Книга формы и пустоты – Рут Озеки

Узнав об этой книге – я сразу бросилась ее читать. Потому что Рут Озеки – Моя рыба будет жить – стала для меня какой-то знаковой. Да еще книга обещала научить дзэн – чего в моей жизни явно не хватает.

Книга получилась – и простая, и сложная одновременно. Довольно простая и понятная история – отец семейства, джазовый музыкант японо-корейского происхождения (дело происходит в Америке), хотя любит свою жену и сына – никак не может завязать с веществами – и его переезжает грузовик с цыплятами. Это становится большим ударом для семьи: мать, Аннабель, буквально чувствует, как ее мир рушится – работа у нее очень странная и шаткая (вырезать статьи из газет), из дома их грозятся выселить, а единственная отрада – сын Бенни… Ему 13-14 лет – и он резко прыгает в подростковый возраст. Резко – потому что сначала он спит в пижаме с Человеком-пауком – ну а потом начинает прогуливать школу, связывается с очень дурной компанией… Триггер сработал – прямо как спусковой крючок.

Сложная и необычная книга – по форме. Это буквально – диалог между Бенни и Книгой. Чего греха таить – после смерти отца Бенни начинает слышать голоса. Голоса вещей – их истории, крики боли… Понятно, что это что-то психолого-психиатрическое – и детский психиатр обращается с Бенни довольно топорно-прямолинейно. А еще (по цене одной) здесь будет как минимум две книги. Еще – автор предоставляет нам пересказ книги «Чистая магия» про силу уборки в доме (и в голове). А вместе с ней – что-то вроде камео о буддийской монахине, которая – поделилась своей мудростью дзэн со всем миром – и теперь все хотят от нее еще чего-то… Плюс – даже небольшой пересказ рассказа Борхеса «Алеф» (вот это было – вообще непонятно).

Есть у книги, помимо плюсов – и минусы. В плюс приведу – все начало, когда- книга в себя буквально погружает, затягивает своей необычностью. Очень необычное, конечно, у автора видение мира – все это умение видеть красоту в обыденном и несовершенном. Поразил мое воображение эпизод – когда в описании первой ночи парочки автор описывает героиню у окна – просто как Венеру… Такая отстраненность, неторопливость – все-таки книга нам рассказывает. Ну и конечно- отношение к книгам и чтению. Очень много времени Бенни проводит в Библиотеке – какой-то нереальной и сказочной – где и слышит голоса книг (или записывает историю ножки стола – там и такое есть). И эта мысль – что не бывает плохих книг, и – на каждую найдется свой читатель – зацепила меня.

При этом… Книге очень сильно повредила – перерасписанность. Кажется, что история – такая необычная, такая удивительная. Но когда отшелушишь всю мишуру ненужных слов и абзацев – остается довольно простая история. О переживании горя – когда человек прям не справляется, и жизнь на него обрушивается. О подростковом возрасте и гиперопеке – как мать буквально цепляется за ребенка, а у него – новая школа, первая влюбленность… Вот правда – в конце мне было уже от книги уныло. Ну и – обещанный дзэн… Конечно, книга ничего не разжевала и в рот не положила – но порой она напоминала немного сектантские проповеди в стиле «Есть ли у вас пять минут…». Она никого зомбировать и обращать в свою веру особо не собирается – но порой – ну очень растекается мыслью по древу – буквально Книга вдруг задвигает монолог на пару страниц об устройстве Вселенной от сотворения мира – потом сама захватывается и начинает извиняться в стиле «Увлеклись» (Книга говорит о себе «мы» – потому что все книги связаны общей мудростью – да, здесь и такие пассажи есть)).

Беря эту книгу, я ее атрибутировала, как коктейль из Джонатан Сафран Фоер – Жутко громко и запредельно близко , Михаэль Энде – Бесконечная история и Хелен Девитт – Последний самурай . Неа – все немножко мимо. Это – определенно необычный и удивительный книжный опыт. Но самой книге – ну очень повредило словоблудие и такой – пафосно-духоподъемный настрой. «Да – сначала все было плохо – но сейчас мы соберемся…». Может, все писалось ради рекламы книги «Чистая магия» (не люблю я эту всю инфоцыганскую лабуду в стиле «Порядок в доме – порядок в голове»). К сожалению – не столько удовольствия я от книги получила, как рассчитывала. Все-таки рекомендую обратить внимание на книгу «Моя рыба будет жить». Вот она была – какой-то ошеломляющей, честной и глубокой. И всем нам – хороших книг)

Любой порядок – это поддержание крайне неустойчивого равновесия.

Вальтер Беньямин «Я распаковываю свою библиотеку»Вы прочтете и полюбите этот роман, а если уже научились слушать аудиокниги, и если знакомы с «Моя рыба будет жить» – просто не сможете иначе. Потому что эту книгу американской писательницы японского происхождения тоже читает Игорь Князев, чье исполнение «Рыбы…» подняло для меня однажды его авторитет на недосягаемую высоту.Рут Озеки пишет медленно. Эта книга о мальчике Бенни, в чьих жилах японская кровь смешалась с корейской, а в измученной голове звучат голоса вещей, и о его маме, которая вещами пытается заполнить зияющую пустоту внутри – эта книга взяла у нее восемь лет. И тотчас получила Женскую премию за художественную литературу, одну из самых престижных литературных наград Соединеного Королевства. В денежном выражении 30 000 фунтов, ровно та сумма. за которую писательница продала права на свой первый роман, но это к слову, а о женской премии в женский день грех не упомянуть.Герои «Книги формы и пустоты» простые люди, даже, как бы поделикатней выразиться – сильно простые. На общественной и финансовой лестницах занимают нижние ступени, словно бы являя эталонный образец «от противного» к цвету американской социальной иерархии, белым протестантам англосаксам. И это. пожалуй, единственный параметр, по которому к ним можно применить эталонность. Не блещут умом, красотой или особыми талантами, не отличаются душевными качествами. Скажу больше, они бедняки с серьезными психологическими и психиатрическими проблемами.Как-то не очень про таких читать, нет? А вот тут все зависит от рассказчицы, Озеки прекрасная. Да и не думалось ни о чем таком, когда Кэнджи встретил Аннабель. Он кларнетист, мечтающий о карьере (а какой музыкант не видит себя Бенни Гудменом?), но пока играет на свадьбах, похоронах, бар-мицвах. Она мелкая сошка в информационном агентстве, одна из «леди-ножниц», которые находят подходящие для публикации истории и приводят в приемлемый вид. Любит петь, и это неплохо у нее получается, раз спела, когда пятничным вечером сидела с подругами в кафе, так они познакомились. Оба бедны как церковные мыши, оба без родителей и без образования, но жизнь впереди долгая и прекрасная и у них родился малыш Бенни.Бенни, названный в честь Гудмена, которому отец подарил ночник в виде лунного глобуса, и рождение которого не сделало отца более дисциплинированным, а его жизнь упорядоченной. Так или иначе, он погиб, нелепой смертью и совсем молодым – попросту раздавлен грузовиком, везшим цыплят, в паре метров от калитки дома, где жил с женой и сыном, потому что надрался после очередного выступления и отрубился прямо посреди дороги. Оставил Аннабель и Бенни Оу противостоять жизни без себя, к чему они оказались не готовы.Мальчик вскоре начнет слышать голоса вещей, и это окажется совсем не так прикольно, как печка или яблонька. которые обращаются к героине волшебной сказки с просьбой вынуть пирожки или отрясти яблочки. И без бонусов за хорошее поведение. А вот вообразите себе стекло в учебном классе, в которое врезалась, разбившись. маленькая птичка, и это стекло принимается рыдать. что не хотело быть убийцей, когда было песком на речном берегу, и такие же птички прыгали по нему. Рыдает так громко, что заглушает все, что говорит учитель. Или ножницы, на уроке труда, которые твердят, не терпящим возражений стальным голосом: «Воткни мои лезвия в ногу!» Шизофрения? Да, похоже, что так.Мама не могла бы избавить его от этого, даже если бы была богата и благополучна, но Аннабель Оу, толстуха, махнувшая на себя после смерти мужа рукой, первый кандидат на сокращение на работе, того гляди лишится медстраховки, и значит не сможет оплатить пребывание сына в клинике. Она и хотела бы быть идеальной матерью, да как-то сама потерялась в этой жизни. Единственное, что приносит ей радость – зайти в благотворительный магазин и купить какую-нибудь вещицу. Две, три, пять милых уютных потертых, вещей, заряженных теплом чьей-то взаимной нежности. Покупала бы и новое,и в дорогих магазинах, да не на что. Вы уже поняли, что Аннабель пала жертвой синдрома накопительства?Собственно, «Книга формы и пустоты» порой кажется литературным аналогом невероятно захламленного дома, и ты думаешь, что слишком уж много всего стащено сюда автором. и сократить ее на треть, а лучше, наполовину, было бы идеально. Но на самом деле, всякое слово здесь на своем месте, а прием овеществления слов, как никакой другой способствует тому, что начинаешь ощущать себя внутри нагромождения бесполезных терриконов вещного мира, которым люди ограждают себя от других людей, которым подчиняют свое существование, голоса которых становятся громче человеческих и Божьего голосов.Отличная книга. Легкой я бы ее не назвала, но классная. И светлая, невзирая.

Злоключения представителей семьи Оу начались с того, что отца семейства, валявшегося в переулке под кайфом, раздавил грузовик с цыплятами. Пока супруга покойного, Аннабель, пытается заполнить образовавшуюся внутри пустоту, притаскивая в арендованную квартирку всё новые и новые ненужные вещи, её сын Бенни потихонечку сходит с ума. Мальчик слышит, как предметы говорят с ним: стекло с грустью рассказывает о тех временах, когда оно было песком, дешёвые плюшевые игрушки вспоминают, как были созданы на фабрике измученными детьми, а ножницы велят поскорее воткнуть их в кого-нибудь. Как ни странно, комфортное и безопасное пространство Бенни находит в публичной библиотеке, среди множества чужих историй.Последние два романа, «Моя рыба будет жить» и «Книга формы и пустоты», Рут Озеки написала уже находясь в сане дзен-буддистского священника. Не хочется преуменьшать талант Озеки как сочинителя, но главное достоинство её книг – чувство умиротворения и любовь к жизни, которые обволакивают читателя, просачиваясь в каждую клеточку его тела, о каких бы ужасах в этот момент не шла речь в сюжете. Даже шизоаффективное расстройства у подростка у Озеки подано с налётом магического реализма, из-за чего главным вопросом становится не «как от этого избавиться?», а «как с этим жить?».Читая историю Бенни, рассказанную голосом бумажной книги, постоянно натыкаешься на раскиданные по тексту разного уровня литературные отсылки. В «Книге формы и пустоты» Хорхе Луис Борхес идёт рука об руку с Мари Кондо, Джонатан Сафран Фоер подмигивает Филипу Пулману, а Морис Метерлинк, Вальтер Беньямин и Славой Жижек и вовсе оказываются в одной команде «странненьких», чьи идеи и воззрения, тем не менее находят массу последователей. Могла бы Озеки без всего этого обойтись? Могла! Сделали ли оммажи и «подмигивания» роман лучше? Не факт. Но такой «плюшкинизм» писательницы отлично объясняет поведение её героини: иногда хочется собрать всё в одном месте и надеть лучшее разом. Нам так сложно выбрать что оставить, а от чего избавиться, ведь пустота создана для того, чтобы её заполнять, и именно наполненность придаёт ей форму.