Рози Данан
Сосед
Глава 2
Следующее утро Клара начала с распаковки чемодана. Завалив всю спальню вещами, она для лучшего обзора залезла на стул и пыталась решить, что же дальше. Хлопоты должны отвлечь от грустных мыслей. Она читала в каком-то исследовании, что распаковка багажа помогает быстрее адаптироваться на новом месте. Только вот из чемодана она достала и сувениры для Эверетта, и они, немного поблекшие со времен юности, навевали болезненные воспоминания. Фотопленки, помятая картонная коробка – то, что осталось от их неудачной попытки создать свою настольную игру в седьмом классе. Она прихватила даже упаковку их любимых замороженных рогаликов. Теперь они растаяли и запачкали ее банный халат. Каждая вещь ранила сердце. Клара стояла, печально опустив голову. В дверь тихо постучали.
– Войдите.
Беспорядок на полу отражал весь хаос ее жизни. Как поэтично.
– Обживаешься? – Джош пришел с кружкой дымящегося кофе. Клара махнула рукой и отвернулась, но перед этим успела заметить, что дорожка волос под его пупком была темно-каштановой, как брови, а не как светлые кудри на голове.
– Какого черта тебе надо?
– Услышал, как ты тут печально вздыхаешь. Подумал, кофе поднимет тебе настроение. Ты что, испугалась паука?
Клара осторожно спрыгнула со стула на пол.
– На тебе маловато одежды.
Она зажмурилась, но рельефные мускулы его обнаженной груди словно отпечатались на сетчатке глаз.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду список правил, которые дала тебе вчера вечером. Ты его читал?
После ужина она полтора часа записывала все требования в тетрадь и даже оставила место для подписей.
– Ты же сказала, это будут только рекомендации.
– Так и есть. – Она пыталась сохранить терпение. – И там говорится, что все должны носить как минимум три предмета одежды в местах общего пользования и/или во время прямого взаимодействия с соседом по квартире и/или с гостями.
Джош посмотрел на свои босые ноги.
– А что насчет носков?
– В смысле?
– Они считаются за один предмет одежды или за два?
Клара уперла руки в боки.
– Носки не в счет.
Он втянул воздух сквозь зубы.
– К сожалению, из твоего списка это неочевидно.
– Носки – несущественный предмет одежды.
В его взгляде появилось озорство.
– Это если ты не играешь в покер на раздевание.
– Спасибо, что принес мне кофе. – Клара взяла кружку, чтобы Джош скорее ушел.
– Не за что. Я не знал, какой ты предпочитаешь. Но у нас все равно нет ни сливок, ни сахара. – Он поморщился. – Знаешь, я отвезу тебя в продуктовый магазин, как только ты закончишь… – Он обвел глазами беспорядок, который она устроила. – … облагораживать комнату.
Уставившись на золотистые волоски на груди Джоша, Клара схватила первую попавшуюся под руку вещь – растянутую старую толстовку, что висела на спинке стула, – и бросила в него. Пока он одевался, она пошла за его экземпляром списка правил. В большой спальне, где теперь жил Джош, она заставила себя не смотреть на кровать Эверетта. Подушка, наверное, еще хранила его запах. Она украдкой принюхалась. Точно, вся комната пахла Эвереттом. Мыло «Ирландская весна» и виниловые пластинки. Она покачала головой. Тетрадь с правилами лежала на столике. Джош уже успел пролить на нее кофе. Если бы она только догадалась захватить свой ламинатор!
Когда Клара вернулась в свою комнату, Джош уже оделся. Рукава толстовки с эмблемой Колумбийского университета были ему до локтей. Она поскорее отмела мысль, какой он милый.
– Вообще-то, я думал, это только первый вариант. – Он указал на тетрадь. – Окончательное решение требует участия обеих сторон, не так ли?
Его волосы еще больше растрепались. В воображении Клары внезапно возник образ Джоша, нежащегося в постели, согретой теплом его тела. Она сделала большой глоток кофе, чтобы горечь перебила сладкие грезы.
– Да, разумеется.
Откровенно говоря, она была уверена, что он не станет оспаривать эти правила. Джош взял у нее тетрадь, рухнул на кровать, достал откуда-то очки в роговой оправе и надел их.
– Кое-что из того, что ты тут написала, действительно неплохо. Клара прикусила себе щеку. Она уже отметила мощное обаяние Джоша, но теперь, когда он читал в очках, ее внутренний ботаник бился в экстазе.
– Счета за коммунальные услуги пополам, отлично. Еженедельный график уборки, очень организованно. Кстати, нам нужно будет кое-что купить. Не думаю, что здесь есть органический полироль для мебели.
Он чуть заметно улыбался и время от времени кивал, пока просматривал остальную часть списка.
– Вижу, ты доверила мне заменить лампочки. – Джош окинул ее взглядом с головы до ног и добавил: – Резонно. Время тишины – с полуночи до пяти утра. Хорошо, разумно. Но ты многое упустила.
Клара скрестила руки на груди.
– Что, например?
– Например, секс.
Ее сердце пустилось в галоп.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, как быть, если мы?.. Ну ты поняла. – Он сделал поступательные движения рукой, отчего у Клары подступил ком к горлу.
– Ты про резинку для волос на дверной ручке?
Его брови удивленно поднялись.
– Какую еще резинку для волос?
Вместо ответа она достала из своей косметички резинку и выстрелила в него, как из рогатки. Джош поймал резинку и проверил ее на прочность, растянув между пальцами. Клара снова отвела глаза. У него красивые руки. Какая неожиданность.
– Ты когда-нибудь смотрел секс-комедии восьмидесятых?
– Понятно, – сказал Джош. – Я думал, они привязывали гетры.
– Не знала, что парни носят гетры. Короче, будем считать, что любой предмет на дверной ручке означает «не беспокоить».
Вешать вещи на дверь – не самая блестящая идея, но Клара не стала в этот раз бороться с безвкусицей. Ввиду полного отсутствия половой жизни она все равно не собиралась пользоваться этим правилом.
– Хорошо. Супер. Хотя должен предупредить, стены тут тонкие. Когда я переехал в это воскресенье, Эверетт и одна красотка так шумели – я будто выиграл билет в первый ряд.
Клара резко вдохнула. Конечно, она понимала, что Эверетт вряд ли жил целомудренно последние десять лет, и ей не хотелось представлять его с другими женщинами… Да еще в постели, в которой она спала этой ночью. Может, купить новые простыни, а эти сжечь?
– Ой, черт, извини, – сказал Джош.
Должно быть, она поморщилась. Клара быстро изменила выражение лица.
– Если тебе станет легче, она ужасно раздражающе визжала, когда кончала.
Клара с трудом проглотила подступивший к горлу ком.
– Давай продолжим по списку.
Джош взглянул на потолок.
– Хм, а скажи, чего ты боишься?
– Что, прости?
– Ну, змей, или больших собак, или, может быть, ватных шариков? Я должен знать, чтобы защитить тебя.
Она прищурилась.
– Ты же в курсе, что это вещи не одного порядка?
– А как насчет мышей, тараканов, опоссумов?
– Сколько же вредителей на самом деле здесь обитает?
Джош пожал плечами.
– Я пытаюсь быть хорошим соседом.
– Понятно. – Она уставилась на ковер. – Я боюсь водить машину.
– Опа! И при этом ты переехала в Лос-Анджелес?
Ее щеки вспыхнули.
– Да. Это все очень глупо. Я разрушила свою жизнь. А тебя что пугает? – Она пристально смотрела на Джоша, и ему было не отвертеться.
Он сморщился.
– Кетчуп.
– Ты не любишь кетчуп?
– Нет, – сказал он с досадой, – я не люблю редис. А кетчуп меня пугает.
– Это не смешно. Я сказала правду.
– А я не шучу! Некоторые не любят насекомых, у меня то же самое с кетчупом. Дело, наверное, в его консистенции. Или в чем-то еще. – Он прикрыл рот рукой. – Фу, серьезно, я даже не могу об этом говорить. У меня прямо холодеет кровь.
В доказательство своих слов он протянул руку. Волоски на ней стояли дыбом.
– Хорошо, а если бы тебе на спор пришлось съесть кетчуп, ты бы сделал это?
– С чего бы кому-то заставлять меня есть кетчуп? – возмутился Джош.
Клара пожала плечами.
– Есть такая игра – «Правда или действие»[6].
– Ты сама-то в нее играла?
– Конечно!
– Держу пари, ты выбирала только правду.
– Ну, я выполняла и немало действий.
Джош сделал губы уточкой.
– Неужели? Назови хоть одно.
Она сделала большой глоток кофе, чтобы потянуть время и вспомнить что-нибудь, но на ум ничего так и не пришло.
– Что-то вылетело из головы. Давно было дело.
– Да это позор. – Его глаза вспыхнули огнем. – Знаешь, действие – это же самое веселое!
– Веселое? Для кого?
Почему ее голос стал такой хриплый?
– Для всех, – сказал он, обаятельно улыбнувшись.
Говорит как человек, над которым никогда не смеялись.
– Нет, весело тем, кто придумывает задание, и зрителям. Тот, кто его выполняет, в лучшем случае чувствует неловкость. А то и унижение.
– Так, может, сыграем в «Правила дома или действие»?
– Договоренности, – автоматически поправила она. – Думаю, можно с уверенностью сказать, что это именно взаимные договоренности.
Тут зазвонил мобильный. Черт!
– Привет, мам! – Клара говорила чересчур весело. – Да, все нормально. Э-э… Просто распаковываю вещи.
Она оглянулась и увидела, что Джош наблюдает за ней с нескрываемым интересом.
– Эверетт? – Клара попыталась понизить голос. – Хм, нет. Его сейчас нет. Он побежал за кофе. Конечно, я передам ему привет. Нет, сейчас она точно не готова рассказать своей идеальной матери о пережитом унижении.
– Слушай, мам, мне пора. У меня на плите кастрюля. Да, готовлю… Э-э… Суп. Ой, он горит! Хорошо. Я тоже тебя люблю. До свидания.
Джош прищурился.
– Ты не рассказала маме, что Эверетт смылся.
Он мог хотя бы сделать вид, что не подслушивает.
– Не хочу, чтобы она волновалась.
– Правильно.
Пауза стала неловкой.
– Итак, едем за продуктами? – Джош посмотрел на ее кружку. – Не могу пить черный кофе даже под дулом пистолета.
– Подожди-ка. Ты сварил кофе, потом понял, что молоко закончилось, и поэтому принес его мне?
На его лице появилась виноватая ухмылка.
– Разве мужчина не может разумно перенаправить ресурсы и при этом может сделать красивый жест? Поехали. Не бойся, машину я поведу.
– Ладно. – Она пошла за ним в коридор. – И я, пожалуй, куплю три бутылки кетчупа.
* * *
Клара перевела взгляд с рельефных ягодиц Джоша на продукты в тележке, которую везла. Мюсли с содержанием сахара больше, чем в конфетах, замороженные буррито как будто на семью из пяти человек и огромный пакет острых чипсов. Он этим питается и при этом так выглядит? Что-то тут не сходится. Она взглянула на одинокую банку обезжиренного йогурта – ее скромный вклад в общую продуктовую корзину. Клара чувствовала себя лучше, когда ела меньше сахара и соли, но даже все зеленые овощи в мире не помогли бы ей выглядеть как эти стройные фитнес-мамочки, которые сейчас дефилировали по магазину. Что бы она ни ела, ее огромная грудь отказывалась уменьшаться. Зад за последние пять лет тоже немного увеличился, что создавало иллюзию баланса. Джош между тем добавил к своему «улову» возмутительно вкусные хрустящие пирожные с кремовой начинкой. Казалось, он перемещался по магазину и выбирал продукты совершенно спонтанно, необдуманно и без какого-либо плана. Клара остановила тележку.
– Можно задать неуместный вопрос?
Он положил обратно в холодильник замороженные вафли.
– Только если и я спрошу тебя кое о чем.
– Что ж, справедливо. Как ты можешь есть столько нездоровой пищи и оставаться таким…
Аппетитным – совершенно неуместное слово пришло ей в голову.
– …подтянутым?
Он пожал одним плечом.
– Много трахаюсь.
Клара так закашлялась, что несколько покупателей обеспокоенно уставились на нее. Но это немного отсрочило ее черед отвечать на вопрос. Джош невозмутимо прошел к прилавку с фруктами и взял гроздь винограда.
– Что ж, моя очередь. Какие у тебя планы?
Клара осматривала понравившийся ей арбуз.
– Думаю приготовить летний салат.
– Я не про еду. Какие у тебя планы в Лос-Анджелесе?
Она разгладила платье, чтобы не встречаться с ним взглядом.
– Все мои планы провалились.
Было лишь вопросом времени, когда об этом узнает мать и вежливо предложит Кларе вернуться домой.
– Думаю залечь на дно на несколько недель. Залижу раны. Если повезет, охотники за сплетнями не разнюхают историю моего унижения прежде, чем я смогу вернуться в Нью-Йорк и уладить все.
Она внутренне содрогнулась. Если бы дома узнали, что Эверетт Блум не удосужился задержаться ради нее даже на день, ей пришлось бы переехать на Гуам[7], дабы избежать насмешек.
– Подожди-ка. – Джош остановился, а она придержала тележку, чтобы не наехать ему на пятки. – Ты не можешь просто уехать. Может быть, Эверетт и вытащил тебя сюда, но, если бы твоя прежняя жизнь была так прекрасна, ты бы не ухватилась за первый попавшийся шанс ее бросить.
Он швырнул в тележку огромную бутылку рутбира[8]. Когда он ее откроет, определенно будет фонтан.
– Ни на секунду не поверю, что у тебя нет плана на случай непредвиденных обстоятельств.
Кларе не понравилось, что ей ставят диагноз на следующий день после знакомства, но она вынуждена была признать, что план и правда есть.
– Не думаю, что мой запасной план хотел бы, чтобы я им воспользовалась.
Может ли запасной план быть человеком? Да еще таким, который имеет полное право захлопнуть дверь, если заявится кто-то из Уитонов. Ведь некоторые раны никогда не заживают, и Клара подозревала, что эта не исчезла даже десять лет спустя. Она надеялась свести разговор на нет и замолчала, но Джош помахал ей пачкой крендельков. Клара сильнее сжала ручку тележки. Этот парень уже знал ее достаточно хорошо.
– Моя тетя Джилл переехала сюда десять лет назад. Судя по тому, что я нашла в интернете, она владеет рекламным агентством в Малибу. Мы не виделись с тех пор, как я окончила школу, – тараторила Клара, старательно упаковывая куриную грудку без кожи в пакет.
– Ты не обязана поддерживать связь со всеми родственниками. Но общая ДНК в любом случае работает как палочка-выручалочка. Ты же не сделала ничего настолько ужасного, чтобы она не захотела тебя видеть?
– Не уверена.
Беспокоясь о здоровье Джоша, Клара решила выложить вредные продукты из тележки, пока он не видит. Его метаболизм, может, и противоречит науке, но очевидно, что он употребляет значительно больше пищевых добавок, чем рекомендует FDA[9]. Когда они миновали продуктовые ряды, она незаметно спрятала пакет с чипсами за стойку с бумажными полотенцами.
– Джилл переехала сюда, потому что моя семья отреклась от нее.
Джош стоял у мясного прилавка с бумажным пакетом в руках.
– В наше время кто-то еще так делает? Я думал, эта практика ушла в прошлое.
Клара внимательно осматривала индейку.
– Уитонам не нравятся скандалы, которые они не могут скрыть с помощью денег или влияния. А поступок тети Джилл прогремел на весь мир.
Они взяли мясо на обед и направились в секцию бытовой химии.
– Что такого ужасного сделала эта дама? Продала семейную реликвию? О, я знаю! – Его глаза загорелись. – После Дня труда она оделась в белое[10].
Клара просматривала полироли для мебели. Он и представить не мог размаха скандала, свидетелем которого ей пришлось стать.
– Тебе смешно, а Уитоны нередко спонсируют строительство библиотек или целых больничных корпусов для того, чтобы возместить ущерб, нанесенный их репутации. И виной тому – импульсивные поступки членов семьи.
– Так она что… убила своего парня?
– Что? Нет. Она сделала нечто глупое, а не криминальное, – переспала с заместителем мэра Гринвича, когда ей было девятнадцать.
Джош взял обе банки, из которых Клара пыталась выбрать одну, и бросил в тележку.
– Дай угадаю. Заместитель мэра был женат?
– Откуда ты знаешь? – Клара уже толкала тележку вперед. – Скорее всего, через какое-то время все бы затихло, но, когда он стал отрицать их связь, она приковала себя цепью к статуе в центре города и читала через громкоговоритель любовные письма, которые он ей писал. По общему мнению, они были очень и очень непристойными.
Клара выбрала несколько чистящих средств и пару ароматизаторов для дома. Джош шагал рядом с тележкой.
– Она мне уже нравится.
Она помнила все детали, будто это было вчера. Ведь это был первый скандал семьи Уитон, который затронул и ее.
– Сотрудникам мэрии пришлось звонить в пожарную службу, чтобы Джилл освободили. К тому моменту об этом уже написали все местные газеты.
На следующий день о случившемся знал весь ее класс. Но это был не первый и не последний заголовок, в котором фигурировала ее фамилия. А теперь Клара, как и Джилл, рискнула во имя любви и проиграла.
– Твоя тетя, судя по всему, крутая. – Джош встал в конце длинной очереди к кассе.
– К сожалению, мой дедушка другого мнения. Это шоу стоило ему работы. Наверное, следовало упомянуть, что мэром в то время был мой дедушка.
Клара помнила, как ее поразило, что мужчина, который очень любил свою дочь, отвернулся от нее.
– Вскоре Джилл переехала в Лос-Анджелес. Мы не сожгли все ее фотографии или что-то в этом роде, просто больше не упоминаем о ней. Как будто ее никогда не существовало.
Сердце Клары сжалось при мысли о бабушке и родителях, которые так игнорировали Джилл, что она сбежала. Она представила себе все то одиночество и стыд, что пришлось пережить тете, и вздрогнула. Всю жизнь Клара старалась избежать подобной участи. Безупречные табели успеваемости, строгое соблюдение комендантского часа – ее репутация была безупречной. Она жила дома, пока училась в колледже, а затем, в аспирантуре, всегда была на связи, помогала улаживать конфликты и гасить скандалы в зародыше. Но как бы она ни старалась оправдать ожидания своей семьи, высокая планка Уитонов была недостижима.
– Позвони ей, – сказал Джош, когда они стали выкладывать покупки на ленту у кассы. Клара потрясенно смотрела, как он разгружает тележку и не сортирует продукты по группам, чтобы потом было удобнее их упаковывать.
– Уверена, она занята.
– Позвони, – повторил он. – От одного звонка ничего не случится.
Глава 3
На следующий день Клара позвонила в офис Джилл в полной уверенности, что та не захочет говорить. Джош не знал и не мог знать, насколько глубоки раны у членов ее семьи. Скандалы Уитонов разрушали жизни, браки, бизнес. Клара боялась, что Джилл внутренне сильно изменилась и вместо своей тети она встретит чужого человека. Но эти переживания оказались напрасными. После короткого, хотя и неловкого телефонного разговора Джилл предложила пообедать вместе в ресторане рядом с ее офисом.
Клара надела брючный костюм, в котором ходила на собеседования, заказала машину и поехала в Малибу. Ресторан оказался очень приятным местом с разнообразным меню, где только различным видам тостов с авокадо отводилось две страницы. После неловких объятий Джилл откинулась на спинку стула.
– Я так рада, что ты позвонила, Клара. Какой приятный сюрприз! Не могу поверить, что ты такая взрослая.
– Спасибо.
До отъезда тети Клара всегда восхищалась ее непринужденной холодностью в общении, что выделяло ее среди других жителей Гринвича.
– Сожалею, что не позвонила раньше.
Она не могла произнести слово «тетя». В течение десяти лет Клара слышала, как эту женщину называли «позором семьи». Джилл не понаслышке знала, каково это – не оправдать семейных ожиданий.
– Расслабься. – Джилл отмахнулась от извинений. – Я тебя не виню.
Ее голос был словно мед, смешанный с виски. А когда эта уже немолодая женщина встряхнула своими длинными темными волосами, Клара вдруг поняла, что больше похожа на тетю, чем на мать. Лили Уитон всегда была тоненькой, миниатюрной и идеальной с ног до головы – от ухоженного каре до ладно скроенных пастельных капри. Лили была как ровная полоска на ткани, а Джилл и Клара – турецкие огурцы.
– Ты не злишься? – Клара прикусила нижнюю губу.
Джилл погрустнела и долго смотрела в меню.
– Прошло уже достаточно времени. Хотя, возможно, мне есть что сказать отцу. В любом случае, я очень рада тебя видеть. У тебя волосы короче, чем на фотографиях, которые мама прислала после твоего выпускного.
Клара пролила холодный чай на скатерть.
– Мама отправляла тебе фотографии?
Насколько она знала, ее мать никогда не нарушала семейных порядков. Связываться с Джилл, персоной нон грата, было запрещено.
– Да, каждые пару месяцев вот уже несколько лет. Лили отправляет их по электронной почте. – Глаза Джилл повеселели. – Она очень тобой гордится.
Клару обожгло чувство вины.
– Я должна была стать ее утешительным призом, но отказалась от этой привилегии.
– Я знаю, каково это. – Джилл печально улыбнулась. – Почему-то мужчинам в нашей семье все сходит с рук, в отличие от женщин. Твоя мама пережила множество потрясений из-за отца и брата, а теперь из-за Оливера. Это очень нелегко.
Да, Лили не знала, что значит легко. Однажды, когда Кларе было шесть, она вышла ночью попить и увидела, как мать сидит за кухонным столом и рыдает после очередной скандальной новости в прессе. Тогда она забралась к матери на колени и пообещала никогда ее не расстраивать, не причинять ей душевной боли. И всего несколько дней назад она добровольно нарушила свой обет. Джилл положила ладонь на руку Клары.
– Все хорошо?
Клара кивнула, запивая комок в горле чаем со льдом.
– Ты скучаешь? Я имею в виду, по Гринвичу?
Хлебные крошки снежинками сыпались между пальцев Джилл, когда она рвала на куски багет.
– Конечно, время от времени. Никогда не привыкну к летней погоде на Рождество. Но я рада, что получила возможность начать все с чистого листа. Я наделала много ошибок, но по крайней мере они принадлежат мне. Я даже горжусь тем, что взяла на себя полную ответственность за последствия своих действий, какими бы они ни были.
Протирая линзы солнцезащитных очков тканевой салфеткой, Джилл продолжила:
– Но хватит обо мне. Что привело тебя в Лос-Анджелес?
С чего начать? Большинство аргументов Клары в пользу переезда были слишком унизительны. Она пыталась выбрать тот, который не выставил бы ее в идиотском свете. Я переехала сюда, потому что мне уже за тридцать и большую часть своей жизни я провела в академическом коконе, укрываясь от реального мира. Виной тому четырнадцатилетняя безответная любовь. Но я устала нести бремя ожиданий нашей семьи.
В итоге она предпочла сокращенную версию истории об Эверетте. При воспоминании о его внезапном отъезде у нее заболел живот. По крайней мере в этой версии очень кратко говорилось о ее слабости. Пересказ своей нелепой жизни, пусть даже в общих чертах, по касательной, принес облегчение. Клара закончила, Джилл сидела, подперев рукой подбородок.
– Понятно. После всего этого я обязана спросить: что такого особенного в Эверетте Блуме?
Этот вопрос преследовал Клару с юности.
– С Эвереттом я чувствую себя в безопасности. Я ведь знаю его с самого детства. Это как варка лобстеров. Мы подружились, когда вода в кастрюле была еще холодной, а потом она закипела и он превратился в красавца, но мне было по-прежнему комфортно с ним в отличие от других привлекательных мужчин, рядом с которыми я просто теряюсь.
– Медленное кипение или быстрое – болезненно в любом случае, – заметила Джилл. Кларе нечего было возразить.
– Мы знаем друг о друге все. Наши семьи дружат. Это так просто. Уверена, если бы я смогла показать себя с другой стороны, он бы увидел во мне не соседку-отличницу с кривыми зубами, а кого-то другого, кто очень ему подходит. Кроме того, никогда в жизни я не поступала эгоистично или импульсивно. Мне хотелось узнать вкус приключений, но все закончилось провалом.
Из ее кармана донеслось чириканье мобильного, привлекая к их столику взгляды раздраженных посетителей.
– Извините.
Она разблокировала экран.
– Ох, черт подери.
– Что случилось?
– Ничего. Извини. Это мой новый сосед. Я дала ему свой номер на всякий случай, и теперь он не перестает посылать мне селфи.
Сообщение гласило: «SOS! Нам очень нужна туалетная бумага!!!». Прилагалось и фото Джоша с открытым ртом в безмолвном крике боли. Джилл опустила меню.
– О, я хочу увидеть этого загадочного человека.
Клара протянула мобильный через стол, внутренне радуясь, что на Джоше была хоть какая-то одежда.
– Подожди секунду.
Тетя поднесла телефон к самому лицу.
– Клара. – Ее глаза округлились. – Это же Джош Дарлинг.
Клара забрала телефон и попыталась вспомнить его фамилию. Но, кажется, Джош не называл ее. Дарлинг? Да ладно!
– Не может быть, что это его настоящая фамилия.
Джилл посмотрела на Клару как на безумную.
– Конечно, ненастоящая.
Она демонстративно замолчала, когда официант подошел принять у них заказ. Они заказали на двоих пиццу «Маргарита», официант удалился, и Джилл продолжила:
– Это его псевдоним в порно.
Откинувшись на сиденье, Клара быстро окинула взглядом людей за ближайшими столиками. К счастью, никто не проявлял интереса к их разговору и не пытался подслушивать.
– Пожалуйста, скажи мне, что это означает что-нибудь еще, кроме того, о чем я подумала.
Джилл наклонилась вперед.
– Ты никогда не слышала о Джоше Дарлинге? Я удивлена. Cosmopolitan назвал его «валерьянкой для тридцатилетних женщин». – Ее слова набегали, как волны. – Он вылитый сердцеед девяностых, Зак Моррис из «Спасенных звонком»[11], если не брать во внимание личностные качества этого придурка.
Закрыв глаза, Клара глубоко вздохнула и очень медленно выдохнула через рот. Всю свою жизнь она предпочитала ярким эмоциям спокойную безопасность. Она не принимала наркотики, редко выпивала. У нее были только одни сексуальные трусики, и она никогда их не носила, потому что те подчеркивали ее и без того большие ягодицы. И как ее угораздило случайно переехать к порноактеру? И не к какому-нибудь там заурядному, а к настоящей звезде порноиндустрии. Его портрет могли напечатать в журнале, который она регулярно пролистывала в кабинете своего косметолога.
– Я не смотрю порно, – тихо сказала Клара.
Она не осуждала людей, которые занимаются сексом на камеру, но каждый раз, когда пыталась смотреть порноролики, как правило, по просьбе бывшего или будущего бойфренда, видела лишь унижение женщин. А как еще относиться к той, что стоит на коленях со стекающей по лицу спермой? Сложно представить, чтобы забавный, неряшливый и упрямый Джош снимался в подобных видео. Как мог парень, который принес ей кофе, сказать какой-то девушке: «Глотай его целиком, сука»? Ее желудок сжался, и она отставила в сторону корзинку с хлебными палочками.
– Меня не удивляет, что ты далека от порно, но, к слову, Джош Дарлинг очень талантлив, – сказала Джилл.
Клара обхватила руками живот и пожалела, что у нее с собой нет антацидного средства.
– Если это шутка, то несмешная.
Никто не должен узнать об этом. Ребятам из старшей школы понравилась бы история о том, как ханжа Клара Уитон ходит в один душ с мужчиной, пенис которого известнее, чем его лицо. А реакцию ее матери даже страшно представить. Она бы задушила дочь льняной накрахмаленной салфеткой. Джилл слабо улыбнулась.
– Похоже, ты все-таки почувствуешь вкус приключений.
