Руслан Викторович Тимербаев
Благоговение
Но вот ты здесь, пышешь светом и мне больно… и хорошо одновременно рядом с тобой. И это «больно» тоже хорошо, потому что боль живого человека, и она спасение мое, и значит я буду жить. Ради тебя сынок, и ради мамы твоей. И вес твой в моих руках – это мой мир и мой хлеб, о которых я даже не мечтал.
Батя, батя! Ты говорил, а я не верил, я думал, брешешь нагло, чтоб позлить. А ты спасал. Я помню, как ты говорил, что хоть мать не дожила до позорного моего существования; что я сын, надругавшийся над святыней, в которую ты, бать, верил. Ты правда долго терпел, очень долго. Теперь все понимаю. Все-все. Почему ты так тверд был, когда я после кумара домой добирался за полночь. Помню, как смотрел ты, строгачом на меня, тогда тебя ненавидел. Ведь думал и в тебе ненависть ко мне, а я же не нарочно, я просто не там повернул, не там выбрал и не то. А ты смотрел на меня сталью, а внутри душа горела у тебя, теперь-то я знаю, как это оно, все понимаю. Ведь и твои руки помнили мой вес, а я резал тебя по живому, каждый раз, а ты терпел. И от этого совсем страшно становиться иногда за себя. А надо жить, надо биться дальше за свой мирок и за тебя, сын. И только бы найти силенок для всего этого!
