С. О. Курбанов
С блокнотом по Корее. Версия 2.0

© Санкт-Петербургский государственный университет, 2020

© С.О.Курбанов, 2020

Предисловие

Люди любят рассуждать, давать оценки другим.

Когда речь заходит о зарубежной культуре, с которой нужно познакомиться, то, как правило, тот или иной автор, описывающий ее, норовит дать ей оценку со своей точки зрения. Это вполне понятно. Но прямая авторская оценка – это как цветные очки, представляющие мир в одном, авторском тоне.

Любая культура многогранна. Она имеет бесчисленные оттенки, которые невозможно передать в кратких резюме исследователя. Что делать? Как представить культуру другого народа более адекватно?

Для этого можно обратиться художественному описанию, но с той лишь разницей, что если в художественной литературе автору позволяется выдумывать, создавать свой собственный мир, не всегда отражающий реально существующее, то в художественном описании иной культуры автору непозволительно фантазировать. Ему дано только одно право – по возможности ярко отражать ту настоящую жизнь, с которой он столкнулся.

Предлагаемая читателю книга – это сборник коротких заметок и сюжетных рассказов, основанных на личном опыте пребывания автора в двух корейских государствах – в Республике Корея (в Южной Корее) и в КНДР (в Северной Корее).

Авторский опыт жизни в Корее особенный, поскольку он основан на знании языка и культуры страны. Когда ты говоришь на языке, когда знаешь этикет и ритуал и когда, ко всему прочему, членами твоей семьи по воле обстоятельств становятся представители изучаемой культуры, зарубежная страна начинает раскрываться перед тобой совершенно особым образом, позволяя окунуться в такие глубины, которые закрыты от постороннего иностранного гостя.

Настоящая книга – это не мемуары, хотя самое раннее событие, описанное в ней, относится к далекому 1987 году. Подавляющее большинство записей сделано в течение нескольких дней после того, как что-то происходило. Таким образом, в тексте книги читатель может найти не только детальные подробности, но и свежесть и остроту ощущений.

Последние события, описанные в книге, относятся к 2018 году.

Но самое главное, что объединяет все заметки и сюжеты, – это не сиюминутные перипетии, а именно то, что присутствует в культуре Южной и Северной Кореи уже давно и будет актуальным достаточно долго: отношение людей между собой, к иностранцам, к государству.

Итак, в дорогу! В путешествие по Южной и Северной Корее! Путешествие во времени и пространстве!

Часть I
Южная Корея

Глава 1
Здравствуй, Южная Корея! Привет, Сеул!

1. Город контрастов

Автостоянка в аэропорту Кимпхо^[1] платная. Для советского человека в 1990 году это в диковинку. При выезде изволь выложить деньги. Контрольно-пропускной пункт – несколько будок со служащими. Будки расставлены в ряд и разделены шлагбаумами. Перед ними – маленькие светофоры.

Аэропорт практически влит в город. И дорога из него – это просто городская улица. Ночью поражает обилие светящихся красных неоновых крестов. Они не венчают купола церквей или шпили храмов. Просто как бы висят в темноте. Их очень много. Днем становится видно, что они могут быть установлены на крышах домов, первые этажи которых занимают магазины или офисы, и лишь несколько комнат на каком-либо из этажей отведены для культовых целей. В Южной Корее очень распространены протестантизм и католицизм. Многие из корейцев начинают принимать христианство уже в зрелые годы. Создается впечатление, что быть христианином – это признак хорошего тона для любого, кто хочет быть преуспевающим, своего рода социальная мода.

Пока ехали по ночному Сеулу в гостиницу, обратил внимание на то, что местами дороги были перекрыты черно-белыми металлическими «быками», что напомнило мне реалии Северной Кореи. Кстати, граница с Северной Кореей расположена менее чем в тридцати километрах от аэропорта. Может быть, оттого и такие меры безопасности?

* * *

Несмотря на бурное строительство и прогресс, в Сеуле остается еще немало мест с очень убогими, отсталыми даже в сравнении с Северной Кореей жилищами^[2]: крохотные глинобитные одноэтажные домики с угольным отоплением, туалетами на улице, чуть ли не единственным на весь дом краном холодной воды. Как правило, такие дома составляют целые кварталы, расположенные в относительно труднодоступных для обычного городского транспорта местах – на склонах крутых холмов. Туда ходят крохотные автобусики, начинающие свой маршрут от станций метро или других транспортных узлов. Они называются «деревенскими автобусами» – маыль посы.

Действительно, и нравы в таких районах деревенские: двери домов часто открыты нараспашку, где-то поблизости собираются соседи, чтобы обсудить последние новости, гурьбой из дворика во дворик перебегают дети.

Примером такого района мог служить квартал Тонсун в Хехва. Теперь от него мало что осталось: отчасти его заменил прекрасный парк с восстановленной старинной городской стеной.

* * *

Центральная часть Сеула в 1990 году показалась очень контрастной. Великолепные здания, сверкающие небоскребы. И тут же внизу – узкий переулочек с кривыми стенами домов, какими-то шиферными перекрытиями, узкими бетонными дорогами. Тесные проходы между прилавками, за которыми женщины что-то готовят и продают. Можно сразу поесть. Порция горячих бобов стоит около доллара.

Маленькие газетные лавочки забиты самым разным товаром. Кроме печатных изданий – сигареты, жевательная резинка, сладости, женьшеневые тоники… Пространства в них так мало, что продавцу не развернуться внутри, и единственная приемлемая поза – это сидеть скорчившись, сложив ноги по-корейски.

* * *

На центральных улицах Сеула, иногда на рынках нередко можно было увидеть нищих калек. Чаще всего у них повреждены ноги. Ноги безжизненно болтаются и обернуты черной резиной. Некоторые калеки вообще без ног. Они передвигаются или ползком по земле, или на низенькой тележке. Если на тележке, то на нее поставлен еще и магнитофон, часто автомобильный, с большими колонками. В руке – микрофон. Под фонограмму они поют песни. Бывает, что просто крутят музыку. Прохожие бросают им мелкие деньги, 100–1000 вон. Порой денег бывает достаточно много. Иностранцы подают валюту. Но это – «официальные нищие». Их не гоняет полиция, их можно фотографировать, снимать на видеокамеру. Однако есть еще и другая категория нищих. О них – чуть ниже.

* * *

Вело- и моторикши^[3] – особенность Сеула 1990 года. За сиденьем велосипеда или мотоцикла (мотороллера) из металлических труб сооружены своего рода стеллажи высотой примерно в три мотоцикла. Если они доверху заполнены грузом, то становится удивительно и даже немного жутко, когда думаешь о том, как все это не падает. Вело- и моторикши приравниваются к пешеходам и вместе с ними переходят улицу по зеленому сигналу светофора, беспрепятственно ездят по тротуарам. Очевидно, что работа у них не из легких, так как ею занимаются в основном молодые.

Есть в Сеуле и «грузовые рикши» классического типа: как правило, это бедняки в возрасте, тянущие за собой двухколесную телегу. Днем, да еще в центре города их увидеть почти невозможно.

* * *

Развитие в Южной Корее происходит неравномерно. Все зависит от региона страны или района города. Вот, например, есть старый Сеул, или старая Корея, а есть новые кварталы из стекла, металла и бетона, обсаженные соснами, лиственными деревьями и кустарниками, построенные у новых кварталов с современными производственными комплексами. Это – две Кореи, два совершенно разных образа жизни.

В старых кварталах – узкие улочки, постоянный резкий запах канализации (смесь химических и биологических отходов), убогие интерьеры жилищ: белые виниловые обои, блеклая краска на рамах и потолочных плинтусах, желтый линолеум на полу, энергосберегающие лампы на потолке. Кривые стены коридоров, крутые лестницы и перекрытия, о которые легко удариться головой.

В таких кварталах подобные же убогие рестораны, магазины. Много магазинов подержанной мебели, бытовой техники.

Новые кварталы – это компьютеризированные здания, где расчет потребляемой электроэнергии, тепла и воды идет в режиме онлайн, где в чистых и красивых лифтах приятный женский голос сообщает о номере этажа, где доступ на этажи и в квартиры осуществляется по электронному коду. Новые материалы, новые технологии. Такие же культурно-бытовые кварталы: все новое, блестящее, с претензиями на красивый интерьер. Но… все так же бездушно и убого.

И в старых, и в новых кварталах жизнь такова, что ее можно назвать одним корейским словом – таптапхада (답답하다), что означает «спертый, душный, тесный». И вправду, негде развернуться фантазии и душе человеческой: все зажато, определено, зарегулировано, и никак не выбраться из строго очерченного круга: работа, имидж, тяжелая старость. Средний возраст увольнения с основного места работы – 53–60 лет, а дальше – что хочешь, то и делай. Хоть таксистом работай, хоть вахтером. С пенсиями, если только человек не был госслужащим, сложно, они составляют примерно $100–230 в месяц.

И водка корейская сочжу по цене доллар за 250 мл вряд ли здесь поможет.

2. Как корейцев учили ездить на эскалаторе

До конца 1990-х в Южной Корее почти не было «настоящих» эскалаторов. Те, что в больших универмагах, движутся медленно, и участки подъема или спуска относительно короткие. Да и кто спешит в больших и дорогих магазинах?

Метро в Сеуле также не было особо глубоким. Все спуски и подъемы обеспечивались обычными лестницами. Поэтому на эскалаторах, движущихся как на подъем, так и на спуск, люди стояли по обеим сторонам ступенек.

Но вот в 1998 году в строй вступила новая, пятая линия сеульского метро, относительно глубокого залегания. Она пересекает даже реку Ханган под дном русла, а не идет через мосты, как на первых четырех ветках. И на этой линии впервые появились длинные эскалаторы. Поначалу, год – полтора, корейцы так и ездили на них, словно в универмагах: занимая обе стороны ступенек и не оставляя проход для тех, кто спешит.

А в 2000-м у всех эскалаторов в метро появились надписи, призывавшие пассажиров, стоящих на ступенях, располагаться справа, а тех, кто желает идти пешком, – держаться левой стороны. Однако, очевидно, эти призывы не слишком эффективно воздействовали на пассажиров.

И вот 29 августа 2000 года в четыре часа дня у одного из новых эскалаторов станции метро «Чонно-самга» («Третья улица Колокольной дороги») я заметил юношу, одетого в униформу работника метро. Через плечо у него была перекинута черная лента с надписью. В руке юноша держал плакат, призывавший к правильному пользованию эскалатором. Время от времени он громко кричал, обращаясь к пассажирам: «Становитесь на правую часть ступеней эскалатора! На правую часть!»

* * *

В начале 1990-х в часы пик в сеульском метро было необычайно много народа. В поезд было просто не войти. Люди набивались в вагоны как селедка в бочке.

Теперь даже в самые напряженные часы (если только в метро не проходит очередная забастовка, когда поезда почти не ходят) в вагонах метро достаточно свободно.

Это и понятно. В начале 1990-х на весь Сеул было всего 4 линии метро, к 2003 году – аж 8 и еще две пригородные линии, органично вписанные в столичный метрополитен. В 2018 году в Сеуле уже 9 основных номерных линий и 14 пригородных, связанных с центром города и имеющих имена собственные по названию тех местностей, до которых они доходят. Ко всему прочему, некоторые решили отказаться от метро и предпочитают пользоваться личным наземным транспортом.

Стоимость проезда в метро за это время тоже выросла в несколько раз. Если в 1990-м минимальная плата за проезд (в Сеуле плата берется по зонам, в зависимости от расстояния) составляла 250 вон, то в 2003-м – 700 вон, а в 2018-м уже 1250 вон для взрослых, и это при оплате транспортной картой. Для младших школьников и подростков предусмотрены льготы.

Также любопытно отметить, что «хозяева» у старых четырех линий метро и у новых различные. Старые линии принадлежат городу, а новые – частным инвесторам.

* * *

Южная Корея – страна, которая активно учится у всего мира. Стремительно трансформируется – и все в интересах граждан.

В середине 2000-х годов все станции сеульского метро, имевшие открытые платформы, получили стеклянные стены и двери, отделяющие поезда от платформ для безопасности пассажиров.

А в июле 2011 года я обнаружил еще пару новшеств: голос диктора перестал быть исключительно женским: появились объявления, произносившиеся приятным мужским голосом. Да и звуковые сигналы, сообщающие о приближающемся поезде, стали более разнообразными и, так сказать, музыкальными.

Но это еще что! В середине июля сеульская общественность озаботилась вопросом бездомных, обитающих у железнодорожного вокзала: решили создать для них сеть свободных кафе со спальными местами, душем, телевизором, телефоном и даже литературой для чтения…

* * *

Теперь в метро мужчины, да и молодые женщины также практически всегда уступают место пожилым людям и женщинам с детьми.

На автобусной остановке при посадке в транспорт женщин тоже, как правило, пропускают вперед.

3. Таксисты-заряжалы

В Корее нет проблем с такси. Об этом возвещают все рекламные проспекты, то же подтверждает действительность.

Однажды у главного входа в гостиницу «Лотте» я увидел, как водитель такси остервенело ругается с полицейским, пытающимся прогнать его со стоянки. Слишком много машин подъезжает к гостинице, и долго находиться около нее нельзя. Высадил пассажира – и поезжай себе.

Водитель такси продолжал настаивать на своем. Тогда полицейский подозвал напарника, и они вдвоем пытались затолкать водителя в его машину. Началась драка. К счастью, вскоре подошел клиент, с которым еще раньше уговорился шофер. Довольный, он повез пассажира, и конфликт на том и был исчерпан.

Цена за такси сравнительно невелика. Были раньше особые автомобили с синей полосой на белом корпусе и цифрами 88 на крыше. Это – скоростное такси, с большим салоном и известной степенью комфортности, дороже обычного почти в два раза.

Однако ночью – сплошной произвол.

Одному артисту Санкт-Петербургского (Ленинградского) балета на льду, гастролировавшему в Сеуле, ночью стало плохо. Его мучили страшные боли от камней в почках. Нужно было ехать в больницу. И лучше на такси. Слишком велика плата за скорую помощь, да и толку от нее немного. Было четыре часа утра. Я позвонил в лобби гостиницы, заказал машину. Мне ответили, что такси будет ждать внизу. Оказалось, что подали такси особой комфортности «88». Сели в машину. До больницы ехать минут пять, если не меньше. К моему удивлению, таксометр был выключен, и на его дисплее светилась надпись: «машина свободна». У меня мелькнула мысль, что, может, из сострадания к больному человеку, гостю страны, водитель вообще не возьмет платы за проезд. Приехали. Водитель такси сказал, что подождет у обратной стороны больницы. Через полчаса все необходимая помощь больному была оказана, и мы уже ехали обратно. Каково же было мое удивление, когда за всю поездку водитель запросил 10 тыс. вон. В то время это соответствовало примерно $15 и раза в четыре превосходило ту сумму, которую обычно брали за проезд.

* * *

Удивительно обнаружить так много общего между российскими и корейскими реалиями, демонстрирующего, что то ли Россия не в достаточной мере является страной европейской, то ли Корея – восточной.

Днем 22 ноября 1996 года мне нужно было доехать из аэропорта Кимпхо в город-спутник Сеула Пучхон, который расположен не так уж и далеко. Таксист поехал туда лишь с тем условием, что ему будет дана плата в два раза больше той, что покажет счетчик.

По дороге водитель к тому же накрутил расстояние, заметив, что пассажир вовсе не местный житель.

* * *

Столкнулся я в Сеуле и с таким знакомым нам в России явлением, как нелегальный извоз. Когда мы с друзьями 2 октября 2001 года с большим количеством багажа пришли на стоянку такси у станции метро «Ёндынпхо», к нам подошел какой-то мужичонка и спросил, не желаем ли мы воспользоваться его услугами, сказав, что у него есть собственный минивэн. Но, узнав, что мы едем на небольшое расстояние, сильно расстроился, вдруг заявив, что ему нужно, оказывается, ехать в противоположный район Сеула – Чамсиль. Позже, обнаружив, что среди потенциальных пассажиров есть иностранец (то есть я), водитель-нелегальщик сам поспешил отказаться от дальнейших переговоров с нами.

Как затем выяснилось, если в легальном такси все пассажиры застрахованы на случай аварии, в случае нелегального извоза страховка покрывает лишь ущерб пассажиров, располагающихся на переднем сиденье.

4. Перекрашенные автобусы

До 2004 года общественному транспорту на сеульских улицах выделялась особая полоса для движения в крайнем правом ряду, на которую теоретически частные автомобили не должны были выезжать.

Однако на практике по крайним правым сторонам ездили совсем не автобусы. И дело здесь далеко не в недисциплинированности водителей (хотя и такое тоже бывало). Все дело в том, что в Сеуле слишком много маленьких улочек, на которые можно свернуть, только лишь заняв крайнюю правую полосу.

И сеульские власти нашли очень оригинальный выход из положения. Решили предоставить для движения городских автобусов, где это возможно, крайнюю левую полосу (то есть центральную часть улиц). При этом выделенную полосу покрыли асфальтом красного цвета. А в местах остановок, в центре проезжей части, соорудили островки безопасности, огороженные сзади перилами из нержавеющей стали. Таким образом, можно сказать, что в Сеуле появился безрельсовый трамвай на резиновых колесах!

Одновременно власти решили перекрасить все автобусы в три основные цвета. Автобусы дальних маршрутов с местами повышенной комфортности (좌석 버스) стали красными. На их бортах появилась латинская буква «R» (от английского слова red – красный). Обычные автобусы со средней протяженностью маршрута стали синими и получили на свои борта букву «B» (blue), а автобусы сверхкоротких маршрутов, которые называют странным для русского уха словосочетанием «сельские автобусы» (마을 버스), стали зелеными с буквой G (green) соответственно. Однако зелеными бывают не только маленькие «сельские автобусы», но и автобус чуть больше размером: очевидно, они тоже ездят по короткому маршруту.

Эта новейшая система городского транспорта теперь охватывает весь Сеул. Однако я обратил внимание на то, что и новой системе выделенных полос все же не удалось полностью избежать «вторжения» частного транспорта, которому иногда приходится занимать автобусную полосу у перекрестков перед поворотом налево.

5. Нет урн, а таксофоны есть

Если вы купили в южнокорейском супермаркете мороженое и решили съесть его на улице, то вы непременно столкнетесь с проблемой, куда же выкинуть палочку или упаковку от мороженого.

На южнокорейских улицах совсем нет урн. Совсем! Ни у пешеходных дорожек, ни на остановках общественного транспорта, ни у станций метро. Просто нет, и все. Хотя в парках есть жуткие объявления, предупреждающие о наказании за мусор.

А ведь еще несколько лет тому назад, в 2007 году, когда я жил в Южной Корее в районе Чукчон (город Соннам, провинция Кёнги), помню, как активно пользовался урнами у остановок.

В чем же дело?

Все дело в проблеме утилизации мусора в Южной Корее.

Помойки, предназначенные для раздельного сбора мусора, имеются только в самых новых кварталах южнокорейских городов – в кварталах, огороженных стенами, с контрольно-пропускными пунктами на въезде. В остальных жилых кварталах население должно утилизировать мусор, выставляя у входа в дома специальные пластиковые пакеты, на которых есть надпись, что вывоз мусора в таком-то районе оплачен (мусорные пакеты для каждого района свои), или небольшие пластиковые ведра с крышкой, в которых находятся пищевые отходы. Все это собирают специальные городские службы.

Но, очевидно, не хочется гражданам Южной Кореи платить за специальные пакеты. Вот и использовали раньше уличные урны для утилизации своих домашних отходов. Тогда власти решили избавиться от проблемы очень просто: взяли и убрали урны с улиц.

Правда, есть еще места, где урны можно найти. Это торговый квартал Мёндон в центре Сеула, туалеты (коих в Южной Корее огромное количество), сами станции метро (с прозрачными контейнерами для сбора мусора), сетевые супермаркеты, да рейсовые городские автобусы. Однако на публике бытовой мусор туда выбрасывать сложно.

* * *

Южная Корея поражает тем, что, несмотря на активное развитие сотовой телефонии, Интернета и т. п., с улиц городов по-прежнему не исчезают общественные телефоны-автоматы. Однако моя попытка купить по старой памяти магнитные карты для уличных автоматов закончилась ничем: эти карты уже не продают. Зато появилось другое новшество. Оплату разговоров можно совершать не только монетами, но и… транспортными проездными картами. Для того чтобы их можно было использовать, к старым телефонам-автоматам, работавшим исключительно от монет и от кредиток, присоединили специальные блоки для считывания информации и списания средств с транспортных карт.

Казалось бы, зачем продвинутой Южной Корее уличные телефоны-автоматы? Ответ банально прост. Нынешние смартфоны потребляют слишком много энергии, и батарея может в любой момент совершенно неожиданно разрядиться. Не оставаться же без связи? Ну и, возможно, есть люди, которые хотят сделать анонимные телефонные звонки.