Роберт Сальваторе
Ночные маски
ЧЕРНЫЕ ДЕЛА
Он стоит в освещенной комнате – возможно, в гостиной башни Белизариуса, сжимая в руке бьющееся сердце. Поверженный минотавр лежит у его ног, и все ближайшие друзья, Даника и братья-дворфы, стоят тут же, смеясь дико, безудержно.
Кэддерли тоже присоединяется к веселью, но тут же понимает, что друзья его совсем не смеются. Совсем наоборот, они рыдают, огромные слезы текут по их щекам и застывают неподвижными каплями на полу. Он не понимает, в чем дело.
Происходящее кажется лишенным смысла. Кэддерли чувствует, что вся эта сцена выходит за рамки разумного. Он ощущает, как теплая кровь бежит по его руке, пропитывая накидку. Но ведь в случае с волшебником-минотавром и призрачным лабиринтом никакая кровь не текла! Медленно и опасливо молодой жрец опускает взгляд.
Минотавр уже вовсе не минотавр. Но он и не исчезает, как подобает наваждению, вопреки ожиданиям Кэддерли. Это Эйвери – Кэддерли знает, что это наставник, хотя и не может видеть лица человека, лежащего на спине, широко раскинув по столу руки. Его грудная клетка безжалостно вскрыта.
Кэддерли держит в руках бьющееся сердце Эйвери. Он пытается вскрикнуть и не может. Затем он слышит, как врывается нарастающий шум. Он по-прежнему беззвучно кричит.
Юноша приподнялся и сел в кровати. Шум появился снова, более настойчиво, сопровождаемый голосом, который не мог оставить Кэддерли равнодушным. Наконец он отважился открыть глаза и вздохнул с облегчением, поняв, что находится в своей комнате и что все увиденное – лишь новый ужасный сон.
– Кэддерли, ты здесь?
Волшебник понял, что это ему не снится: требовательный по-отечески голос нельзя было спутать ни с чьим другим. Он снова закрыл глаза, стараясь притвориться, что либо его, либо Эйвери здесь нет. Но стук в дверь не прекращался.
– Кэддерли, да открой же!
«Интересно, который сейчас час?» – подумал волшебник. Луна стояла еще высоко, хотя и прошла зенит: ее прямые лучи не проникали в восточное окно комнаты. Кэддерли, все еще не совсем проснувшись, с трудом вылез из кровати, одернул ночную рубашку и подошел к запертой двери.
– Кэддерли!
Он лязгнул затвором и уставился на жреца-наставника Эйвери. Из-за его широкого плеча, как всегда, выглядывал Кьеркан Руфо.
– Уже поздно, – пробурчал Кэддерли, запутавшись в своих чувствах и ощущая металлический привкус во рту.
Он не мог спокойно смотреть на Эйвери, не в силах отделаться от горького образа из сновидения, ясно стоявшего перед его взором. Глядя на этого человека, он отчетливо чувствовал, как стекает по руке капля за каплей теплая кровь. Неосознанно он попытался вытереть руку подолом ночной рубашки.
– Вот оно как, – ответил Эйвери, чем-то смущенный. – Но я думал, ты рад узнать, что мы с Кьерканом прибыли в город. Мы остановились в этой гостинице, через четыре двери от тебя – за лестницей.
Грузный наставник указал туда взглядом, и в выражении его лица ясно читалось приглашение в гости. Кэддерли лишь кивнул и снова поежился, когда еще одна капля воображаемой крови пробежала вниз по руке. Эйвери тут же заметил странное выражение лица ученика.
– Случилось что-то плохое? – спросил он с сочувствием.
– Ничего, – кратко ответил Кэддерли. Он тут же смягчился, догадываясь, что его ледяное спокойствие может вызвать дальнейшие расспросы. – Я просто спал. Вы меня разбудили…
– Прошу прощения, – сказал Эйвери, изо всех сил стараясь скрыть волнение, – но ведь сейчас ты уже проснулся?
При этих словах наставник шагнул вперед, будто вознамерившись войти в комнату. Кэ-дерли в ответ сделал такое движение, словно намеревался захлопнуть дверь.
– Вообще-то я собираюсь заснуть опять, – холодно промолвил он.
Эйвери отступил назад и впервые со времени появления в гостинице окинул Кэддерли чуть менее сочувственным взглядом своих добрых глаз, окаймленных густыми ресницами.
– Ты все еще упрямишься? – сухо спросил Эйвери. – Ты встал на опасную дорогу, мой юный ученик. Твое отсутствие в Библиотеке может получить огласку. Декан Тобикус пока что готов позволить тебе восстановить все пропущенные лекции и семинары.
– Хотя я не просил его об этом.
– Если ты станешь продолжать в этом духе, – предупредил Эйвери, причем в его голосе послышалось раздражение резкими словами Кэддерли, – то с орденом тебе придется проститься. Я не уверен, что даже добряк Тобикус закроет глаза на все твои отступления от правил Денира.
– А что вы знаете о Денире? – спросил Кэддерли. В это мгновение ему снова привиделся Эйвери, безжизненно лежащий на столе. Но жрец отбросил страшную мысль прочь, вновь почувствовав, как сильно любит этого человека, ставшего ему приемным отцом. – И почему вы обо мне печетесь? Разве не вы назвали меня Посланцем Небес? – ехидно спросил Кэддерли, намекая на орден изобретательных священников, которые творили чудеса бессознательно, не вдумываясь в то, какие силы руководят их поступками.
Тирада жреца истощила терпение наставника. Кэддерли посмотрел на учителя, которого он только что жестоко ранил своей дерзостью. Эйвери не смог ответить на последнее утверждение и казался готовым скорее расплакаться, чем взорваться от гнева. Кьеркан Руфо позади него прямо-таки расцвел, не веря своим ушам.
– Простите меня, – пробормотал Кэддерли. Эйвери поднял мягкую, густо поросшую волосами руку, чтобы остановить его. – Я устал, только и всего, – попытался объяснить волшебник. – Мне только что снились ужасные сны.
На лице Эйвери мелькнуло понимание, и жрец почувствовал, что его извинение принято. По крайней мере, это вскоре случится.
– Мы от тебя четырьмя дверями дальше, – устало повторил наставник. Теперь вдруг стало отчетливо видно, какой он большой и неуклюжий. – Если ты решишь, что настало время поговорить, заходи и чувствуй себя как дома.
Кэддерли кивнул, хотя и знал, что не придет к ним, и закрыл дверь в ту же секунду, как Эйвери отвернулся. Жрец тяжело осел на пол, прислонившись спиной к двери и поражаясь, насколько тонок барьер между явью и видениями потустороннего мира. Он посмотрел на свой стол у окна и открытый том возле него. Когда он в последний раз закрывал Книгу?
Волшебник не мог даже собраться с силами, чтоб подойти к столу, он еле дополз до своей постели и свернулся клубком, надеясь, что страшные сны этой ночи больше не вернутся к нему.
Бойго Рат прочитал заклинание, позволяющее разбирать все слова на расстоянии, и со скрипом отворил дверь общей комнаты. Она находилась в юго-западном крыле второго этажа гостиницы. Почти прямо напротив нее, через каминный зал, в полумраке коридора вырисовывалась комната Кэддерли с только что захлопнувшейся дверью. Эйвери и Руфо завернули за угол, направляясь к своей комнате, расположенной прямо напротив широкой лестницы. В каминном зале сейчас стояла тишина, так что Бойго Рат мог слышать весь их разговор даже без заклинания.
– Его суровость ничуть не смягчилась с тех пор, как он ушел из Библиотеки, – отметил Руфо обвиняющим тоном.
– Он выглядит измотанным, – ответил Эйвери со значением. – Бедное создание. Возможно, прибытие Даники поднимет ему настроение.
Затем они вошли в комнату, и Бойго пришлось прибегнуть к своей вездесущей магии, чтобы услышать конец беседы.
– Кто такая Даника? – послышался спокойный бесстрастный вопрос из-за спины Бойго.
Молодой колдун поежился, а затем, подавляя свой страх, осторожно обернулся. Там стоял Призрак – в почти что пустой общей комнате. Тщедушный человечек не носил оружия и не делал в сторону Бойго никаких угрожающих жестов, но, тем не менее, колдун почувствовал приближающуюся угрозу. Как удалось Призраку с такой легкостью подобраться к нему вплотную? Ведь тут есть лишь дверь из комнаты, так же лишенной балкона, как и дорогие отдельные номера.
– Как ты проник сюда? – спросил Бойго, с трудом сохраняя спокойствие в голосе.
– Я прятался здесь с самого начала, – ответил Призрак. Он повернулся, указав на кучу одеял. – Вот там я и сидел, ожидая твоего возвращения из каминного зала.
– Тебе следовало меня предупредить. Неприятный, продирающий до костей смешок Призрака показал, что это создание смеется над Бойго, и грубо подчеркнул, как нелепо прозвучали последние слова колдуна.
– Так кто же такая Даника? – снова спросил тщедушный злодей, на сей раз более настойчиво.
– Госпожа Даника Мопассант, – ответил Бойго, – из Вестгейта. Ты о ней слышал? Призрак покачал головой.
– Она самый близкий друг Кэддерли, – продолжал Бойго, – прелестная, слабая, согласно всем описаниям, женщина, но довольно опасная. – При этих словах он нахмурился, а тон голоса стал суровым. – Это нехорошие новости, соратник, – объяснил он. – Госпожа Мопассант всегда представляла собой опасность для Замка Тринити, не только в недавнем сражении. Если она появится здесь, тогда я советую тебе лишь одно: быстрее заканчивать с Кэддерли и сматывать удочки.
Призрак кивнул, принимая предупреждение к сведению.
– Откуда она придет? – спросил он. – Из Библиотеки?
– Похоже на то, – ответил Бойго. Он отбросил свои спутанные темные волосы на одну сторону и хитро улыбнулся. – Что думаешь?
Пристальный взгляд убийцы сдул веселье колдуна.
– Тебя это не касается, – заскрежетал он с внезапным гневом, толкнув колдуна к двери. – Если ты думаешь совладать с Кэддерли сам, без моей помощи…
Он позволил намеку повиснуть в воздухе.
– Ну, давай просто скажем, что последствия провала окажутся для тебя воистину ужасны, – закончил Призрак и направился прочь. Впрочем, он немедленно обернулся, пришпиливая Бойго взглядом к той куче одеял, которая только что скрывала его самого.
– Оглядывайся, когда ходишь, молодой колдуй, – холодно предостерег его Призрак.
Затем он подавил леденящий душу смешок и пошел к себе в северное крыло. Его жилье располагалось на полпути между комнатой Кэддерли и той, что занимали Эйвери и Руфо.
– Она идет из Библиотеки, с гор, – промурлыкал Призрак, закрывая за собой дверь. – Ну что ж, посмотрим, сможет ли госпожа Мопассант спокойно пройти весь свой путь до города.
Мерзавец сел на постель и обратился к Геаруфу. Используя свою власть, он мысленно перенесся за город, к Вандеру в крестьянском доме. Призрак почувствовал внушительную силу дуплоседа и понял по ее мощи, что великан разозлен как положением дел на ферме, так и явлением хозяина.
– Впусти ж меня, друг, – поддразнил злодей, уверенный, что дуплосед не сможет противостоять вмешательству, даже если очень постарается.
Великан – избранная жертва Призрака, его особенная мишень: только с его помощью Призрак мог смело вступать в любые противоборства. Он почувствовал острую жгучую боль, когда дух покинул тело, – и вскоре уже парил, летя по ветру, несомый прямо к оболочке дуплоседа. Когда он вошел в тело великана, то знал, что Вандер уже находится внутри тщедушного тела в одной из комнат «Чешуи дракона».
Наружу не выходить, – мысленно приказал Призрак, пользуясь продолжающейся мысленной связью. – Не открывай никому, особенно этому глупому колдуну Бойго Рату!
Призрак отослал Геаруфу обратно и осмотрелся. К большому его удивлению, он очутился в хлеву, окруженный фыркающими коровами и лошадьми. Новый хозяин тела дуплоседа удивленно тряхнул головой и направился к большой двери. Двор усадьбы казался тихим при свете угасающего месяца, дом заволокла темнота. Ни в одном окне не горело даже свечи. Призрак пересек двор, идя к крыльцу, и услышал ерзанье над головой.
– Это я, командир, – сказал он невидимым дозорным. – Собирайте остальных и приходите в хлев всем отрядом. Пришло время посвятить вас в наш план.
Спустя несколько минут вся банда из девятнадцати оставшихся Ночных Масок собралась вокруг главаря. Призрак заметил, что не хватает одного бойца, но ничего не сказал. Он понимал, что Вандер наверняка знает, в чем дело, и что он только смутит их, спросив о судьбе отсутствующего, пока находится в оболочке великана. Он расстелил на земле перед собой походную карту.
– До меня дошли сведения, что некая женщина направляется в Кэррадун из Библиотеки Назиданий, – сказал он, показывая, где расположен горный хребет. – Через горы идут всего несколько дорог, и каждая из них выводит примерно в эти края. Эту женщину не так трудно найти.
– Скольких бойцов мы пошлем? – спросил один из разбойников.
Призрак помедлил, переваривая как злые отголоски в тоне человека, так и сам прозвучавший вопрос. Видимо, решил он, отсутствующий боец нашел несчастливый конец в беспощадных объятиях Вандера.
– Пятерых, – наконец сказал предводитель. – Женщину следует убить, а также всех тех, кто путешествует с ней.
– Тогда придется увеличить отряд. Замести следы станет труднее, – возразил тот же разбойник.
– Если так, прикончите только женщину и возвращайтесь, – уступил Призрак, и его дуплоседский голос эхом прокатился по стенам хлева.
– Кто эти пятеро? – спросил другой боец.
– Выберите их сами, – ответил главаре, но не нападайте на эту женщину необдуманно. Судя по донесениям, она воистину опасна. Другая пятерка должна отправиться в город, – продолжал он. – Все сведения правильны. Кэддерли остановился в «Чешуе дракона», вот здесь, – сказал он, раскатывая карту, чтобы показать озерный конец Кэррадуна и дорогу, идущую вдоль всего берега к Озерной улице. – Вам следует залечь в засаде возле гостиницы, где вы поступите в мое… нет, в распоряжение Призрака. Но следите внимательно за тем, чтобы оказаться за пределами досягаемости и не возбудить подозрений.
– И еще одна пятерка должна поддерживать связь с теми, кто остается в усадьбе? – спросил все тот же разбойник.
– Ну да, как у нас полагается, – спокойно ответил Призрак.
– Но тогда здесь, в доме, останется только четверо, не считая вас, командир, – напомнил бандит. Призрак даже не понял, в чем трудность.
– Если мы должны поддерживать охрану девушки…
– Девушки? – переспросил Призрак, не сумев скрыть изумления.
Несколько бандитов удивленно переглянулись.
– Той, из-за которой погиб Мишалак, – пренебрежительно напомнил боец.
Мнимый дуплосед почувствовал нарастающее напряжение и немедленно нахмурился, решив, что лучшая защита – это нападение.
– Я не ставлю под вопрос ваше решение оставить ее в живых, – быстро объяснил боец. – Равно как не спорю, что Мишалак заслужил смерть, подняв оружие на вас, нашего командира. Но если только четверо из нас остаются охранять усадьбу, девушка становится угрозой.
Наконец-то озадаченный самозванец понял, в чем дело. Доброе сердце Вандера накануне доставило всем хлопот. Вообще-то дуплосед всегда придавал значение ничтожным вещам, стремясь выделиться и только роняя свое достоинство. Призрак помедлил, обдумывая, каким образом лучше всего наказать великана, а затем широко улыбнулся, когда жестокая, по обыкновению, идея пришла ему в голову.
– Ты прав, – сказал он Маске. – Пришло время покончить с этой угрозой.
Человек охотно кивнул, и улыбка Призрака стала шире. Злодей представил себе, как разъярится Вандер и каким беспомощным и бессильным он покажется сам себе. Гордый дуплосед ненавидел это больше всего на свете.
– Покончите с этой угрозой сегодня ночью, – велел Призрак. – Но вначале тебе и твоим друзьям следует с ней позабавиться. – Бандиты, сидящие в кругу, заулыбались. – Несущим службу надо порою расслабиться.
Эти слова отряд встретил одобрительным смехом.
– И этой же ночью отправляйтесь в горы, – продолжал Призрак. – Я не знаю, в скольких днях пути от Кэррадуна находится госпожа Мопассант. Она не должна войти в город.
– Мопассант? – переспросил один из отряда, седовласый бандит старшего возраста.
– Ты слышал это имя?
– Примерно лет десять назад мы напали на один дом, владелец которого носил такую же фамилию, – признал человек. – Каретник и его жена. И нам щедро заплатили за это задание, я должен признаться.
– Это необычное имя. Судя по донесениям, она из Вестгейта, – сказал командир. – Тут, вероятно, есть какая-то связь.
– Хорошо, – сказал человек, достав короткий кинжал и проведя лезвием по костлявой щеке. – Мне нравится это семейное дело.
Девятнадцать Ночных Масок обрадовались, увидев, что их непредсказуемый командир-дуплосед присоединился к веселью. Раскаты его громового хохота перекрывали их смех. Бойцы чувствовали сильное возбуждение: приближалось время убийства, а включение «госпожи Мопассант» в список жертв напоминало нанесение глазури на поверхность и без того бесподобного пирога.
МАСТЕРА
– Который час? – спросил Айвен, выкатываясь из-под одеял и мощно зевая.
– Уже далеко не первый с рассвета, – сухо ответила Даника, тихо ругая себя за то, что так глупо согласилась дежурить последней.
– Тебе следовало меня разбудить, – пожаловался Айвен.
Он попытался встать, затем передумал и рухнул как куль, обратно в свою постель.
– Я пыталась, – проворчала Даника, хотя дворф уже не слушал ее, – целых шесть раз. И больше не собираюсь.
На этот раз терпение девушки лопнуло. Она взяла два маленьких ковшика, наполненных ледяной водой из ближайшего горного родника. Затем осторожно подобралась к дворфам. Их отдельные вначале постели, как и всегда, успели за ночь превратиться в одну большую берлогу. Даника навела кое-какой порядок и стащила одеяла с голов, обнажив волосатые шеи.
Пайкел создавал ей наибольшие затруднения. С недавних пор он стал носить бороду заправленной за уши и перепутанной с волосами (которые красил в зеленый цвет леса), спускавшимися до середины спины. Вежливая Даника взъерошила ему бороду, сдвинув в сторону, что вызвало у храпящего дворфа бессознательное «хи-хи», и подняла один из ковшей.
Чудовищный рев, тут же огласивший лагерь, заставил лесных обитателей на милю вокруг сбиться с ног в поисках укрытия. Даже толстый черный медведь, вышедший погреться на утреннем солнышке, отбежал от берлоги и взобрался на толстый дуб, испуганно нюхая воздух. Братья вертелись, как волчки, осыпая друг друга ударами и подкидывая одеяла в воздух.
– Мое оружие! – вскричал одуревший Айвен.
– Ой-ой-ой! – искренне согласился Пайкел, не в силах найти свою деревянную палицу.
Айвен пришел в себя первым, заметив, что Даника стоит возле дерева, скрестив руки на груди, и улыбается до ушей. Дворф прекратил рыскать вокруг и посмотрел на нее, будто желая пристрелить взглядом. Вместо этого, впрочем, ему следовало бы обратить внимание на брата. Пайкел треснул его, разразившись бранью, и оба влетели в кусты ежевики. К тому времени, как они наконец-то помирились и вернулись к покинутому ночлегу, их бороды топорщились во все стороны, а густая поросль, покрывающая все тело дворфов, была полна колючек.
– Это она все устроила! – закричал Айвен, указывая на Данику.
– Мне нужно добраться до Кэррадуна не позднее завтрашнего дня, – столь же громко ответила девушка. – Когда я обрадовалась тому, что вы меня сопровождаете, то не знала, что вам потребуется соснуть чуть ли не после каждой трапезы! Я всегда думала, что дворфы выносливы и трудолюбивы.
– У-У-У – простонал Пайкел, сам устыдившийся своей непобедимой лени.
– Мы здесь ни при чем, – защищаясь, пробормотал Айвен. – Это все земля. Я не виноват, что она такая уютная и не дает сонному дворфу встать рано утром.
– Вы проспали все на свете, – проворчала Даника. – Придется вам обойтись без завтрака.
– Придется тебе обойтись без нас! – взревел Айвен, и девушка стала подозревать, причем вполне обоснованно, что перешла все границы. Одно дело поливать спящих дворфов ледяной водой, и совсем другое – пытаться лишить их еды. Это очень опасное занятие.
– Ну хорошо, завтракаем, только быстро, – согласилась она, – тогда мы все успеем.
Шестнадцать форелей, по четыре кружки эля на каждого, полмешка бисквитов и по три огромных чашки ягод на едока – этого братьям-дворфам хватило, чтоб заморить червячка, собрать свои пожитки и спуститься вслед за Даникой по горной тропе. Когда они вышли на открытое место, озеро Импреск стало вполне различимым, а затем вдали показался и Кэррадун.
Несмотря на то, что Даника очень спешила, трем друзьям пришлось принять все меры предосторожности. Горы Снежные Хлопья слыли опасным местом даже у своих южных подножий, над которыми простерла руку Библиотека Назиданий. Спутники предполагали, что тропы небезопасны: с севера доносилось дыхание войны, а на западе, в Шилмисте, еще продолжались битвы. Но действительность превзошла все их ожидания.
Даника вела братьев за собой, пригибаясь низко, чтоб осмотреть каждый кустик, каждую примятую травинку. Айвен и Пайкел неуклюже переваливались далеко позади нее: Айвен в своем шлеме, украшенном рогами оленя, а Пайкел в кухонном котле с зазубренными краями – более надежного шлема не подвернулось. Хотя Даника и продолжала присматриваться к дороге, она немного волновалась за дворфов и все время подгоняла их, заставляя идти быстрее.
Внезапно она притормозила, так что братья при всей своей скорости легко нагнали ее.
– Ой-ой, – пробормотал Пайкел, видя удивленное выражение лица девушки.
– Что ты нашла? – тихо спросил Айвен, загораживая брата спиной.
Даника неуверенно покачала головой.
– Кто-то прошел здесь! – объявила она.
– Руфо и Эйвери? – предположил Айвен.
– Нет, совсем недавно, – сказала Даника, снова выпрямившись и окинув ближайший куст долгим пристальным взглядом.
– Прошел или ушел? – уточнил Айвен. Девушка помотала головой, не в силах ответить. Она чувствовала, что догадка верна, но ее беспокоил странный вид этих следов – четкие отпечатки ботинок словно пытались замести веточками. Если кто-то пересек перевал раньше этого утра, тогда его следы стерлись бы сами. Айвен посмотрел вниз на ничем не примечательную землю и, смущенно почесывая рыжую бороду, извлек на свет еще одну колючку.
– Не вижу никаких следов, – фыркнул он. Даника показала на вмятину в земле, едва различимую, а затем на борозды, заставившие ее подумать, что следы кто-то заметал. Айвен недоверчиво хмыкнул.
– И только-то? – громко спросил он, уже не боясь повысить голос.
Даника даже не попыталась цыкнуть на него, оставаясь уверенной в своей догадке. Она могла лишь надеяться, что здесь, возможно, проходил кто-то из странников или некий эльфийский родственник Элберета. Если не странник и не эльф, тогда (Даника чувствовала наверняка) следы принадлежат кому-то, желающему замаскироваться.
В диких горах это вряд ли могло предвещать путникам что-то хорошее. В нескольких сотнях ярдов вниз от тропы Даника нашла новые знаки. На этот раз даже Айвен смог распознать отчетливый отпечаток ботинка в мягкой земле, половину которого явно кто-то замел. Дворф встал, подбоченившись, и осмотрелся, уставившись на изгиб низкой ветви, нависшей над тропкой.
– Я видел кое-какие камни недалеко от тропы. Лишь в дюжине ярдов позади нас, – начал дворф.
– О-хо-хо, – пробормотал Пайкел, догадываясь, что пришло в голову его брату.
– Остается найти крепкие деревья, нависшие над проходом, – продолжил Айвен, не слыша испуганного вздоха своего родича. При этих словах он посмотрел на Данику, которая, казалось, ничего не понимала. – И тогда можно устроить ловушку, – разглагольствовал дворф. – Затащить камень на одно из этих деревьев…
Пайкел хлопнул его по затылку.
– Кажется, мы это уже проходили, – сказала Даника, обратив внимание на кислое выражение лица Пайкела.
Зеленобородый дворф тяжко вздохнул, и Айвен уставился на него, но Пайкел оставил этот взгляд без ответа. Они и вправду пытались раньше устроить ловушку. И теперь всякий раз, когда рыжебородый брат упрямо, разве что с совсем небольшой оговоркой, настаивал, что предприятие достигло успеха (они тогда сразили камнем орка), Пайкел столь же непреклонно утверждал, что незначительное убийство не стоило неимоверных усилий затащить камень на дерево.
Зная, что в этот раз свидетелей целых двое, Айвен быстро переменил тему разговора и пошел дальше без новых упоминаний о ловушке и без обиды на братца – подумаешь, какой-то шлепок. Но затем, без каких-либо объяснений, Пайкел поднес дубинку к его лицу. Стоящей в стороне Данике казалось очевидным, что он лишь в шутку помашет ею перед Айвеном, но палица вместо этого ударила дворфа в большущий нос. Она отбросила его на несколько шагов назад, и поток теплой крови полился по заросшему бородой лицу.
– Ты чего? – пробормотал Айвен, с трудом веря тому, что произошло.
Он достал обоюдоострый топор, взревел и шагнул навстречу неистово верещащему брату.
Пайкел не смог объяснить свой поступок ни Айвену, ни Данике, но успел вовремя взмахнуть палицей, указывая на тяжелый болт, наполовину врезавшийся в твердое дерево. Теперь настал черед Айвена помочь брату. Всматриваясь в густые заросли сбоку от Пайкела, откуда, как подсказал ему воинский опыт, вылетел болт, он увидел нацеленный на родича арбалет.
В то же мгновение кто-то высокий спрыгнул с ветки, мягко приземлившись перед Даникой. Постукивание указательного пальца заставило Пайкела обернуться.
– О-хо-хо, – проскрипел зеленобородый дворф, поняв, что ответного удара не избежать.
Айвен шмякнул его как раз перед тем, как арбалет выстрелил. Дворф упал на землю, и болт, не причинив ему вреда, пролетел мимо. Айвен не успокоился. Перекатившись, он подхватил Пайкела, и тот понял прием, поддавшись и делая кувырок через товарища. Как вертящийся валун, два дворфа ворвались в кусты, полные сил, чтобы встретиться лицом к лицу с засевшими там двумя чужаками.
Незнакомец обнажил меч и высоко поднял его, даже не подозревая, что девушка, захваченная происходящим с дворфами, сумеет избежать нападения. Последовавшие события заставили его весьма удивиться. Даника вдруг присела, резко согнувшись, описала ногой красивую дугу и поразила врага прямо в грудную клетку. Он отлетел на несколько футов назад, тяжело ударившись о ствол дерева, но смог подобрать выпавший из рук меч. Более того, не забывая о защите, он, шаг за шагом, двинулся навстречу опасной девице.
Даника почти перешла на бег, приближаясь к разбойнику, но внезапно опустилась на колени и склонила голову, когда еще кто-то появился из-за дерева и нацелил в нее на высоте плеч небольшой арбалет. Болт тяжело врезался в дерево, выбив тучу щепок. Девушка подогнула ногу под себя и сделала выпад другой в попытке сломать колено второму противнику. Он успел упасть, избежав удара, а затем перешел в атаку, сделав несколько яростных выпадов.
Молодая воительница быстро поняла, что попала в беду. Перед ней стояли не просто разбойники, хотя внешне они выглядели вполне обычно. Она сумела спрыгнуть с тропинки, и другой меч скользнул в дюйме от ее головы. Затем она поднялась и снова припала к земле в нескольких футах от этих двоих, осторожно соразмеряя свои движения с их нетерпеливой атакой, стараясь увидеть их слабое место, хотя это казалось почти невозможным.
Айвен сражался мужественно, продолжая наносить удары, пока мощный рев не навел его на мысль, что во рту он держит икру ноги совсем не врага, а Пайкела. Дворф старался продраться сквозь недружелюбные ветки, заросли и кусты, стеснявшие каждое движение как его, так и брата, чей израненный нос был утыкан колючками.
Затем братья почти одновременно поднялись, Айвен держал оружие на изготовку. Он пытался обрубить мешавшую ему толстую ветку, но лезвие задело за другую – тонкую и упругую. Неудачный удар не дал ему расширить поле видимости. Теперь он не мог приблизиться к противнику для серьезного неожиданного удара.
Пайкел струхнул и подался в сторону, видя, как его родич прорубает путь навстречу. Казалось, он вот-вот ударит его своим неистовым топором. И вновь, совсем случайно, Айвен спас своему брату жизнь, заставив его отпрянуть, в то время как еще один болт из арбалета пронзил место, где он только что стоял. Он со свистом разрезал воздух между дворфами и глубоко вонзился в плечо человека, встретившего Айвена лицом к лицу.
Оба брата помедлили, чтобы взглянуть на арбалетчика, который быстро перезаряжал оружие.
Пайкел бросился назад к своему противнику, который уже покинул ветвистый низкий кустарник. Айвен развернулся к врагу, стоявшему к нему ближе всех остальных. Человек этот скрылся из виду, и дворф заподозрил (судя по трясущимся до сих пор кустам), что тот упал на землю. Не желая спорить с судьбой, дворф пригнулся и, хрустя ветками, пополз назад за пределы ежевичных кустов, чтобы найти тропинку, ведущую к хозяину арбалета.
Человек с мечом, по меньшей мере, получил ранение. Удар Даники явно причинил ему вред, поскольку он начал прихрамывать. Девушка уже пришла к заключению, что этот разбойник в драке стоит двоих. Его тронутые сединой волосы свидетельствовали о том, что у него хватало времени набраться опыта, а отточенные движения и отменная координация наводили на мысль, что он всю свою жизнь совершенствовался в боевых искусствах. Без меча, конечно, его еще можно было бы сразить, но вооруженный он представлял собой смертельную угрозу.
Удар меча заставил девушку припасть к земле. Почувствовав прикосновение к плечу, она кувырнулась, откатываясь назад и вскакивая на ноги, как раз вовремя, чтобы предотвратить следующий опасный выпад. Использование кувырка дало Данике преимущество. Сгруппировавшись и откатившись в сторону, воительница смогла достать из голенища один из своих кинжалов с хрустальным лезвием. Человек с мечом опять начал приближаться, на сей раз более осторожно.
Даника выставила правую ногу вперед и, используя ее как опору, повернулась вокруг своей оси, описав левой ногой круг в воздухе. Она знала, что такого рода выпады не приведут ни к чему, разве что заставят нападающего в ярости обнажить оружие. Девушка знала также, что оставляет себя уязвимой для еще одного противника. Сделав выпад правой ногой, она в конце этого движения упала на землю, услышав, как болт пролетает всего в нескольких дюймах над ее головой.
Приподнявшись на руке, Даника сумела просунуть другую руку под себя и обнажить кинжал. Болт закончил свой полет в животе второго напавшего, и он опрокинулся, от изумления вытаращив глаза и открыв рот во внезапном крике. Тогда седовласый воин с мечом засмеялся и поздравил Данику с этим коварным движением, после чего неумолимо придвинулся ближе.
У напавшего на Пайкела тоже имелась дубинка, но он столкнулся с двумя серьезными трудностями. Во-первых, размерами палица дворфа намного превосходила его оружие, во-вторых, он просто не мог ударить кряжистого, жилистого дворфа столь сильно, чтобы причинить ему значительное увечье. Быстро размахивая дубинкой, он дважды стукнул Пайкела по плечу и один раз по кухонному котлу, вызвав громкий звон. Дворф почти не заметил этого, ответив на три удара одним. Его дубинка из тяжелого дерева нашла просвет в обороне противника и заставила того вылететь из кустов и врезаться в дерево. Наверное, лицо этого врага не смогло бы изобразить больший ужас, даже если бы его неожиданно пнула в лицо задняя нога подкованной лошади. Пайкел между тем ринулся вдогонку, и хотя служивший шлемом котел сполз ему на глаза, его палица отшвырнула врага к стволу дерева. Ударившись, тот покатился дальше, и разъяренный дворф последовал за ним, вконец сокрушив ни в чем не повинное дерево и перепрыгнув через пенек.
