Руслан Бортников
Ялмез. Начало долгого пути
Глава 17
Прошло несколько дней с их ночной вылазки. Дом с того момента сильно опустел, оставив только родителей и их детей, которым еще не удалось найти вторую половинку. Маряла больше всего опасалась за Ираялу, так как она была единственной девочкой, которой еще не удалось найти избранника, а по тем, некоторым прожитым дням в общем доме, она поняла, что родители Злоялиста не были так здоровы, как казалось изначально. А вчера вечером, Ираяла поведала всю правду не только Злоялисту, но и его жене. Остальные братья тоже уже знали о происходящем, ибо Ираяла не совсем могла справиться.
– Что говорит лекарь? И как наша мама ничего не заподозрила? – поинтересовался Злоялист, сидя в своей комнате рядом с Марялой. Ираяла сидела в другом конце комнаты несмотря на то, что ее приглашали пройти ближе, она не могла позволить себе такого, так как чувствовала себя неловко.
В очередной раз они собрались в одной комнате для обсуждения происходящего. Пока остальные два брата ходили к самому лекарю для приобретения нужных трав и зелья. Вчера, подстать разговору, матери стало хуже, из-за чего пришлось отложить разговор на следующий день.
– Я с лекарем договариваюсь заранее, а за некоторое время до его прихода просто перестаю давать маме все необходимое. Когда он уходит, я снова наливаю ей отвар из трав, и она приходит в себя. Он говорит, что ей осталось не так много. Он признает свою ошибку, так как не смог определить точное время.
– А если удвоить лекарство? – глаза Злоялиста метались по комнате. Казалось, он хотел найти решение где-то у себя под носом, но оно все не вырисовывалось.
– Я же говорю вам… маме становится хуже и хуже. Даже лекарства перестали помогать. А на свадьбе она была такой… как прежде, из-за того, что я давала ей больше нормы. Однако теперь, старая порция вовсе перестала помогать. – Ираяла опустила свой взгляд. Она чувствовала свою вину за происходящее и скорую кончину своей матери.
Злоялист предлагал много разных решений, но все они либо не подходили, либо были уже опробованы, но имели либо незначительный эффект, или вовсе были пустышкой. Ираяла пригладила свои волосы, а после скрестила свои руки на уровне таза. Маряла сидела молча, не зная, какие слова должны выйти из ее уст. Она смотрела на Злоялиста, с поникшим видом, и его сестру с таким же видом. Никто из них не хотел признать скорую гибель своего родителя, они не хотели в это верить. С одной стороны, это было похвально, с другой, можно сказать, каждый, кто обитает в мире Яви, рано или поздно покидает этот мир.
– А если мы попробуем отнести ее к… – на выдохе выстрелил словами Злоялист.
– Не стоит. – перебила Ираляа своего брата. Она знала, что он хочет предложить, и понимала, что его предложение не стоит того.
Злоялист хотел предложить путь до лекаря, который мог излечить от болезни их мать. Проблема была не в том, чтобы проложить путь. Никто из них точно не знал, где он может находиться. Ираяла рассказала, как ее убеждал лекарь не делать этого, поскольку такое существо хоть и было по своей сути добрым, но смотрело на добро и зло немного по-другому. Ему не важно, скольких ялмазийцев побил или убил Злоляист, неважно было, сколько раз он обманул. Его аспект мировоззрения кружил около животного мира, а Злоялист в свое время крайне сильно любил охотиться, из-за чего были большие риски того, что леший не только откажет ему в просьбе, но и подумает, как проучить его. Поэтому такой план сразу отпадал.
– Если не я пойду в лес, а ты? – не обращая внимания на то, что Злоялисту не удалось договорить свои изначальные мысли, продолжил диалог, будто смог их спокойно сказать.
– Я тоже нечиста. Слушай. Я не пытала и не издевалась над животными. Ты тоже. Но мы не знаем, как отреагирует на нас он. Быть может, для него убийство одного зверя говорит о тебе плохо. А может, она пытается наказать лишь тех, кто мучает других существ. Мы не знаем этого наверняка, а учитывая, что меня убеждал лекарь не делать этого, то я точно соглашаюсь с тем, что нам нужно либо искать другой способ, или… – договорить свои слова Ираяла не смогла. Они как ком встали в горле, не давая возможности даже спокойно вздохнуть.
– Ждать я точно не стану…
– А если… – неожиданно прервала свое молчание Маряла. – А если мы отведем ее к темным магам или верховному колдуну?
– Темным магам верить нельзя, а колдун не станет помогать, ибо это идет в разрез их пониманию мира. Они считают, что нельзя лезть в природу любого существа, тем более того, кто уже прожил жизнь.
Конечно, колдуны неоднократно помогали лекарям исцелить не только ялмазийцев, но таких было немного, а также не все были готовы идти на такой риск, ибо среди них ходили слухи, что Боги за это по голове не погладят. Оставались только лекурусы. Лекурусы – это лекари, которые подчинили себе жизнь. Говорили, что они живут вечность и знают все зелья, которые существуют в этом мире. Жили они поодиночке, но встречались и те, кто выбирал место обитания город. Их старались обычно обходить стороной, и только когда они могли помочь с какой-то болезнью, все наступали себе на горло и шли к ним. Их скверный характер, который присутствовал абсолютно у каждого, делал из них неприятных собеседников, а запросы на помощь у них были огромные.
Один из таких жил и в городе Злоялиста, только добраться до него можно было только через два портала.
Злоялист посмотрел на Ираялу с надеждой на согласие. Однако, хоть и сестра была младше, но понимала лучше своего брата, что рано или поздно их мама все равно уйдет в другой мир вечности. А если они попытаются избавить ее от одной болезни, то высока вероятность, что подойдет другая, ведь ее организм уже не был так крепок, как в молодости. Она считала, что их возможные действия только ухудшат положение, так как нужно будет тратить свою жизнь на уход больной матери. Все-таки она боялась высказать свое мнение брату, опасаясь его реакции. Злоляист на самом деле считал так же, только сам этого не осознавал.
Когда Злоялист стал более взрослым, отец позвал его на серьезный разговор и объяснил, как стоит относиться к его смерти. Отец уверовал своего сына, что не стоит оплакивать их уход в другой мир. Не стоит искать безумные решения для того, чтобы просто спасти. Не стоит жертвовать своим временем и силами, если судьба предоставила возможность прожить счастливую жизнь. Он хотел донести до своего сына, что в такой тяжелый момент стоит уделить больше времени своей семье, ведь только им он будет важен, а не всему остальному миру, который даже не заметит его ухода. Говорилось все это с улыбкой, и не было ни намека на грусть.
Ираяла подвинулась на своем стуле. Собралась с мыслями, посмотрела на своего брата и все же решила донести свои размышления до него.
– Брат, я тоже не хочу, чтобы она уходила, но это жизнь… – мягко начала Ираяла то отводя свой взгляд от брата, то смотрела на него с опаской. – Но это жизнь, рано или поздно…
– Что ты хочешь сказать? Сидеть? Просто наблюдать? Просто ждать? – возмутился Злоялист, но тон его голоса нисколько не прибавился.
– Рано или поздно, наступит тот день, когда ты не сможешь ничего сделать… послушай, вспомни, о чем говорил нам всем отец, когда мы становились взрослее. Чего он хотел? – Ираяла пыталась заручиться поддержкой прошлого, и даже видела в глазах своего брата понимание, однако он будто боролся с этим. Его лицо побагровело, мышцы напряглись, взгляд стал жестоким. Тем не менее, сестра продолжила, заставив при этом удивиться Марялу, у которой точно не хватило бы храбрости в отношении своих братьев. – Я не знаю, когда и как с тобой говорил отец, но с нами, дочерями, мама разговаривала обычно на кухне. Как мы все знаем, мама и отец говорили одно и тоже. Да и они сами не особо хотели, чтобы их мучили болезни.
– Но они хотели увидеть внуков. Увидеть, как они растут… – Злоялист не смог поднять свой взгляд на сестру. Он смотрел в пол с уже слегка влажными глазами. Его останавливало то, что в комнате находилась его жена, перед которой нельзя было показать свою слабость.
– Да, но отец так же признавал ошибку, что именно из-за его молодости не смог завести семью как положено. Даже наш старший брат не смог застать их в расцвете сил. Что говорить о нас? – Ирияла встала со своего места, подошла рысью к своему брату и села рядом с ним – Братик, не нужно думать, что ты судьбы и Богов. Недаром они создали нас смертными и не даром, те, кто обрел бессмертие, боится попасть в другой мир.
Маряла присела к своему мужу, с другой стороны, положила руки на его плечи, словно слегка обнимала. Она пыталась поддержать своего мужа, а была бы возможность, забрала бы его боль,то непременно сделал бы это. Однако, в данный момент рядом с ней не было темного мага или верховного колдуна, которые могли бы помочь ей с ее просьбой. Сестра хотела поведать своему брату о том, что она успела рассказать про состояние матери, всем остальным.
– Мне нужно пройтись… – промолвил Злоялист вставая со своего места. Руки сестры и жены упали на кровать, а сам ялмазийец даже не обернулся, лишь направился на выход, не дожидаясь того, что могут сказать ему еще.
Выйдя из комнаты, Злоялист увидел, как его братья вернулись. Он одарил их странным, неоднозначным взглядом, пока они ставили большую бочку на землю. Когда они растягивали свою спину в обратную сторону, то успели проронить вопрос, который был успешно проигнорирован.
На улице была такая хорошая погода и так свежо, из-за чего не хотелось возвращаться обратно. Нибира светила ярко, облаков на небе было не так много, а легкий ветерок увлажнял кожу, чем только нормализовал температуру тела. Дети, как и подростки, бегали повсюду, играя в разные игры. Взрослые возвращались к себе домой с большими мешками, наполненными продуктами, приобретенными на рынке. Однако, если на улице было все так прекрасно, то на душе у ялмазийца была обратная атмосфера.
Злоялист не хотел принимать реальность, хоть это и шло вразрез со словами его отца. Путь был хаотичным. То сворачивал налево, то направо. Было такое, что по одному и тому же участку дороги прошелся несколько раз, правда, совсем не замечая этого. Воспоминания из прошлого лезли в голову. Он вспомнил, как отец с ним весело бегал, когда образовывался свободный день. Как мама нередко готовила с ним и не только разные пироги и запекала сладкий или до безумия мягкий хлеб. Вспомнилось даже, как вся семья несколько раз выходила в поход на открытое поле, один раз даже на ночь. Теплые и весёлые моменты перемешивались с мрачным и холодным будущим, где вскоре он не сможет больше смеяться вместе с теми, кто его воспитал. Слова сестры тоже не хотели покидать его голову, и чем больше он размышлял над ними, тем больше понимал, что она была права, но душой не хотел признавать. Не мудрено, что он изредка отвлекался на посторонних стариков, с которыми сидело юное поколение, слушая забавные истории. Каждый из них сидел, стоять уже не было сил. У каждого была трость или другое приспособление помогающее передвигаться, у самого сил уже не хватало. Также рядом находились несколько небольших кувшинов. Предполагая, что в одном находится чистая вода, а в других отвары из трав в зависимости от болезни, которую удалось приобрести. Неожиданно, мысли Злоялиста дали понять, что он так и не начал пить медовуху, которую отец приготовил не только для него, но и для его жены. «Подобное нужно исправлять!» – подумав про себя, Злоялист снова вернул к себе старые мысли.
Внезапно он заметил своего брата, идущего к нему навстречу. Удивившись такой встрече, он даже не знал, что следует говорить, а когда заметил второго родственника, покупающего небольшой хлеб у купца, смог быстро понять, в чем было дело.
– Она рассказала? – поинтересовался Злоялист, не успев дойти до своего брата.
– Да, брат. Все. – огорченно промолвил брат, подойдя ближе, так как не хотел, чтобы кто-то еще слышал их разговор.
– На работе вас не заждались?
– К счастью, я имею хорошего начальника, который понимает, что сейчас происходят события, на которые никак нельзя повлиять, а пропускать их нельзя. А вот наш брат, не имеет такого… – брат остановился, а следом со Злоялистом повернулся к третьему. Последний, как только приобрел хлеб, сразу принялся его уплетать, при этом медленно шагая навстречу. – Видимо, у него дела складываются не так хорошо… Что у тебя произошло?
Третий брат за несколько шагов перестал откусывать кусочки пищи, быстро их прожевал и уже с пустым ртом улыбнулся, оказавшись рядом со своими родственниками.
– Я ушел от хозяина. Он не хотел меня отпускать, и, чтобы сделать мне больно, решил повесить на меня все свои невзгоды. Он рассказал стражам порядка, что я вор. Из-за этого, я все это время был в темнице, однако, удалось доказать, что я работал в баре и хозяин решил оклеветать меня. Теперь он должен выплатить мне жалование, иначе сам угодит в темницу…
– Как тебе удалось провернуть такое? – поинтересовался второй брат.
– Скажем так, он был не самым хорошим ялмазийцем. Поэтому многие на него были обижены, и ему не удалось всех подкупить. Будете? – легкой улыбкой одарил своих братьев третий. Затем, когда братья отказались, он сложил купленную пищу обратно в собственный мешок, протер тыльной стороной ладони рот от крошек, а после уже обратился к Злоялисту. – Ты до сих пор живешь в доме?
– Да… но мы уже перенесли почти все вещи, и дом уже обустроен. Осталось только заселиться, но…
– …ты этого не хочешь. – закончил за Злоялистом брат, будто знал, что он хочет сказать.
Нависло неловкое молчание. Братья переглянулись, а следом, совершенно не договариваясь, одновременно осмотрелись по сторонам. Двое из троих заметили еще своих родственников. Злоялисту стало интересно, где он находился и почему именно в этом месте он встречает всех своих родственников. Оглянувшись, он быстро понял, что стоял в нескольких домах от отцовского дома, поэтому теперь встречи не казались такими неожиданными и интригующими.
Еще один брат и сестра подошли к троим ялмазийцам. Бросили неловко дежурные фразы, после чего застыли с молчанием. Все они предвкушали предстоящие далеко не счастливые события. Все сталкивались с подобным в первый раз. Никто не понимал, стоит ли им разговаривать только о будущем, которого боялись, или стоит строить разговор на отвлеченные мысли.
– У меня вот небольшой вопрос. – обратился ко всем Злоялист. –Ии где ваши жены? – Он посмотрел на сестру и дополнил свои слова – … и мужья.
– Ираяла созвала сегодня всех нас. И, как ты знаешь, в такое событие они не должны быть рядом с нами. Это только семейное дело.
По традиции, когда было понятно, что один из родственников вскоре покинет мир, ближайшие родственники должны были явиться к нему. Ни жена, ни муж, ни чьи-то дети не могли присутствовать на подобном мероприятии. Так же, когда лекарь, который осматривает практически покойного жителя, по большей части может указать дату, время, через которое уйдет обитатель из мира Яви. Предсказания могли быть приблизительными, и потому бралась погрешность в один или два дня.
Сейчас был как раз тот момент, когда лекарь оповестил Ираялу о том, что ее матери осталось два дня. Как оказалось, лекарь в прошлый раз не смог увидеть другие формы болезни, которые только начали набирать силу, но ввиду возраста родителей, они поспешно стали досаждать ялмазийке. Из-за этого она сама уже слышать не могла, как и видеть. Помогали травы и зелья, но и их эффект постепенно слабел.
– Мне жаль. – были последними словами лекаря. Отнюдь его жалость не была вызвана скорой кончиной родителя, его горечь была вызвана тем, что он не смог найти раньше признаков ухудшения здоровья.
Ираяла его не винила, как и другие родственники. Все были научены тому, что ялмазийцам свойственно ошибаться, и потому держать на них злобу было нельзя.
Группа братьев и сестер увеличилась еще на два родственника, и никто не осмеливался зайти. Все боялись увидеть свою маму, лежавшую в постели. Боялись увидеть, какой она стала, и если Ираяла не дала ей вовремя отрав из трав, то, возможно, она их даже не вспомнит. Боль уже терзала души всех детей.
– Когда мы были тут в последний раз… – посмотрев на дом, в котором все выросли, начала говорить старшая сестра – Наша мама выглядела здоровой. Ираяла хорошо, старалась ухаживать за нашей мамой… – слеза скатилась по щеке. – Даже подумать не могла, что ее состояние намного хуже… если бы не сестра, я бы точно никогда не поверила, что ее конец столь близок.
– Никто не способен победить смерть… – ответил один из братьев, однако, когда он вспомнил, что на планете ходят бессмертные существа, решил дополнить свою речь – по крайней мере из простых смертных.
Ираяла вышла из дома, наполненная слезами. Она поначалу не заметила собравшихся родственников, а когда ее окликнули, она тут же подняла руки, дабы стереть всю горечь с лица, но не успела довести свои конечности до головы, как остановилась, заметив своих братьев и сестер.
– Она… Она… – всех стоявших на улице посетила самая ужасная мысль. Пока Ираяла готовила слова, сестры уже начали плакать, а братьев одарил гнев. – она уже не помнит. Травы не помогают ей. Никакие отвары…
Злоялист тут же поспешил обнять свою сестру, хотел ее успокоить, но сам чуть-чуть не плакал, но сдерживался из последних сил.
Постепенно все вошли в дом. Их встречал отец, сидевший на стуле около общего стола. У него не хватало смелости войти в покои своей жены и увидеть ее такой слабой. Он любил ее и не хотел видеть, как она покидает жизнь. Ведь именно она подарила ему самые счастливые моменты, именно благодаря ей он стал таким, кем является сейчас. При этом он всегда поддерживал ее. Все невзгоды они прожили вместе, и пока отец в основном не доносил до ушей своей любимой свои несчастья, она все время рассказывала ему о том, что тревожит. Обычно он служил поддержкой не только для нее, но и для всех остальных членов семьи, и своих братьев и сестер тоже. Однако, все же, ему самому сейчас нужно было услышать те слова, которые говорил сам когда-то.
Пока сестры взяли на себя роль тех, кто пытался поддержать, остальные уже успели дойти до семейного дома. Братья слонялись по дому, пытаясь отпугнуть все плохие мысли. Даже заводили разговоры о счастливых моментах, но все они либо заканчивались грустно, либо упоминались с той интонацией. Злоляист зашел в комнату к своей, одиноко сидящей жене и грустно посмотрел в ее глаза. Даже сейчас ее лицо было для него прекрасным, но он не мог подойти к ней, не мог разделить свое горе вместе со своей женой. Поскольку уйти из дома он не мог, попросил не выходить из комнаты без особой необходимости, а следом, развернувшись, направился прочь.
– Злоялист. Позволь разделить с тобой это бремя? – ласково, будто виновато, промолвила Маряла в пол голоса.
– Не сегодня… Не в этот раз… – Злоялист захлопнул за собой дверь, оставив свою жену наедине.
Злоялист хотел сейчас оказаться в объятиях Марялы, но традиции не позволяли это сделать, да и если пренебрегать ими, то это будет нечестно по отношению к остальным своим родственникам. В этот момент все братья и сестры проводили к комнате матери отца. Он шел медленно, со страхом.
Злоялист прижал дверь посильнее и, не проронив ни слова, последовал за остальными членами семьи. В комнату вошел он последний, и потому его место оказалось в самой дальней части. При этом, братья или сестры, находившиеся в начале, понимали, что неправильно растягиваться, поэтому пытались как можно плотнее прижаться друг к другу, дабы хватило места всем.
Посмотрев на маму, когда удалось приблизиться, Злоялист и не сразу смог понять, находится ли она в сознании или уже покидает мир. Через некоторое время она открыла глаза, одарив своим взглядом всех остальных, но никого не узнала. Ее зрачки со страхом забегали по комнате, ища что-то знакомое. Лицо отца оказалось одним из таких.
– Душа моя… – растягивая каждую букву, пробормотала вяло мама.
– Тише-тише. Любовь моя. Не трать силы… – ответил тут же отец, его глаза были мокрыми, казалось, что вот-вот начнут скатываться слезы, но он старательно держал их.
– Я… – мама будто не услышала слова своего мужа. – рада, что прожила с тобой свою жизнь. Боги подарили мне счастье, подарили тебя и детей. – в этот момент ее взгляд устремился на остальных, и она словно вспомнила, кто находился в комнате. – Всех вас. Более прекрасной жизни и представить нельзя.
– Мама. – произнесла одна из сестер и тут же заплакала.
Первая сестра запустила реакцию, и вскоре все представительницы прекрасного пола не могли успокоиться. У каждой была небольшая тряпка, чтобы можно было стереть влагу с щек и подбородка. Братья в этот момент доставили стулья, дабы каждая смогла сесть. В комнате нависла такая атмосфера, которая прежде даже близко не могла подобраться. Отец медленно положил трость на свои ноги и взял свою возлюбленную за руку. Поцеловав тыльную сторону кисти, Злоялист заметил, как упала первая его слеза.
События, которые разворачивались сейчас, прекрасно дали понять ему, что жизнь скоротечна. Еще утром они обсуждали, как можно спасти маму, как уже она лежала в постели и никакие травы не способны были ей помочь.
– Что сказал лекарь? – задал один вопрос шепотом.
– Скоро… – кто именно ответил, было сложно сказать, да и не нужно было.
– Душа моя. Я благодарен богам и судьбе, что подарили мне возможность прожить с тобой. Спасибо… – проговорил отец, из-за чего остальные тут же замолчали. – Если бы мне сказали, что можно повторить все, я бы охотно согласился. Моя любовь, моя вера.
Мама слегка улыбнулась, но, чтобы держать глаза открытыми, нужны были силы, которые покидали ее. Ираяла в этот момент встала со своего места, подошла к небольшому шкафу, расположенному рядом с кроватью, налила небольшой стакан из кувшина жидкость зеленоватого цвета, который дал ей лекарь.
– Мама, попей. Это должно помочь тебе. – Ираяла держала стакан в правой руке и медленно подносила его ко рту своей маме. Левая рука в этот момент почесывала макушку, загребая все волосы, дабы они не попали в стакан.
– Нет, не надо. – еле ответила мать.
Хоть в комнате все молчали, но они понимали, что лекарь вновь ошибся. Их мама не доживет до вечера следующего дня, в этом не было сомнений, и потому никто даже не отворачивал голову, пытаясь запомнить последние моменты жизни, пока она еще была жива. Несмотря на отказ, Ираяла все же напоила маму отваром. Лекарь заверил, что, выпив, должно прибавиться сил, и боль должна утихнуть. Но работала ли смесь, нельзя было подтвердить или опровергнуть.
– Прости меня, мама. – Ираяла все же винила себя. Ведь если бы она не давала маме чрезмерную дозу обжигающего напитка, то, возможно, она бы смогла прожить еще некоторое время. Но сколько? Неделю или месяц, но точно не больше года. – Я виновата. Если бы не я…
– Никто не виноват. – отец вновь взял на себя роль главного. –Раноо или поздно, это все равно бы случилось. Так она хоть провела свои окончательные дни в семейном кругу, вокруг детей и любящего мужа. Поверьте, если бы мы могли ее спросить, как она хотела бы покинуть наш мир, то ее ответ был бы таким… – разводя руками, ответил отец. Он показывал на всех собравшихся вокруг кровати. – Среди своих детей.
Сестры, услышав своего отца, начали плакать еще сильнее. Никто не питал иллюзий, что удастся как-нибудь избежать предстоящего события. Даже Злоляист уже, можно сказать, смирился с данной мыслью. Только вот сердце не хотело этого же.
Мама открыла глаза, посмотрела снова на своих детей и снова не узнала их, однако, проморгав еще два раза, она снова вспомнила. Она слегка улыбнулась, посмотрела на своего мужа и еще раз улыбнулась.
– Твоя улыбка, самое прекрасное, что удавалось мне увидеть. Я никогда ее не забуду. – отец, находясь ещё на стуле наклонил корпус вперед, тем самым лег на кровать.
– Я… буду ждать… – снова начала говорить мама. Было заметно невооруженным глазом, как силы даже после отвара трав покидали ее. Она могла уже слегка приоткрыть глаза, а телом вовсе двигать уже не смогла. – Я люблю всех вас. Люблю всех вас…
Выдавив из себя последние слова, мама замолчала. Глаза слегка закрывались, символизируя, как покидает ее жизнь. Как она отправляется в другой мир, наполненный предками, богами и другими удивительными созданиями. Никто не мог сдержать слезы, даже Маряла, находясь в другой комнате.
Вот мама сделала последний выдох, и больше ничего… Дом в миг опустел наполовину. Пробежалась дрожь, волосы поднялись дыбом, можно было лишь услышать плачь, не разделяющий пола. Даже спустя некоторое время никто не желал произносить и слова. Отдавали предпочтение воспоминаниям, счастливым прожитым дням, разговорам. Однако, отец с матерью оплакивающих, уже задолго разговаривали на тему, как хотели бы провести не только свой последний день, но и какое желание было, когда не станет кого-то из них. Свое обещание решил сдержать отец.
Отец встал со своего места, посмотрел на своих детей и после попросил всех выйти на улицу. Никто ничего не понимал, но возражать уже никто и не думал.
