Сара Барнард
Прекрасные сломанные вещи
Часть II
8
Когда мы увиделись со Сьюзан через четыре дня (в присутствии Рози), казалось, что ничего не изменилось. Сьюзан вела себя точно так же, как до происшествия в дайнере: дружелюбно болтала и осыпала нас с Рози вопросами о том, что она пропустила. Она уезжала в Кардифф навестить своего брата – его, кстати, зовут Брайан. Не знаю: то ли это совпадение, то ли Сьюзан запаниковала, когда рассказала Рози правду, и на некоторое время решила исчезнуть.
Сьюзан поделилась всем с Рози наутро после происшествия в дайнере. По словам Рози, она «будто говорила о ком-то другом». Сама Рози восприняла новости очень спокойно, будто ей было все равно.
– Ну, – сказала она мне тем вечером по телефону. – Я догадывалась, что там что-то в этом духе. Если кто-то не хочет о чем-то говорить, там наверняка творился ад. Так что я не собиралась заставлять ее мне рассказывать. Но я рада, что она рассказала. Сбросила груз с души, понимаешь?
От ее слов мне стало еще хуже.
– Они там живут впятером, – рассказывала Сьюзан про жилье своего брата.
Она держала покрывало за два угла и энергично его встряхивала.
– Вы вообще можете в это поверить? Впятером! Круто было бы жить с друзьями!
Мы пошли на пляж в странной, почти глупой надежде, что поймаем последние лучи солнца. Вместо этого пляж встретил нас серыми тучами и холодным ветром. Казалось, Сьюзан и Рози это ничуть не смутило: когда я предложила поменять планы и вместо этого пойти ко мне домой, они стали яростно возражать. Даже перейти в парк аттракционов на берегу они не согласились.
– Зато представь, если они поссорятся. – Рози наморщила нос. – Как жить в одном доме с человеком, который тебя не выносит?
– Ну, к двадцати годам люди уже почти взрослые, – сказала Сьюзан. – Может, они и не ругаются особо.
Она расстелила покрывало на гальке и присела на него. Достала сумку для пикника.
– Сара наготовила тут всего, – провозгласила она, размахивая пластмассовым контейнером. – Даже валлийское печенье испекла.
– Валлийское печенье? – с сомнением спросила Рози.
– Ну, вроде расплющенных сконов.
Сьюзан запустила руку в сумку и достала стопку бумажных тарелок.
– Ого, ты подошла к делу основательно.
Я не смогла удержаться от улыбки.
Сьюзан замерла и пристально на меня посмотрела, словно выискивая признаки сарказма. Потом заулыбалась и слегка встряхнула волосами.
– К пикнику я всегда готова.
Это была ее идея. Она написала нам с Рози накануне вечером, объявляя, что вернулась, и приглашая провести день на пляже. Я переживала, что после случившегося она станет вести себя со мной иначе. Однако она осталась такой же, какой была.
Рози тоже опустилась на покрывало и принялась снимать крышки с контейнеров, чтобы посмотреть, что внутри.
– И какие у твоего брата соседи? – спросила я, доставая что-то похожее на самсу и вгрызаясь в тесто.
– Отличные, – ответила Сьюзан. – Очень дружелюбные. Не возражали, что к ним внезапно приехала какая-то пятнадцатилетка. Пока я гостила, они устроили вечеринку. По сравнению с ней наши тусовки просто утренники в детском саду.
Она набила рот кукурузными чипсами и медленно захрустела, глядя вдаль на волны. Ветер крепчал, вода с бешеной яростью билась о камни.
Я попыталась представить себя на студенческой вечеринке, окруженную двадцатилетними парнями. Да еще и пьяными. От одной мысли мне тревожно свело желудок. Я пожевала самсу, пытаясь отогнать неприятное чувство.
Мы налегли на еду – все было невероятно вкусным – и почти не разговаривали. Вот он, идеальный день перед началом учебы. Ну и подумаешь, что тучи грозили разразиться дождем, а ветер пробирал насквозь.
– В школе скоро начнется жесть, – мрачно заявила Рози, вылизывая шоколадную прослойку из кекса. – Куча домашки. Куча проверочных.
– И не говори.
Я еле удержалась, чтобы не добавить, что у меня в частной школе заданий еще больше, чем у них.
– Кстати, – спросила Рози у Сьюзан, – а как твое сочинение? Длинное получилось? Я написала на триста слов больше чем надо, но она же не заметит, да?
– Наверняка нет. Я еще свое не закончила.
Рози удивленно нахмурилась.
– Не закончила? Но ты помнишь, что его сдавать уже завтра?
– Ну да. Вечером допишу.
– А, ну раз ты почти дописала…
Сьюзан пожала плечами.
– Ну как сказать. Половину где-то.
– Сьюз! – Рози шокированно всплеснула руками. – Это же важное задание!
– Угу, – безмятежно ответила Сьюзан.
– И тебе все равно?
– Вроде того.
Рози посмотрела на меня, словно ожидая поддержки, но мне нечего было добавить. Мне тоже нужно было сдать несколько заданий, и я все сделала в первые же дни каникул. Мне бы и в голову не пришло дописывать сочинение накануне вечером и уж тем более относиться к этому с таким спокойствием.
– Домашка – это вообще бессмысленное занятие, – добавила Сьюзан после недолгого молчания.
– Вовсе нет. – Рози говорила медленно, словно Сьюзан была совсем тупая и могла ее не понять. – Ты ведь сама знаешь! Даже если тебе лень, то это все равно важное дело.
– Мне не то чтобы лень. Просто в этом вообще никакой пользы. Наверное, это глупо звучит… – в ее беспечном тоне появились напряженные нотки, словно она пыталась оправдаться. – В детстве я всегда делала домашку, никогда не пропускала… Всегда все сдавала вовремя. И оценки у меня были хорошие, и учителя меня хвалили. Но когда я приходила домой, все было по-прежнему – а ведь это гораздо важнее. Ну, я и перестала стараться. Пару лет назад, около того. И знаете что? Ничего не изменилось! Так что домашка – бессмысленное занятие.
Она вся раскраснелась, пока говорила. Закончив, она перевела дух с несколько ошарашенным видом, словно сама не понимала, с чего это ее прорвало. Сьюзан закусила губу и отвернулась. Потом рассмеялась – неуверенным, дрожащим смехом.
– Боже, что-то я разошлась. Давайте сменим тему.
– Можем еще поговорить, если хочешь, – слегка беспокойно ответила я.
– Нет, нет. – Она выразительно мотнула головой. – Я обычно это вообще не обсуждаю. Мне и не хочется особо.
Мы все знали, что она подразумевала под «этим». Рози смотрела на нее во все глаза: видимо, ее охватывало то же мрачное любопытство, что и меня.
– Может, тебе станет легче? – довольно прямолинейно спросила она.
– Сара постоянно так говорит, но нет, не помогает.
– А что помогает? – спросила я.
Сьюзан улыбнулась слегка натянутой улыбкой и жестом обвела пляж. В руке она сжимала пустой контейнер.
– Вот это помогает.
Не было какого-то одного волшебного момента, когда я начала думать о Сьюзан как о настоящей подруге. Даже заявка на «Фейсбуке» ощущалась скорее как примирение, чем заключение союза. В первые несколько недель после происшествия в дайнере я все еще воспринимала ее как подругу Рози.
И не сказать, чтобы мы не старались. Еще как.
Когда Сьюзан строила планы – вроде пикника на пляже, – она всегда приглашала нас вдвоем. Я поступала так же, пока не привыкла ждать сразу двух ответов на свои сообщения. Тогда мне казалось, что она признает мое существование лишь потому, что я дружу с Рози – сама я поступала именно так. И лишь много позже, когда она стала называть это время ранними днями нашей дружбы, я поняла, что была неправа.
Мы с Рози дружили так долго, что давно позабыли времена, когда не знали друг о друге все на свете. Все интересные происшествия случались с нами вместе: именно у меня в саду она сломала руку; в шкафу у ее мамы мы «нашли» Нарнию.
Отношения со Сьюзан были полной противоположностью: по сравнению с тем, как хорошо я знала Рози, ее непривычное присутствие одновременно и волновало, и пугало. Я запросто могла по ошибке сказать что-то не то и обидеть ее, особенно учитывая травматичное прошлое Сьюзан. Она была похожа на головоломку, которую я пыталась разгадать. На первый взгляд кажется, что дел тут на пять минут, а потом сидишь и не знаешь, как с ней справиться.
Вскоре после каникул, в дождливую среду, от нее пришла СМС: она приглашала нас с Рози к себе на ужин. Оказывается, Рози тоже не бывала у нее в гостях, а еще оказалось, что живет Сьюзан в квартире на цокольном этаже. Дом располагался на крутом холме у дороги: в детстве мы с Рози постоянно бегали туда зимой кататься на санках.
– Осторожнее на ступеньках, – предупредила Сьюзан, когда мы спускались по лестнице.
Она шла перед нами, зажав в руках ключи. Всю неделю лил сильный дождь, и на каменных ступенях было ужасно скользко.
Квартира оказалась довольно большой: больше, чем казалось снаружи. Приличных размеров гостиная, огромная кухня. Мы прошли через комнату Сары – она была у самого входа – до комнаты Сьюзан, ютившейся в самом конце коридора, у туалета, словно строители про нее забыли и присоединили уже потом, впопыхах.
Комната Сьюзан была меньше, чем я ожидала. Покатый потолок, гирлянды из лампочек на стенах… казалось, что это домик на дереве, а не комната в квартире. Стены были до последнего сантиметра завешаны. И не только фотографиями, как у меня: тут были и постеры, и вырезки из магазинов, и открытки, и обрывки газет. Между ними вкривь и вкось висели листочки с липким краем – напоминалки. На каждом было что-то накорябано почерком Сьюзан. Может, стихи? Слова песен?
– Ого, – сказала Рози, оглядываясь вокруг. – Как у тебя… оживленно.
– От голых стен мне не по себе, – небрежно обронила Сьюзан, запрыгивая на кровать и садясь по-турецки.
Окно было единственной вертикальной поверхностью, которую ничем не заклеили. Оно выходило в сад. Даже на подоконнике ничего не стояло. Проследив за моим взглядом, Сьюзан пожала плечами:
– Всегда оставляй выход свободным.
Я не знаю, шутила ли она.
– И сколько времени это заняло? – спросила Рози, все еще озираясь.
Я знала, что она имеет в виду. Обычно такие коллекции собирают целыми годами. А Сьюзан жила тут всего два месяца.
– Порядочно. Но я этим занялась сразу, как переехала. Учеба еще не началась, я никого тут не знала и пару недель клеила на стены всякую всячину. Просто чтобы занять себя.
Она все еще улыбалась, но на лице ее проступила тень тревоги.
– Может, перестаралась. Но мне нравится. Всегда есть на что поглядеть, знаете?
– Мне кажется, получилось круто, – искренне сказала я.
Сьюзан лучезарно мне улыбнулась.
– Сара говорит, что у нее от этого мельтешения голова болит, поэтому она ко мне особо не заходит. Хотя именно она поделилась комиксами про Кальвина и Хоббса. – Она показала на стену над гардеробом, заклеенную картинками.
– Тебе нравится Мэрилин Монро?
Рози смотрела на черно-белый портрет актрисы, который я совсем не заметила. Теперь мне стало видно, что по стенам то тут, то там развешаны копии афиш с ее фильмами – маленькие, размером с открытку.
– Я ее люблю, – ответила Сьюзан.
– Ого, не знала, что ты такая банальная.
Рози смягчила комментарий лукавой ухмылкой, которую бросила Сьюзан через плечо.
– Есть вещи куда хуже банальности. – Сьюзан с улыбкой пожала плечами. – Я считаю, она была потрясающая. Вы знаете о ней что-нибудь кроме того, что ее считали секс-символом? Ей было очень тяжело, и она все равно стала иконой.
– Ага, иконой секса, – равнодушно заметила Рози.
Сьюзан закатила глаза.
– Почитай про нее что-нибудь – думаю, ты удивишься. О! Надо будет вместе посмотреть какой-нибудь фильм с ней!
Я перестала слушать: я знала, что Рози никогда не согласится провести целый вечер за просмотром старого фильма из пятидесятых. Мой взгляд наткнулся на высокое, почти в полный рост зеркало. По краям оно было облеплено фотографиями и написанными от руки списками. Я склонилась поближе, чтобы прочесть какой-нибудь.
Брайтонский рок – моя сестра переехала в Брайтон, и я подарил ей лишь этот тупой плейлист:
1) Seaside Shuffle – Terry Dactyl and the Dinosaurs;
2) End of the Season – The Kinks;
3) Seaside – The Kooks;
4) Waiting For The 7.18 – Bloc Party;
5) Pinball Wizard – The Who;
6) Brighton Rock – Elastica;
7) Green Eyes – Suggs;
8) Rumble in Brighton – The Stray Cats;
9) Brighton Rock – Queen (ЭТО ДРУГАЯ ПЕСНЯ, НЕ ПРОМАТЫВАЙ ЕЕ!);
10) The Sea – Morcheeba (Оказывается, эта песня тоже про Брайтон. Кто бы догадался!);
11) You’re Not from Brighton – Fatboy Slim;
Бонус:
12) Holes – Passenger.
Я прожила в Брайтоне всю жизнь, и то не слышала некоторые из этих песен. Достав мобильный, я сфотографировала список, чтобы дома погуглить названия. Рози со Сьюзан все еще спорили, какой фильм посмотреть – «Джентльмены предпочитают блондинок» – это классика!» – поэтому я продолжила изучать фотографии и списки песен.
Привет, Сьюз, хватит слушать блюз, или веселые песни для грустных дней:
1) The Life of Riley – The Lightning Seeds;
2) Here Comes the Sun – The Beatles;
3) Simple Song – The Shins;
4) It’s Time – Imagine Dragons;
5) So Alive – Ryan Adams;
6) Smile – The Supernaturals;
7) The Diamond Church Street Choir – The Gaslight Anthem;
8) Fascinating New Thing – Semisonic;
9) Uptight (Everything’s Alright) – Stevie Wonder;
10) Get Rhythm – Johnny Cash;
11) Itchycoo Park – Small Faces;
12) I’m a Cuckoo – Belle & Sebastian;
13) Marvellous – The Lightning Seeds.
В правом нижнем углу этого списка была нарисована утка в наушниках. На другом списке – «Наше нелегкое детство, или Посмотри-ка, сколько отличной музыки панчестер подарил миру» – та же самая утка курила сигарету. Я поискала ее на еще одном листе бумаги: да вот же она, полускрытая фотографией двух детей. Ребята – предположительно Сьюзан и Брайан – играли на пляже. У этой третьей утки была перебинтована голова. Плейлист назывался «Иногда они пишут песни, или Никогда не догадаешься, кто что пережил».
– Это все твой брат составил? – Я повернула голову к Сьюзан и показала на зеркало.
– Плейлисты? Ага.
– Наверное, очень любит музыку.
На самом деле я имела в виду: «Наверно, он очень любит тебя».
– Это точно. – Она на секунду задумалась, потом улыбнулась. – И я очень люблю музыку. Это у нас от папы.
Она обронила это небрежно, словно в разговорах о ее отце не было ничего удивительного.
– Я многое из этого даже не слышала, – сказала я.
Возможно, это происходило потому, что я считала музыку фоновым шумом жизни и не обращала на нее особого внимания. Есть – и хорошо, но если нет, то ничего страшного.
Сьюзан рассмеялась:
– Ты его переоцениваешь. Думаю, он просто гуглил песни по разным темам и выбирал, какие ему нравятся.
Я пристальнее присмотрелась к фотографиям на зеркале и поняла, что на доброй половине из них были они с Брайаном в разных возрастах. Совсем непохожие: она светловолосая и тоненькая; он с темными волосами и коренастый.
– Вы были такие милые.
Рози сняла одну фотографию, чтобы ее рассмотреть. Краем глаза я увидела, что Сьюзан дернулась, будто хотела забрать у Рози фотографию, но остановила себя усилием воли.
На фотографиях не было никого, кто был бы похож на других членов семьи. Только подростки примерно нашего возраста – наверняка друзья Сьюзан.
Я впервые задумалась о том, каково было ей расстаться с ними и начать жизнь заново. Доверить незнакомцам тяжкий груз второго шанса. Окруженная черновиками ее новой жизни, я внезапно почувствовала себя ответственной за Сьюзан.
– Эй, полегче, – шутливо возразила Сьюзан. – Мы и сейчас милые.
– Разумеется. – Рози широко улыбнулась и вернула фотографию на место. – На вид он ничего, нормальный. Он хороший брат?
– Лучший, – сказала Сьюзан. – Единственный в мире человек, который меня любит.
Она сказала это как что-то совершенно очевидное – так же, как я бы сказала, что во мне сто шестьдесят сантиметров роста. Будто смешно даже в этом сомневаться.
– А вот и неправда, – в тон ей ответила Рози.
Сьюзан так запрокинула голову, что чуть не лежала на кровати: голова на подушке, взгляд в потолок.
– Как думаете, а собака знает, что она собака, если живет с людьми?
Мы с Рози обменялись взглядом.
– Ну, если она никогда не видела других собак, – продолжила Сьюзан, словно в вопросе не было ничего странного, – откуда ей знать?
– Во-первых, она ходит на четырех ногах, – сказала Рози.
– И что? Думаешь, догадается? Собаки не очень умные.
Рози растерянно поморгала, потом посмотрела на меня, вскинув брови. Я пожала плечами.
Она повернулась обратно к Сьюзан.
– Как думаешь, Брайан может и для меня составить плейлист? Мне бы хотелось.
– Я сама могу, – предложила Сьюзан. – Обещаю, что там будет куча песен «Аббы».
Рози рассмеялась. Это явно была их личная шутка, которую мне не понять.
– Зачем вообще плейлисты, если на них нет «Аббы»!
Сьюзан, весело улыбаясь, посмотрела на меня.
– А тебе сделать, Кэдс?
– Валяй. Только поменьше «Аббы», пожалуйста.
Они обе хихикнули, словно я сказала что-то смешное, хотя я была абсолютно серьезна.
– Ничего, ничего, – поддразнила меня Сьюзан. – Я обращу тебя в свою веру.
Я решила не спорить.
– Попытка не пытка! Так что, «Джентльмены предпочитают блондинок»?
Сьюзан восторженно подпрыгнула на кровати.
– Да! Ну что, Роз? Двое против одного! Теперь тебе не отвертеться.
Она внезапно схватила меня за плечо и пожала его.
– Кэдди на моей стороне. Правда, Кэдди?
– Правда.
Меня ужасно веселило кислое выражение лица Рози.
– Прости, Роз. Ты в меньшинстве.
– Ты не должна идти против лучшей подруги, – мрачно ответила Рози. – Это так не работает.
– Еще как работает, – ответила Сьюзан.
Она подошла к полке с дисками.
– Вот увидишь. Тебе понравится. Обещаю.
9
На следующей неделе произошло редкое событие: я провела вечер с обоими родителями. По пути на школьное собрание (ехать до школы было совсем недолго) папа старался зазубрить все новости, которые произошли за шесть недель: он все пропустил, пока выполнял роль лучшего доктора в мире. Меня это страшно бесило, а мама, похоже, думала, что отец ведет себя очень мило. Она то и дело смотрела в зеркало заднего вида и демонстративно закатывала глаза, словно мы с ней были заодно.
Вечер прошел именно так, как я ожидала. Я старательная ученица. Я хорошо себя веду. У меня удовлетворительные оценки. Мне следует вести себя активнее во время уроков. Мне следует больше участвовать в жизни школы. Именно такое говорили учителя в школе Эстер про непримечательных учеников вроде меня. «Благодаря таким ученикам школьная лодка держится на плаву, и мы благодарны им за то, что они не присоединяются к бунтарям». Я была не против быть серой мышью. Мне лишь не нравилось, что это не нравится папе.
Я видела тень разочарования на его лице, когда он пил кофе и болтал с другими родителями. Он представлялся им как «доктор Оливер» с таким видом, будто ждал в ответ аплодисментов. Мама то и дело клала руку мне на плечо и ласково сжимала.
– Похоже, учительница литературы от тебя в восторге, – только и смогла сказать она, когда мы снова оказались в машине.
– Хмм… – ответила я.
– Иногда полезно чем-нибудь выделиться, – заметил папа. – Что плохого в том, что тебя заметят.
– Джон… – с мягкой укоризной сказала мама.
– Я стараюсь как могу, пап, – ответила я, заранее зная, что он меня не услышит.
Папа раздраженно выдохнул. Я постаралась не заметить укола обиды, которую испытывала всякий раз от папиной реакции. Он никогда ничего не говорил, но ему было и не нужно. Школа не сделала из меня уверенную в себе суперзвезду. А ведь он так надеялся! С каждым годом это становилось все очевиднее. С каждым родительским собранием. С каждым годовым отчетом. С каждым объявлением итоговых оценок.
И дело было не только в нем. Я и сама сомневалась, сумею ли когда-нибудь отделаться от чувства, что при всех моих блестящих возможностях и огромных привилегиях мне никогда не добиться таких же успехов, как Тэрин. Она-то всю жизнь блистала, как бриллиант, благодаря своим способностям. В мое образование вбухали столько денег… а что в итоге? Горстка пятерок, которые я и так бы получила, да название элитной школы в резюме. Как бессмысленна моя жизнь. Как я всех разочаровала.
Когда мы приехали домой, я спряталась у себя в комнате и свернулась в клубок под одеялом вместе с ноутбуком и упаковкой «Скиттлз». Может, ядреный коктейль из «Ютьюба» и «Баззфида» меня успокоит. Я только начала листать статью с названием «Семнадцать признаков того, что ты ходишь в частную школу», как дверь открылась и вошла мама.
– Он не нарочно, – сказала она, пропуская разом и приветствие, и вопрос, можно ли войти.
Она присела на кровать рядом со мной и, слегка вытянув шею, заглянула в мой экран. Я демонстративно закрыла крышку ноутбука и увидела, как по ее лицу пробежала тень разочарования.
– Хмм… – неопределенно промычала я.
– Просто он тебя любит и желает тебе самого лучшего, – продолжила она. – И я тоже.
Показывать, как я всех разочаровала, – так себе признак любви. Я не сказала этого, и мысль осталась у меня в голове, где ей самое место.
В субботу мы пошли на берег с Рози и Сьюзан. Они планировали встретиться у кинотеатра с группой друзей из школы. Нас отвезла мама Рози, хотя мы вполне могли бы доехать на автобусе. Потом она настояла, что заплатит за наши билеты. Когда ее мама уехала, Рози, сгорбившись и кутаясь в куртку, начала ныть, что она постоянно во все вмешивается. Сьюзан ехидно заметила, что это вообще-то очень мило, что мама так ее любит. Рози сразу заткнулась.
Вскоре пришли остальные. Они были в отличном настроении и издавали столько шума, что я тут же замкнулась в себе, хотя продолжала улыбаться своей самой счастливой улыбкой. Больше всех говорил Чарли, бойфренд Левины. Как и всегда. От него досталось всем.
– Как дела в школе, Кэдди? – спросил он меня обманчиво дружелюбно.
Он даже не смотрел на меня. Мне пришло в голову, что, если я сейчас отвернусь и попрошу его сказать, название какой группы написано у меня на футболке (Taim) или какого цвета у меня волосы (каштанового), он не сможет ответить.
– Нормально, – тупо ответила я.
А что тут скажешь? Есть что-то неотвратимое в том, чтобы наблюдать, как над тобой вот-вот начнут издеваться. Вроде видишь, а ничего сделать не можешь.
– Подружку себе уже завела?
Я почувствовала, как мучительно краснею и сердце у меня замирает.
– Что?
– Мы все знаем про девчонок из Эстер, – в глазах Чарли плясали озорные искорки. – Лесбиянки-отличницы.
Почти все рассмеялись. Даже Рози, хотя она взяла меня под локоть и сжала мне руку. Но Сьюзан даже не улыбнулась. С нарочито скучающим выражением лица она протянула:
– И это все, Чарльз? Можешь шутить только про лесбиянок из школы для девочек?
Улыбка исчезла с лица Чарли, но лишь на мгновение. Он заулыбался снова, но на сей раз несколько натянуто.
– А кто сказал, что это шутка?
Сьюзан разочарованно вздохнула и посмотрела на меня. Глядя на меня, она продолжала стоять, развернувшись к группе и обращаясь ко всем одновременно:
– Никакого воображения. Сколько раз ты уже слышала эту шутку, Кэдс?
Она окинула меня веселым, твердым, резким взглядом, словно хотела поддержать.
Я приняла этот нежданный подарок: обычно мне не давали шанса вставить слово.
– Каждый раз, когда какой-нибудь парень думает, что у него хорошее чувство юмора.
Мой голос прозвучал тише, чем ее или Чарли, но его все равно услышали. Все рассмеялись; даже Чарли с улыбкой пожал плечами, словно принимая свою судьбу.
Мы направились к кинотеатру. Сьюзан, явно приободрившись, подошла ко мне и взяла под свободный локоть.
– Спасибо, – тихо прошептала я, чтобы никто не услышал.
В ответ она с довольной улыбкой сжала мне предплечье. Мы прошли внутрь вместе, счастливой троицей.
Мы со Сьюзан стояли у автоматов по продаже билетов и дожидались остальных: те еще были в очереди за попкорном. Я хлебнула колы (она уже успела немного выдохнуться) и потянулась к Сьюзан, чтобы стащить у нее из коробки пару начос.
– И чего они так долго? – проворчала она, наклоняя ко мне коробку, чтобы я могла зачерпнуть сальсы.
– А, Рози вечно копается, – ответила я. – Ей сложно принимать решения, особенно когда дело касается еды.
Сьюзан улыбнулась:
– Вчера во время обеда…
Она внезапно замолчала. Сначала я решила, что это она для драматического эффекта, но потом увидела ее лицо. Улыбка исчезла. Сьюзан смотрела куда-то с потрясенным видом.
И это не было приятное удивление. Скорее ужас.
– Боже мой, – проговорила она так тихо, что я сначала не узнала ее голос.
Я не успела спросить, в чем дело. Она продолжила тем же странным тоном:
– Это мой папа.
Я повернула голову. Мужчина в очереди был совсем не похож на того, кого я ожидала увидеть, даже если бы приготовилась заранее. Я представляла себе кого-то огромного, широкоплечего, с огромными кулаками. А этот мужик был жилистый и совершенно обычного вида: темные волосы с проблесками седины, белая рубашка и джинсы. Прямо как мой папа в свободное от работы время. Он вальяжно рассмеялся чему-то, что сказал ему другой мужчина. Как такой человек может ударить ребенка? Ударить Сьюзан?
За те несколько секунд, что я смотрела на него – и до того, как я успела сообразить, что мне сказать Сьюзан, – он, видимо, почувствовал на себе наши взгляды и обернулся. На мгновение на его лице отразился шок. Он окинул Сьюзан быстрым внимательным взглядом, а потом с равнодушным видом повернулся к своей компании. Я обернулась к Сьюзан и успела застать агонию на ее лице. Она пихнула мне в руки коробку с начос, развернулась и рванула из кинотеатра.
Застигнутая врасплох, я крепко вцепилась в свою колу и коробку с начос. Сьюзан так резко мне ее всучила, что несколько чипсин упали на пол, и у меня на куртке остались брызги сальсы. Я осторожно балансировала со своей ношей, одновременно ощущая, будто весь мой мир тоже вот-вот перевернется. Что, разумеется, было очень глупо: со мной-то ничего не случилось.
Я стояла посреди холла, раздираемая порывом броситься следом за Сьюзан и желанием сначала сходить за Рози. Будто против воли, я снова посмотрела на мужчину в очереди. Похоже, он сильно огорчился. Я не стала ждать, пока он заметит, что я стою уже одна, и отправилась искать Сьюзан.
Я нашла ее на скамейке у парковки. Она сидела, сложившись пополам и сжимая руками голову. На другом конце скамьи сидела женщина; она смотрела на Сьюзан с беспокойством, явно размышляя, надо ли что-нибудь сказать.
Я подбежала и встала на колени у ног Сьюзан, не подходя слишком близко, чтобы ее не испугать. Однажды после особенно сильной панической атаки Тэрин впала в ступор. Пытаясь помочь, я подошла к ней слишком близко, и она сильно ударила меня головой в подбородок – совершенно случайно! – когда дернулась от звука моего голоса.
– Это я, – сказала я тихо, чтобы женщина не услышала. – Не торопись, я рядом.
Я услышала что-то вроде сдавленного всхлипа, но Сьюзан не подала никаких признаков того, что заметила меня.
– Кэдди?
От неожиданности я подскочила и обернулась. Передо мной стояла Шелл, мама Рози. Она сжимала в руках две сумки и смотрела на меня с тревогой и непониманием.
– Что случилось? В чем дело?
Женщина на скамейке слегка наклонилась вперед и спросила, обращаясь к Шелл:
– У вас все в порядке?
У нее был внушительный голос, и она говорила с американским акцентом. Возможно, она ничего такого не имела в виду, но слова ее все равно прозвучали как обвинение.
– Все хорошо, – ответила Шелл.
Какой абсурд! Иногда вежливость бывает совершенно неуместной, и это был как раз такой случай. Разумеется, ничего хорошего в ситуации не было. Надо было сказать по-другому: «Нет, не хорошо, но это не значит, что вам нужно засунуть нос в наши дела».
– Мне кого-нибудь позвать? – настаивала женщина.
Какой странный вопрос. Я не удержалась и спросила сама:
– Например, кого вы позовете?
– Кэдди, – мягко осадила меня Шелл.
Обернувшись к женщине, она сказала тем же вежливым тоном, что и раньше:
– Спасибо за беспокойство, но это наше личное дело.
Я увидела, как Сьюзан напряглась еще больше; она сильно надавила ладонями на уши. Мне показалось, что у нее свело ладонь, и, не задумываясь, я взяла ее за руку. Пальцы Сьюзан тут же сжались вокруг моих. Я услышала, как она резко, с усилием выдохнула.
– Однажды, – сказала я самым обыденным голосом, – когда нам с Роз было лет по семь, мои родители решили завести кур. Ну, в саду, знаешь? Рози подумала, что это было очень жестоко: мы забирали у них яйца, а если бы оставляли их курам, то из них бы вылупились цыплята. И она решила, что сбережет одного. Рози взяла яйцо из курятника до того, как за ним пришел папа, и положила в сушилку для белья, чтобы яйцу не было холодно. Но потом, разумеется, она пошла домой и забыла про яйцо. Беда в том, что мы редко пользовались сушилкой, и одному господу известно, сколько яйцо там пролежало. И вот однажды утром папа нашел его, собираясь на работу, и принес на кухню. Он спросил у мамы: «Ты знаешь что-нибудь про это яйцо?» – и в ту же секунду скорлупа взорвалась и его обрызгало тухлятиной.
Из-под рук Сьюзан раздалось похожее на смех сопение.
– Когда-нибудь я расскажу тебе, как мы решили сделать из лестницы горку. Накрыли ее брезентом, потом полили средством для мытья посуды и растительным маслом.
– О боже, – сухо сказала Шелл. – Я совсем об этом забыла.
Сьюзан разомкнула локти и посмотрела на меня. Я улыбнулась ей, давая понять, что она в безопасности и все хорошо, и сказала:
– Привет.
– Привет, – прошептала она.
Шелл обошла меня, села на скамейку рядом со Сьюзан и приобняла ее за плечи. Я увидела, что Сьюзан слегка напряглась, но от объятий не уклонилась.
– Отвезти тебя домой? – предложила Шелл тихим, мягким голосом.
Пальцы Сьюзан были сжаты под рукавами. Она поднесла кулак ко рту и прикусила костяшки.
– Мне не разрешают быть дома одной…
Она только-только начала успокаиваться, а теперь ее лицо опять сморщилось.
– А Сара на работе.
Шелл посмотрела на нее с обеспокоенным видом.
– Если ты дашь мне ее номер, я позвоню и объясню ей, что случилось.
Сьюзан запаниковала. Похоже было, что еще секунда – и она опять замкнется в себе.
– Но она на работе… – только и вымолвила она.
– Я пойду с тобой, – сказала я внезапно.
Мои слова удивили всех нас.
– Тогда ты не будешь дома одна.
Я подумала про Рози, которая наверняка еще стояла в очереди за попкорном. Интересно, разозлится ли она на меня за то, что я ушла, не предупредив ее. Шелл секунду смотрела на меня с непроницаемым лицом. Потом повернулась к Сьюзан:
– Что скажешь?
Сьюзан сминала в пальцах края рукавов, вглядываясь мне в лицо.
– Ты уверена?
Голос ее звучал как-то по-детски. С осторожной, будто невольной надеждой.
– Еще как.
Лишь когда Сьюзан захлопнула за нами входную дверь, я поняла, что никогда не оставалась с ней наедине – за исключением того случая у дайнера, о котором я старалась не вспоминать.
О чем нам с ней разговаривать? Рози была нашей общей подругой, и, когда ее нет, кто мы друг другу? Возможно, никто. Я написала Рози СМС: «У Сз была паническая атака, едем вместе к ней домой. Позже объясню? Прости!» Рози ответила удивленно, но беззлобно: «Ок! Ничего страшного. Надеюсь, она в порядке? Позвони мне потом х».