лишь покачала головой.
И это решение далось мне проще простого, но не из-за самого Эмброуза. Золотое правило компании «Свадьбы от Натали Барретт»: «Не забывайте свое место». Ведь после долгих месяцев подготовки к свадьбе многие клиенты считали нас более чем родными. Да и такие значимые события в жизни вызывали множество эмоций и ненужных чувств. «Никто не захочет в будущем смотреть на свои фотографии и видеть, что организатор свадьбы вел себя как гость, – раз за разом твердила мама дополнительным сотрудникам, которых мы время от времени нанимали на большие свадьбы. – И если мы попадем хоть на один кадр, значит, выполнили работу плохо».
Поэтому я не удивилась, когда меня позвали танцевать. Такое случалось, особенно на свадьбах, которые проводились на открытом воздухе. Однако я совершенно не ожидала, что Эмброуз в ответ на мое «нет» покачает головой, а затем подойдет ко мне и протянет ладонь, настойчиво приглашая присоединиться.
– Танец исцеляет, – не убирая руки, сказал юноша, как только музыка стихла и началась другая песня. – Так давай лечиться.
– Нет, спасибо, – ответила я.
Эмброуз быстро пошевелил пальцами, словно подражание актинии было способно повлиять на мое решение.
– Спасибо, но нет, – сказала я, поменяв местами единственные доступные в этой ситуации слова.
– Эмброуз! – позвала с танцпола девушка в коротком розовом платье, на босых ногах которой виднелись светлые полосы от сандалий. – Иди сюда! Ты нам нужен для паровозика!
– Слышала? – сказал он мне. – Паровозик! Ты должна поучаствовать в этом.
Увидев, что я вновь качаю головой, юноша громко вздохнул, затем наклонился и уперся руками в колени, словно мой ответ настолько его расстроил, что лишил последних сил. Но через секунду он опять протянул мне руку и вновь пошевелил пальцами, подражая актинии.
– Паровозик. Исцеление. Идем.
– Нет, спасибо, – повторила я.
Люди уже начали выстраиваться. Они спотыкались и цеплялись друг за друга, краснея и смеясь. Если существовал предвестник окончания приема – это был он. Эмброуз оглянулся и, усмехнувшись, вновь повернулся ко мне.
– Не переживай, – заверил он, – я не буду к тебе прижиматься.
– Тебе вообще не придется ко мне прижиматься, – сказала я, – потому что мой ответ все еще «нет».
– Разве ты не работаешь здесь?
– Так и есть.
– Значит, ты обязана танцевать.
– Это не входит в мою работу.
– Почему?
Последнее, чего мне хотелось, – это включать в свои обязанности выплясывание паровозиком.
– Я не гость, а один из организаторов. Мы не танцуем, а работаем.
Он на мгновение задумался.
– Хорошо, тогда я прошу тебя стать моей парой. И тогда ты не будешь работать.
– И это тоже невозможно, – ответила я.
– Черт, да ты крепкий орешек!
Эмброуз покачал головой, отчего его челка зашевелилась, снова привлекая мое внимание. Гости, выстроившись друг за другом, выплясывали между столами во главе с раскрасневшимся мужчиной с сигарой во рту.
– Значит, ты ни за что сейчас не станешь танцевать со мной паровозиком, как бы я ни умолял тебя?
– Верно, – подтвердила я.
– И не передумаешь? – Он скорчил гримасу. – Проклятье! До чего же меня бесит, когда я не могу получить то, чего очень хочется.
Это прозвучало настолько странно: высокомерно и в то же время искренне, что я впервые не знала, что сказать в ответ. Но, когда мимо нас пошел паровозик из гостей, а девушка в розовом с улюлюканьем ухватила Эмброуза за ремень и утащила в ряды танцевавших, я все еще не могла забыть его слова, ведь в последнее время они возникали и в моей голове: «До чего же меня бесит, когда я не могу заполучить то, чего мне очень хочется».
– Как и всех нас, – тихо произнесла я, как только участники, составлявшие паровозик, двинулись дальше, петляя между столами. И вот так я осознала, что вокруг слишком много красок, жизни и смеха, а все, что мне оставалось, – это повернуться и уйти.
