Руслан Башаров
Хан
И ПОЯВИЛСЯ ХАН…
В эти дни судьба послала ему спасение. Оно пришло в виде круглого черного комочка, который улегся возле входа в квартиру. В подъезде было темновато, и сторож чуть не наступил на незнакомца. Тот поднялся, не издал ни единого звука и, смешно пошатываясь на толстых лапах, отошел в сторону, как бы разрешая хозяину войти в жилище.
Как только Жданов открыл дверь, щенок шустро заскочил в коридор.
– Э-э-э, дорогой товарищ, мы так не договаривались, – Жданов попытался выставить щенка носком ботинка. Тот не уходил. Сел возле платяного шкафа и выразительно смотрел на хозяина.
– Ладно, можете побыть до утра, – сказал сторож и поплелся на кухню. В холодильнике у холостяка нашлась банка рыбных консервов…
Конечно, щенок остался. Он внес в жизнь одинокого старика какую-то умиротворенность. Появился смысл и осознанность. Нрав круглого черного комочка менялся день ото дня. Жданов дал ему кличку «Хан».
У щенка оказался норов алабая, готового броситься на любого, кто ему не по нраву. Беспричинно он никогда не лаял, но когда однажды на прогулке к сторожу пристали подвыпившие прохожие с предложением на троих, Хан едва не разорвал их в клочья. Сбежались соседи, они увидели, как хозяин буквально отрывает пса от незадачливых алкашей.
На следующий день Жданов купил на рынке мощный ошейник. У знакомого ювелира заказал бляху. На белом фоне ювелир размашисто написал слово «Хан»…
ЛЮБОВЬ НЕЧАЯННО НАГРЯНЕТ…
После странного разговора оба призадумались.
Еще немного посидев, они направились в парк аттракционов. Там, вдоволь накатавшись на колесе обозрения и горках, взяли по бутылке лимонада и двинулись к выходу.
– Вот бы ещё вечером в ресторан, а потом на танцплощадку, – мечтательно сказал Витя.
– Ага, а потом в милиции объясняй, откуда у двух деревенских голодранцев на всё это деньги, – оборвал его Амиран.
– Ну, ты и зануда!
– Я реалист. Вот разбогатеем, как следует, тогда и потащишь свою королеву специй в ресторан. А сейчас надо держаться тише воды, ниже травы. Ты же не забыл, что завтра в Маргилан поедем?
– Может, пропустим денёк? Хороший куш сорвали всё-таки.
– С таким настроем ты так и будешь на развалюхе ездить. А надо пересаживаться на «Планету» или «Юпитер». Твоя пассия оценила бы.
– Надо бы, конечно, – ответил Витя и сразу же представил себя на новеньком мотоцикле, подъезжающем к прилавку возлюбленной.
Ребята довольные собой, вернулись домой, где обоих ждала обычная деревенская рутина.
Витя накормил кур и коз, почистил сарай и стал латать забор, который ещё неделю назад попросил починить отец.
Вечером он должен был вернуться из очередной командировки из Туркменистана. Будучи авиаинженером, Павел был нарасхват. Это помогало семейству жить сносно.
Мать тоже готовилась к его приезду и без устали хлопотала на кухне. Наконец вечером, когда солнце уже село, перед домом остановился зелёный УАЗ.
Витя выскочил встречать отца. Впереди, радостно виляя хвостом, бежал пёс. Отец вошёл, почесал за ухом лоснящуюся собаку, обнял сына.
– Ну что там было «пчела» или «аэромоль»? – спросил Витя.
– «Восьмой», вторые всё реже попадаются, – ответил отец, довольный тем, что сын проявляет интерес к авиации.
Павел надеялся, что сын пойдет по его стопам и станет специалистом. Чаще всего ему приходилось иметь дело с вертолётами, которые в условиях пустыни, то и дело выходили из строя.
– Что-то серьёзное? – спросил сын.
– Да ничего особенного, проблемы с топливной аппаратурой, дольше запчастей дожидались.
– Их что верблюдами везли? – усмехнулся Витя.
– А что ты смеёшься? Бывало и верблюдами возили, техника внезапно ломается. Я рассказывал, как мы в Каракумах ремонтировали двадцать четвертого при пятидесятиградусной жаре?
– Сто раз, – ответил сын. Он знал все истории отца наизусть.
Они вошли с душной улицы в прохладный саманный дом. Мать поцеловала отца и быстро накрыла стол.
– Ты задержался, – мимоходом заметила она.
– Да, в Ашхабаде волнения, из-за этого задержались запчасти, – ответил отец, с удовольствием поедая плов.
– Неспокойные времена наступают, – добавила жена.
– Да. Страна трещит по швам. Кругом антисоветчики. Хотят разом всё изменить и зажить как за границей.
– А ты как думаешь?
– Вспомни любую смену режима. Ничего хорошего это не сулит. По крайней мере, для народа.
Есть люди, которые наживаются в тяжелые времена. Они-то и настраивают молодежь, а сами в стороне поджидают, когда полыхнёт.
Эти твари, сродни шакалам, которые идут по пятам умирающей дичи в пустыне. Падаль, вот их пища! – Павел, сам не ожидал, что так разгорячится из-за банального вопроса и, замолчав, потянулся к графину с водкой.
Мать с Витей только удивленно переглянулись. Никто из них не осмелился, как то комментировать речь отца семейства, тем более что он тут же махнул пятьдесят грамм.
Тема раскола в обществе, была для него болезненной, ведь он был одним из тех, кто продолжал свято верить в светлое будущее.
Его руки день изо дня касались достижений цивилизации, которая первой в истории приблизилась к звёздам, и он не желал от этих звёзд отдаляться. После ужина, утомленные, все быстро уснули.
На следующее утро Витя снова отправился в Фергану, только уже один. Добравшись до рынка, он пошёл к прилавку со специями.
Запах пряностей уже на подходе начал будоражить его кровь.
Вместо знакомого ему образа: цветастых платья и штанов из алочу, тюбетейки украшающих улыбчивую девушку, он увидел женский силуэт, облаченный в хиджаб.
Длинное бежевое платье с длинным рукавом закрывало всё тело, а голову скрывал бирюзовый платок. Девушка стояла и мило беседовала с соседкой по прилавку, а та, увидев подоспевшего, молчаливого юношу указала взглядом на него и тактично стала наводить порядок среди орехов и сухофруктов, которыми торговала.
Повернувшись к Вите, девушка смутилась, а потом, взяв себя в руки, постаралась сделать спокойный вид.
– Что вам угодно? – спросила она едва уловимым, тонким голосом.
– Мне, наверное, приправу, – вдруг, вспомнив, что он на рынке перед продавцом, несуразно пробормотал Витя.
– Как обычно?
– Да, как обычно.
Девушка взяла лопатку и стала накладывать разные специи в одну банку, комбинируя их таким образом, чтобы получить готовую приправу для плова. Витя в этот момент терялся в догадках, с чем связан её сегодняшний необычный наряд.
Больше всего он боялся того, что она могла выйти замуж и по обычаю теперь должна скрывать себя от посторонних взглядов.
Он думал о том, как бы узнать, в чём причина столь резкой перемены, ведь он уже с полгода чуть ли не каждую неделю приходил сюда и даже привык к такому странному общению.
Страх провала, не дал ему за это время узнать даже её имени, что уж тут говорить об одежде.
– Наверное, вы очень любите плов? Не многие берут столько специй, прервала молчание девушка и протянула банку.
– Да, люблю, – сказал он, а потом, осознав, что это похоже на признание, начал тараторить невпопад. – Кто ж его не любит, борщи и галушки это хорошо, но плов… это наше всё.
По глазам, от которых он не отводил взгляда, было видно, что девушка улыбается.
– Узбекский плов отличается от таджикского плова, если захотите попробовать, возьмите ещё нут и айву в соседнем ряду. Уверена, ваша мать справится. С вас три рубля, – заключила продавщица.
Витя пошарил по карманам и достал мятые купюры.
Отдав их, он решил действовать наверняка, пока обстановка была непринужденной и рядом не было других покупателей.
– Красивое у вас платье, – наконец выдавил он и себя. Глаза девушки забегали, она растерялась.
Едва не расплакавшись, девушка убежала.
– Какой же я кретин! – стал корить себя Витя, оставшись один.
– Конечно, кретин! – вдруг вскрикнула женщина из соседнего прилавка. Она всё это время, казалось, была занята своими делами. – Ходишь, донимаешь девушку, извёл бедную!
– Я просто хотел…
– А то мы не знаем, чего ты хотел, всем вам только одно и надо! – продолжала ворчать женщина, не давая ему вставить ни слова.
Витя смущенно оглянулся по сторонам, в этот момент он готов был сквозь землю провалиться от стыда, настолько неловкой была ситуация.
Так ещё эта, кричащая чуть ли не на весь рынок незнакомка.
– Я не хотел её обидеть, – оправдывался Витя.
– Чего ты изводишь себя и её? Давно уже познакомился бы и пригласил куда-нибудь, а то ходишь кругами!
– Что? – неподдельно удивился Витя.
Он уже собирался уйти но, услышав неожиданный совет от человека, который только что прилюдно его стыдил, остановился, подошёл к ней поближе, чтобы не предавать огласке разговор.
Женщина, увидев его любопытство, тут же сделала важный вид.
– Нут и у меня есть! – с деловым видом, сказала она.
– Давайте свой нут, – промолвил Витя, понимая, что теперь нужно играть по её правилам.
– Ещё фундук и миндаль вчера привезли.
– Давайте.
Теперь он хорошо разглядел женщину, впрочем, она не была ничем особо приметной: темное платье и платок, открытое лицо с белой морщинистой кожей, единственное, что бросалось в глаза, это уголки рта направленные вниз и большая бородавка на подбородке.
Она с удовольствием, не торопясь, накладывала орехи, даже не уточняя, сколько их нужно незнакомцу.
– Молодой человек у вас на пятнадцать рублей, – уже радушно сказала продавщица. Лицо её преобразилось. Еще недавно недовольная грымза стала любящей бабушкой.
Витя молча заплатил и вопросительно посмотрел на женщину.
– Она что, замуж вышла? – прямо спросил Витя.
– Боишься, что опоздал? – съехидничала незнакомка.
Витя достал из кармана еще пять рублей и положил на прилавок, женщина протянула руку, но он тут же оттянул их на себя.
Поняв, что больше ничего из него не выжать, она снисходительно наклонилась к нему и стала говорить.
– Не в браке дело, хотя женихов хоть отбавляй, торговля поэтому у неё идёт бойко.
– Такие как ты, зачарованные, скупают, всё что нужно и не нужно. Местные с рынка те вообще тут роятся, готовы были её золотом закидать, а ей хоть бы хны, молода ещё и непритязательна.
Семья у неё большая, семеро по лавкам два брата и четыре сестры, да только она одна лицом вышла.
Родители, конечно, свой интерес увидели, да вот только помимо красоты ей ещё и характер твердый достался.
Волю их исполнять не хочет, тем паче интерес со стороны, запретный плод сладок.
Ну а там, где избыток внимания, там и зависть, как известно, а женская зависть – это страшная штука!
В общем, земля слухами полнится, а по слухам, заговорили её на несчастье. Прокляли, проще говоря.
– Бред какой-то, не верю я в эту ерунду, – сказал Витя, отводя лицо. Он уже пожалел, что отвалил столько денег предприимчивой женщине.
– Ты говоришь прямо как мой муж в молодости, он тоже ни во что не верил. Вам, мужчинам, нужно оказаться у пропасти, чтобы принять веру. А вот женщины по природе своей с нею рождаются.
– Ну что вы мне сказки рассказываете!? – раздраженно, высказался Витя.
– А ты много ли знаешь, что цепляешься за каждое слово?
– Знаю, что мужчина забирает жизни, а женщина дает, вот и всё, нечего мудрить.
ПРЕВРАЩЕНИЕ
Вечерело. Жданов сидел на лавочке у входа в корпус и вдруг осознал, что завтра Валентина Павловна сменит его в последний раз. Она ещё две недели назад написала заявление об увольнении, и работала последние дни.
– Да, – подумал Владимир Сергеевич – а ведь это мой последний шанс. Надо написать ей письмо. Другой голос возражал: О чем? Просить? Умолять? Первый голос был непреклонен: Нет, надо написать. Она поймет!
Жданов поднялся и пошел в служебную комнату за бумагой. Но бумаги не было. Тогда он открыл сумку с продуктами, достал из нее бутылку водки, консервы «Печень трески», луковицу и батон хлеба.
Ужинать сел за журнальный столик в регистратуре. После второго стакана взгляд его упал на «Книгу приема и сдачи дежурств». Жданов открыл книгу и начал читать:
«Начальнику завода азотных удобрений Гандееву В.П. Рапорт. За время моего дежурства с… по… происшествий не произошло. Обходы проводились согласно графику. Комплект ключей передан по смене…»
– Бред какой-то, – подумал Жданов и вдруг осознал, что это его почерк.
– При чем тут ключи и обходы? – сверкнула мысль. При чем тут обходы, когда вот она, бумага для письма. Но она же пронумерована – намекала другая мысль, более трезвая. Первая все-таки победила: ерунда, если что, скажу – надо было, а туалетная бумага закончилась.
И он решительно вырвал чистый лист.
«Уважаемая Валентина Павловна – писал Жданов, рассыпая на лист крошки хлеба – Простите меня! Вы, конечно, правы.
Не место у нас служебным романам!
А вы молодец! Так стараетесь ради мужа. Вы достойны уважения.
Валентина Павловна! Я люблю вас! Я, может быть, никого раньше так не любил.
На Нюрке, первой, женился по воле своих родителей. Детей не было.
Через год разошлись.
Потом была Галька. Вроде полюбил. Дочь родилась. А потом она, Галька, начала наставлять мне рога. Через два года разошлись.
Потом были у меня еще женщины. Но так, на одну ночь.
А вас я люблю, Валентина Павловна. Простите, конечно, но люблю.
Искренне.
Если что, всегда готов принять вас у себя. Квартира у меня однокомнатная, но с удобствами. Платить могу сам. Потому как чувства важнее». Жданов прервался. Задумался. Сходил в служебную комнату, вернулся с книгой. Открыл на закладке. Продолжал писать: И по небу веки проходят,
Как волны безбрежного моря; Никто не узнает их страсти, Никто не увидит их горя.
Это Фет, Валентина Павловна. Как будто о нас с вами…»
***
Хан вырос в большую собаку. Жданов даже подумывал о новом поводке, опасаясь, что однажды может случиться непоправимое: пес может порвать плотную ткань и тогда не миновать беды.
Но Хан, словно чувствуя переживания хозяина, присмирел, гулял вполне миролюбиво, а по возвращении домой укладывался на старую тахту и безмятежно засыпал.
Жданов тогда не знал, что судьба, запросто пославшая ему зверя, так же легко отнимет его у хозяина…
Это случилось ранним утром. Еще в коридоре, когда Жданов закрывал входную дверь, Хан вырвался из рук.
Он летел навстречу своей гибели легко и весело. Поводок змейкой катился за ним…
Водитель фургона «Продукты», вытирая пот со лба, говорил потом:
– Старик, твоя собака? Почему не держал?! Он под колеса прыгнул, как ненормальный…
Жданов взял в руки поводок. Он был надорван как раз в том месте, где было выгравировано имя собаки.
Бляха упала на асфальт и покатилась в кусты…
***
Он пил, не закусывая. Старался заглушить боль потери. Потом был сон долгий и страшный. Под утро Жданов проснулся в холодном поту. Было такое впечатление, что все происходило наяву. Он явно видел холодное подвальное помещение. Себя, совсем раздетого, лежащего на полке. На ноге, на веревке болталась какая-то бирка. Тускло горел указатель с цифрой 7. Шею стягивал какой-то ремень. Жданов потянул за край ремня и в руке у него оказался …поводок его собаки.
– Да! Именно этого я и хочу! – услышал он свой голос так отчетливо, как будто участвовал в съемках фильма. – Я хочу превратиться в Хана. Потому, что в нем весь я. А жизнь…она, в сущности, проиграна. Без любви нет поэзии. Остается какой-то верхний срез. Из-за него нет смысла жить.
Замигали люминесцентные лампы. В подвал спустилась какая-то женщина. Подошла к нему. Поправила бирку на ноге. Вздохнула. И ушла.
В следующий момент Жданов поднялся.
– Ты куда? – спросил грозный мужской голос сверху. – Твоя жизнь закончилась. Ты в морге.
– Нет! – выкрикнул Жданов. – Моя жизнь только начинается! Она просто будет другой.
…Из дверей подвала выбежала большая черная собака. Огромная голова сидела на матовом черном туловище. Собаку можно было принять за тигра.
На мгновение собака остановилась у стены, чтобы перевести дух. В этот момент случайный мотоциклист высветил ее мускулистую фигуру. Собака заметила людей в окнах и стремительно растворилась в темноте…
МЕСТО УКУСА
– И сколько ты жизней забрал? – возразила продавщица.
– Разве что пару десятков, да и то у курей, – усмехнувшись, сказал Витя.
– А ещё хорохоришься. Слушай дальше. Пришла она на днях в таком вот наряде, я опешила, подумала, что родители сломили девочку. И тут она мне в слезах и выложила, что москит её укусил, так еще и пендика. Получается, что забрали её красоту завистники, а тут ты нарисовался… Ухажёр!
У Вити перехватило дыхание. Странное внутреннее волнение охватило его, такое будто беда приключилась с кем-то из его родных, или даже с ним самим.
– И что теперь, неужели не вылечат?
– Вылечат. Не умрет, конечно, да только кому она потом нужна будет с изувеченным лицом.
Вы же мужики на обёртку падкие, а не на содержание, от одного прилавка к другому быстро кочуете…
Женщина снова начала заводиться и говорить на повышенных тонах, словно отчитывая парня, за всех насоливших ей когда-то мужчин. Не в силах совладать с эмоциями, она даже перешла на узбекский язык.
Витя достал ещё пять рублей, положил сверху, тех, что уже лежали на прилавке и подвинул к ней. На мгновенье продавщица замолкала.
– Я что-нибудь придумаю, – сказал он и собирался уйти.
– Что придумаешь?! Будешь приходить, только хуже ей сделаешь, – продолжала ворчать уже вслед женщина.
Витя всю дорогу домой думал, что делать, и вспоминал про разговор с Амираном в парке.
Он тут же отправился к нему и всё выложил. Выслушав его, Амиран вздохнул и развёл руками.
– Хреново дело, ну ничего, полно других девчонок…
– Какого чёрта ты несёшь?! Думаешь, я для этого тебе всё рассказал? – злобно прорычал Витя. В это момент ему казалось, что всё против него.
– Остынь, я не знал, что ты влюбился по уши, – сказал Амиран, но, увидев гнев в лице друга, понял что привычным иронии и сарказму в этом разговоре не место.
– Причём тут это! Я должен ей помочь! В парке ты говорил что-то про эту болезнь.
– Всё что я знаю про пендику, рассказывал мне дед, но это просто страшилки, чтобы я не шатался, где попало допоздна. Ты не обижайся, но, как говорится, заболел, иди к врачу, – Амиран пожал плечами и округлил глаза, понимая безысходность ситуации.
– Какой толк от врачей? Если бы они знали свое дело, то не было бы всех этих изувеченных лиц.
– Что ты от меня хочешь? – тяжело выдохнув, спросил Амиран.
– Пошли к деду, – решительно сказал Витя.
– Уверен? Он же до утра нам будет лекции читать, – недовольно заметил Амиран, но, увидев серьезный взгляд Вити, тут же добавил. – Пойдём, он на крыльце, как обычно. Они вошли с улицы во двор, подошли к старику, сидящему на стуле у входа.
– Ассалом алейкум, Юсуф бабай, – поприветствовал старика Витя.
– Аааа, Витя сынок, как ты красиво говоришь на узбекском языке, не каждый местный может таким произношением похвастаться.
– Так я местный, – сказал Витя с усмешкой.
– Местные это те, кто до седьмого колена свой род здесь схоронили. Но ты для нас свой уже, такой же внук мне, как Амиран. Так что, спрашивай, с чем пожаловал?
Ребята, ожидавшие долгую и скучную речь, оживились. Они переглянулись, не зная с чего начать. Витя начал говорить:
– Юсуф бабай, одного моего знакомого, а точнее знакомую, укусила пендика, я хочу ей помочь, но не знаю, как. Может, вы подскажете, что это и как с этим бороться?
Юсуф тяжело вздохнул и покачал головой из стороны в сторону. Он ожидал, что юнцы позабавят его житейскими расспросами, но разговор оказался серьезным.
– Зараза эта с болот поднимается и на телах умерших животных плодится, от них уже на человека болезнь приносит.
Известна напасть издревле, после укуса зуд страшный и язва развивается, это новые черви плотью голод утоляют.
Даже Амиран скорчил брезгливую гримасу от рассказа деда.
– Панацеи нет от неё, можно лишь облегчить мучения и ускорить исцеление.
Витя потёр обеими ладонями лоб, злясь из-за своей беспомощности. Ему хотелось срочного исцеления девушки, но Юсуф развеял все иллюзии. Волшебного снадобья не оказалось.
– Тогда как ей помочь, чтобы скорее избавиться от этой гадости?
– Способы разные есть, мази разные, настойки, примочки, но самый верный и действенный из тех, что мне известны – смола чёрной сосны. Старики говорили, что если её расплавить и к месту укуса приложить, можно даже избавиться от болезни.
– Где эту смолу взять? – спросил Витя.
Дед замолчал, уставившись вдаль. Ребята переглянулись.
– Он что уснул? – удивленно спросил Витя – где её найти Юсуф Бабай?!
– А, Витя сынок, ты так красиво говоришь на узбекском, – выдал снова старик и замолк.
– Он утомился, пойдем, попозже спросишь, – сказал Амиран и поднялся с крыльца.
– Когда позже?! – недовольно буркнул Витя.
– Завтра.
– Что значит завтра?!
– То и значит, ему всё равно спать пора, а нам завтра в Кувасай на рынок, если не забыл. Поработаем, а потом все разузнаешь у него, где там твой аленький цветочек растёт.
– Не понимаю твоей иронии.
– А я не понимаю твоей затеи. Говорю же, пусть врачи ей занимаются, – Амиран тоже начинал нервничать из-за наседавшего на него друга.
– Значит, ты не хочешь мне помогать? – не унимался Витя.
– Заметь, это мой дед только что чуть не отключился после твоего допроса! Ему как-никак девяносто два года – нахмурившись, сказал Амиран.
– Прости, без обид. Просто… – Вите стало немного стыдно, за свою наглость.
– Я понимаю как это важно для тебя. Пусть дед отдохнёт. Завтра съездим по делам, а потом побеседуешь с ним снова.
После этих слов, Витя успокоился, оттого что нашёл какое-то решение и отправился домой.
На следующий день ребята отправились в Кувасай. Каждые выходные они выбирали новый рынок, чтобы оставаться незамеченными для милиции. Амиран снова отправил Витю к выходу, чтобы тот ждал его, пока он провернет очередное дело.
Витя согласился, но пока ждал его на выходе, задумался о том, что он, по сути, начинает отходить от дел.
Такой расклад его не устраивал, ему не хотелось быть простым водителем, хоть и высокооплачиваемым.
Он понимал, что вскоре может потерять хватку и перестать быть нужным Амирану, а тот в любой момент может поднять вопрос о справедливости раздела награбленного в соответствии с рисками каждого из них.
Такими размышлениями Витя настолько себя накрутил, что уже готовился к серьезному разговору с напарником, но ход его мыслей прервал шум, доносившийся со стороны рынка.
Он ещё пару минут не решался покинуть свой пост, а когда увидел людей бегущих к выходу, подумал, что Амирану сейчас нужна его помощь.
Войдя внутрь рынка, Витя увидел, как в суматохе люди бегут в разные стороны, он хотел хоть у кого-то узнать что происходит, но, похоже, паникующие, так же как и он не понимали, что случилось.
Устремившись к центру рынка, он пробился сквозь убегающих людей и, наконец, увидел там беспорядочную потасовку.
Среди разломанных прилавков происходила драка.
На разбросанных под ногами фруктах и овощах столкнулись несколько десятков мужчин, и количество их продолжало расти.
Вите это напомнило уличные драки стенка на стенку, в которых они с Амираном время от времени принимали участие.
Впрочем, как и вся уличная молодежь их возраста, за тем лишь исключением, что обычно такие стычки были запланированы.
Он быстро сориентировался и стал, уклоняясь от возможных ударов пробираться вглубь, ища взглядом Амирана.
Когда боковым зрением он заметил что помимо голых рук в ход пошли и палки от разломанных прилавков, стало понятно, что всё очень серьезно. Где-то в центре он заметил знакомые очертания и ринулся туда.
Амиран забивал кого-то лежачего ногами, в этот момент к нему подоспел Витя, он одернул его и тот едва не ударил друга.
Искаженное от ярости лицо было в ссадинах.
– Уходим, – крикнул Витя и потянул его за рукав.
– Нет! – ответил Амиран.
– Что случилось!? Это из-за нас?
– Нет, это турки, они напали на наших людей.
Витя тут же увидел турка за спиной Амирана, поспевающего на помощь к тому, которого тот втаптывал в землю и кинулся ему на встречу.
Это был крепкий взрослый мужик. Он широко замахнулся, но его рука прошла по касательной мимо лица Амирана, и соперник тут же был уложен рядом с тем, к кому он так рьяно спешил.
Драка продолжалась недолго, вскоре подоспела большая группа узбеков, и турки ретировались, вытаскивая тех, кто не мог стоять на ногах. Несколько милиционеров держались в стороне, ожидая подкрепления.
– Ты что-то выронил, – сказал, Амиран озираясь по сторонам и, показал на бумажник, лежащий под ногами у Вити. Вероятно, его выронили во время драки.
Тот незаметно поднял его и сунул в карман.
– Вот теперь нам точно пора, – сказал Амиран, и оба пошли к выходу. Толпа ещё продолжала галдеть.
Выезжая из города, они встретили несколько машин милиции, несущихся на место происшествия. На полпути домой Витя остановился и нервно закурил. Амиран стал вытирать кровь, сочившуюся их мелких ссадин на лице и кулаках.
– Так что там случилось!? – спросил Витя.
– Что-то непоправимое, – сухо ответил Амиран.
– Что именно?
– Я сам не знаю, вроде какой-то турок оскорбил узбечку-продавщицу, за неё заступились и понеслось.
– Неужели за слова чуть не перебили друг друга? – спросил Витя.
– Они забыли, кто здесь хозяева и заплатят за это! – сердито проревел Амиран.
– Слышишь, хозяин! Успокойся, что так завелся то?! – усмехнувшись, спросил Витя.
Амиран только нахмурился, но ничего не ответил. Они докурили и поехали дальше.
Витя вернулся домой и все думал о смоле, про которую рассказал ему дед Юсуф.
А потом вдруг поймал себя на мысли, что его не встретил пёс. Обычно уже на подходе, он начинал лаять и радостно прыгать на хозяина, выказывая свою дружбу, но в этот раз была тишина.
Витя решил узнать у матери, когда она его видела в последний раз. Он открыл дверь в дом, где Татьяна гладила свежевыстиранные вещи. От утюга поднимался густой пар.
– Мам, ты не видела Дика? – спросил Витя с порога.
– Нет, разве утром он не с тобой убежал? Я думала вы с ним у Амирана, сказала мать, старательно проглаживая воротничок белой рубашки.
– Да, но обычно он провожал меня и возвращался, – задумчиво ответил Витя.
– Не знаю сынок, он не приходил.
– Странно, это на него не похоже.
Витя вышел во двор и стал кричать и свистеть, но Дик, всё никак не объявлялся. Чуть позже Татьяна тоже присоединилась к поискам. Волнение сына передалось матери, и она попыталась его успокоить.
– Послушай, что ты так волнуешься, не первый же раз. Вспомни, как он в прошлом году потерялся, ты хотел, чтобы папа насчёт вертолёта договаривался, чтобы искать его, а он, нагулявшись, к утру домой вернулся, – улыбаясь, тихим голосом сказала мать и погладила сына по голове.
Витя подумал, что и вправду стоит дождаться утра.
На следующий день Дик так же не вернулся домой, и Витя пошёл искать по его кишлаку.
Практически из каждого двора, мимо которого он шёл, доносился лай, но все они были ему чужды. Он с легкостью узнал бы голос Дика.
К вечеру он обошёл все окраины, но так и не нашёл собаку.
Наконец, парень собрался и решил проехать по тому же пути что и днём ранее, в надежде отыскать хоть какие-то следы пропавшего друга.
Уже подъезжая к дому Амирана, он встретил его выходящим со двора с лопатой.
– Дик пропал, – тут же сходу выпалил Витя.
Амиран промолчал и только потупил взгляд. Он слегка отвернул голову, пытаясь подобрать слова.
– Ты что-то знаешь? – спросил Витя, вглядываясь в лицо Амирана.
– Ребята с окраины нашли его. Думаю тебе лучше не видеть этого. Я сам его похороню.
– Что значит сам, это моя собака! – разъяренно крикнул Витя. – Где он? Поехали! Он указал на заднее сиденье, а сам стал пыхтеть, сдерживая свое негодование. Амиран сел и одной рукой схватился за ручку сиденья, в другой продолжал держать штыковую лопату.
Он указывал путь, а Витя гнал, в надежде, что есть ещё шанс спасти друга. Добравшись до окраины, они увидели несколько детей толпящихся на краю арыка.
Все они с любопытством разглядывали облепленные мухами останки. Витя соскочил с мотоцикла, бросил его на бок и пошёл в их сторону,
Амиран последовал за ним.
– На что уставились, быстро разбежались! – крикнул Витя детям. Те недовольно посмотрели на Амирана.
– Идите, – сказал он тихо и все разошлись. Ребята остались вдвоём. Теперь Витя мог сам всё пристально рассмотреть.
Поначалу он оторопел, а потом стал медленно подходить. Кровавая голова Дика была единственной целой частью оставшейся от него, передние ноги были наполовину обглоданы, а задней части не было вовсе, только кости позвоночника белели на багровой земле.
Желтые и зеленые мухи роились над телом.
Витя ещё ребенком принес бело-рыжего щенка домой. Он обменял его на деньги, которые копил на мопед. Продавшие его парни сказали, что это чистокровный алабай, но уже через пару месяцев стало ясно, что Дик обычный дворняга.
Он вырос средних размеров собакой, с длинной шерстью и безобидной мордашкой.
Будучи смышлёным, он обычно умело гонял мелких собак, а от крупных псов ловко удирал. Поэтому заслужил право не сидеть на цепи, как многие другие. Но свобода, как известно, очень дорогая привилегия, порою забирающая все.
– Что за чёрт!? – растерянно спросил Витя.
В его дрожащем голосе, было отчаянное непонимание и неприятие случившегося факта.
Он ощутил себя маленьким мальчиком, готовым расплакаться и тут же убежать восвояси.
Его нижняя губа поджала верхнюю, вздрагивая время от времени, а дыхание участилось.
Он едва сдерживал эмоции перед Амираном, который едва ли мог бы упрекнуть его за слабость в тот момент.
– Я же говорил, что тебе лучше не видеть это, – сказал Амиран с сожалением.
Проглотив огромный ком, стоявший в горле, Витя достал сигарету, и, сев на землю, закурил.
Внутри него свинцом сидела тяжесть горечи. Иногда он отводил взгляд от останков, и мысли уносили его в безбрежный поток сиюминутных размышлений, бессвязных и легких.
А потом снова возвращались в реальность, к безжизненному телу друга. Амиран ходил вперёд-назад, по импровизированной тропинке, как обычно делают люди, которые строят далеко идущие планы, или размышляющие о чём-либо важном.
Ему было всё равно на пса, но не на чувства скорбящего и он, сопереживая, нервно топтал песок, пока не вспомнил, зачем шёл туда изначально.
Амиран взял лопату и пошёл к растущему неподалеку тополю.
Там он стал копать небольшую яму, а когда закончил, подтянулся Витя с останками.
Ребята зарыли пса и поехали к дому Амирана.
– Думаю это шакалы, похоже, не в том месте и не в то время оказался твой Дик, – сказал он, пытаясь хоть как-то утешить друга.
Витя довез Амирана, и скорее хотел вернуться домой, его совсем не тянуло на разговоры.
– Завтра, надо будет снова в Кувасай подтянуться, – сказал вдруг Амиран.
– Это ещё зачем, разве мало шишек набили? Тем более в будний день это не рыбное место, ты же знаешь, – От напряжения Витя почувствовал, как разболелась его голова.
– Ты же понял, что мы не на дело поедем. Их нужно угомонить, нашим людям может понадобиться помощь, – сказал Амиран. Назревавший конфликт с турками давно будоражил умы местных узбеков и теперь, когда всё случилось, ярость буквально переполняла их.
