Рут Уэйр
Девушка из каюты № 10
Глава 3
Не считая желтоватых островков света от фонарей, улицы были серыми и мрачными. Холодный ветер швырял под ноги разбросанные бумаги, в водостоках шуршали листья и мусор. Мне, тридцатидвухлетней женщине, среди ночи разгуливающей в пижаме, должно было быть страшно. Но в квартире было куда опаснее. Там никто не услышит мой крик о помощи.
Я не строила определенный маршрут, просто собиралась бродить по улицам, пока не устану. Где-то в районе станции «Хайбери-энд-Айлингтон» я поняла, что идет дождь, причем идет уже давно, и я вся промокла. В обуви хлюпало, мой изможденный и оцепеневший разум пытался придумать какой-то план, а ноги практически сами повели меня дальше – но не в сторону дома, а на юг, к району Энджел.
Я не осознавала, что иду туда, пока не оказалась на месте. Пока не добралась до подъезда его дома. Я изумленно смотрела на панель звонков, где рядом с номером квартиры он аккуратно подписал свою фамилию: Льюис.
Дома его не было. Он уехал по работе и вернется только завтра. Зато в кармане пальто у меня лежали запасные ключи, и идти обратно домой я была не в состоянии. «Можно вызвать такси, – ехидно заворчал внутренний голос. – Тебя ведь пугает не долгая дорога. Трусишка».
Я потрясла головой, обрызгав каплями дождя металлическую панель звонков, и стала искать в связке ключ от подъезда. Затем открыла дверь и нырнула в общий коридор, окутавший меня тягостной духотой.
Я поднялась на второй этаж и осторожно зашла в квартиру.
Непроглядная темнота. Все двери закрыты, а в холле не было окон.
– Джуд? – позвала я. Его самого дома точно не было, но Джуд мог вполне разрешить переночевать здесь кому-нибудь из приятелей; не хотелось перепугать беднягу до смерти посреди ночи. Уж я-то знала, каково это. – Джуд, это я, Ло.
Никто не откликнулся. В квартире стояла полная тишина, не раздавалось ни звука. Я открыла дверь слева, которая вела в кухню-столовую, и на цыпочках прошла туда, не включая света. Просто стащила с себя мокрую одежду – пальто, пижаму и все остальное – и бросила в раковину.
Затем я голышом прошла в спальню, где на широкую двуспальную кровать Джуда падал лунный свет, а серые простыни были смяты, как будто он только что здесь лежал.
Я забралась на самую середину кровати и почувствовала мягкость простыней, на которых постоянно спят, а еще его аромат – запах пота, лосьона после бритья и просто самого Джуда.
Я закрыла глаза.
Один. Два…
Накатила волна сна.
Меня разбудил женский крик и ощущение, будто кто-то давит сверху и крепко держит за руки, хотя я пытаюсь выбраться…
Кто-то схватил меня за запястье, кто-то очень сильный.
Ослепленная ужасом, я в кромешной темноте попыталась найти что-нибудь, чем можно ударить, и свободной рукой нащупала прикроватную лампу.
Чужая рука накрыла мне рот, не давая дышать, давил вес тела, но я изо всех сил замахнулась лампой и ударила его по голове.
Послышался крик боли, и сквозь пелену страха донесся голос:
– Ло, это я! Господи, хватит, это же я!
Что?
О боже.
Руки тряслись так сильно, что, попытавшись нащупать выключатель, я лишь что-то столкнула.
Одновременно с тяжелым дыханием Джуда слышался какой-то пугающий булькающий звук. Да где же эта чертова лампа? Ах да, я ведь заехала ей Джуду по лицу.
Я вылезла из постели и нетвердой походкой добралась до выключателя у двери. Комнату залило беспощадно ярким светом десятка галогенных лампочек, в котором просматривалась каждая деталь развернувшегося здесь ужаса.
Джуд съежился на кровати, зажав лицо руками, по подбородку и груди текла кровь.
– Господи, Джуд! – Я бросилась к нему. Все еще трясущимися руками я вытащила из коробки несколько салфеток. Он прижал их к лицу. – Боже, что случилось? Кто кричал?
– Ты! – простонал он. Салфетки быстро пропитались кровью.
– Как это? – Меня по-прежнему переполнял адреналин. Я растерянно осмотрела комнату, но ни женщины, ни нападавшего в ней не было. – Ты о чем?
– Я вернулся домой, – превозмогая боль, ответил Джуд. Сейчас его бруклинский акцент был едва слышен. – Ты закричала во сне, я попытался тебя разбудить и… вот.
– Черт. – Я зажала рот руками. – Прости меня.
Я так отчетливо слышала крик… Неужели это правда была я?
Джуд осторожно убрал руки от лица. В комке пропитавшейся кровью салфетки я увидела что-то маленькое и белое. Только взглянув на лицо Джуда, я поняла, что это выбитый зуб.
– О господи.
– «С приездом» называется, – сказал он и замолчал.
– Прости. – На глаза навернулись слезы, однако плакать перед таксистом я не хотела, поэтому шумно сглотнула, чтобы избавиться от мучительного ощущения. – Слышишь?
Джуд ничего не ответил, он молча смотрел в окно на тусклый рассвет. Мы два часа прождали в приемном отделении «Скорой помощи». В итоге ему лишь наложили швы на губу и направили к дежурному стоматологу, а тот засунул зуб обратно и посоветовал надеяться на лучшее. Как я поняла, если зуб приживется, его можно будет сохранить. Если нет, придется ставить мост или зубной имплант. Джуд устало закрыл глаза, и у меня внутри все сжалось от чувства вины.
– Прости, – с отчаянием повторила я. – Не знаю, что еще сказать.
– Нет, это ты меня прости, – утомленно произнес он. Анестезия еще не прошла, и с онемевшей губой говорить ему было трудно, поэтому получилось «прошти», словно он изображал пьяного Шона Коннери.
– Тебя? За что?
– Не знаю. За то, что облажался. Что не был рядом.
– Ты про ограбление?
– Да, – кивнул Джуд. – Хотя не только. За все те дни, когда я оставляю тебя одну. Поменьше бы этих командировок.
Положив голову ему на плечо, я прислушивалась к ровному, медленному стуку его сердца, такому неспешному по сравнению с моим, которое колотилось от тревоги. Под курткой на Джуде была заляпанная кровью футболка, потертая ткань мягко касалась моей щеки. Я глубоко вдохнула, чувствуя его запах, и мне стало спокойнее.
– Ты бы ничего не смог сделать, – сказала я, уткнувшись ему в грудь.
Джуда покачал головой:
– Все равно прости, что оставил тебя.
Когда мы расплатились с таксистом и медленно поднялись на второй этаж к квартире Джуда, начало светать. Я посмотрела на часы: почти шесть. Черт, уже через несколько часов мне надо сесть на поезд, чтобы успеть в порт.
В спальне Джуд разделся, и мы вместе повалились на кровать. Он притянул меня к себе и, закрыв глаза, уткнулся в мои волосы. От усталости я почти ничего не соображала, но, вместо того чтобы поспать, забралась на Джуда сверху, стала целовать его шею, живот, полоску темных волос, ведущую вниз.
– Ло… – простонал он и попытался притянуть меня поближе, чтобы поцеловать.
Я покачала головой:
– Молчи. Лежи смирно.
Джуд откинулся на подушку, бледные рассветные лучи, просачиваясь сквозь шторы, падали на его шею.
Мы не виделись восемь дней. И не увидимся еще неделю. Если не заняться этим сейчас…
Лежа в объятиях Джуда, я ждала, когда выровняется мое дыхание и успокоится сердце. Я прижималась щекой к его лицу и почувствовала, как он улыбается.
– Вот это я понимаю, – сказал Джуд.
– Что?
– Сразу бы так меня встретила.
Я вздрогнула, и он коснулся моего лица.
– Ло, милая, я просто шучу.
– Знаю.
После этого мы оба надолго замолчали. Я думала, что Джуд засыпает, и тоже закрыла глаза, поддаваясь чувству усталости, но он вдруг сделал глубокий вдох – грудь поднялась, мышцы в руке напряглись.
– Ло, я не хочу снова спрашивать…
Джуд не договорил, но я и так знала, что он имел в виду. То, о чем он сказал мне на Новый год, – что, по его мнению, нам нужно двигаться дальше. Жить вместе.
– Я подумаю, – наконец произнесла я, и в моем голосе послышалась непривычная покорность.
– Ты мне это уже говорила.
– Я все еще думаю.
– Ну а я уже решил. – Джуд дотронулся до моего подбородка, осторожно повернул мою голову к себе. Я посмотрела ему в глаза, и внутри у меня все перевернулось. – Ло, хватит избегать этой темы. Ты же видишь, я терпеливо жду, но мне начинает казаться, что мы совсем по-разному смотрим на наши отношения.
Внутри все затрепетало от знакомого тревожного ощущения, вызванного то ли надеждой, то ли ужасом.
– «По-разному смотрим на наши отношения»? – выдавила я улыбку. – Ты что, опять смотрел шоу Опры?
Джуд отвернулся, словно отдалившись от меня. Я нервно прикусила губу.
– Джуд…
– Нет, – сказал он. – Нет, и все. Я думал поговорить о нас, однако тебе этого явно не хочется, так что… Слушай, я очень устал. Уже почти утро. Давай спать.
– Джуд, – повторила я умоляющим тоном. Меня бесила собственная стервозность, бесило, что он довел меня до этого.
– Нет, – устало выдавил он, уткнувшись в подушку. Я думала, что он отказывается говорить на эту тему, но Джуд продолжил: – Мне предложили работу в Нью-Йорке, а я отказался. Ради тебя.
Вот черт.
Глава 4
Через несколько часов из глубокого, будто в дурмане, сна меня вытащил будильник.
Не знаю, долго ли он звенел, но я точно проснулась не сразу. Голова болела, и я немного полежала, приходя в себя, и только потом выключила будильник, чтобы он не разбудил Джуда.
Я протерла глаза, потянулась, чтобы размять затекшую шею и плечи, вылезла из кровати и пошла на кухню. Пока варился кофе, я приняла лекарства и поискала в аптечке в ванной какое-нибудь обезболивающее. Нашла ибупрофен и парацетамол и еще какой-то пластиковый флакончик коричневого цвета – Джуду выписали это средство, когда он вывихнул колено на футболе. Я сняла с флакона защитную крышку от детей и посмотрела на таблетки внутри. Огромные, наполовину красные, наполовину белые, выглядят серьезно.
В общем, я струсила и вместо этого взяла две таблетки из упаковки ибупрофена и одну – быстродействующего парацетамола. Запила их глотком кофе – черного, молока в пустом холодильнике не нашлось – и, потягивая оставшийся в кружке напиток, думала о прошлой ночи, о моих глупых поступках, о том, что сказал Джуд…
Он меня поразил. Нет, даже не поразил, а шокировал. Мы никогда не говорили о его долгосрочных планах, но я знала, как он скучает по своим друзьям в Штатах, по маме и младшему брату, с которыми я даже не знакома. И его решение… Так будет лучше для него? Или для нас?
В кофеварке осталось еще полчашки кофе, я вылила его в другую чашку и осторожно отнесла в спальню.
Джуд растянулся поперек кровати, словно и упал на постель в этой позе. В кино люди выглядят во сне очень умиротворенно – только не Джуд. Разбитые губы были прикрыты закинутой вверх рукой, а если прибавить к этому заостренный нос и нахмуренные брови, то он становился похож на сердитого ястреба, которого подстрелили в полете.
Я аккуратно поставила чашку на прикроватный столик и прилегла на подушку рядом с ним, поцеловала в затылок, теплый и невероятно мягкий.
Джуд шевельнулся во сне, приобнял меня своей длинной загорелой рукой и открыл глаза. Обычно они были орехового цвета, но сейчас казались намного темнее.
– Доброе утро, – прошептала я.
– Доброе.
Он сморщился от зевка, а потом притянул меня к себе. Я отпрянула, думая о предстоящем пути – сначала до вокзала, там на поезд, затем на такси до порта Халл, – однако тело словно растаяло, и я свернулась рядом. Мы лежали, глядя друг другу в глаза, и я осторожно коснулась пластыря на его губе.
– Как думаешь, зуб приживется?
– Не знаю. Надеюсь, ведь в понедельник мне лететь в Москву, не хочется терять там время на стоматологов.
Я промолчала. Джуд закрыл глаза и потянулся, хрустнули суставы. Он перекатился на бок и нежно накрыл рукой мою грудь.
– Джуд… – В моем голосе слышалось и желание, и раздражение.
– Что?
– Не могу. Мне пора.
– Так иди.
– Не надо. Прекрати.
– «Не надо, прекрати»? Или «не надо прекращать»? – криво улыбнулся он.
– И то и другое. Ты знаешь, о чем я. – Я поднялась и покачала головой, о чем сразу же пожалела. Было больно.
– Как щека? – спросил Джуд.
– Нормально. – Я дотронулась до нее рукой. Опухшая, но уже не так сильно.
Джуд с тревогой посмотрел на меня и коснулся припухшей щеки. Я, сама того не желая, отпрянула.
– Не надо было мне уезжать, – сказал он.
– Ну а ты уехал, – бросила я. Вышло куда резче, чем хотелось. – Тебя вечно нет рядом.
Он приподнялся на локтях и удивленно посмотрел на меня – еще сонный, на лице следы от подушки.
– Какого…
– Ты меня слышал. – Знаю, в моих словах было мало разумного, но они все равно вырвались наружу. – Какое у нас будущее, Джуд? Даже если я перееду сюда, что дальше? Буду сидеть и ждать тебя, как Пенелопа Одиссея, и поддерживать огонь в семейном очаге, пока ты пьешь скотч в каком-нибудь русском баре вместе с другими зарубежными корреспондентами?
– Ты чего?
Я покачала головой, слезла с кровати и стала натягивать одежду, которую раскидала по полу спальни, когда мы вернулись из больницы.
– Просто устала. – Это еще мягко сказано. За последние три ночи я спала часа два, не больше. – Знаешь, к чему все идет? Нам трудно даже вдвоем, и я точно не хочу стать женой, которая сидит дома и воспитывает ребенка, пытаясь справиться с послеродовой депрессией, пока ты сидишь под обстрелом в самых адских точках Северного полушария.
– Судя по недавним событиям, опасности посерьезнее поджидают меня даже в собственной квартире. – Заметив мою реакцию, Джуд поспешил добавить: – Прости, дурацкая шутка. Я знаю, что это вышло случайно.
Я накинула на плечи пальто, которое еще не просохло, и взяла свою сумку.
– Пока, Джуд.
– Пока? В каком смысле «пока»?
– В каком хочешь.
– Я хочу, чтобы ты перестала устраивать сцены и переехала ко мне. Я люблю тебя, Ло!
Его слова поразили меня. Я остановилась в дверях, усталость, будто висевшая грузом на шее, тянула меня вниз.
Руки в латексных перчатках, смех…
– Ло? – неуверенно позвал меня Джуд.
– Я не могу, – отвернувшись, ответила я. Не знаю, что именно я имела в виду: не могу уйти, не могу остаться, не могу вести этот разговор, эту жизнь… – Просто… мне пора идти.
– Значит, все зря? – В его голосе послышались сердитые нотки. – Хочешь сказать, я зря отказался от той работы?
– Я тебя об этом не просила. – Мой голос дрожал. – Не просила, так что не вини меня. – Я повесила сумку на плечо и направилась к выходу.
Он ничего не сказал. Не попытался меня остановить. Я вышла из квартиры, пошатываясь, точно пьяная. Только оказавшись в метро, я поняла, что сейчас произошло.
Глава 5
Мне нравится атмосфера порта. Нравятся запахи смолы и морского воздуха, крики чаек. Может, все дело в ежегодных летних поездках на пароме во Францию? В гавани в отличие от аэропорта я ощущаю свободу. Аэропорт ассоциируется с работой, проверкой багажа и задержкой рейса. А порт… даже не знаю, нечто совершенно другое. Бегство, что ли.
В поезде я старалась не думать о Джуде и отвлечься мыслями о предстоящей поездке. Ричард Буллмер ненамного старше меня, но до его послужного списка мне бесконечно далеко. Я чуть не расплакалась, прочитав, сколько предприятий он возглавлял за свою карьеру – с каждым начинанием он поднимался на ступеньку выше, приумножая свой доход и влияние.
Я открыла статью в «Википедии», и на экране телефона появилась фотография: красивый смуглый мужчина с черными-пречерными волосами под руку с ослепительной блондинкой лет двадцати восьми. Под снимком была подпись: «Ричард Буллмер с супругой Анне Лингстад, наследницей семейства Лингстад, на их свадьбе. Город Ставангер, Норвегия».
По титулу лорда можно было подумать, что Буллмеру поднесли его состояние прямо на блюдечке, но, если верить «Википедии», я поторопилась с выводами. Сначала все шло как надо: частная подготовительная школа, Итон и Баллиол-колледж в Оксфорде. Однако, когда он учился на первом курсе университета, умер его отец – непонятно, что стало с матерью, ее не упоминали – и родовое имение ушло на оплату долгов и налога на наследство. В девятнадцать лет Буллмер лишился дома и остался один.
Уже одно то, что после случившегося он сумел закончить Оксфорд, можно считать настоящим достижением, но это еще не все. На третьем курсе Буллмер запустил свой интернет-проект, и продажа доли его акций в 2003 году стала первым среди последовавших успехов. Теперь Буллмер был владельцем элитного круизного лайнера на десять кают, рассчитанного на желающих отдохнуть в роскоши и полюбоваться скандинавским побережьем. «На нашем лайнере вы можете устроить свадьбу своей мечты, потрясающее корпоративное мероприятие, которое немедленно завоюет расположение клиентов, или просто провести незабываемый семейный отдых в эксклюзивной обстановке», – прочитала я в одном из материалов пресс-пакета, а затем открыла план каютной палубы.
Четыре большие многокомнатные каюты расположились на носу корабля; остальные шесть, поменьше, – отдельно полукругом на корме. Каюты были пронумерованы: по одну сторону центрального прохода четные, по другую – нечетные; каюта № 1 находилась на самом носу, а каюты № 9 и 10 на изогнутой корме примыкали друг к другу. Я предполагала, что окажусь в каюте поменьше – большие наверняка зарезервированы для важных особ. На плане не была указана площадь кают, и, вспомнив о тесных комнатках без окон на паромах через Ла-Манш, я нахмурилась. Не хотелось бы провести в подобном помещении целых пять дней… Впрочем, на таком лайнере даже небольшие каюты должны быть просторными, так ведь?
Я перевернула страницу, надеясь увидеть фотографии кают и успокоиться, однако на снимке увидела невероятный ассортимент скандинавских деликатесов, разложенных на белой скатерти. Шеф-повар «Авроры» наверняка работал в каком-нибудь экспериментальном местечке, вроде ресторана «Нома» в Копенгагене или «Эль Булли» в Каталонии.
Я зевнула и потерла глаза: вновь навалились усталость и тяжесть событий прошлой ночи. Невольно вспомнила выражение разбитого лица Джуда, когда я уходила. Я даже не знаю, что именно произошло. Мы расстались? Я его бросила? Я пыталась мысленно проиграть заново наш с ним разговор, но каждый раз мой утомленный мозг вставлял фразы, которых я не произносила, подменял мои ответы на желаемые. В этой воображаемой беседе слова Джуда звучали глупо и даже оскорбительно, чтобы оправдать мои собственные заявления, либо были настолько полны безграничной любви, что я уверяла себя: все будет хорошо. Я не просила его отказываться от работы. С чего он взял, что я обрадуюсь?
В такси от вокзала до порта я задремала и забылась тягостным сном примерно на полчаса. Я резко проснулась от бодрого голоса водителя, как будто мне в лицо плеснули холодной водой. Когда я вылезла из машины, меня ослепило солнце, щеки обожгло соленым бризом. Голова кружилась, перед глазами все плыло.
Таксист высадил меня почти у самого трапа, но, глядя на ведущий к кораблю стальной мостик, я никак не могла поверить, что это и правда «Аврора». Да, я узнала отдельные детали по брошюре: огромные окна, в которых отражалось солнце, сияли чистотой – ни пятнышка, ни капельки воды, а белый корпус блестел так, словно его только что отполировали. Но я не представляла, что «Аврора» окажется такой маленькой, – скорее большая яхта, а не круизный лайнер. Теперь я поняла, что имелось в виду под словом «элитный». Даже по греческим островам курсируют судна крупнее. Каким образом все указанное в брошюре: библиотека, солярий, спа, сауна, коктейльный зал и все остальное, без чего избалованным пассажирам «Авроры» никак не обойтись, – могло уместиться на этом миниатюрном корабле?
Из-за размеров и безупречной поверхности корпуса судно казалось игрушечным, и, ступив на узенький стальной трап, я вдруг представила «Аврору» кораблем в бутылке – крошечным судном, идеальным на вид и оторванным от реальности, и, чтобы зайти на его борт, я уменьшаюсь с каждым шагом. Я будто смотрела в телескоп с другой стороны, и от этого странного ощущения кружилась голова.
По гавани бежали маслянисто-черные волны; когда трап качнулся под моим весом, мне на мгновение почудилось, что я падаю, что стальные ступени не выдержали. Я закрыла глаза и крепко сжала холодный металлический поручень.
Сверху вдруг раздался женский голос:
– Какой же чудесный запах!
Я с удивлением посмотрела наверх. У входа на корабль стояла стюардесса, привлекательная загорелая блондинка с практически белыми волосами, и улыбалась мне так, будто я ее богатая родственница из Австралии, о существовании которой она прежде и не знала. Сделав глубокий вдох, чтобы прийти в себя, я прошла остаток пути по трапу и поднялась на борт «Авроры».
– Добро пожаловать, мисс Блэклок, – сказала мне стюардесса. Слова звучали отрывисто, и я не могла понять, что это за акцент, но в ее тоне слышались такие радостные нотки, словно встреча со мной – событие не менее счастливое, чем выигрыш в лотерею. – Рада приветствовать вас на борту. Позволите портье отнести ваш багаж?
Я огляделась. Откуда она знает, кто я?.. Не успела я ничего сказать, как мой чемодан уже унесли.
– Бокал шампанского?
Я запнулась, пытаясь придумать достойный и остроумный ответ. Стюардесса приняла это за согласие, и у меня в руке оказался запотевший фужер.
– Э-э, спасибо.
Интерьер «Авроры» поражал. В это маленькое судно вместили столько шика и блеска, что хватило бы на лайнер в десять раз крупнее. Трап вел к площадке перед длинной изогнутой лестницей, отполированной до блеска, обрамленной мрамором и задрапированной шелком. Свет от громадной люстры над лестничным пролетом больше всего напоминал лучи солнца, отражающиеся в летний день от поверхности воды. От подобного зрелища слегка подташнивало – не от излишней роскоши, хотя, если задуматься, и от этого тоже, а по большей части от вызванного люстрой чувства дезориентации. Каждая капелька света преломлялась в кристаллах, как в призме, и ослепляла, сбивала с ног. Я словно смотрела в калейдоскоп, а учитывая мой недосып, ощущение это было не из приятных.
Стюардесса заметила мою растерянность и с гордой улыбкой сказала:
– Большая лестница – это что-то, правда? В одной только люстре более двух тысяч кристаллов Сваровски.
– Боже мой, – пробормотала я, борясь с желанием зажмуриться. В голове пульсировала боль. Надеюсь, я не забыла ибупрофен.
– Мы невероятно гордимся «Авророй», – дружелюбно продолжила стюардесса. – Меня зовут Камилла Лидман, и я отвечаю за обслуживание гостей. Мой кабинет на нижней палубе, если что-то понадобится, что угодно, обращайтесь. Джозеф, мой коллега, – она показала на улыбающегося блондина справа от нее, – проводит вас до каюты. Ужин в восемь, но мы приглашаем вас к семи часам в салон Линдгрен, где пройдет презентация всех технических средств и новшеств, которыми вы сможете насладиться в круизе… О, мистер Ледерер!
По трапу поднимался высокий темноволосый мужчина лет сорока пяти, позади него портье тащил огромный чемодан.
– Осторожнее. – Мужчина заметно поморщился, когда тележка с чемоданом наткнулась на стык в трапе. – Внутри очень хрупкое оборудование.
– Мистер Ледерер! – Камилла Лидман встретила его с тем же безумным энтузиазмом, что и меня. Надо отдать должное ее актерскому мастерству, хотя в случае мистера Ледерера играть ей практически и не приходилось, ведь он был довольно приятным мужчиной. – Приветствую вас на борту «Авроры». Как насчет бокала шампанского – для вас и миссис Ледерер?
– Я буду один. – Мистер Ледерер пригладил волосы и изумленно взглянул на люстру Сваровски.
– О, мне очень жаль. – Камилла Лидман нахмурила свои безупречные брови. – Надеюсь, с миссис Ледерер все в порядке?
– Да, у нее все прекрасно, – ответил мистер Ледерер. – Более того, она трахается с моим лучшим другом. – Он с улыбкой взял бокал шампанского.
Камилла удивленно посмотрела на него и спокойным тоном обратилась к своему коллеге:
– Джозеф, проводи, пожалуйста, мисс Блэклок в ее каюту.
Джозеф едва заметно поклонился и показал рукой на ступени, ведущие вниз:
– Прошу сюда.
Я молча кивнула и, не выпуская из рук бокал шампанского, позволила себя увести. Краем уха я услышала, как Камилла сообщает мистеру Ледереру, что ее кабинет находится на нижней палубе.
– У вас каюта Линнея, под номером девять, – сообщил мне Джозеф, пока я шла за ним по тускло-бежевому коридору, застеленному плотными коврами. – Все каюты носят имена выдающихся скандинавских ученых.
– Кому же достанется нобелевская? – нервно выдавила я, пытаясь пошутить. В этом узком коридоре без окон мне казалось, что я задыхаюсь, а стены вокруг смыкаются. Тусклые лампы и отсутствие естественного освещения навевали сонливость.
– В этом рейсе каюту Нобеля займут лорд и леди Буллмер, – серьезно ответил Джозеф. – Лорд Буллмер – директор компании «Северное сияние» и владелец судна. На «Авроре» десять кают, – продолжил рассказывать он, пока мы спускались по очередной лестнице, – четыре в передней части, шесть – в кормовой, все расположены на средней палубе. В каждой каюте от одной до трех комнат, отдельная полноразмерная ванна и душевая кабина, двуспальная кровать и личная терраса. В каюте Нобеля имеется джакузи.
Терраса на круизном лайнере? Мне это показалось очень странным, но, пожалуй, не более чем остальные открытые части палубы. Джакузи? На этот счет я вообще лучше промолчу.
– К каждой каюте приписаны свои стюарды, к которым вы можете обращаться в любое время дня и ночи. Вас буду обслуживать я и моя коллега Карла, вы познакомитесь с ней вечером. С радостью поможем вам по любым вопросам.
– Значит, это средняя палуба? – спросила я.
– Да, – кивнул Джозеф, – и здесь находятся только каюты для пассажиров. Наверху расположены обеденный зал, спа, библиотека, салон, прогулочная палуба и другие зоны общего пользования. Все они названы в честь скандинавских писателей: салон Линдгрен, обеденный зал Яннсон и так далее.
– Яннсон?
– Туве, – подсказал он.
– Точно. Муми-тролли, – наконец поняла я. Боже, голова просто раскалывалась.
Мы остановились у панельной деревянной двери, на которой висела небольшая табличка с надписью: «№ 9: Каюта Линнея». Джозеф распахнул дверь и пропустил меня вперед.
Каюта была, без преувеличения, во много раз лучше моей квартиры и не такая уж маленькая. Вдоль правой стены вытянулись зеркальные шкафы, в середине комнаты, между диваном и туалетным столиком, стояла огромная двуспальная кровать, застеленная гладкими и хрустящими белыми простынями, на которые так и хотелось прилечь.
Но больше всего меня поразил не простор, а свет. После узкого коридора с искусственным освещением струящийся сквозь двери террасы свет казался ослепляющим. Ветер развевал белоснежные шторы, и я заметила, что раздвижная дверь открыта. Мне сразу стало спокойнее.
– Двери можно зафиксировать в открытом положении, – объяснил Джозеф, стоявший позади меня. – В случае неблагоприятных погодных условий они закроются автоматически.
– Замечательно, – пробормотала я, думая лишь об одном: скорее бы Джозеф ушел, чтобы я могла упасть на кровать и провалиться в сон.
И все-таки, неуклюже подавляя зевоту, я стояла и слушала про все функции душевой кабины (спасибо, а то я ей раньше не пользовалась), про холодильник и мини-бар (бесплатный, к несчастью для моей печени). Джозеф добавил, что лед будут приносить дважды в день и что я могу обращаться к нему или Карле в любое время.
Когда Джозеф уже не мог не заметить мой широкий зевок, он с легким поклоном удалился, а я стала дальше разглядывать каюту.
Что скрывать – я была под впечатлением. Больше всего меня поразила кровать, которая зазывала улечься и проспать часов тридцать или сорок. Я посмотрела на белоснежное одеяло и золотисто-белые декоративные подушки, и желание поспать накрыло меня волной, проникло внутрь тела, мурашками пробежав от затылка до самых кончиков пальцев рук и ног. Мне требовался сон. Я жаждала его, как наркоман, считая часы до следующей дозы.
После тридцати минут тягостной дремоты в такси стало только хуже.
Но теперь ложиться нельзя. Если усну, то проснусь не скоро, а позволить себе проспать этот вечер я не могла. Можно еще пропустить кое-что по функциональности судна, об этом будут рассказывать через несколько дней, однако на сегодняшнем ужине и презентации я просто обязана присутствовать. Первый вечер на борту, все будут знакомиться и стремительно налаживать связи. Если я его просплю, упущенного не наверстать.
Я подавила зевок и вышла на террасу в надежде, что на свежем воздухе рассеется туман усталости, который окутывал меня, как только я переставала двигаться и замолкала.
Прекраснее террасы на роскошном круизном лайнере и не представить. Она была застеклена, отчего казалось, будто между тобой и океаном нет никакой преграды. На террасе стояли два шезлонга и маленький столик – вечером можно сидеть здесь и любоваться, в зависимости от круиза, белыми ночами или северным сиянием.
Я долго наблюдала за тем, как небольшие суда неспешно выдвигаются из порта Халл или заходят в него, а соленый ветер развевал мои волосы. Вдруг в «Авроре» что-то переменилось. Я даже не сразу поняла. Двигатель, который последние полчаса спокойно урчал, заработал громче, и лайнер сдвинулся с места. Мы медленно развернулись и отошли от пристани, направившись в море.
Корабль осторожно выбирался из гавани по обозначенному зеленым и красным светом каналу. Когда мы покинули уютную гавань и вышли в Северное море, где зыбь порта сменилась огромными накатывающими волнами глубоководной части океана, судно стало двигаться по-другому. Берег понемногу удалялся, и строения порта Халл превратились в зазубрины на горизонте, а затем и вовсе стали неразличимы, слившись в одну темную линию. Глядя, как они ускользают из вида, я подумала обо всех незавершенных делах. Телефон оттягивал карман, и я достала его, надеясь увидеть хоть какое-нибудь послание от Джуда, пока я находилась в пределах действия британской мобильной сети. «До скорого». «Удачи». «Счастливого пути». Хоть что-нибудь.
Но экран был пуст. Сигнал уменьшился на одно деление, затем на два… Телефон молчал. Берег Англии исчезал вдалеке, и я слышала только плеск волн.
От: Джуд Льюис
Кому: Лора Блэклок
Отправлено: вторник, 22 сентября
Тема: все нормально?
Привет, милая, ты не писала мне с самого воскресенья. Не знаю, доходят ли до тебя сообщения. Ты получила мой ответ и сообщение, которое я отправил вчера?
Я немного волнуюсь, и не думай, что я, как идиот, смылся куда-нибудь зализывать раны. Это не так. Я люблю тебя, скучаю и думаю о тебе.
Не беспокойся о том, что случилось перед отъездом. Кстати, с зубом все в порядке. Полагаю, он приживется, как врач и говорил. В любом случае подлечиваюсь водкой.
Расскажи, как там круиз, а если занята, черкни пару строк – я хоть буду знать, что у тебя все хорошо.
Люблю, Дж.
От: Роуэн Лонсдейл
Кому: Лора Блэклок
Копия: Дженнифер Уэст
Отправлено: среда, 23 сентября
Тема: новые заметки?
Ло, два дня назад я прислала тебе письмо с просьбой отправить новые заметки по круизу – ответь, пожалуйста. Джен говорит, что ничего от тебя не получала, а мы надеялись завтра напечатать какой-нибудь материал – хотя бы для боковой колонки.
Как можно скорее сообщи Джен, когда статья будет готова, и поставь меня в копию.
Роуэн
