Рэйчел Хаузэлл Холл
Женщина в бегах
Посвящается Гретхен, Джейсону и Терри
Посмотрите-ка на нас…
Не нужно комнат привиденью,
Не нужно дома;
В твоей душе все коридоры
Ему знакомы.
Эмили Дикинсон
Copyright © 2020 by Rachel Howzell Hall + This edition published by arrangement with Taryn Fagerness Agency and Synopsis Literary Agency
© Ударова Н., перевод на русский язык, 2021
© ООО «Издательство «Эксмо», 2021
Ей пришлось уйти…
Глава 1
Ей пришлось. Пришлось глянуть в зеркало заднего вида, поскольку сзади к ней подбирался черный джип.
Ближе…
Черный джип с зеленым значком «Рендж Ровер» в левой части решетки радиатора.
Еще ближе…
Джип остановился в нескольких дюймах от ее заднего бампера.
Первым делом до нее донеслась музыка – рэпер Ноториуз Биг, трек «Hypnotize».
Черт!
Но, может, и не стоило беспокоиться. В конце концов они же не посреди пустой дороги. Они в Лос-Анджелесе, вон там магазин со спортивными товарами. И вон забегаловка «Тако Белл». На витринах красуются надписи: «Фо бо!», «Массаж!», «Комиксы!».
Но это все не важно, потому что сейчас она будто бы единственная женщина на Земле. А на мужчине, сидевшем в машине позади, надеты знакомые солнечные очки-авиаторы и…
Вдруг это его машина? Черт-черт-черт!
Каждый раз, завидев черный «Рендж Ровер», она чувствовала, как волоски на руках и шее встают дыбом. И в Лос-Анджелесе такое происходило раза по четыре на дню.
Она дрожала. Паника расходилась по всему телу. Она постаралась справиться с собой: задышала часто, затем более глубоко, пока страх не обосновался где-то в районе живота. Она напряглась, стараясь припомнить все детали – хоть что-то, что бы убедило, что машина сзади – не его. Например… Может, на зеркале заднего вида болтался желтый освежитель воздуха? Или черную краску на крыле рассекала царапина?
Ничего подобного…
Она оказалась в ловушке: машина слева, машина справа, впереди перекресток, на светофоре – красный. На пешеходном переходе – медленная старушка.
Что, если он откроет заднюю дверь моей машины, пока я тут сижу?
Но двери заперты.
Что, если он попытается разбить окно?
Ну, тогда… Тогда она рванет на красный, постарается не сбить старушку.
А если все-таки собьет?..
Нет.
Она не позволит ему вот так взять и подойти.
Водитель снял солнцезащитные очки. Глаза… Она посмотрела в зеркало заднего вида.
– Это не он.
Глаза… Слишком маленькие. И так широко расставлены. Убить ее обещал точно не этот человек.
На этот раз ей повезло.
Глава 2
Лос-Анджелес – город неба. И сегодня все в нем задыхались под небом грязно-голубого оттенка. Позже вечером это небо станет словно розовый кварц, а утром – как апельсиновая карамелька. Все из-за близости океана, автомобильных выхлопов, заводов и дыма, от которых отражается солнце. Небо-убийца, которое медленно, молекула за молекулой, уничтожает четыре миллиона человек.
Но Грейсон Сайкс не суждено умереть в этот одиннадцатый день июля, став жертвой лос-анджелесского неба.
Сегодняшний день она планировала завершить порцией тако за доллар и клубничными «Маргаритами», которые она разделит с коллегами в баре «У Сэма Хосе».
Они обсудят грядущую пенсию Зэди, девичник Клариссы и интрижку Дженнифер с механиком мужа.
У Грей не намечалось свадьбы, и до пенсии ей было далеко. «Завтра точно не буду так много есть», «Ты серьезно?», «Я сегодня прошла свою норму шагов» – вот что она обычно говорила, стоя в очереди во время счастливого часа, пока четверо подруг заказывали еду, коктейли, смеялись и поглядывали на мужчин. Кто-то из этих мужчин должен уже был быть дома с женой, кто-то пропускал тренировку в тренажерном зале, кто-то обещал шефу корпеть над презентацией о финансовых показателях в «Power-Point».
Дженнифер Беллман тем временем сидела в холле здания из дымчатого зеленого стекла и металла, в котором находился офис компании «Рейдер Консалтинг». Расположившийся в двух шагах от великолепного Тихого океана, «Рейдер Консалтинг» занимается поиском всего, что угодно – от домашних животных до беглых преступников. Найти кого угодно где угодно, пробраться туда, куда и копов не пускают? Нет ордеров? Не проблема! Нужна информация? Вот, пожалуйста. Все – от проверки биографических данных до поиска любовников, с которыми вы давно потеряли связь. От простого поиска в интернете и глубокого погружения в даркнет, скажем так, до иных методов.
Дженнифер делала вид, что читает журнал «Пипл», который нашла на журнальном столике. Она специализировалась на розыске пропавших должников. Выискивала информацию, вынюхивала и рыла землю в поисках пропавших без вести. Мужчины попадались на ее внешность: красивые волосы, грудь, блузка, эту грудь обтягивающая; всерьез ее не воспринимали и не утруждали себя необходимостью держать свои рты (как и ширинки) закрытыми.
– Ты что здесь сидишь? – спросила Грей.
Дженнифер закусила нижнюю губу.
– На третьем этаже новая компания, айтишники. Начальник – ходячий секс в костюме «Хьюго Босс». Ему необходимо узнать о моем существовании.
Сплетни, шуточки, флирт – это все о Дженнифер (три раза была замужем и все еще при муже). И порой она ведет себя куда хуже.
Худшая версия Дженнифер вместе с Грей направилась к лифту.
– Ты куда? – спросила она.
– В аптеку.
– Без обид, но я не понимаю, почему мы в таком восторге от стопроцентного льна.
– Ты о чем?
Грей нажала кнопку «вверх».
– Да твои штаны, дорогая.
Дженнифер ткнула в смятые белые льняные брюки Грей, затем по-детски захлопала голубыми глазами.
– Как называется порода собаки, которая вся в морщинах и складках?
– Шарпей?
Дженнифер хлопнула в ладоши.
– Точно! Складки, как на твоих брюках. Хотя они милые. Я имею в виду шарпеев.
Блондинка Дженнифер, как всегда, с идеальной прической. Платье «Чико» с цветочным рисунком обтягивает идеальную грудь. Такая молодец эта Дженнифер Беллман. Всегда готова идти вперед и так хочет всем угодить.
На самом деле нет. Дженнифер Беллман, разменявшая шестой десяток, – старый ротвейлер в обличье кокер-спаниеля.
Женщины вместе вошли в лифт. У Грей начали слезиться глаза: Дженнифер душилась так, что хватило бы на небольшую страну. В конце дня обычно и от самой Грей начинало пахнуть зефиром и ванилью.
– Кстати, – сказала Дженнифер. – Тебя искал Ник.
– Да, он написал. Доверил мне первое настоящее дело.
Дженнифер всплеснула руками:
– Больше никаких потерявшихся чихуахуа! Что там? Муж-изменщик?
– Пропавшая девушка.
Двери лифта открылись на втором этаже.
– Тебе понадобится помощь, – сказала Дженнифер. – Я тебе все расскажу. Совет первый: когда ничего не помогает, плачь. Люди начнут тебя жалеть и тут же расскажут все, что нужно, лишь бы ты успокоилась.
Зэди Мендельбаум, уже седая женщина, стояла у буфета, сжимая пачку «Кэмел» и бутылку «Доктор Пеппер». По долгу службы она постоянно работала с документами, и со временем на лице ее выработалось прищуренное выражение, со вздернутым кончиком носа. Она всегда выкуривала по пачке сигарет в день, а руки у нее были утонченными, по размеру, как у хоббита. В компании «Рейдер Консалтинг» она работала с момента ее основания – семь лет назад, и всегда гордо называла себя «первой сотрудницей».
Эта пожилая женщина напоминала Грей одну из ее приемных матерей. Наоми Эпплвайт тоже обожала «Доктора Пеппера», но курила она «Ньюпорт» и при этом поедала мятные карамельки. С Наоми Грей пробыла семь месяцев. За две недели до восьмого класса Служба защиты детей вырвала Грей из той унылой квартирки в Окленде, и ее отправили в интернат для девочек. Без каких-либо объяснений. Всякий раз, когда Грей улавливала запах табака и мяты или гвоздики, солодки и миндаля, она думала о Наоми Эпплвайт. Что теперь, когда она работала с Зэди, случалось очень часто.
– Ходили на перерыв без меня? – Зэди зашла вслед за двумя женщинами в кабинет Грей.
Грей повесила сумочку на вешалку.
– У меня первое дело о пропавшем человеке.
– Поздравляю, дорогая, – сказала Зэди. – Как настрой?
– Мне не терпится начать! Но я нервничаю. И еще тошнит.
– Прямо как девственница на тюремном родео? – спросила Дженнифер.
– Никогда не была на родео, – ответила Грей. – Так что возможно.
– У тебя все получится. – Зэди ткнула пальцем в стопку книг на столе Грей. – Похоже, ты изучила вопрос.
Два года Грей числилась в «Рейдер Консалтинг» внештатным сотрудником. Она писала отчеты, расшифровывала записи и делала многое, многое другое. Но теперь ей хотелось стать частным сыщиком. Она изучала справочники, ходила на специальные курсы, две недели по пятам преследовала Ника и смотрела видео на «Ютюбе». Она даже начала читать детективы Хэммета, Чендлера и Мосли. Ник вписал ее в свою лицензию, а свою она сможет получить через три года. А потом он дал ей дело: найти Чито, похищенного чихуахуа.
– Дело вроде нетрудное, – сказала Грей. – Найти девушку парня. Надеюсь, особенно я не облажаюсь.
– Да ты как будто сама себя не знаешь, – поддела ее Дженнифер.
Грей вытащила салфетку из коробки на столе.
– Знаю. Но я ведь лучше всех здесь пишу отчеты.
Она протирала стекла своих черепаховых очков, но не сводила глаз с Дженнифер.
Дженнифер слащаво улыбнулась.
– Это совсем другое. Сама увидишь.
Зэди постучала ногтями по бутылке «Доктор Пеппер».
– До сих пор помню свое первое дело. Была суббота, он остался дома, а жена с детьми поехали в синагогу. Он покормил собаку, открыл входную дверь, вытащил каяк. А потом вроде как утонул в марине. А на самом деле он проплыл на три мили вниз по берегу. Там, за лодкой гребаного наркодилера, у него лежала припрятанная сухая одежда, а в придачу новая жизнь и новое имя.
Грей и Дженнифер переглянулись. Зэди только что пересказала, как тридцать лет назад пропал ее муж Сол.
– Ну, женщины все время исчезают, – сказала Дженнифер. – Иногда специально.
Может, устала от своего мужчины, от его рук, от работы, от долбаных тарелок в раковине. От тарелок, которые никто не мыл, даже когда от них начинало вонять на весь дом. И если она не забирала с собой детей, то целовала их на прощание, выносила мусор и просто… исчезала.
Натали Диксон, с которой Грей когда-то была знакома, вот так и сбежала.
В отличие от мужчин женщины оставляли свою личность вместе с ключами, документами и неоплаченными счетами за электричество. Эти женщины, возможно, и задавались вопросами о своей прошлой жизни: как они живут без меня? Что делают? Вымыли ли они наконец эту проклятую посуду? Но больше они ничего не предпринимали. Они никогда не возвращались к своим старым жилищам. Никогда не искали свои имена в «Гугле», не проверяли свои страницы в «Фейсбуке». В отличие от большинства мужчин женщин редко удается найти. Все, что они хотят, – это начать новую жизнь.
Вот и Натали Диксон тоже мечтала о новой жизни и не хотела, чтобы ее нашли. Грей вспоминала, что бедную Натали постоянно грызло чувство вины и кололи миллионы глаз, а она боялась, что не одна, так другая пара этих глаз ее вычислит.
– Два-три дня максимум, – сказала Грей. – Так Ник сказал.
– Я бы посоветовала использовать твою сексуальную привлекательность, – сказала Дженнифер, глядя на свои коралловые ногти, – но увы. Но зато ты обаятельная. Можешь обсуждать книги… И фильмы… И политику. Ах да, и комиксы. Импровизируй. Придумай там всякого.
Грей приподняла бровь.
– Всякое я хорошо придумываю.
– Она получше тебя будет, Джен, – сказала Зэди.
– Сомневаюсь, – пропела Дженнифер, криво усмехаясь. – Я верховный лжец!
Дженнифер ткнула пальцем в Грей.
– Думаешь, я сейчас веду себя как стерва? Только попробуй не прийти сегодня и посмотришь, какая я буду завтра. В одиночку я Клариссу не вынесу.
Зэди закатила глаза.
– Тебе бы только болтать всякое.
– Я дам знать насчет сегодня, – сказала Грей.
Дженнифер хлопнула рукой по столу.
– Нет уж! У меня было много мужчин, и я знаю, что «дам знать» – значит «я не приду».
Грей рассмеялась.
– Увидишь своего морячка, – добавила Дженнифер.
– Он в отставке.
Новым владельцем «У Сэма Хосе» стал Хэнк Векслер. Две недели назад этот пехотинец с квадратной челюстью, голубыми глазами и волосами с проседью утверждал, что татуировка в виде букв на иврите на его левом предплечье – имя Грей. Правда, тогда ее имени он даже не знал. Грей это тем не менее не остановило, и она с удовольствием, закусывая текилу, слизывала соль прямо с его кожи. Через час они с Хэнком оказались в его кабинете. Казалось, будто они знали друг друга в прошлой жизни, так что в столь скором переходе к поцелуям не было ничего такого. На вкус Хэнк был словно виски и жвачка «Джуси Фрут». Хорошая ночка.
– Придешь обязательно, – сказала Дженнифер, выскальзывая из кабинета.
– Слово скаута! – крикнула Грей. – Закажи мне «Маргариту»!
Глава 3
Доминика Рейдера, основателя и генерального директора «Рейдер Консалтинг», на рабочем месте не было.
Но у Грей и так имелось достаточно информации, чтобы начать работать.
Было два часа дня, и на дороги выехали триллионы машин, хотя порой на шоссе попадались отрезки, по которым пролететь можно весьма свободно, и временами спидометр серебристой «Камри» Грей показывал около сорока миль в час. Она опустила стекла и включила Энджи Стоун, сетующую, что из-за любви она не может ни есть, ни спать.
И именно сейчас Грей испытала это лос-анджелесское чувство: почти что своя, одна в машине, а над ней – небо-убийца странного цвета и белые перья дыма впереди, справа и слева. Единственная женщина во втором по величине городе в Америке, и с каждым ударом сердца она будто становилась все менее заметной. В Лос-Анджелесе ее будто знали все и одновременно не знал никто. Кто-то говорил, что это плохо – как когда не различаешь цветов или если у тебя плоскостопие. Но Грей казалось, что подобная анонимность – ее родинка, как у Мэрилин Монро, или нос как у Барбры Стрейзанд.
Она долго ехала на север города, пока не добралась до гаража на медицинской площади при Калифорнийском университете. Площадь занимала почти семьсот тысяч квадратных футов. Здесь располагались амбулаторные и исследовательские центры, больницы.
Кардиолог Иан О’Доннелл работал в отделении неотложной помощи. Грей встречалась взглядами с пациентами, которые приехали сюда, потому что их беспокоят легкие, сердце или нежелательные выделения. На видавших виды стульях сидели мужчины со сбитыми костяшками. Диабетики ждали уколов инсулина, а дети, укутанные в одеяла, со страшным звуком кашляли. В зале ожидания стоял неприятный запах мокроты и немытых тел, но ковры были чистыми, и лампочки светили ярко.
Хотя бы так.
Грей сдвинула очки на макушку. Она скрестила ноги, будто ей захотелось в туалет. Покалывание и неприятное тянущее чувство возле пупка она проигнорировала – организм напоминал, что ей бы тоже не мешало заглянуть в больницу в качестве пациента. Вместо этого она оглядела помещение, оценила обстановку.
Люди вокруг шмыгали носами, у них слезились глаза, и Грей поежилась. Снова заболеть она не могла. Даже легкую простуду нельзя допускать. За простудой порой скрывается пневмония, а это и воспаленные легкие, и сухой кашель. А раз пневмония, то врачи начнут задавать вопросы о состоянии здоровья, а ни местному персоналу, ни докторам в жутковатых клиниках, где вместо пенициллина выдают ибупрофен, ей ничего рассказывать не хотелось.
– Следующий.
Грей поманила черная женщина, сидевшая за стойкой регистрации, и она шагнула вперед. Женщина протянула регистрационную форму.
– На что жалуетесь?
Вот и начались вопросы, а ведь у Грей и глаза не слезятся, и легкие чистые. И удаленный аппендицит. И живот болит. И, возможно, температура.
– Я не на прием, – ответила Грей. – У меня дело к доктору О’Доннеллу. Мне сказали приехать сюда.
Грей написала свое имя на бланке для поступления, затем отдала его женщине.
– Хорошо, присаживайтесь, – ответила та. – Возможно, он занят. Как видите, больных сегодня много.
Грей с гораздо большим удовольствием уселась бы рядом с пробирками с кровью, а не с простуженными людьми, переносящими вирусы, которые невооруженным взглядом не разглядеть. Поэтому она выбрала место возле старика, держащего у предплечья пропитанное кровью полотенце. Она сочувственно поморщилась, а затем достала из сумочки телефон.
Пришло время создать новый номер, ведь это ее первое крупное дело в качестве частного детектива. У Грей было приложение «Бернер», которое может сгенерировать сколько угодно телефонных номеров, при этом ее личный номер остается в тайне. У Ника Рейдера тоже был такой рабочий номер. У Дженнифер, Зэди и Клариссы и остальных коллег тоже были отдельные номера. А вот для коммунальных платежей и служб, налогов, квартплаты она использовала один номер.
Грей начинала переживать – и правда словно девственница на тюремном родео, но усмехнулась, когда «Бернер» создал номер для дела Изабель Линкольн.
Йи-ха!
Она вытащила бланки по делу из своего кожаного органайзера. Изабель Линкольн пропала без вести 27 мая, за день до своего дня рождения. Волосы каштановые, глаза карие. Рост средний. На левом бедре татуировка в виде бабочки.
Сердцеедка. Так отец Грей Виктор говорит о хорошеньких девушках вроде Изабель Линкольн. Большие невинные глаза. Сладкая невинная улыбка. Длинные волосы и скулы, как у моделей на обложке «Вога». На таких девушках женятся. Недостатков нет. «А ты не такая, – сказал бы Виктор Грей. – Ты… Капитанша. Такая серьезная. Надежная. Находчивая».
Грей перечитала еще раз пункт о расе Изабель. Белая? Изабель Линкольн не была «белой». Может, метиска. Да, очень сексуальная метиска. Изабель такая же белая, как Хелли Берри. Второй бланк был заполнен на кудрявую собаку шоколадного цвета. Лабрадудль по кличке Кенни Джи. Хозяин – доктор Иан О’Доннелл, но пес был с Изабель в день ее исчезновения.
– Грей Сайкс?
Грей взглянула на дверь, отделяющую комнату ожидания от процедурных. Голос принадлежал высокому, загорелому красавцу. Волосы светлые, плечи как у пловца, под синей униформой – мускулы.
– Доктор О’Доннелл?
Мужчина кивнул, и Грей подплыла к нему, протягивая руку для рукопожатия. Что-то у нее в животе шевельнулось и затрепетало – он просто стоял в дверях, но дыхание у нее перехватило. Врач оглядел ее короткую, под мальчика стрижку, рубенсовские бедра и викторианскую грудь, а затем глаза его остекленели, и он будто перестал ее видеть. Наконец он пожал ее руку.
– Можете называть меня Ианом. Я ожидал…
– Ник поручил ваше дело мне.
– Понятно. Поговорим в моем кабинете.
Пройдя через двойные двери, мимо людей, истекавших кровью, мимо астматиков и гудящих аппаратов, Грей наконец оказалась в кабинете Иана О’Доннелла.
Кабинет был чистым и аккуратным. На краю стола лежали папки, на пробковой доске – фотографии пациентов. Рядом с телефоном – фотографии Иана с Кенни Джи, Кенни Джи в шапочке хирурга и еще одна фотография Кенни Джи на пляже.
Грей положила сумку на кресло, а затем заметила фотографию Изабель. Лицо ее было в тени, за спиной садилось солнце. Разглядеть возлюбленную Иана можно было с трудом.
Интересно, медсестры, мимо которых они прошли (те, которые смотрели на него так, будто он для них свет в окошке), верили, что Изабель – его одна-единственная? А она и правда для него одна-единственная?
По словам доброго доктора, да, конечно. Они были так счастливы. Не ругались. У них были далеко идущие планы: свадьба, потом медовый месяц в Барселоне и абонемент в театр «Пантэйджес».
– Я думал, что мы счастливы.
Иан дергал себя за нижнюю губу, и теперь она стала вишнево-красной, словно ее ужалила пчела.
– Хочу, чтобы она вернулась домой. Чтобы она… Поговорила со мной и объяснила, почему ушла на этот раз. И почему еще и собаку забрала.
– А вы думаете, с ней все в порядке?
Рука Иана, касавшаяся губы, застыла.
– Конечно. Если бы что-то случилось, их бы нашла полиция.
Мысленно Грей пожала плечами.
– А вы обращались в полицию?
– Ага. На той неделе, когда она пропала. Первого июня.
Грей вывела в блокноте «июнь», но затем ручка перестала писать. Она попыталась ее расписать, но, видимо, закончились чернила. Ручку было не спасти. Грей извиняюще улыбнулась и сказала:
– Минуту.
Она потянулась за сумочкой, но руки дрожали, и она упала на пол. Кошелек, дезинфицирующее средство, жевательная резинка, монеты – все разлетелось. Грей бросилась с кресла, запихивая свои вещи обратно в сумочку. Взгляд Иана обжег ей спину, и ей захотелось плакать. В довершение всего запасную ручку в этой суматохе она так и не нашла.
Вернувшись обратно в кресло, Грей извинилась, а затем постаралась перевести дыхание. Надо запомнить как можно больше деталей.
Иан оглядел ее:
– Можем продолжить?
– Да.
Внутри у Грей все горело – жар шел от ее кожи, как от солнца.
– Вы в порядке? Вы как будто…
– Все в порядке, спасибо. Так… Первое июня. Что сказала полиция?
– Они сказали, что она просто рассталась со мной. Судя по тому сообщению…
Грей провела ладонью по вспотевшему лбу.
– А что в этом сообщении?
Иан разблокировал свой телефон и положил его перед Грей.
Сообщение отправлено в понедельник, 27 мая:
ОТВАЛИ ОТ МЕНЯ! ПОШЕЛ ТЫ К ЧЕРТУ! МЕЖДУ НАМИ ВСЕ КОНЧЕНО!
Грей кивнула.
– Да уж. Похоже, что вы расстались.
– Полицейские сказали, что она, видимо, так разозлилась, что решила забрать собаку. И раз нет никаких причин думать, что она попала в беду, искать ее они не будут. Я хотел заявить, что Кенни Джи украли, но мне сказали, что это чревато последствиями. Они думают, что через какое-то время собака ей надоест и она вернет его. Они просто плохо его знают. Кенни Джи – отличный пес.
Грей остановила его движением руки.
– Давайте вернемся к основной теме. Вы сказали, что хотите узнать, почему она ушла «на этот раз». Она часто так делает? Пропадает ни с того ни с сего?
– Вы будете это записывать? – спросил Иан, глядя на Грей.
Щеки у нее вспыхнули.
– Ну…
Грей ткнула в стаканчик с ручками возле монитора.
– Я возьму?
Иан кивнул.
Она написала столько, сколько могла за пять секунд. Капля пота стекала по ее виску, но она ее не смахивала. Иан О’Доннелл наклонился, чтобы открыть небольшой холодильник возле своего стола. Вытащил бутылку с водой и открутил крышку.
– Возьмите.
Грей поймала каплю пота костяшками пальцев, а затем потянулась за бутылкой. Когда холодная жидкость попала к ней в горло, она успокоилась и остыла. Освежившись, Грей бросила пустую бутылку в сумку.
– Спасибо.
– На улице жара.
Он откинулся на спинку кресла.
– Итак, Изабель уходит… когда у нас возникают какие-то трудности. Если мы ссоримся или ее друзья-придурки что-то устраивают. Из – я ее так называю – садится в машину и уезжает. Четвертого был бы год, как мы вместе, и вот так она пропадала раза два или три. Она уезжает на несколько дней, а потом возвращается, готовая вести себя как взрослая.
– Куда она обычно едет?
– В Палм-Спрингс. Один раз в Вегас.
Раньше затеряться в Лас-Вегасе было проще простого. А потом владельцы казино установили камеры наблюдения, а девушки начали на каждом шагу делать селфи, на которых порой оказывались совершенно случайные люди. Так что теперь спрятаться в Вегасе почти невозможно.
Грей спросила:
– А может…
Теперь перестала писать и ручка, позаимствованная у Иана. Грей захотелось провалиться сквозь землю. Но земля не разверзлась, поэтому Грей положила поверх блокнота ежедневник – так Иан не увидит, что ручка не пишет.
– Может, на этот раз Изабель решила не возвращаться?
Зеленые глаза доктора вспыхнули.
– Мы планировали будущее. Я хороший парень… А как же ее семья? Не думаю, что она все бросит, лишь бы насолить мне. Ни за что. Она эгоистка, в этом вся проблема. Думает только о себе, и отчасти мне даже хочется…
– Отчасти хочется? Что?
Он ущипнул себя за губу.
– Вы думаете, она не хочет возвращаться. Так зачем же ее тогда искать?
Иан порозовел и сказал расстроенно:
– Я хочу вернуть собаку.
– С кем еще мне надо поговорить?
– Родители Изабель, Джо и Ребекка Лоуренс; ее лучшая подруга – Ти какая-то там; ее коллеги Фарра, Бет и Нэн и пастор Бернард Данлоп.
Затем Иан добавил:
– И еще какой-то парень по имени Омар. От него как-то пришло сообщение, пока она была в душе. Я записал номер, но не звонил ему. Без понятия, кто он.
– А сообщение вы прочитали?
– Нет. Телефон был заблокирован.
– Не могли бы вы отправить мне номера всех этих людей?
Грей продиктовала Иану свой новый номер, и он отправил СМС с контактной информацией всех, кроме Лоуренсов.
– С ее родителями я никогда не встречался, – сказал он. – Ти была моим посредником в этом безумии.
– Когда вы в последний раз разговаривали с Ти?
– Около двух недель назад. Она Из не видела.
Грей подняла анкету.
– Вы указали, что Изабель белая. Я смотрю на фотографии… и мне так не кажется. Наверное, и другим тоже.
– Она метиска. Но галочку ставит в графе «белая», а не в другой…
– Но почему?
Иан отмахнулся от вопроса:
– Для меня это неважно. Для меня она человек.
Грей напряглась, и могла поклясться, что ненароком закатила глаза. Иан приподнял бровь:
– Что такое?
Грей поджала губы, а Иан продолжил:
– Мы с Из… Мы против разделения на расы. И вообще, вы со всеми клиентами так всегда себя ведете?
– Какие вопросы мне ей задать, чтобы удостовериться, что она это она и что с ней все в порядке?
– Спросите, какая у меня была первая машина. И что я ей впервые подарил. И еще можно спросить, на что у меня аллергия.
И во всех вопросах только Иан, Иан, Иан.
– Вы с Изабель жили вместе?
– Мы обсуждали ее переезд ко мне, но пока нет.
Наверное, потому что почуяла, что от него попахивает безумством и не захотела, что ее любимое пальто тоже все пропахло. А этот запах не так-то просто вывести. Грей много одежды так попортила.
– Но я помогал ей платить за квартиру. Кредитная история у нее так себе, поэтому съемщиком по документам был я.
– А где она живет?
– Не знаю, что за район. Я там не часто бывал. Ни разу не был, пока мы не начали встречаться.
Затем Иан назвал адрес Изабель на Дон-Лоренцо-драйв.
– Это неподалеку от Стокер-стрит, – сказала Грей. – В Болдуин-Хиллз.
– Наверное, но я не знаю эту часть города. Конечно.
– У Тины Тернер был там дом. Джон Синглтон жил там и Том Брэдли, и Рэй Чарльз…
– Ого, – сказал Иан, особо, однако, не впечатлившись. – Можем встретится там сегодня.
– Отлично. Как думаете, куда она могла податься?
Иан опустил подбородок и посмотрел на Грей.
– Если бы я знал, то, наверное, не стал нанимать частного сыщика.
Единственное, что хорошего он сделал – это дал бутылку воды. Бутылочку. Грей натянула фальшивую улыбку, но как же ей хотелось кинуться на него через стол и воткнуть непишущую ручку в его загорелую щеку.
Иан нахмурился и посмотрел на нее как на несмышленого ребенка.
– Ее друзья наверняка думают, что это я с ней что-то сделал. Но я ее и пальцем не тронул. Я не видел ее, да и я бы никогда не причинил ей вреда. Я же говорю – я хороший парень. Мы обычная парочка. Да, порой мы ругались. Я кричал на нее, а она на меня. Наша последняя ссора? Она сказала, что ненавидит меня, что убила бы, если бы не последствия. Понимаю, она не имела в виду ничего такого, но как же больно такое слышать. А потом еще и собаку мою прихватила?
В дверь постучали, и в кабинет заглянула симпатичная медсестра-блондинка с глазами, как у Мишель Пфайффер:
– Доктор О’Доннелл, вы нам нужны. Там сумасшедший дом.
Иан О’Доннелл с готовностью улыбнулся хорошенькой медсестре Пфайффер:
– Мы почти все, Трин.
Медсестра закрыла дверь, и глаза Иана и Грей встретились. Его поблескивали от слез, а ее остались сухими – прямо как Лос-Анджелес. И эти сухие глаза сомневались, что смотрят на искренне влюбленного мужчину.
Ведь все искренне влюбленные мужчины искренне влюблены, пока не разлюбят. Пока они не начали расстреливать школы, церкви, стоматологические кабинеты, пока не ворвались в спальню. Бойфренды и мужья, папочки и ребята на одну ночь – все они искренне любили. Кровь и любовь. Сумасшедшая любовь. Любовь до гробовой доски.
Грей – скептик, циник и агностик в любви. Она больше верит в йети, химиотрассы и то, что в ресторанах подают человеческое мясо, чем в это слово из шести букв.
– Ваша ручка, – сказала она, закинув ее обратно в стакан.
Иан О’Доннелл встал с кресла.
– Жду отчетов в конце каждого дня. Ник обещал прописать это в договоре. Даже если это всего лишь пара предложений, я хочу знать, как идет дело. С кем вы говорили, что узнали, ну и так далее.
Грей с хлопком закрыла папку.
– Конечно.
– И без пропусков. Каждый день. Договорились?
Иан О’Доннелл. Герой, бог, человек, исцеляющий людей ежедневно. Мужчина, который, наверное, всегда получает от женщин, что хочет. Того же он ждет и от Грей.
Да уж.
Если бы он только знал.