Рудольф Багдасарян
Клад Кровавой Скалы
Он вскочил на ноги и бросился бежать, не разбирая дороги, петляя между деревьями, спотыкаясь о корни. Страх гнал его вперед, не давая оглянуться. Он бежал до тех пор, пока не рухнул без сил на берегу моря.
В бледном свете луны, пробивающемся сквозь тучи, он увидел лодку – их лодку, разбитую о скалы. Надежды на спасение рухнули, как карточный домик. Он был в ловушке, наедине с кошмаром.
Из леса донесся звук ломающихся веток. Борис вскинул ружье, целясь в темноту. Сердце бешено колотилось в груди.
Из тени деревьев вышла фигура. Высокая, темная, закутанная в плащ. Борис выстрелил не раздумывая. Раздался крик боли, но фигура не упала. Она продолжала приближаться, и с каждым шагом Борису становилось все труднее дышать.
Он узнал его. Иван. Но что-то было не так. Лицо друга было бледным, как полотно, губы – неестественно красными. Глаза… Боже, его глаза! Они горели тем же адским огнем, что и у твари в пещере.
"Иван? Это ты?" – прошептал Борис, не веря своим глазам.
"Он больше не Иван," – раздался чужой голос, хриплый и низкий, – "Он – часть меня теперь."
Иван – или то, во что он превратился – улыбнулся, обнажив клыки. Длинные, острые, как осколки стекла.
"Теперь мы вместе будем править этим островом," – прошипел он, подходя ближе. – "И ты поможешь нам."
Борис отшатнулся, пытаясь перезарядить ружье, но было поздно. Холодные пальцы сомкнулись на его горле, сдавливая с нечеловеческой силой. Он задыхался, перед глазами поплыли темные круги.
Последнее, что он увидел, прежде чем мир погрузился во тьму, – это лицо Ивана. Лицо друга, искаженное гримасой боли… и голода.
Борис очнулся, будто от глубокого сна, и в первую секунду ему показалось, что всё происходящее – лишь дурной сон. Он лежал на холодном каменном полу, скованный по рукам и ногам. Голова раскалывалась, а во рту стоял привкус крови и соли. Он попытался вспомнить, что произошло, но память услужливо подсовывала лишь отрывки, словно вырванные страницы из кошмара. Пещера… Тварь… Иван…
Он находился в просторной комнате, слабо освещенной мерцающим факелом, подвешенным на стене. Стены были сложены из грубо отесанных камней, а у дальней стены стоял массивный стол, заваленный картами, книгами и странными артефактами. За столом, спиной к Борису, сидел Иван. Он был одет во всё тот же темный плащ, а на голове у него красовалась широкополая шляпа, скрывающая лицо.
"Очнулся, значит," – раздался его голос. Он повернулся, и Борис вздрогнул. Лицо друга изменилось. Оно стало более угловатым, жестким, а глаза… они по-прежнему горели неестественным красным огнем. Но в них уже не было той безумной ярости, что раньше. Теперь в них читалась холодная, расчетливая сила.
"Где я?" – хрипло спросил Борис, пытаясь сесть.
