Сара Адамс
Список для чтения

Список для чтения. Крис. 2017

Он заставил себя встать с кровати, голова была тяжелой от сна. Но это было достижение: впервые за много недель он проснулся раньше полудня. Потом почувствовал рядом с собой пустое место – сторона кровати, которую раньше занимала Мелани – и ему сразу же захотелось, чтобы земля, матрас поглотили его целиком и избавили от боли. С пола с издевкой взирала стопка детективов, начинающая покрываться пылью.

Обычно книги помогали Крису выйти из депрессии. Но когда после разрыва он впервые взял в руки роман и столкнулся там с женщиной-детективом, умной, высокой, элегантной и красивой, то все, о чем мог думать, – Мелани. Она тоже была умной, высокой, элегантной и красивой. Он с досадой захлопнул книгу, расфокусированным взглядом уставился в потолок и провел так остаток ночи, а в голове проносились ее образы. Мелани счастливая, Мелани грустная. Мелани, Мелани, Мелани…

Сегодня он твердо решил выбросить Мелани из головы; избавиться от смятения, слабости, попытаться выстроить «эмоциональну связь» с людьми. Ему было необходимо спрятать все это в маленькую коробочку с крошечной деревянной крышкой. Он надеялся и молился, чтобы нечто удерживало эту коробочку закрытой. Ему нужно было всего несколько часов, чтобы забыться, стать другой версией себя.

Итак, он натянул на себя брюки, сегодня свежевыстиранные, и новую футболку, только что из шкафа, и отправился на Хэрроу-роуд. У него было книжное затишье, но все равно каждый день он тащился в библиотеку – маленький оазис в этом одиноком городе. Со времени их разрыва его телефон разрывался от сообщений друзей: «Привет, не хотите с Мелани поужинать с нами сегодня вечером?», «Привет, Крис, пойдем гулять. Джоанна скучает по Мелани и по тебе!», «Как дела? Как новая работа Мелани? Надеюсь, вы оба в порядке. Скучаю».

Мелани, Мелани, Мелани. Все любили Мелани, он любил Мелани. Но в библиотеке, по крайней мере, он мог отдышаться, отвлечься от наплыва сообщений, просто немного побыть собой.

Сегодня, когда он сел на свое обычное место, то кое-что заметил – книгу, лежащую на столе. Некоторые люди были небрежны, набирали горы книг «для ознакомления» и никогда не возвращали ненужные книги на их законные места, перекладывая это на плечи библиотечного персонала. Он сделает доброе дело – вернет книгу на полку.

Но когда он взял экземпляр в руки, то заметил приклеенный к столу стикер. Он осторожно отклеил его и поднес к глазам. После многочасового чтения в тускло освещенной квартире его зрение упало. Листочек был исписан аккуратным, затейливым почерком.

Я знаю, для вас это будет необычное чтение, но я прочитала «Убить пересмешника», когда мне был двадцать один год и я переживала тяжелое время – тогда она многому меня научила, и я снова увидела мир, добро и зло глазами ребенка. Это было для меня спасением, я с головой окунулась в мир, в его несправедливость, в его персонажей, и это была необходимая передышка от собственной жизни. Книга научила болеть душой за других. Я надеюсь, что она сможет стать передышкой и для вас. Иногда книги на некоторое время уносят нас прочь, чтобы возвратить обратно с новой перспективой.

Крис отвел волосы с глаз. На записке не было имен – ни автора, ни адресата, она могла предназначаться любому. Тогда как ему объяснить то внезапное чувство, что кто-то прочитал его мысли. Он снова посмотрел на книгу, вглядываясь в название «Убить пересмешника». Кто бы ни написал эту маленькую записку – неужели тот человек знал, что он сидит здесь день за днем, часами упиваясь собственным горем?

Он крепко сжал книгу в руках, словно она может ожить и все ему объяснить. Но ничего не произошло. Никто не выскочил из-за полок и не сказал, что он попал в комедийное шоу, в эпизод «Крис, это твоя дерьмовая жизнь». Но некто сообщал ему, что понимает, через что прошел Крис.

Он думал подождать, отложить книгу на черный день… но сегодня был день, когда он поклялся отвлечься.

«Убить пересмешника» жгла ему руку: прочти меня, прочти меня, прочти меня. Эта книга была знаком – иного объяснения не было. Он открыл первую страницу и, забыв про негромкий библиотечный гул вокруг, был поражен, что слова не скачут и не убегают от него. И вскоре превратились в образы. Когда рассказчица Джин-Луиза Финч знакомила Криса с домом своего детства, с городком под названием Мэйком, в штате Алабама, он почувствовал, как из горла у него вырывается смех – забавные причуды жителей города, детская непоседливость ее брата Джима и их друга Дилла… это был другой мир, и молодой человек был так рад этому. Когда он дошел до двадцать седьмой страницы, что произошло раньше, чем он мог себе представить, он обнаружил еще одну записку, в котором был целый список книг для чтения, «Убить пересмешника» была первой. Эта книга вытеснила Мелани из его мыслей и заключила ее в ту маленькую коробочку с крохотной деревянной крышкой. Он не чувствовал, что боль и сомнения бурлят в его жилах. Первые двадцать семь страниц дали ему то, чего он не чувствовал с момента их разрыва – надежду.

Список был для него – он знал это.

Крис думал о надписи на самом верху: «Вдруг тебе это пригодится». Он никогда не нуждался в этом больше, чем сейчас.

Часть вторая. «Убить пересмешника». Харпер Ли

Глава 4. Алейша

Когда Алейша шла домой из библиотеки до нее доносились звуки из парка: играющие дети, голоса компании ее ровесников, которые смеялись и курили. Она подумала, нет ли среди них кого-нибудь знакомого. Ей очень хотелось погулять в парке, выкурить сигарету, но она обещала маме быть дома и приготовить ужин. Она знала, что ей опять захочется ее любимых макаронных колечек на тостах. Но она просила их приготовить каждый день две недели подряд, а Алейшу уже тошнило от них. Сейчас ей хотелось жаркого из баранины с клецками – фирменное блюдо дяди Джереми, ничего, что стояла середина лета и было изнуряюще жарко.

Она послала СМС своей кузине Рэйчел с просьбой прислать рецепт (дядя Джереми совершенно не умел пользоваться телефоном) и почти сразу же получила ответ – фотографию рецепта дяди Джереми, нацарапанного на страницах кулинарной книги Делии Смит^[14]. «Папе лучше знать, чем Делии», – написала Рэйчел. Мать Алейши обожала брата Джереми и любила его стряпню, поэтому девушка решила, что этот рецепт сможет разбавить их макаронную рутину, такую желанную на этой неделе. В груди кипело беспокойство, она перебирала в голове благоприятные и неудачные варианты развития событий. Например, может подгореть жаркое, срабатывает пожарная сигнализация – это вызовет гнев и тревогу у Лейлы, огорчит ее. Если же жаркое получится не хуже, чем у дяди Джереми, то могут быть и негативные последствия. Может, Лейле будет невыносимо, что кто-то другой готовит жаркое ее брата? Что, если она замкнется в себе еще на долгое время? Алейша сделала глубокий вдох, чувствуя, как горячий летний воздух наполняет ее легкие, и сосредоточилась на рецепте – надо действовать по порядку.

Она увеличила изображение неразборчивого почерка дяди Джереми и нашла список ингредиентов, заглянула в супермаркет. Алейша бродила по магазину, выбирая нужные овощи, перепроверяя и вновь сверяясь со списком, стараясь расшифровать заковыристый почерк.

Она расплатилась с парнем за кассой и вышла, печатая сообщение Рэйчел: «Спасибо большое. Уверена, маме должно понравиться, это лучше, чем макаронные колечки».

Рэйчел набирала ей ответ, потом остановилась, потом начала снова, но нового сообщения на экране телефона так и не появилось. Алейша продолжила смотреть на экран, потом напечатала: «Ты как?», но остановилась и стерла сообщение. Ее кузина, вероятно, занята. У нее нет времени на непринужденную беседу. Алейша сунула телефон обратно в карман.

Купив исландской баранины, она пошла по оживленной, шумной главной улице, что заняло у нее на пять минут больше, чем обычно. Она поступила так отчасти потому, что не любила более короткий маршрут, утыканный вечно переполненными мусорными баками, тошнотворно воняющими после жаркого дня. Но главным образом она просто пыталась оттянуть момент возвращения домой. Дом. Интересно, что означает это слово для других людей?

Когда она повернула за угол, то, как и ожидала, увидела наглухо запертые окна их дома. Окна в других домах были широко распахнуты, из них доносились звуки телевизора, крики детей, играющих в приставки, шум домашних застолий. Ее мать Лейла готова была плавиться от жары, но не позволила бы воздуху с улицы попасть внутрь, и наоборот.

Алейша отперла дверь осторожно, словно одно неверное движение могло вызвать пожар. Эйдан ушел, как только часы пробили шесть, возвещая об окончании его смены. Иногда он проводил дежурство на улице, в своем кабриолете, на покупку которого он занял деньги у мамы, и слушал музыку, ревущую из динамиков. Мама никогда не возражала. Она едва это замечала. Эйдан был ее «золотым мальчиком». Соседи иногда орали из окон, веля ему, черт возьми, заткнуться, а он кричал им в ответ, что это свободная страна. Так он поступал, когда рядом были его друзья, ведь они ожидали от него чего-то подобного. В остальных случаях он приглушал музыку до приемлемого уровня и продолжал заниматься своими делами.

Алейша оставила пакет с покупками на кухонной стойке и поплелась наверх, к матери, зная, что она будет в той же комнате, в той же позе, в какой оставила ее утром. Собравшись с духом, она повернула ручку двери.

Свернувшись калачиком, Лейла лежала на кровати, укутанная толстым зимним пуховым одеялом. Только лишь взглянув на нее, Алейше уже стало жарко. Глаза Лейлы были закрыты, дыхание – глубоким, но она не спала. Сегодня был еще один скверный день для Лейлы, но в прошлом бывали дни и похуже.

– Мам, я хочу приготовить на ужин жаркое из баранины, хорошо? Такое, как любит готовить дядя Джереми.

– Хорошо, милая. – Глаза Лейлы оставались закрытыми.

– Хочешь, открою окно?

Лейла еще сильнее укуталась в одеяло, глубже зарываясь в постель, словно слова Алейши вонзились в нее, как раскаленные добела кочерги.

– Догадываюсь, что это означает «нет».

Алейша вышла и закрыла за собой дверь, неожиданно пульсирующая боль в висках вернулась. Эта комната уже начала действовать ей на нервы, поэтому она поспешила вниз, чтобы отвлечься. Ей хотелось пулей вылететь из дома. Хотелось запереться в кабриолете Эйдана и врубить музыку на полную мощность. Хотелось, чтобы соседи орали, вопили на нее во всю глотку. А она орала им в ответ.

Вместо этого Алейша проскользнула на кухню, высыпала на столешницу продукты из пакета и с натренированным спокойствием принялась наводить порядок. Она вспомнила, как Рэйчел и Джереми всегда подготавливали ингредиенты прежде, чем начинали готовить, словно они шеф-повара на кулинарной передаче. Алейша втянулась: нарезка, шинкование, взвешивание ингредиентов – эти простые манипуляции помогли ей на чем-то сосредоточиться. Она посмотрела на часы – уже половина восьмого. Взгляд соскользнул на керамическую тарелку с изображением Кролика Питера из книги Беатрис Поттер^[15], висящую под часами, на самом почетном месте в кухне. Эйдан выиграл ее лет в десять за то, что нарисовал (довольно заурядную) картинку с кроликом Питером для школьной ярмарки. С тех пор тарелка тут и висит.

Липкими от лука пальцами она потыкала в телефон, желая узнать, не было ли вестей от Эйдана, сообщающих, когда он будет дома. Новых сообщений не было.

В раздражении она закинула голову назад, снова посмотрела на улыбающегося, беззаботного Кролика Питера, трясущего своим маленьким задом с пушистым хвостиком.

– Алейша! – раздался хриплый, умоляющий голос Лейлы. Алейша почувствовала, как в животе у нее поднимается знакомый страх.

– Что такое, мама?

– Ты мне нужна. У меня ноги сводит.

– Тебе надо их размять, – пробормотала себе под нос Алейша.

– Пожалуйста, подойди.

Алейша поднялась по лестнице.

– Мама, тебе просто нужно размять ноги. – Она говорила мягко, стараясь, чтобы раздражение не было слышно в голосе.

– Я не могу сделать это сама. Как я могу размяться?

– Вот как, – ответила Алейша, на цыпочках входя в комнату матери. Она села на пол и продемонстрировала, как надо вытянуть ноги и ступни. Лейла наблюдала за ней, потом осторожно пошевелила ногами, пытаясь повторить движения, потом громко вздохнула и уронила руки на кровать.

– Я не могу.

Алейша встала.

– Можешь. Все могут, – ободряюще улыбнулась она. – Это как йога для начинающих. – На миг она затаила дыхание, испугавшись, что зашла слишком далеко и сейчас не время для шуток.

Лейла нахмурилась.

– Может, тебе стоит попробовать йогу? – беспечно сказала Алейша. Она села на пол и вновь приняла ту же позу. – Размять тело.

Алейша почувствовала, как ее сердце забилось тише. Приподняв брови, Лейла издала напряженный звук, повторила позу дочери, и ее конечности вдруг ожили. Потом девушка заметила, что лицо матери дернулось, когда судорога пронзила ногу, но Лейла продолжала разминаться. Она сложила большой и указательный пальцы в колечко и начала напевать мантру «Ом».

Алейша закрыла глаза, сложила ладони вместе и заговорила возвышенным голосом наставника:

– Надеюсь, вам понравилась сегодняшняя практика.

Девушка хлопнула себя по колену, посмеявшись над мамой и собой. Ее мама ни за что бы не попала на занятие йогой. Она примостилась в ногах материнской кровати, пока та продолжала тянуться. Потом Лейла от души выдохнула:

– Намасте^[16].

– Надеюсь, это прочистило твои чакры.

Лейла схватилась за левую ногу, несколько раз потрогала ступню.

– Да, мои чакры в порядке.

– Тогда не будем делать «Собаку мордой вниз»^[17].

Лейла захихикала, зажмурив глаза, в то время как глаза Алейши широко раскрылись и она тоже засмеялась, чтобы скрыть удивление. Через мгновение их смех перерос в истерику. Голова Лейлы откинулась назад, рот был открыт, она хохотала как школьница. Алейша наблюдала за ней. Солнце, пробившееся через щель в занавеске, освещало полосу на лице Лейлы. Кожа выглядела яркой, сияющей. Мама выглядела счастливой. Алейша сделала мысленный снимок. Ей хотелось остановить мгновение. Отсмеявшись, они сели рядышком в относительном покое, лишь изредка всхлипывая от смеха.

Когда все стихло, она инстинктивно протянула руку к матери, но Лейла, резко дернувшись, отпрянула, не дав до себя дотронуться.

На следующее утро Алейша услышала, как ее брат возится на кухне. Через неплотно прикрытую дверь в ее комнату проник запах масла. Потирая глаза, она выкарабкалась из постели. Голова болела, и уже ощущалось приближение утомительной жары. Она быстро проверила телефон, стараясь игнорировать многочисленные сообщения в школьном чате, которые сопровождались фотографиями, на которых друзья на каникулах пьют коктейли на пляже. Она подумала, не написать ли опять Рэйчел? Просто поблагодарить за рецепт, в итоге мама съела даже больше, чем ожидалось, но потом передумала. Рэйчел не нужны благодарности. Они – одна семья.

Шлепая по линолеуму тапочками, она вошла к Эйдану на кухню.

– Приветик, Лейш, не видел тебя вчера вечером. Как работа?

– Если честно, хреново.

Эйдан посмотрел на нее, слегка приподняв брови, как бы говоря: «Давай, рассказывай».

Алейша вздохнула, не очень-то желая переживать все снова.

– Пришел один старик, ей-богу, лет под девяносто, и просил порекомендовать ему книги, ну и… понимаешь, меня ведь книги не интересуют. – Алейша подняла взгляд на брата, но тот молчал. – Я сорвалась на него.

– Алейша!

– Знаю. Не заставляй меня чувствовать себя еще хуже.

– Ладно, не бери в голову. Когда я там работал, то разозлил уйму людей… может быть, не так, как ты… но извлеки из этого урок. Как говорит дядя Джереми: «Просто сделай лучше в следующий раз».

– Да ладно, ты не мама… и не дядя Джереми. Мне не нужны твои наставления. Ты сегодня дома? – неуверенно спросила Алейша, отмечая его фартук, халат и тапочки.

– Да, сегодня у тебя выходной. Повидайся с друзьями. Я останусь с мамой. Кажется, у нее опять была плохая ночь – просыпалась несколько раз.

На тарелке Эйдана лежали, остывая, три толстые маслянистые колбаски. Алейша подхватила одну длинными ногтями, стараясь, чтобы колбаска не касалась кожи, и поднесла ко рту.

– Осторожнее, Лейш! У тебя масло капает на пол. – Эйдан присел на корточки с куском бумажного полотенца и стал вытирать желтые капли. – Сходи сегодня погуляй. Подыши воздухом.

– Да у меня нет никаких планов. Просто зависну дома, посмотрю телевизор.

– Нет, Лейш. Маме не понравятся громкие звуки. У нее мигрень. – Эйдан хмуро смотрел на нее, под глазами у брата залегли глубокие фиолетовые тени. – Я буду здесь, не беспокойся.

Пожав плечами, Алейша как можно быстрее проглотила колбаску; Эйдан наблюдал за ней с отвращением.

– Все в порядке, – сказала она с набитым ртом. – Правда. У меня нет никаких планов, я останусь здесь. Буду тихо сидеть в своей комнате – ты даже не заметишь моего присутсвия.

Внезапно сверху раздался крик Лейлы.

– Замолчи! Алейша, замолчи!

Алейша и Эйдан посмотрели друг на друга, их лица вытянулись, а улыбки исчезли. Девушка не удивилась. Вчерашний вечер, хихиканье, йога… они ничего не изменили. Ничего никогда не изменится. Толстый черный занавес всегда будет между ними и внешним миром, окутывая дом, на этот раз не давая вырваться Эйдану. После нескольких секунд молчания, когда они боялись даже дышать, Эйдан, наконец, покачал головой, как бы говоря: «Она не хотела тебя обидеть». Брат не стал произносить это вслух, поскольку не был уверен в своих словах.

– Мне уйти? – резко спросила она по-прежнему шепотом, не желая производить громких звуков.

– Лейш, ты можешь остаться, но придется вести себя тише воды, ниже травы.

Алейша пожала плечами.

– Только нам приходится мириться с этим дерьмом. Тебе не противно? – Она была измучена – измучена необходимостью все время быть начеку, устала слушать, как мама плачет по ночам, и притворяться, что ничего не слышит, предоставляя Эйдану все улаживать. Устала от своей ненужности. Устала быть триггером. Устала.

Эйдан ничего не ответил. Он протирал кухонные поверхности, но они и так были безупречно чистыми.

Когда за Алейшей с шумом захлопнулась входная дверь, в ее голове раздался голос Лейлы: «Это мой дом, а не твой!»

Все возвратилось на круги своя.

Ей было некуда идти, но лучше никуда, чем домой.

Не раздумывая, она позволила ногам вести ее. Она шла медленно, мимо расставленных торговых прилавков, не обращая внимания на крики продавцов фруктов: «Цены, невиданные цены!». Это ее не привлекало. Она шла мимо детей на велосипедах, которые не глядя переезжали через дорогу, поворачивая голову на сто восемьдесят градусов, чтобы увидеть друзей, едущих за ними.

С каждым шагом по улице Илинг-роуд, а потом – вдоль главного шоссе, она все дальше и дальше удалялась от дома. С каждым шагом чувствовала, как успокаивается сердцебиение. Она толком не знала, куда идет, пока перед ней не выросло здание, похожее на маленький коттедж в стиле Тюдоров, выглядящее здесь совершенно неуместно.

Конечно, ее подсознание привело ее сюда – в библиотеку. Единственное место, где можно немного побыть в тишине и одиночестве. Может быть, это не самая худшая идея. Если книги и впрямь помогут ей забыться, то читать, по крайней мере, дешевле, чем напиться.

Сегодня за библиотечной конторкой сидел паинька Кайл. Пройдя через двери, Алейша кивнула ему в знак приветствия, проигнорировав написанное на его лице удивление, и начала бродить между книжными стеллажами. Она пришла в секцию детективов и триллеров, размышляя, не подействовали ли на нее слова того парня, Любителя детективов. Она рассматривала корешки книг, сверкающие в солнечном свете. Провела кончиками пальцев по каждой книге, но ни одну не взяла с полки. В конце концов красные, синие, желтые корешки слились в одну большую книжную массу и потеряли для нее всякий смысл. В библиотеке было тихо, но в ушах у Алейши звенело. Слова вырывались наружу: «Смерть», «Убийство», «Киллер». Были и более вкрадчивые, наводящие жуть названия вроде «Я слежу за тобой»… Все это было уже слишком. Как он это делал? Как сохранял хладнокровие здесь, в этом пространстве, в окружении этих жутких слов? Она побарабанила пальцами по ноге, стараясь выглядеть так, будто понимает, какого черта она здесь делает.

Завибрировал телефон.

Снова чат в Ватсапе: они создали его, когда им было по четырнадцать лет, но Алейша уже несколько недель не участвовала в этой переписке. Никто и не заметил ее отсутствия. Сейчас они получили сообщение от Мии. Когда-то она была лучшей подругой Алейши.

@Бэт @Лола @Кейси вы дома?

Что делаете сегодня вечером?

Две другие девушки, Дженна и Шрия, были на каникулах, они без устали присылали фотографии у бассейна из Айя-Напы и Хорватии.

Их прохладное отношение сильно задевало Алейшу, даже после того, как она неделями придумывала оправдания своим друзьям. Она прославилась тем, что выходила из игры в последний момент, ссылаясь на болезнь, пищевое отравление, головные боли и таким образом пропускала празднования дней рождения и посиделки в парке. Быть ненадежной и непредсказуемой было легче, чем сказать правду: она не хотела, чтобы они узнали, что ее мать выжила из ума. Они бы никогда не поняли.

Бэт, Лола, Кейси и даже Дженна – все немедленно откликнулись.

Дзынь.

Я рядом, давайте что-нибудь замутим.

Дзынь.

Скучаю по вам, девчонки, веселитесь без меня.

Мысленно с вами.

Дзынь.

Да, куда пойдем?

Стены библиотеки начали давить на Алейшу, корешки книг увеличивались в размерах, делались тяжелее. Книга за книгой. Ее подруги продолжали жить без нее, словно Алейши больше не существует. Сообщение за сообщением, смайлик за смайликом. Счастливые. Им не о чем было беспокоиться, ведь сейчас лето. Впереди прекрасное будущее. Лучшее время в их жизни.

Она протиснулась сквозь стеллажи и вышла на открытое пространство. Ей нужно было глотнуть воздуха, наполнить легкие кислородом. Алейша перевернула телефон и уставилась на чехол с арбузным принтом. Из чехла торчал листок со списком книг.

Опять. Эта книга. Первая книга в списке. «Убить пересмешника». В памяти возник образ Лейлы, вчера заливающуюся хохотом, ее сегодняшние вопли с утра и рыдания в ночи. Глаза Эйдана с темными кругами, его неспособность сказать сестре что-то ободряющее. Мысли сводили ее с ума, нужно куда-то уехать, оставить Уэмбли, оставить семью, оставить все. Интересно, могла ли книга сотворить такие чудеса? По крайней мере, с нее можно начать.

Она нашла кресло (на самом деле это было кресло того парня, Любителя детективов) опустилась в него, спрятав телефон в сумку. Кресло было местами потертым, подлокотники начали облезать, но в нем было удобно. Солнце освещало страницы книги. Если она собирается это сделать, то выбранное место казалось подходящим для того, чтобы открыть первую главу. Подходящими были и открывающийся вид из окна, и окружение. Но только она собралась приступить, настраивая себя на полное погружение, как тишину пронзил громкий и покровительственный голос Кайла. Тот общался с очередным бестолковым и раздражающим клиентом по телефону. В любом случае это было лучше, чем иметь дело с бестолковым и раздражающим клиентом вживую. И что же Эйдану так нравилось в этой работе?

– Нет, сэр. Я думаю, мне придется оштрафовать вас за книгу, если вы унесли ее из библиотеки без оформления. – Брови Кайла сердито сдвинулись. – Извините, сэр, не могли бы вы повторить это помедленнее? – И через секунду: – Есть у вас читательский билет?

Алейша не могла игнорировать этот разговор, Кайл говорил чертовски громко.

– Простите, сэр, я не понял. Когда это было? Вчера? Гм, да, спасибо, сэр, что поставили меня в известность. Я разберусь и посмотрю, что можно сделать. Если у вас нет читательского билета, давайте я оформлю его сегодня и возьму для вас книгу. Я прослежу за тем, чтобы мои коллеги не оштрафовали вас, когда книга вернется.

Алейша вжалась в кресло, застыв, пристыженная. Перед ее мысленным взором возник вчерашний старик, как он стоит перед ней, прося о помощи. Она слышала свой резкий голос, отвечавший ему, что помочь она ничем не может. Алейше хотелось бы, чтобы кресло поглотило ее целиком.

Кайл положил телефонную трубку обратно, вскочил с места и завертел головой, как сурикат. Он кого-то выискивал… ее.

Алейша старалась пригнуться еще ниже. Но это было бесполезно: Кайл точно знал, где она находится.

– Привет, Кайл, что случилось? – проговорила она, когда он приблизился.

– Вчера ведь была твоя смена? – спросил он.

– Да.

– Я сейчас говорил по телефону с одним милым пожилым человеком, он был, мягко говоря, расстроен, сказал, что ты выдворила его из библиотеки. Это правда? – Он выбрал для беседы «авторитетный» тон, которым пользовался во время отсутствия Термоса, чтобы показать свою ответственность.

– Все было не совсем так. Он хотел, чтобы я порекомендовала ему книгу. Я не даю таких рекомендаций.

– Тебе придется это делать. Ты хочешь сохранить эту работу?

Она не хотела, но нуждалась в ней. Ей нужно было помочь Эйдану. Лейла была художником и дизайнером – обычно она работала с рекламными агентствами по всему миру и зачастую была завалена работой. Но предложения поступали волнами. И ее доход был нестабильным, особенно когда у нее была черная полоса. Алейша не могла потерять эту работу. Больше ей идти было некуда. Она понимала, что при всех недостатках, библиотека становилась ее убежищем от хаоса, который царил у нее дома.

Она кивнула.

– Ты знаешь, сколько людей могли бы здесь работать, сколько людей по-настоящему хотели бы здесь работать?

Алейша покачала головой.

Кайл продолжал, раздуваясь от важности:

– Очень много, откровенно говоря. Дев всегда говорит, что мы должны делать все возможное, чтобы люди были счастливы, при необходимости давать книжные рекомендации, обеспечивать полный сервис, иначе мы потеряем своих завсегдатаев. Если ты не начнешь выполнять свою работу, то будешь уволена или, хуже, библиотеку закроют – и тогда работу потеряем мы все.

Алейша не верила. Устроиться сюда на работу было очень легко. Но она действительно не могла потерять работу, и ей было страшно подумать, что по ее вине волонтеры Люси и Бенни потеряют свое любимое место. И за Кайла, как бы сильно он ее ни раздражал, – он потеряет единственное место, где мог почувствовать себя боссом и всеми командовать. За Дева, который готов буквально на все, чтобы сохранить библиотеку Хэрроу-роуд на плаву. Она представила это симпатичное здание с заколоченными окнами и объявлением от местного совета, направляющим посетителей в библиотеку административного центра. Это было бы неправильно. Хотя у них никогда не было большого наплыва посетителей, люди любили эту библиотеку. Она вспомнила, как Эйдан повторял за дядей Джереми: «Сделай лучше».

– Если тот мужчина подаст Деву официальную жалобу на тебя, то ты уволена.

Алейша поерзала на сиденье.

– Послушай, вообще-то я сегодня здесь отдыхаю, а не работаю, так что не мог бы ты приберечь это…

– И это просто ужасно – нагрубить восьмидесятилетнему старику. Я не знаю, что у тебя там за неприятности, Алейша, – тон Кайла немного смягчился, – но постарайся быть приветливой с людьми. Простая улыбка или приветливое лицо могут поднять человеку настроение. А ты его испортила. Стоило ли оно того? Испытала ли ты удовлетворение?

Алейша снова помотала головой, не в силах произнести и слово, чувствуя себя маленьким ребенком, которого отчитывают за драку.

– Вот именно. Если увидишь его снова – порекомендуй ему книгу.

– Я же пыталась, а он убежал! – вмешалась Алейша, но Кайл проигнорировал ее, продолжая свою заранее отрепетированную речь.

– Почитай что-нибудь. – Он указал на «Убить пересмешника» в ее руке. – Если тебе понравится, тогда посоветуй ему это прочитать. Это же просто. Прочти книгу. Порекомендуй книгу. Знаешь, даже если она тебе не понравится, все равно порекомендуй. Вкусы у всех разные, и, как говорит моя бабуля, «нищие не выбирают».

Алейша вздохнула и наблюдала, как Кайл с важным видом отходит обратно к своему столу, очевидно ощущая себя боссом.

Она снова вернулась к книге и открыла ее наугад, где-то в середине. На корешке были заломы в нескольких местах, но ей хотелось оставить на книге свой след, и она согнула ее пополам. Это оказалось не так приятно, как она ожидала. Книга была мягкой, податливой… тепло библиотеки превратило клей в желе.

Она вернулась к первой странице. Но все время ее что-то отвлекало, девушка то потеребит страницы, то уберет волосы, беспорядочно падающие на лицо, то почешет нос. Она не воспринимала текст. Алейша фокусировала взгляд на словах перед ней, но сосредоточиться не получалось.

Она была дурой, неудачницей. Сдавшись, она вжалась в выцветшее оранжево-розовое кресло и обвела глазами комнату. Несколько человек читали и просматривали книги. Это были настоящие читатели, люди, которые ощущали себя на своем месте. Книжные черви. Книжные фанаты.

– К черту! – прошипела она себе под нос, собрала вещи и запихнула их в сумку. Книга по-прежнему лежала на столе. Она не знала, забрать ее или оставить. Девушка огляделась, а потом сунула в сумку и книгу.

Писк библиотечной сигнализации сопровождал ее выход, ведь в сумке лежала украденная ею книга.