С. Калужанов
Мажор-3. Правда опаснее смерти

– Отпустите! – со слезами кричал мальчик. – Это я сделал! Не папа! Отпустите его!

Соколовский отпустил руку Геннадия и присел на корточки перед мальчиком.

– И зачем? – спросил он.

– Чтобы папа больше не играл! – всхлипывая, торопливо заговорил мальчик. – Чтобы мама с папой остались!

– Боря, господи… – уставившись на сына, прошептала мать.

– Борька? – в гневе прикрикнул Геннадий, но Соколовский только отмахнулся от него.

– Короче, ты все 63 танка угнал? – спросил он мальчика.

– Да, – кивнул мальчик головой и шмыгнул носом.

– Зачем столько? У отца угнал бы один танк, и хватит.

– А потому что вы сказали, что раз только его танк угнали, значит, это против него кто-то, – рассудительно заговорил Боря. – И что найдете быстро, сказали…

– Заметал следы, – вздохнул Соколовский. – Ясно.

– Дядя, а что вы теперь со мной сделаете?

– Все зависит от того, – погрозил ему пальцем Соколовский, – как быстро ты все можешь исправить.

Вика с Аверьяновым вышли из здания отделения полиции. Жека предложил подвести, но Вика только покачала головой. Он смотрел ей вслед, грустно поигрывая ключами от машины. Походка у Родионовой стала уже тяжеловатой. Присев на крыло машины, Жека стал задумчиво смотреть в ночь, вспоминая, как они познакомились с Соколовским. Тогда, на ночной дороге, когда пистолет Дани улетел в канализацию. Сколько всего произошло за это время.

Игорь затормозил рядом в Родионовой и снял с головы мотоциклетный шлем.

– Ты куда?

– Домой.

– Извини, – Соколовский побарабанил по шлему пальцами и сконфуженно улыбнулся. – Тут накладка вышла. Ты по-прежнему записана на курсы молодых родителей. И сегодня первое занятие.

Вика стояла и молча смотрела на Соколовского. Игорь посмотрел ей в глаза, пытаясь понять, о чем Вика сейчас думает, что ответит и какая вообще будет реакция. Но Родионова просто стояла и смотрела на него.

– И чтобы ты не чувствовала там себя одинокой, – выпалил он наконец, – я записался вместе с тобой…

– Игорь, куда ты спешишь? – грустно спросила Вика.

– Спешу? – не понял Соколовский.

– У тебя все еще будет в жизни. Съездишь ты еще на эти курсы. Просто не со мной. А с тем, кому это действительно будет нужно.

Вика повернулась и пошла по улице. Соколовский остался сидеть на своем мотоцикле, глядя ей вслед немного растерянно, немного разочарованно. А чего он ждал от Вики? Этого он и сам не знал.

– Нинок, тут машина забарахлила, – услышал Игорь голос Жеки с парковки. Аверьянов топтался возле своего автораритета и разговаривал по мобильнику с женой. – Я ее пока у отдела брошу, а сам пешком… Я на трамвае, быстро!

Соколовский завел мотоцикл, натянул на голову шлем. Он сорвался с места и понесся по ночному городу, как будто хотел удрать от себя или догнать то, что все время ускользало из его рук. А может, он это делал просто от злости… на себя.

Звонок на мобильник заставил его сбросить скорость и остановиться. Нажав кнопку на гарнитуре, он ответил:

– Да?

– Ты получил мое сообщение? – спросил голос Фишера.

– Зачем ты ее впутал? – зло крикнул Соколовский.

– Я думал, ты скажешь мне спасибо. Вы с Катей друг другу подходите.

– Не лезь в мою жизнь! – еле сдерживаясь, снова крикнул Соколовский.

– Ты еще не понял? – удивился Фишер. – Это не твоя жизнь. Это моя игра.

– Но по моим правилам! – в запале ответил Соколовский, не обратив внимания, что по обе стороны от него останавливаются две машины. И когда он увидел выбежавших крепких парней, то повернуть ручку газа уже не успел. Его стащили с ревущего мотоцикла и потащили в минивэн. Соколовский пытался сопротивляться, но силы были не равны.

Васильев и Фишер с цветами в руках неторопливо шли по кладбищу. Возле могилы с фотографиями родителей Соколовского они остановились, глядя на памятник.

– Мне кажется, вы зря делаете ставку на Соколовского, – сказал Васильев. – Он непредсказуем.

– Ну что вы, – возразил Фишер. – Он очень предсказуем. Он не умеет останавливаться. И будет продолжать искать. А значит, он уже работает на меня. – Постояв перед могилой, Фишер произнес, глядя на фотографии: – Ну что, Аня, Вова? Как вы теперь ему поможете? Занимайте первые ряды. И горите в аду.

Соколовского подтолкнули в спину, и ему пришлось выйти вперед. Охранники остались на месте. Игорь осмотрелся. Оформление комнаты чем-то напоминало зал судебного заседания.

– Ну и что у нас за игра? – громко с вызовом спросил он в пространство. – Прятки?!

Мягко зашелестели колеса, и из соседней темной комнаты выехал человек на инвалидном кресле. Игорь повернулся, узнав Игнатьева. Быстро же он поправился. Игнатьев тяжело поднялся, опираясь на палку. Видно, что стоять ему очень тяжело, но он все равно стоит.

– Никаких игр, – процедил сквозь зубы Игнатьев, глядя в глаза Соколовскому. – Мочить будем по-взрослому. Интересует?

– Аркадий Викторович – с иронией заметил Соколовский, – да вы в отличной форме.

– Ты даже не представляешь в какой, – снова сквозь зубы сказал Игнатьев.

Глава 2

Игнатьев все же оперся спиной о стену. Стоять ему было еще трудно, но Соколовского поразили упрямство и внутренняя сила, которые выражали его глаза. И Катька вся в него, подумал Игорь. То, что сейчас скажет Игнатьев, было предположить не сложно.

– Я собираюсь вернуть все, что у нас отняли. Мне нужен напарник, – еще слабым, но резким голосом сказал мужчина.

– Мы вряд ли сработаемся, – покачал головой Соколовский.

– Ты – худший вариант, это верно. Но цель у нас общая.

– Вы не понимаете, – твердо заявил Игорь. – Я хочу его посадить. По закону. Как мент преступника. Самого обычного преступника, и независимо от его положения в обществе.

Игнатьев с трудом выпрямился, встал прямо и, сильно хромая, подошел к Игорю. В его глазах промелькнула злая ирония.

– Его многие пытались посадить. Люди самого высокого уровня, но ни у кого из них не вышло. У тебя тоже не получится.

– Можем попробовать вместе, – предложил Соколовский.

– Мне это неинтересно, – качнул отрицательно головой Игнатьев.

– Тогда не договоримся, Аркадий Викторович, – вздохнул Соколовский. – Но я рад, что вы в форме.

Повернувшись, Игорь пошел к выходу. Игнатьев молчал, и охранники явно не знали, что делать.

– Парни, у меня доставка в одну сторону оплачена, или туда и обратно? – поинтересовался Соколовский. Не дождавшись ответа от охранников и тем более от Игнатьева, он кивнул. – Понял, слишком сложный вопрос.

Подъезжая на такси к тому перекрестку, возле которого люди Игнатьева затолкали его в машину, Соколовский уже издалека понял, что своего мотоцикла он там не найдет. Расплатившись с водителем, он вышел из машины и потоптался, озираясь вокруг. Мотоцикла не было. Да, за это время, что он отсутствовал, мотоцикл можно было спокойно даже на руках откатить квартала на два отсюда.

– Вашу мать, – пробормотал Соколовский и, вернувшись на тротуар, пошел не спеша в сторону своего дома.

Подумать было о чем. Игнатьев поправляется, и кое-кому это не доставит радости, кое у кого будут большие проблемы, потому что он боец. И пока Игнатьев жив, он будет драться за свое насмерть. Для него нет границ и условностей. Хорошо все, что плохо твоему врагу. И то, что он считает своим, он заберет, чего бы это ему ни стоило. И это Игнатьев уже доказал.

Возле подъезда своего дома Соколовский замедлил шаг. Прямо перед дверью красовался его мотоцикл с подарочной ленточкой на руле. С лавки у подъезда поднялась Катя.

– Ого. Не ожидал тебя тут увидеть, – пытаясь как-то связать одновременное появление дочери Игнатьева и своего мотоцикла.

– Жаль, что ты меня не ожидал, – ежась от прохлады, грустно ответила девушка.

– Спасибо за мотоцикл, – пощупав рукой ленточку, сказал Игорь. – Тяжело было?

– В смысле?

– А разве… Ладно, проехали, – Игорь откатил мотоцикл от двери и распахнул ее. – Хотела посмотреть, как я живу? Добро пожаловать в мой замок. Сегодня я на седьмом этаже северной башни.

Первое, что бросилось Кате в глаза, это стена, увешанная газетными вырезками, листами каких-то протоколов, справок, заключения о закрытии уголовных дел. Биржевые графики чередовались статьями о Фишере и покушении на Игнатьева. И центре этого «панно» вырезка из делового журнала, посвященная приходу нового игрока на бизнес-арену. Соколовский наблюдал за лицом девушки. Как грустное выражение сменялось интересом, а потом ее черты исказила ненависть.

– Ты нашел что-нибудь на Фишера? – спросила она, не поворачивая головы.

– Нет, но найду, – пообещал Игорь. Потом помолчал и добавил: – И со мной по-прежнему опасно.

– Мне кажется, что со мной тоже, – ответила Катя и подошла к Соколовскому вплотную. – Я поняла тебя давно. Жаль, только вчера простила.

Взяв решительно лицо Игоря в свои ладони, она прижалась своими мягкими теплыми губами к его губам.

В ангаре было пусто и тихо. Только что уехали представители фирмы, сменившей вывеску «ООО АВТОВОЗ» над воротами. Какие-то сволочи ночью забросали предыдущую вывеску пакетами с краской. Хотя почему какие-то? Александр Иванович Антонов прекрасно знал, кто стоит за этим.

– Мы все еще можем договориться, – явно сдерживаясь, твердил он в телефонную трубку, медленно идя между маршрутками, загнанными в ангар на ремонт или профилактику. – Да какая разница, что официально решили… Главное, чтобы решили мы с тобой!

Басовитый голос Антонова отдавался эхом под крышей ангара. Наклонив упрямо голову, хозяин «АВТОВОЗА» пытался держать ситуацию крепко в руках. Вражда на рынке еще никому пользы не приносила.

– Ну, если где перегнули мои пацаны, ну скажи ты по-человечески – я с ними разберусь…

Погруженный в проблему, Антонов не видел, как в ангар скользнула фигура человека. Невысокий, коренастый мужчина с «балаклавой», опущенной на лицо, мягко шел вдоль стены, прячась за маршрутками. Неслышно наклонившись, он поднял с пола лом.

– Давай встречаться и говорить, назначь время и место, – продолжал настаивать Антонов, остановившись перед микроавтобусом, поднятым на домкратах.

Договорить предприниматель не успел. С металлическим лязгом лом вошел под ручку домкрата. Антонов успел обернуться на звук и увидеть, как машина соскочила с домкратов и покатилась на него. Отскочить мужчине была уже некуда, потому что за его спиной была стена.

Заехав на свое парковочное место возле отделения полиции, Соколовский обратил внимание на стоявшую рядом серебристо-серую «Тойоту». Машину припарковали идеально между белыми линиями, хоть с сантиметром проверяй. Обычно сотрудники второпях бросают машины как попало. Да и сама иномарка, несмотря на свой возраст, а модель была пяти- или семилетней давности, тоже выглядела идеально. Почти как новенькая. Видимо, очень аккуратный хозяин, подумал Соколовский, слезая с мотоцикла. Патологически.

Сняв шлем, Соколовский увидел подходившего к нему Аверьянова с трагическим лицом.

– Игорь, выручай, – чуть ли не со стоном попросил Жека. – Нужна помощь!

– Странно слышать это от человека, тесть которого входит в десятку Форбс, – засмеялся Соколовский.

– Он то входит, то выходит, и дело вообще не в этом! – отмахнулся Жека. – Тут дело в другом. Нина! Приезжает двоюродный брат Нины…

– А, помню-помню, – Соколовский посмотрел на Жеку с большим сожалением. – Говнюк-Олежка приезжает!

Аверьянов испуганно посмотрел на Игоря и обреченно добавил:

– Нинель хочет, чтобы мы подружились.

– Ну, это просто, уверяю тебя, – Соколовский похлопал коллегу по плечу. – Ты, главное, не спорь с ним.

– В смысле? – не понял Жека. – О чем не спорить?

– А, ни о чем. По всем вопросам существует только два мнения – его и неверное. А это чья? – Соколовский кивнул на иномарку, припаркованную рядом.

– Не знаю. Когда я приехал, она уже стояла здесь.

Рабочий день в отделении полиции начинался шумно. Кого-то уже с самого утра склоняло начальство, кто-то нес папки с документами, завернув руки за спину, провели в дежурную часть задержанного. Соколовский с Аверьяновым подошли к двери своего кабинета, обсуждая родственников Нинель, которых Соколовский давно и очень хорошо знал. Но распахнув дверь и войдя в кабинет, оба замерли на месте и замолчали. За столом Дани сидел мужчина лет сорока в идеальном костюме и по-хозяйски раскладывал свои вещи, которые доставал из портфеля. Папку, карандаши, еще какую-то канцелярскую мелочь он раскладывал на столе в идеальном порядке. Все, что ему было не нужно или мешало, он бросал в картонную коробку, стоявшую на полу.

– Слушайте, – первым спросил Жека, – а вы кто?

– Капитан полиции Валерий Симоненко, – старательно выговаривая каждое слово, ответил мужчина.

– Этот стол занят, – вежливо вмешался Соколовский.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Родионова. Уставившись на незнакомца, она вдруг переменилась в лице и, не отреагировав на произнесенное Симоненко «доброе утро», тут же вышла, грохнув дверью.

– Это что сейчас было? – Аверьянов посмотрел на Игоря.

Соколовский не ответил. Подойдя к столу, он остановился перед капитаном и попросил:

– Валера, может, расскажешь о себе?

– Неправильно, – тоном воспитателя ответил Симоненко.

– Что не правильно? – не понял Игорь.

– «Валера» можно сказать другу, – не поднимая глаз и не прекращая своего занятия, стал пояснять мужчина. – А мы не друзья. Так что либо «Валерий», либо «товарищ капитан Симоненко».

Родионова ворвалась в кабинет начальника отделения полиции с горящими от негодования глазами. Пряников сразу понял, о чем пойдет речь, и с порога остановил Вику.

– Я говорил тебе, если не подберешь замену, то я подберу сам? Говорил?

– Почему его? – возмущенно спросила Родионова.

– Потому что он отличный следователь. Лучший!

– И что, ему негде работать? – Вика нависла над столом Пряникова, уперев в крышку стола кулаки.

– У него все отлично, у него раскрываемость 70 процентов, Родионова. Так что не дури. Это он нам нужен, а не мы ему! Короче. Вводи в курс дела, он заменит тебя на время твоего декрета.

– Андрей Васильевич, – недобро прищурилась Вика, – вот честно, вы на что рассчитывали? Что я сразу заявление об уходе напишу?

Пряников молча взял из стопки на столе чистый лист бумаги, подвинул его к Родионовой и сверху положил авторучку. Вика несколько секунд сверлила начальника глазами, потом села и начала писать. Дописав, она вскочила и вышла из кабинета, хлопнув дверью.

Симоненко с самым серьезным видом затачивал аккуратными движениями уже третий карандаш, когда в кабинет ворвалась Родионова. Она положила перед ним листок бумаги с заполненным заявлением и резко сказала:

– Подписывай.

Симоненко взял лист бумаги, принесенный Викой только после того, как закончил затачивать карандаш. Пробежав глазами текст, он невозмутимо заметил:

– Тут ошибка. Заявление не написано мною лично. И в качестве причины указана психологическая несовместимость с коллективом.

– Ты же умный человек, – сердито заявила Родионова. – Ты знаешь, как все будет.

– Конечно, знаю, – спокойно ответил Симоненко и, сложив лист бумаги в несколько раз, опустил его в урну для мусора. – С Аверьяновым мы сработаемся. Хотя и не быстро. С Соколовским – нет. Помешают эмоции.

– Я не понял – какие эмоции? – начал терять терпение Жека.

– Я все объясню, ребята, – решилась Вика. – Он мой первый начальник. И гражданский муж. Бывший.

– Вот именно, – ответил Симоненко, как будто именно он все объяснил, а не Вика.

Родионова открыла было рот, чтобы ответить, но тут распахнулась дверь, и на пороге кабинета появился озабоченный Пряников.

– У нас вызов, – приказал он. – Едут Соколовский и Симоненко.

– Товарищ подполковник, разрешите, я с Соколовским поеду? – с готовностью вскочил из-за своего стола Аверьянов, поправляя кобуру на брючном ремне.

– Не разрешаю! – отрезал Пряников.

– Быстрее сработаемся, да, Валера? – направляясь к выходу, осведомился Соколовский язвительным тоном.

– Валерий – без тени раздражения, поправил его Симоненко.

– Так точно, господин капитан.

Жека проводил взглядом Симоненко и угрюмо пообещал:

– Ни фига не сработаемся.

В ангаре было тихо. Скучавший у входа участковый вяло козырнул и доложил:

– Я уже все в рапорте написал.

– Я видел, – отозвался Симоненко, проходя мимо, и пообещал. – Перепишем.

Участковый пожал плечами, перехватил поудобнее свою объемистую папку и снова привалился плечом к стене у входа в ангар. Соколовский из принципа не пошел рядом с Симоненко, а стал осматривать место происшествия по своему маршруту. В принципе, осматривать было особенно нечего. Все просто и очевидно. Вот лом, которым подцепили рычаг домкрата, вот микроавтобус, сорвавшийся в результате с домкратов и придавивший к стене предпринимателя. А вон и кровь на стене.

– Напугать пытались, – сделал вывод Соколовский. – Уж точно не убить.

– Быстрый вывод, – укоризненно заметил Симоненко.

– Да, просто есть очевидные признаки, – ответил Игорь. – Пострадавший сам вызвал помощь. При желании преступники могли бы его легко добить.

– Все у тебя легко, – неодобрительно заметил Симоненко.

– С тобой не очень, – уточнил Соколовский, подойдя к капитану.

– Со мной как положено, – натягивая пластиковые перчатки для осмотра вещественных доказательств, ответил Симоненко. – Вы в отделе привыкли по-другому. Ничего. Перестроитесь.

– Ты же знаешь, что Вике сейчас главное – покой?

Симоненко поднял мобильный телефон пострадавшего и стал его осматривать, пощелкал кнопками, изучая журнал вызовов.

– Дело не в капитане Родионовой, – сказал он, не поворачивая головы. – Ты расследуешь, как будто приехал на молодежную тусовку. Пришел, посмотрел и сразу сделал вывод. А нужно разобраться в причинах.

– Поехали к потерпевшему, там и выясним причины, – предложил Соколовский.

– Уже составил список вопросов? – снимая перчатки, осведомился Симоненко и наконец-то посмотрел на Игоря.

– Надо выяснить, кто знал, что он будет здесь один.

– А еще: рассмотрел ли он нападавшего, – стал монотонно перечислять Симоненко, – и кто такой абонент «Хасанов», с которым он разговаривал во время нападения.

Выходя из ангара, Соколовский остановился и сделал приглашающий жест рукой, пропуская Симоненко вперед.

– Так точно. После вас, господин капитан.

– Товарищ капитан, – без всяких эмоций поправил его Симоненко.

В холле больницы оказалось на редкость людно. Несколько мужчин стояли у окна, тихо переговариваясь. На стуле сидела заплаканная молодая женщина, обнимающая девочку-подростка. Пока Симоненко выяснял, где находится Антонов и что группа молодых мужчин – водители его фирмы, Соколовский присматривался к лицам мужчин. Один даже в темных очках, хотя в помещении было даже темновато. Женщина с девочкой оказались женой и дочерью Антонова. И с них Симоненко начал допрос, выясняя первым делом были ли застрахованы жизнь и здоровье предпринимателя. Водители прислушивались к допросу и начинали потихоньку ворчать. Симоненко повернулся и заставил всех замолчать одной лишь фразой.

– Вообще-то, я хотел бы знать алиби каждого на момент нападения. Так что вы там подумайте пока.

Хмуро переглядываясь, водители замолчали. Соколовский подошел к ним с участливой улыбкой и кивнул на следователя.

– Он такой, вы с ним поосторожнее. Ему на все вопросы придется ответить. В том числе и на вопрос – откуда вот это?

Взяв за руку одного из водителей, Соколовский поднял ее, демонстрируя разбитые костяшки пальцев. Водитель отдернул руку, но Соколовский приподнял темные очки другого. Под очками, как и следовало ожидать, обнаружились синяк и ссадина возле глаза. У третьего ссадина на ключице, хорошо видная в вороте рубашки.

– Откуда нужно! – буркнул высокий водитель.

– «Откуда нужно» – это не ответ, – констатировал Симоненко и, поднявшись со стула, подошел к водителям.

– Слава, – высокий водитель кивнул коренастому мужчинке с разбитыми пальцами. – Объясни им. А то я… нервничаю.

– Отойдем поговорим? – покосившись на жену хозяина, предложил коренастый.

– Поговорите, – согласился Симоненко. – Я узнаю прогноз у врачей.

Валера прошел дальше по коридору, не обращая внимания на раздраженные взгляды водителей.

На ступенях у входа в отделение водитель закурил, посмотрел на свои костяшки и заговорил глухим голосом, чуть сутуля плечи.

– Нас две бригады на районе. Мы, ну в смысле «АВТОВОЗ» и хасановская «Колесница». Машин и у нас, и у Хасанова примерно поровну, заработка хватало всем. Антонов на лицензию документы подал первым. Подсуетился вовремя, но у Хасанова родня в комиссии. Поэтому они лицензию получили, а мы – нет.

– Но работать продолжили, – догадался Соколовский. – И нарвались на разборку?

Соколовский внимательно смотрел на водителя. Тот помедлил, глубоко затягиваясь сигаретой, потом кивнул и, оглянувшись по сторонам, задрал рубашку, показывая фиолетовый синяк на боку.

– Наваляли они нам по первое число. Но дрались честно, тут мы без претензий.

Соколовский вошел в палату, когда Симоненко уже допрашивал предпринимателя. Антонов лежал бледный, с гипсом на ноге, с перевязанными грудью и головой.

– Гражданин Хасанов угрожал вашему здоровью?

– Нет… Не помню… – тихо ответил Антонов. – Ругались… Но угроз не помню…

– Хасанов мог знать, что в момент разговора вы будете в ангаре один? – спросил Симоненко.

– Не знаю… – подумав, ответил предприниматель. – Может быть, и знал…

– Не знаете или «может быть»? – продолжал настаивать следователь.

Дверь в палату открылась, и вошли жена Антонова с дочерью. Симоненко недовольно посмотрел на них, не делая попытки встать и уступить женщине место у кровати раненого.

– Проходите, проходите, – Соколовский поддержал женщину под руку, увидев, как она пошатнулась, увидев мужа в таком состоянии. – Мы закончили.

– Сашенька, как ты? – женщина вцепилась в руку Антонова и снова заплакала.

– Папа, врачи говорят, все хорошо прошло! – присела к отцу девочка.

Соколовский стал делать знаки, что им лучше уйти и дать родным побыть вместе, но Симоненко его жесты игнорировал и выжидающе смотрел на Антонова.

– Я жду.

– Может, и знал, – наконец ответил предприниматель.

Записав его ответ, Симоненко поднялся и, проходя мимо Соколовского, сказал с нажимом:

– Вот теперь закончили.

Вика слушала Соколовского и все пыталась понять, что у них с Валерой произошло во время совместного выезда в «АВТОВОЗ». Неужели поладили? Дверь распахнулась, и в кабинет шагнул Пряников. Он подозрительно посмотрел на Родионову и Соколовского.

– Рабочая версия – разборки конкурентов, – переключился Игорь на доклад подполковнику. – В настоящий момент проверяем алиби у всех. Рапорт утром…

– Симоненко уже прислал, – буркнул Пряников. – Свободны.

Пряников ушел так же неожиданно, как и появился. Вика поднялась из-за стола и принялась собираться домой, складывая в сумочку личные вещи. Пауза явно затянулась. И если промолчать еще с полминуты, то Вика просто уйдет.

– Давай, угадаю, сколько ты выдержала? – предложил он.

– Не надо угадывать. Я тебе и так скажу: прожили год, потом я от него просто сбежала. До завтра.

Соколовский преградил путь Родионовой в дверях и, пытаясь заглянуть ей в глаза, напомнил:

– У тебя детская кроватка осталась несобранной.

– Не сегодня, – тихо ответила Вика, не посмотрев Игорю в глаза.

Соколовский машинально отступил в сторону, пропустив Вику. Дверь закрылась, и за ней затихли женские шаги.

Вика шла домой, опустив глаза и глядя себе под ноги. Со стороны могло показаться, что идет беременная уставшая женщина, погруженная в свои мысли о ребенке, пеленках и тому подобном. На самом же деле мысли метались в женской голове, заставляя злиться, негодовать и отчаянно пытаться понять, что же происходит. Где Пряников разыскал Валеру? И для чего? И когда она открыла входную дверь и протянула руку, чтобы положить на тумбочку ключи, взгляд ее замер на черной кожаной папке. Это была папка Валеры. А внизу, возле тумбочки аккуратно и ровно стояли его же ботинки.

– Аня! – громко позвала Вика сестру. – Выйди на минуточку!

Но на ее зов вышел только Валера. Он благосклонно покивал головой, как будто умел читать мысли и все знал за Вику наперед. Даже все ее мысли.

– Не волнуйся, – спокойно заявил он. – Я уже ухожу.

– Аня! – игнорируя Симоненко, снова стала звать Вика.

– Она в магазине, – по своей обычной привычке стал объяснять Валера. – Я тебе там повесил памятку, по диете. Есть нужно 5–6 раз в день. По чуть-чуть. И нужны витамины.

– Я пью витамины, – еле сдерживаясь, ответила Вика.

– У тебя для первого триместра, – продолжил Симоненко, не обращая внимания на раздражение бывшей жены.

– Я разберусь!

– Конечно, – согласился мужчина, аккуратно с ложечкой надевая ботинки. – У тебя в ванной полка разболталась, я подтянул. И в аптечке беспорядок был. Теперь под рукой все. Ничего лишнего. И завтра привезут матрас.

– Что? – опешила Вика.

– Специальный, – пояснил Симоненко. – У тебя наверняка отваливается спина.

– Я к тебе не вернусь, – со злостью ответила Вика. – Даже и не думай об этом!

Застегнув куртку, Валера полез в карман, достал и положил на тумбочку кольцо.

– Ты забыла. Тогда, ночью.

– Я не забыла, – ответила Вика, еле сдерживаясь, чтобы не повысить голос. – Я ушла.

– И ни разу не думала, как бы все сложилось, если бы осталась? Все было бы иначе. А сейчас что? Родить ребенка от погибшего мужчины. Быть матерью-одиночкой. Совершить подвиг! Только подвиг не нужен, – остановившись в дверях, он, не меняя интонации, добавил: – Да, и детскую кроватку я тоже починил. Ты же просто не понимаешь: я знаю все, что тебе сейчас нужно.

Михаил Панин в группе водителей «АВТОВОЗА» был, пожалуй, самым активным борцом за свои права. Драться он умел, и в той последней потасовке ему досталось меньше других. Но, несмотря на это, Панин считал, что кулаки – не метод решения проблемы. Проблему решать надо в корне и сразу. А не наскоками, угрозами и регулярными драками стенка на стенку. Он предлагал горячим головам из «АВТОВОЗА», да и самому Антонову зайти с другой стороны. Или поискать хороших надежных знакомых в правоохранительных органах, кто бы за деньги или по знакомству разобрался в том, каким способом Хасанов получил лицензию. Или в городской администрации, чтобы там как-то поменяли мнение относительно достойного перевозчика.

Антонов отнекивался, считал, что это бесполезная потеря времени и что договариваться надо с самим Хасановым. Дружить надо, а не конфликтовать до бесконечности. И сейчас, стоя у кассы супермаркета с тележкой, он разговаривал по телефону с Колей Ильиным, убеждая его, что Хасанов и его ребята ничего не смогут сделать против своих конкурентов, что драк, скорее всего, больше не будет. И не стоит в них ввязываться, пока кого-то не покалечили и не возбудили уголовное дело. И так уже досталось Антонову, но теперь нужно быть осторожнее…

Прижав телефон щекой к плечу, Панин поспешно стал заканчивать разговор и полез рукой в карман за бумажником. Пришло время оплачивать покупки. Он не заметил, как мимо касс прошел какой-то невысокий коренастый человек в «балаклаве». Как этот человек вдруг резко наклонился и схватил маленького сына Панина, уже вышедшего, чтобы не мешаться отцу, из кассовой зоны. И только услышав крик сынишки, Панин поднял голову, увидев лишь спину мужчины, который тащил его мальчика через дверь на улицу. Перемахнув через тележку и чуть не свалив с ног попавшуюся на пути женщину, Панин бросился к выходу. Неизвестный толкнул мальчика на сиденье машины и резко тронулся с места.

– Туда, к выезду! Там ближе! – крикнул подоспевший охранник. – А я за ментами.

– Сука, стой! – заорал обезумевший Панин и побежал к шлагбауму.

Он чувствовал, что успевает добежать туда первым. Но что дальше? Голыми руками остановить машину? Лом какой-нибудь, камень! Шлагбаум, который опускается только на ночь, опустить сейчас, но там замок. Сломать?

Мужчина успел увидеть, что номера запыленной невзрачной «Лады»-«десятки» заклеены бумагой или непрозрачным скотчем. Машина неожиданно остановилась, распахнулась задняя дверь, и сын Панина буквально вывалился на асфальт.

– Павлик! – Панин упал на колени возле сына, поднимая его, отряхивая. – Как ты, живой? Испугался? Кто это был?

Он подхватил сына на руки, а перепуганный мальчик, что было силы, вцепился в шею отца.

Родионова закончила допрос, Панин, не выпуская сына из рук, хмуро кивнул и пошел к выходу. Соколовский догнал его уже на парковке возле машины.

– Извините, еще один вопрос, Михаил! – сказал Игорь, подходя к водителю. – А с кем вы говорили по телефону? Перед тем как все случилось?

– С Роговым, а что? – удивился Панин.

– А где был Рогов в этот момент, вы знаете?

– Да, он сказал, что был у Антонова в больнице.

Панин с сыном уехали, а Соколовский продолжал стоять, глядя задумчиво вслед машине. Аверьянов и Вика подошли к нему.

– Ты чего, Игорь? – спросил Жека.

– Знаете, что мне пришло в голову, – сказал Соколовский. – Тот, кто напал на Антонова, знал, что тот будет один, в ангаре. Тот, кто пытался украсть ребенка Панина, знал, что он каждый день в это время везет ребенка в школу.

– Действует кто-то из своих? – догадалась Вика.

– Именно, – убежденно подтвердил Соколовский. – Хасанов мог заплатить кому-то из водил «АВТОВОЗА». И мне почему-то кажется, что заплатил он Рогову.

– Заплатил чужому, чтобы не мараться самому? А че, удобно, – согласился Жека.

– Хорошо, Игорь, – Вика серьезно посмотрела на Соколовского. – Мы с Жекой в «Колесницу», а ты отработай свою версию.

Соколовский шел по больничному коридору, придерживая под мышкой мотоциклетный шлем. Дойдя до холла, он остановился. Рогов сидел в кресле с журналом в руках. Водитель тут же поднял голову и вежливой готовностью поздоровался с оперативником.

– Ну как? – поинтересовался он. – Нашли?

– Ищем, – не стал обнадеживать мужчину Соколовский. – Давно вы тут сидите?

– С утра, – пожал Рогов плечами. – Привез Сане одежду, журналов полистать. Сижу, спешить все равно некуда. Работы-то нет.

– А к Антонову сейчас можно?

– Можно. Там Надя у него сейчас.

Удивительно, но его подозрения, ни сам Антонов, ни его жена не подтвердили. Они отнеслись к подозрениям Соколовского относительно причастности Рогова к покушению скептически. Он, видите ли, днюет и ночует в больнице, он как член семьи для Антоновых. И девочку возит в школу, и продукты привозит. И сегодня, как показал Антонов, Рогов с 7 утра в больнице. Не в палате, конечно, но, наверное, там, в холле. Озадаченный Соколовский вышел из палаты и увидел Рогова с трубкой телефона возле уха. Тот принялся возмущаться, что полиция снова ничего не делает. Вон и у Панина, оказывается, сына чуть не похитили, а полиция не шевелится.

Катя не сразу решилась нажать на кнопку звонка. Но раз пришла, то надо доводить дело до конца. Кроме того, что жена повешенного юриста могла что-то знать такого, чего не сказала полиции. Во-вторых, Катя в большом долгу перед этой женщиной. Ведь это из-за Катиных дел погиб человек, кормилец семьи.