С.С. Мацкевич
Школа Элитария
– «Каванташ».
Само собой, при обучении межгалактическому, самой сложной буквой для Кэри оказалась «р». Даже у Таруло в детстве с ней были проблемы. Но и не только: все твёрдые буквы вроде «д», «б», «г», вызывали у него трудности произношения. Когда эти согласные использовались рядом с буквой «и», вроде слова «виви» (так называлось одно из лонурских растений), он мог его проговорить. А вот слово «воин» у него уже вызывали проблемы. В результате получались две гласные буквы, дающие слово «уоин».
Да и говорил он с сильным акцентом. Говоря на астрийском, Кэри мог немного проглатывать гласные или произносить их с небольшим завыванием. То же самое он делал, когда говорил на межгалактическом. По совету лингвистов, решено было поделить слова межгалактического языка для Кэри на две части: первая, с простыми для произношения словами, вторая – со сложными. Из второго столбца доставали слова для упражнений в речи. Так слово за слово, он постигал новый язык.
Таруло сделал пометку на восьмой неделе, когда астриец смог сказать своё первое осознанное предложение на межгалактическом: «Я кушать жуков». Это была его первая просьба о кормлении. И здесь астриец смог удивить своего доктора, потому что такого быстрого, хоть и простого результата так скоро он не ожидал.
Но факт оставался фактом – Кэри медленно, но верно становился осознающим себя существом.
Глава 6 – Что-то другое… быть может, кто-то другой…
Прогресс обучения Кэри продолжал набирать обороты. С каждым новым шагом астриец становился всё лучше и это было видно: в его произношении, спине, которая становилась прямее при ходьбе на двух ногах, в его сообразительности в несложных головоломках с игрушками. Так что на пятый месяц обучения Таруло решил, что пришла пора знакомить его с кем-то живым.
Первым гостем в вивариуме стал зверёк с планеты Мазго – сайк. Гибкое, чёрно-коричневое шестиногое существо, чьё тело покрывали защитные пластины. Оно было таким же слепым, как и сознательные обитатели планеты – кравеллы. Однако и те, и другие прекрасно ориентировались на слух, запах и осязание. Несмотря на пугливость и быстрый бег, сайки были одними из самых безобидных зверей Сети.
Несмотря на то, что Таруло пытался сперва объяснить Кэри на словах, что значит «домашние питомцы», проще было показать, чем рассказать. Он предвидел, что первая реакция Кэри на незнакомца будет настороженной, и оказался прав. Только завидев чёрное существо, его уши-плавники резко поднялись вверх. Такая же реакция была и у сайка. Оба испугались друг друга и Кэри отбежал к кусту. Сайк навострил круглые плотные уши, окаменел всем телом, но с колен лонура не убежал.
– Успокойся, – сказал психолог и Кэри, и зверю, – Он ничего плохого не сделает.
Но Кэри не двигался. По его лицу было видно, что он жутко удивлён тем, что лонур спокойно гладил и держал на руках какую-то неизвестную тварь. Психолог повторял поглаживания, пока чешуя сайка не опустилась, и он не успокоился. Но два маленьких сердечка у него в груди колотились вовсю. Сайк не видел, но слышал и чувствовал Кэри и его страх.
Лонур так непринуждённо гладил это существо по спине, что Кэри стало любопытно, почему ни тот, ни второй не предпринимают попытки что-то сделать, например, убежать. Он никогда не видел, чтобы два разных вида, которые отличаются по размеру, окраске, внешности, вот так спокойно друг к другу относились…
Через несколько минут Кэри всё-таки подлез поближе, чтобы посмотреть. Он, как и со всем новым, подлез, понюхал его и просто смотрел как оно вздымает грудь при каждом вздохе и мирно посапывает. Для первого дня этого было достаточно, но нужен был именно физический контакт.
Здесь всё прошло, как и с Таруло: Кэри понадобилось несколько дней, чтобы понять, что от сайка нет угрозы и всё-таки его можно погладить. Когда Кэри осторожно к нему прикоснулся, Таруло ожидал, что ему не понравится. Но ему было всё равно. И это было понятно – зверушек обычно заводили, чтобы избавится от чувства одиночества, или когда просто хотелось дарить любовь кому-то маленькому и не говорящему с тобой на одном языке. Такие вещи Кэри пока были мало знакомы, потому он и не видел смысла просто сидеть и гладить незнакомую тебе особь.
***
Интерес Кэри к новой жизни постепенно пробуждался. Таруло понимал, что интерес, скорее всего машинальный – до настоящей любви к жизни ему ещё было как до третьего спутника Сайтауна. И чтобы он проявлялся более активно, нужно было привить астрийцу нормы морали.
Когда настал черёд надевать одежду, Таруло пришлось объяснять мальчику, почему его хула – это неприемлемая форма для того чтобы расхаживать в ней по улице.
Он показывал ему картинки с классической одеждой других существ. Этими существами были пока только лонуры. Раз у него была такая бурная реакция на обычного сайка, то ему стоит дать немного передохнуть от других новых образов.
Для начала, психолог попробовал натянуть на Кэри свободную футболку. Он это воспринял не очень хорошо: он тут же с раздражением содрал её с себя, чуть не запутавшись в ней же, и убежал. Таруло никогда не напирал, когда Кэри вот так убегал. Он просто терпеливо ждал, когда он выйдет сам, даже если это занимало несколько часов. В конце концов Кэри вылез из-за куста, подавленный тем, что ему таки придётся это надеть.
Впервые Таруло заметил в нём нотки раздражения. Это пока что было самое близкое, что объединяло его с другими детьми. Многие дети очень сильно раздражались, когда на них пытались натянуть неприятную, но необходимую одежду.
И сейчас, когда Кэри «дал себя на растерзание» костюмеру, Таруло спросил, что он почувствовал, когда футболка была на нём.
– Я не чувствовать… всё, что вокруг… – он показывал руками на свою одетую в полимеры грудь, и тщательно подбирал каждое слово.
– Окружение. – подсказал ему Таруло, – Всё, что вокруг тебя – это «окружение».
– Я не чувствовать окружение… всем своим телом.
Это было психологу знакомо. Некоторые дети в его практике могли прибыть с планеты, на которой стояла сильная жара и они носили всю жизнь только лёгкую тунику ничуть не стесняясь. А когда дело доходило до прилёта в другие места, они не могли привыкнуть к новой одежде.
Как раз для таких случаев была изобретена специальная нано-ткань, которая визуально покрывала тело, и при этом почти не чувствовалась физически. Так Таруло удалось надеть на Кэри свободную футболку и шорты, которые не стесняли телодвижений.
В таком наряде Кэри чувствовал себя явно лучше. Лонур был рад, что добился от него хотя бы этого. Работая с другими гуманоидами, ему приходилось сталкиваться с расами, у которых одежду на планете не принято носить вообще, и заставить их полностью поменять свои взгляды, чтобы жить среди других рас, было гораздо сложнее.
Однако, сколько психолог не старался, он так и не смог надеть на Кэри обувь. Кэри постоянно жаловался, что он не чувствует землю, и что обувь чрезвычайно стесняет его движения. Даже в сандалиях, когда подошва перестала давить на его когти, он всё равно норовил сбросить ненавистную ему деталь. Так что по этой части, Таруло просто оставил его в покое, и дал ему хоть какую-то свободу.
***
По совету Ирита Мак`ко, мальчика нужно было перевести на какую-то другую еду или хотя бы на что-то похожее. Прилетать на Астру просто чтобы достать Кэри жучков было слишком затратно и проблематично. Нужно было перевести его хотя бы на другой тип жуков, которых проще раздобыть.
Таруло сразу стал расспрашивать Кэри, что ещё он ел на своей планете. Как оказалось, у астрийцев скудный рацион: только жучки и всего один вид съедобного растения, который непросто найти.
Привёзшие астрийца на Пасадор исследователи мистер Дьеркок и мисс Рирун сразу подключились к «Эксперименту 604» и начали подыскивать мальчику альтернативу питания.
Для начала, они проверили содержимое астрийских скарабеев и выяснили, что похожие элементы клетчатки содержаться в жуках на планетах СиРш-6, Дъёркир, Фаскагета-9, и в мясоподобном растении на планете Ханд.
На самом деле, многие в Сети питались искусственными заменителями настоящей еды, потому что некоторые питательные элементы было доставать тяжело. Можно было также и создать питательные элементы для астрийца.
Но без помощи хотя бы одного лаборанта, который разработал бы для Кэри новую еду, им было не обойтись, так что Совет выделил в помощники молчаливого и зажатого скромника изинкской расы – Мешима Тьюдока. Из тех элементов, которые исследователи смогли достать, Мешима создал первый в мире искусственный корм для астрийцев. О котором, разумеется, никому не положено было знать.
Привыкшего ко всему натуральному Кэри нужно было очень осторожно переводить на новую еду. Корм по консистенции и вкусу не должен был отличаться от настоящих скарабеев, но вот ощущения мог вызвать совсем другие. Несмотря на то, что технология искусственной пищи была развита по самым высоким стандартам, а искусственные витамины действовали на организм как настоящие, даже когда спустя месяц ему добавили чуть больше искусственного провианта, чем обычно, ему сразу заплохело.
Пищеварение Кэри пришлось перестраивать на новую еду довольно долго.
***
Но не только еда и животные в жизни астрийца стала чем-то новым. Смотря на успехи Кэри, Совет дал добро на то, чтобы Таруло смог приглашать к нему других гуманоидов.
Прежде чем приглашать незнакомцев, психолог всегда перед этим показывал Кэри изображения того, кого хотел пригласить и наблюдал за его реакцией. И почти все изображения вызывали у него страх.
Самым первым в вивариум пригласили Ирита Мак`ко, который нехотя вышел из-за пульта управления. На самом деле, он не очень любил детей. Пришлось Таруло заверить его, что контактировать с мальчишкой ему не понадобится, и только тогда он согласился помочь.
Кэри сильно изменился, это касалось и его манер. Как только он увидел нибла, а точнее, его лишнюю пару рук, он сильно напрягся, но с места не сошёл. Просто вцепился когтями ног в землю и стоял как вкопанный. Таруло сказал ниблу просто пройтись по вивариуму в качестве обычного посетителя и постараться не обращать внимание на Кэри. Именно так Ирит и сделал: он шёл по тропинке, раздвигал пальмовые ветки, разглядывал узоры цепких колючих лиан.
Таруло чувствовал в обоих сильное волнение. Кэри стоял около дерева чуть поодаль от тропы и старался, как его научили, дышать ровно и не поддаваться панике. Кэри тоже мог чувствовать волнение других, а точнее слышать. Но он даже не подумал, что Ирит мог бояться его не меньше, чем он его. Первый визит Ирита прошёл слишком нервно для обоих.
После в вивариум зашёл Артиши. На его пушистую шёрстку Кэри отреагировал на удивление хорошо с первого раза. Он даже подошёл к нему поближе и стал рассматривать в упор. Артиши этот мальчик сразу понравился, поэтому он стал самым частым гостем в вивариуме.
После этого зашли и исследователи Дьеркок и Рирун. Таруло было интересно, узнает ли Кэри тех, кто привёз его сюда. И он узнал. Правда, сперва немного испугался, когда увидел мисс Ринун с её колючими пальцами и головой, похожей на большой гриб. Но постепенно он привык и к их обществу.
Приглашать кого-то другого было нельзя, но это не мешало Таруло просвещать его и дальше. Он показывал Кэри изображения других чужеродцев: наибольший ужас у него вызывали длинные когти, острые зубы, жёлтые и красные глаза, коричневая кожа и наружный скелет.
***
А после пришёл черёд для большего. Не единожды, Кэри выводили на прогулку за пределы вивариума по некоторым частям помещения. Ботанический сад не работал круглые сутки – его закрывали на час чтобы навести порядок. За это время все лаборанты включали пульверизаторы, подкармливали растения удобрениями и проверяли их на наличие бактерий. Артиши и Ирит специально приказывали сотрудникам идти в определённые части сада, а сами в это время позволяли Кэри спокойно расхаживать среди цветов.
Ходить среди пёстрых растений определённо доставляло астрийцу удовольствие. Таруло это ощущал. Кэри научили пользоваться дезинфекционным душем перед каждой прогулкой и надевать на пояс шорт температурный контроллер. Артиши неустанно рассказывал мальчишке обо всех цветах, на которых он задерживал взгляд. Кэри слушал всё это с искренним любопытством. Не то, чтобы ему было интересно слушать именно про цветы и про то, как в здании работают камеры наблюдения, но ему было интересно видеть вокруг существ, которые так непривычно по-доброму к нему относились. Такое поведение для гуманоидов не его вида, было для него, мягко сказать, необычным. Но Кэри постепенно привыкал ко всем изменениям.
Заметив, что Кэри стал меньше бояться резких движений и громких звуков, Таруло попросил у Ирита разрешение использовать голографический симулятор. Он находился в полукилометре от астрийского вивариума и представлял из себя квадратную комнатку 15 на 15 метров, в которой не было ничего кроме серых голых стен. Здесь эларианцы тестировали рост растений, их совместимость с другими видами и проверяли время их приживаемости до того, как сажать в ботанический сад настоящие образцы.
Кэри сперва не понимал, зачем они пришли в это пустое место. Тогда Таруло пропустил его вперёд и ввёл какие-то данные на циферблате у входной двери. Вся комната вдруг заискрила и стала преображаться: за пару секунд комната превратилась в бескрайние просторы полян Сентьиго с красными камышами, летящими оранжевыми листьями и назревшими папоротниками. Таруло и Кэри оказались около кислотного озера Яркшира от которого исходил едкий пар.
Кэри отреагировал на изменения вида комнаты абсолютно никак – как будто он видел такие изменения каждый день. Но потом он резко одёрнул ногу от цветочка, который качнулся от искусственного ветра и прикоснулся к его ступне. Он как следует принюхался и начал вслушиваться в звуки шелестящей листвы. Обычные гуманоиды почти не различали реальности и симуляции, уж очень хорошо голографические программы научились обманывать органы чувств. Но Кэри явно понимал, что вокруг что-то не так. Он знал, что это реалистичное полотно, которое обволокло его – ненастоящее.
– Что это по-твоему такое? – спросил лонур у мальчика.
Ответа психолог не получил, но чувства астрийца всё говорили сами. Таруло чувствовал в нём потерянность.
Таруло периодически переключал программы: пейзажи сменяли друг друга на каньоны, леса, моря и даже его родной астрийский вивариум. Кэри чувствовал все эти виды одинаково непонятно. В первую очередь, для самого себя.
В опыте Таруло пациенты-дети реагировали на голосимулятор по-разному: могли удивляться, восторгаться, играть, пугаться, а некоторые, имея дела с высокими технологиями, никак не реагировали. Но Кэри то и дело принюхивался, сосредотачивал свои уши-плавники и всё время был на стрёме.
Иронично, что голокомната, придуманная для развлечения и расслабления, вызывала у него такую напряжённость.
Была причина, по которой Таруло хотел, чтобы Кэри узнал, что такое голокомнаты. Они находились в любом здании, на любом космическом корабле, в любом клубе и даже в квартирах. Гололюксы были неотъемлемой частью культуры развлечений Межгалактической Сети, которые заменяли многим действительность, в особенности тем, кто работал в космосе на кораблях и не имел возможности посещать планеты. Очень часто такие комнаты использовали и дети тоже. И кто его знает, быть может и Кэри когда-нибудь захочет повеселиться в одной из таких программ.
***
В перерывах между просвещением, Таруло также учил Кэри рисовать и писать. Сперва, как и все, он выучил межгалактический алфавит, потом по этому алфавиту учился составлять слова, потом проговаривал их, и потом пытался написать.
Сперва он писал на обычной бумаге ручками и карандашами, которые утратили свою актуальность уже практически во всей Сети. Во всей, кроме расы палитотов, которые пользовались этими предметами до сих пор. Из-за подобных выходок, эту расу даже в шутку называли «отсталыми».
Но Таруло не был сторонником таких оскорблений. Он одинаково признавал письмо рукой и на голо-планшетах. Всем своим пациентам он также пытался внушить любовь к тому и другому методу. И Кэри был одним из тех, кому нравилось больше пытаться калякать кривульки на бумаге, чем просто тыкать пальцами по планшету.
Когда Кэри уже неплохо разговаривал простыми фразами межгалактического, Таруло спросил его, понимает ли он, где находится. Астриец как-то странно взглянул на пол.
– Я не дома. – чётко сказал он.
– Ты знал об этом? – спросил Таруло.
– Сперва.
Таруло удивлённо моргнул, а потом понимающе кивнул. Опять перепутал слово:
– Наверное, ты хотел сказать «с начала». «С самого начала».
Кэри кивнул, мысленно запомнив новое слово, и начал строить новое предложение, по ходу склоняя слова и прибавляя окончания:
– Тут не так, как дом. Запа… хи, звук… звуки, и это…
Он начал стучать ладонью по своей груди. Сперва психолог насторожился, вдруг у него что-то болит, но он не может сказать. Но по его реакции, не было похоже на что-то болезненное. Он попытался угадать:
– Это чувство похоже на то, что подсказывает тебе, как всё вокруг должно быть?
Кэри неуверенно кивнул. Он понимал ещё не все слова, но психолог за время работы с ним уже неплохо понимал, что имеет место быть некое астрийское чутьё, которое подсказывает ему, что вокруг что-то не так. Когда Кэри станет понимать всё ещё лучше, он обязательно его спросит, что же побудило его нырнуть через голопрограмму исследователей в тот самый день, несмотря на это самое чутьё.
Но об этом после. Сперва, самое важное:
– Как ты думаешь, зачем тебе нужно учится говорить, писать и читать на нашем языке?
– Потому что в ваш мире… ВАШЕМ мире все так делают, – тут же ответил Кэри.
– Правильно. Это нам нужно для нашего выживания.
Лонур всегда говорил так, чтобы ему было понятно. Он всё боялся спросить его, нравится ли ему, что своими уроками, он буквально переписывает всю его внутреннюю астрийскую сущность, всё то чем он является, словно музыкальную дискету, которая должна играть по их правилам. Но всё это было и долго и сложно объяснять. Нужно было выделить из этого хаоса объяснений самое основное:
– Ты не против продолжать эти уроки?
Кэри зажмурился, пытаясь найти слова на межгалактическом для объяснения, но вместо этого выдал:
– Исхима ла ауэла оуто.
Таруло не знал, что означают эти слова, но терпеливо ждал, когда Кэри соберёт из кусочков уроков лингвистики нужный ответ.
И он собрал:
– Не против.
***
Эмоциональность была важной составляющей любого сознательного создания. И главным камнем преткновения для всех, кто не имел с ней дела. Само собой, такое бывало в некоторых расах Сети: умнейшие, но сухие на эмоции тич`ре и практичные хаскеты были самыми яркими представителями жанра безэмоциональности. Но Кэри не испытывал эмоций по другой причине. Дело было не в том, что он ничего не чувствовал, разумеется чувствовал, как и все живые существа. Просто он не знал, какие вещи вызывали у обычных гуманоидов определённые эмоции и почему. Для него эмоции вызывали другие вещи, и Таруло был уверен, что больше пятидесяти процентов из них составляли страхи.
Некоторые расы обучали своих детей так, чтобы они притупляли эмоции в угоду более продуктивной работе, но Кэри не понимал значение эмоций в принципе. Несмотря на то, что он испытывал интерес и иногда даже проявлял что-то похожее на счастье, он реагировал совсем не так как другие дети.
Он плохо реагировал на похвалу. Детям нравится, когда их гладят по головке за проделанную работу, но Кэри воспринимал уроки только как необходимое изучение навыка, который может понадобиться.
Что такое грусть или злоба на ситуацию он тоже не понимал. Таруло нарочно заставил его пятнадцать раз переписать одно и то же предложение в тетради, чтобы проверить будет ли он злиться, что его заставляют делать одно и то же. Но с каждым разом у него уходило всё меньше времени, чтобы его записать, что только подтвердило теорию Таруло, что он больше извлекает из всего выгоду.
Тогда он попробовал отобрать у него игрушку, чтобы его спровоцировать. Когда Таруло отнял у него полимерного монстрика, Кэри отодвинулся – он чувствовал внутри что-то похожее на отторжение. Когда астриец взялся за плюшевую игрушку эларианца, лонур отобрал и её. В этот момент, у него в груди что-то ёкнуло. Кэри так странно посмотрел на психолога – он никогда не видел, чтобы Таруло так себя вёл, (он никогда не видел, чтобы вообще кто-то так себя вёл) но это вызвало в нём что-то незнакомое и даже… противное. Когда лонур отобрал игрушку в третий раз, Кэри открыто вспылил – даже без прочтения чувств было видно, как его одолело раздражение. Но вместо того, чтобы забрать игрушку себе, он просто встал и ушёл. К эмоциональности у него был потенциал, но на рожон он предпочитал не лезть.
Но самой большой проблемой был смех. Он вызывал у него только недоумение. Кэри даже не знал, что живые существа могут издавать такой звук. Он попробовал его повторить, но вышло ужасно нелепо и неестественно. Здесь психолог не стал ничего делать. В конце концов, а кто на Астре вообще смеётся и над чем?
В исправлении этого Таруло никаких усилий не принимал, просто для некоторых рас юмор был постижим, а для кого-то нет. Иногда к нему поступали пациенты, у которых были проблемы с юмором чисто из-за воспитания в их культуре. Но вот что делать с единственным в своём роде астрийцем? Стоит ли вообще учить его смеяться?
Лучше оставить это – быть может, он сам когда-нибудь научится…
***
С каждым новым посетителем, Кэри всё больше понимал, что окружающие в этом мире безвредны. Но также были вещи, которых он ДОЛЖЕН БЫЛ боятся. Например, космоса. И хотя было ещё рановато пускать его в путешествие на какой-нибудь космический корабль, почти вся работа, веселье, бизнес, обучение, и вся жизнь, были неразрывны связаны с полётами в космос.
Мало кто в Межгалактической Сети боялся космоса, потому что все знали, что это такое и на что он способен. Но Кэри нужно было знать, что космос может с лёгкостью убить, если не соблюдать мер безопасности.
Поэтому Таруло в своих рассказах о полётах на другие планеты говорил, что космос – это та часть, в которой действуют иные законы физики, в отличие от планетарных. Вообще, когда начались первые объяснения о планетах, Кэри едва ли что-то понимал. Смотря на звёзды со своей родной Астры, он не знал ни о масштабах, ни о других мирах.
Когда он говорил, «Я не дома», он и сам плохо понимал, о чём говорит. Пока ему не начали объяснять, где он находится, в его голове всегда происходила странная борьба, которая держала его в пределах привычных ему вещей. Его маленький приземлённый мир, полный опасностей, сложно было перепрограммировать.
Исследователи настаивали на том, что мальчишку нужно вывести из сада и показать ему всё на каком-нибудь космическом шаттле, для наглядности. Но Таруло уверял, что мозгу ребёнка свойственно додумывать и заполнять пробелы своим воображением. Кроме того, программы шаттлов в голографическом симуляторе никто не отменял. Так что шаг за шагом, повторяя и возвращаясь к теме космоса снова и снова, Кэри стал понимать, какой именно мир он открывает.
Поскольку Кэри с каждым часом понимал язык всё больше и больше, Таруло уже совсем по-другому начал заканчивать рабочий день перед его сном. Всё чаще под конец дня они начинали просто общаться, либо о том, как устроена планета Астра, либо о том, что происходит интересного в Межгалактической Сети.
Таруло мысленно признавал, что Кэри был самым интересным пациентом за всю его карьеру. Ещё никому он с таким интересом не отдавал все свои возможности и силы. И при этом, он не переставал узнавать что-то новое о нём и его планете.
До этого он работал только с пациентами, чьи планеты и обитатели уже были известны – именно так ему удавалось создавать программу обучения пациента.
Но с Кэри всё было иначе. Работа с ним была похожа на отношение родителя к своему ребёнку, попытка освоить профессию родителя, не имея при этом практического опыта. У Таруло не было детей, но он не раз работал с ними, и представлял, что чувствуют родители или опекуны. Но он не представлял, что настолько сильно привяжется к малышу-астрийцу, который с каждым его новым уроком всё меньше напоминал того настороженного незнайку, которого он видел в первые дни. И хотя у психолога были и другие пациенты, что не позволяло ему работать с Кэри на постоянной основе, ему приходилось прикладывать усилия, чтобы не думать о мальчишке во время сеансов с другими гуманоидами.
Из всех достижений, только от рефлекторных вздрагиваний на резкие движения Таруло так и не избавил астрийца.
***
Так незаметно пролетело полгода жизни Кэри в вивариуме. За это время Кэри заметно вытянулся в росте, когти стали длиннее, а на его ушках стала проявляться новая перепонка.
Пришла пора решать, что будет с ним дальше.
Итоговые результаты потрясли Совет. Они ещё во время отчётов поняли, что с парнишкой нужно быстро что-то решать. Продолжать обучение было необходимо, но держать его и дальше в вивариуме было нельзя. Уже и так были расспросы от санинспекторов, как там поживают новые астрийские образцы и просили разрешение войти внутрь и всё проверить.
Тогда Таруло вызвался поселить мальчишку на время у себя в квартире. Его жильё было довольно большим и имело три комнаты: его личная, большая комната для проведения занятий и ещё одна для отдыха, похожая на гостиную со встроенным голосимулятором.
– Прежде чем решать, куда мы отправим его, его нужно как следует подготовить хотя бы до уровня начального класса. У него уже были посетители, но видеть большое количество существ вокруг себя он ещё не готов. Надо выучить его полноценно разговаривать, окончательно перевести на новое питание и научить жить с постоянно включённым терморегулятором.
– Сколько обычно у вас уходит времени на такое с другими детьми? – спросил у лонура один из членов Совета Совьен Деко.
Таруло, как правило, без проблем мог сказать, когда закончит работу, но сейчас всё было неясно. По сути программа, которую он сейчас проходил, Кэри смог перевыполнить чуть ли не втрое быстрее, чем он предполагал.
– Дайте мне около двух лет. Думаю, я смогу сделать из него полноценного ученика. Возможно, его даже не придётся отправлять в школу для трудных детей.
– Предположения оставьте на потом, – сказал тич`ре Ектрик Чипиерко, – Будем решать проблемы по мере поступления.
Именно так Кэри попал к Таруло в квартиру. Пришлось перевозить его на аэромашине Ирита, надеясь, что их никто не остановит. Кэри то и дело рассматривал город через окно, боязно, но при этом даже не осознавая, что он летит на огромной высоте. С этим тоже нужно было поработать.
Когда он вошёл в квартиру, Таруло показалось, будто он несколько расстроен. Ещё бы! У него был огромный вивариум, а теперь конура раз в двенадцать меньше. Конура по его меркам. По меркам Сети, в квартире могло свободно жить семеро гуманоидов.
Таруло сразу показал его комнату. Без симуляции она напоминала гостиную: широкий диван, голографический экран для просмотра передач, чайный столик, ворсистый ковёр, большое окно, люминесцентная лампа на потолке и два глубоких яйцевидных кресла.
А ещё здесь было пять горшков с астрийскими растениями, которые Таруло лично вручил Ирит. Это были только проверенные растущие с другими растениями образцы, которые не распространяли заражённые споры, способные навредить или вызвать аллергическую реакцию. Таруло признал, что с растениями его квартира стала намного уютнее. Притащить сюда целое дерево, чтобы Кэри в нём укрывался, он не мог. Пришлось просканировать вивариум, чтобы оно было у него хотя бы в форме симуляции.
Потом он показал ему другие комнаты: его спальню, рабочий кабинет, кухню, уборную. Кэри разглядывал своё новое жилище, подмечал детали. Таруло рассказывал ему, в какие дни его кабинет занят и когда он сможет его навещать. В его квартире была звукоизоляция, так что волноваться о шуме со стороны Кэри не стоило, как и от шума пациентов.
Таруло волновался, сможет ли Кэри здесь прижиться. Вольная пташка впервые оказалась в таких жёстких условиях, которые были посуровее зоопарка. До того, как привести его сюда, лонур неустанно испытывал его на симуляторе и смотрел, как он реагирует на подобные комнаты. Кэри знал, что после проверки вернётся в вивариум, поэтому реагировал нормально. Но когда ему сообщили, что он будет жить в таком помещении, он почувствовал внутри что-то не очень приятное.
И это было только начало. Пасадор был центром галактики, в котором все жили в подобных помещениях. Места, похожие на вивариум были роскошью, а обширные природные поля на других планетах населяли различные виды с другими микробами, другой гравитацией, температурой и всем тем, что Кэри не смог бы выдержать.
Куда проще ему было оставаться в цивилизации. И ждать, когда его разум примет окружение и сделает его своим новым домом.
Терморегулятор на поясе Кэри с этого момента был включён постоянно.
Глава 7 – Всё должно измениться
С тех пор как Кэри переехал из вивариума, Таруло не мог выводить его на прогулку. Он не припоминал, чтобы с кем-то из его пациентов было настолько сложно. Наверное, потому что никого ещё не приходилось так долго прятать от лишних глаз.
Прошёл год, с тех пор как Кэри жил у него на квартире. Астриец не знал сам, сколько ему лет, но Таруло предполагал, что ему исполнилось девять. Лонур почти никуда не выходил и не оставлял мальчика одного. Даже еду заказывал на дом. А еду для Кэри привозил Ирит.
Поначалу Таруло было непривычно работать с пациентами по одну сторону квартиры, в то время как по другую находился астриец. Но поработав так пару месяцев, лонур уже начал воспринимать его как гостя, который дожидается, когда хозяин соизволит к нему подойти. Не сказать, что их график работы сильно пострадал. Пока лонур был занят в дневное время пациентами, астриец мог либо спать, либо ходить по просторам голографических прерий в каком-нибудь каньоне Урсы.
Но мальчику, выросшему в диких условиях природы, симуляция не могла заменить всё. Постоянно Таруло задавал астрийцу навязчивый вопрос «хорошо ли ты себя чувствуешь?». И каждый раз Кэри исправно, словно это был очередной урок, говорил «я в порядке».
На самом деле, он уже много чего говорил. За год обучения с Таруло он очень хорошо начал разговаривать на межгалактическом, и почти избавился от акцента. Его язык привык произносить непроизносимые ранее буквы, хотя он иногда всё равно их проглатывал.
Мальчик использовал симулятор не только для развлечения. Таруло включал ему программы, в которых было множество существ разных рас. К их обществу он привык (точнее, к ненастоящему обществу, а искусственному), но лонур так и не разучил его дёргаться на резкие движения какой-нибудь пробегающей мимо него голограммы. Рефлексы были слишком крепкими, чтобы их исправлять.
