В канун Рождества – Розамунда Пилчер

Давно в моих книжных планах был роман английской писательницы с таким атмосферным заглавием. Долгое время мечтала прочитать его именно под Рождество. Что ж, мечта исполнилась, книга разочаровала…В романе Розамунды Пилчер, знакомой мне по ее замечательному произведению «Собиратели ракушек», прочитанному в 2019 году, кажется, есть почти все, что я так уважаю в современной зарубежной прозе: драма, история нескольких поколений одной семьи, странные переплетения судеб незнакомых людей, великолепный слог написания, трогательные любовные линии и непременный хэппи-энд…Вот только если «Собиратели…» показались мне необыкновенно душевной, теплой, уютной книгой, то ее рождественский роман всего этого начисто лишен. Неприятно меня поразила «В канун Рождества» холодом, отстраненностью, неправдоподобностью многих из сюжетных линий и, главное, избыточностью. Неоправданно большой объем книги, ее растянутость сослужили роману плохую службу. Читать это было мне невероятно скучно. Даже романтические линии сюжет не спасли. Герои – послушные марионетки в руках автора – прекрасно исполнили навязанные им роли, но цельная картинка складываться упорно не желает. Они все равно разобщены, как бы автор не стремилась доказать нам обратное.Из всех персонажей. показанных нам миссис Пилчер, переживала я по-настоящему лишь за четырнадцатилетнюю Люси. Вот у кого из героев точно нет права выбора в силу ее еще несовершеннолетнего возраста. Остальным персонажам искренне удивлялась. У них ведь по сути есть все, чтобы рулить собственной жизнью, они же отчего-то предпочитают ее тратить на ненужные переживания, хлопоты, страдания, сомнения…3,5 Советовать не буду, отговаривать – тоже. Крест на творчестве автора для себя ставить не спешу. Прекрасно понимаю, что, возможно, всему виною мои завышенные ожидания. Ждала идеальную рождественскую книгу с соответствующей атмосферой. Однако магии не случилось…

Существует множество ситуаций, в которых простота хуже воровства. Например в литературе. Роман Пилчер настолько прост и безыскусен, что я заскучала уже на первой главе. Попрошу заметить, что «сложной» и «заумной» литературы я так начиталась в юности (да-да, весь традиционный набор от Пруста и Кафки до Фолкнера и Борхеса), что вовсе не стремлюсь её бесконечно перечитывать. Хотя, признаюсь честно, ни Пруст, ни Фолкнер, ни Томас Манн (тем более Генрих и Клаус) мне сложными не кажутся. Это просто хорошая качественная литература. Иногда очень хорошая, просто блестящая. Пилчер – не литература, в лучшем случае беллетристика.

Я за беллетристику двумя руками. Я вообще за литературу хорошую и разную. В том числе развлекательную и отдыхательную.

Но тут не развлекаешься, потому что самое страшное в литературе – очевидность. Пилчер разжёвывает всё так, будто читатель – слабоумный. Персонажа раздевают сверху донизу, все мысли просеивают сквозь частое сито, все движения души препарируются. Не остаётся не только загадки, малейшей недосказанности. И всё это описано убогим, абсолютно плоским языком.

Да и герои не сказать, чтобы увлекательны. Обобщенные типажи, так что их мысли и движения души кажутся вычитанными в первом попавшемся женском журнале. Это вообще напоминает журнал, растянутый до романа. Для кого-то это чтение уютное, для меня – раздражающее. Это то женское, которое слишком плотно граничит с «бабским» и представлениями о том, что «все бабы – глупые курицы». Явно пахнет курятиной.

Уже больше десяти лет с неослабевающим удовольствием читаю Розамунду Пилчер и бьюсь над вопросом: что же отличает работы этой очаровательной шотландки, офицера ордена Британской империи, кстати, от погонных километров компенсаторного дамского пероблудия. Вроде бы всё то же самое: душные подушечки, думочки, гобеленчики, занавесочки, коврики, весёлое пламя в камине, сверчок на печи, тик-так ходики… До той даже степени умилённости, что пропади пропадом все эти Высокие Идеи с Поисками Смысла заодно, а смысл, вот он: в чаёчке с богородской травкой, в дивно избирательном смешении изюминок и вишенок в кексе «Данди», в неспешно журчащей застольной беседе и чётко разученном танце «Герцог и герцогиня Камберлендские». Ох, выпустите же меня отсюда, я пойду выть и плакать на завьюженное поле, на пустырь, на вересковую пустошь.

Вот оно! Точно. У госпожи Пилчер всегда, пусть за кадром, пусть едва заметно, – есть вересковое поле, и северный ветер стонет, наметая сугробы. И в «Кануне Рождества» ветер особенно слышен.

А знаете, на что «Канун Рождества» больше всего похож? На «Волшебную Зиму» Туве Янссон. В тёмном заброшенном доме, непонятно кому принадлежащем, собираются:

– Филифьонка-актриса, которая не желает играть возрастные роли;

– Хемуль-органист, которому неуютно жить в мире, где некого благодарить;

– маленькая троллиха-лыжница с задатками Муми-мамы;

– Снорк. Я не знаю, почему он Снорк, но он Снорк;

– и наконец, Дитя-Невидимка, тихо ступающее по дому полупрозрачными лапками.

Ах да, разумеется, майор Билликлиф. [«Радамса, радамса!»] Старый хрыч, пропахший виски, псиной и дряхлостью. Несломленный. Конечно, всё закончится счастливо, эстеты брезгливо хмыкнут и вернутся к трудам Мэтью Стокоу. Но история получилась совсем не рождественская. В оригинале роман называется Winter Solstice.

Зимнее солнцестояние. Самая долгая ночь в году. Кстати, день рождения госпожи Пилчер, поздравляю с восьмидесятишестилетием.

Спасибо вам, спасибо, Darolga , за солцеворотную легенду, и да здравствуем мы, пережившие Самую Долгую Ночь. Солнце на лето, зима на мороз, флэшмоб 2011 проходит, флэшмоб 2012 надвигается.