Ростислав Кот
Лицо лжи
Дождь сыплется за шиворот куртки, когда я карабкаюсь на поросший травой склон земляного вала у носа корабля. Чтобы перебраться с него на корпус, теперь уже не надо взбираться по плитам обшивки. За эти годы Чакт умудрился выровнять лежащий на грунте корабль – перекидав лопатой несколько сотен тонн земли, от сумел приподнять нос, частично выпустив передние посадочные опоры, и крен на левый борт тоже удалось практически ликвидировать. В итоге корабль почти сравнялся с вершиной образовавшегося при его падении земляного вала, по крайней мере, со стороны холма. И теперь можно было, отряхнув руки, которыми пришлось хвататься за мокрую траву, просто перейти на спину металлического исполина. И шагать с плиты на плиту, уже который раз удивляясь, как неровно сделана такая обтекаемая при взгляде издалека гигантская машина.
У корабля множество входов-выходов, но основными Чакт постановил считать абордажные шахты. Особенно левую переднюю – ту, что ближе всего к тропинке, сторожке и земляному валу. Это сокращает попадание в корабль пыли и грязи летом и снега зимой. Перешагивая через клыки обрамляющей люк кольцевой абордажной фрезы, которой явно не раз пользовались в прошлом, я улыбаюсь. Ребристый люк выглядит тяжёлым, и ручка на нём фундаментальная. На ней, по традиции, на языке технический итик крупно выгравировано название корабля: «Звёздная искра».
Кнопка на ручке не видна – она утоплена в металл с обратной стороны. Её легко нащупать, если взяться за ручку поплотнее, охватить её пальцами так, чтобы буквы названия корабля отпечатались на ладони. Но непосвящённым этой кнопки лучше не касаться. На люке и вокруг него повсюду едва заметные форсунки системы продувки и охлаждения, которая при абордаже работает на полную мощь. Но даже и сейчас, в так называемом санитарном режиме, впечатлений хватит за глаза… Что меня поразило, когда я впервые увидел Илед, – так это то, что девушка знала про эту хитрость и ловко подоткнула под себя юбку, прежде чем коснуться кнопки. Удар ревущей воздушной струи даже куртку способен сорвать, если её локтями не придержишь. Зато на ботинках ни пылинки не остаётся, ни капельки воды…
А люк, кстати, – никакой вовсе не люк: он называется десантной площадкой. При нажатии кнопки он не открывается, а одним махом проваливается внутрь, в стакан абордажной шахты. Это тоже особенность, которую надо знать: ручка не для того, чтобы тянуть, а для того, чтобы держаться. А то шею свернуть можно легко…
Впрочем, посторонним эта система, совершенно дикая по своему устройству с точки зрения обычного здравомыслящего планетянина, ничем не угрожает – без указания своего командира корабельный компьютер попросту не пустит чужого. Например, окрестные детишки, несмотря на строгие запреты взрослых, корабль периодически навещают… Да только побегают по верху – и всё!
Я-то как раз не чужой… Но я всё-таки планетянин… И как бы я ни убеждал себя, что все страхи преодолел ещё в юности, всё равно, когда я берусь за массивную холодную ручку десантной площадки и начинаю искать пальцами большую металлическую кнопку с внутренней стороны, внутри лёгкая дрожь…
Эх! Абордажная шахта всегда освежает! Как жахнет воздухом продувочная система, как ухнет вниз десантная площадка! Только держись! И вот ты стоишь в темноте, моргаешь глазами, пытаясь привыкнуть к скупому аварийному освещению, которое горит здесь уже тринадцать лет, и пытаешься успокоить сердце, прыгающее где-то у горла…
Теперь нужно сдержать первоначальный порыв сразу куда-то двигаться. Сначала надо вызвать в мозгу объёмный план корабля, чтобы не позориться, слепо тыкаясь вдоль стен…
«Левый верхний абордажный коридор, – мысленно повторяю я про себя, прикрывая глаза. – Носовые люки в обоих верхних коридорах здесь всегда задраены. Сейчас нужно на десять метров в сторону кормы, там – на вертикальный трап вниз, на верхний уровень главного трюма. А там, в твиндеке, разберёмся».
Мне нужно в главную рубку – там вероятность найти Чакта наибольшая. Ну, или можно быстро выяснить, где он, глянув на мнемосхемы контрольных систем корабля.
Гостей Чакт никогда не встречает – вот ещё… Хотя он всегда знает про них заранее. Работу большинства корабельных систем Чакт за эти годы смог восстановить – пираты всегда возят с собой запас оптронных блоков. Многое даже по силовой энергетике удалось починить – линия волновода на кривых столбах тому живое доказательство. Правда, поле зрения датчиков наружного наблюдения получилось неравномерное: в сторону низины оно гораздо большее, чем в сторону городской окраины, где местность приподнимается. Да и холм немного мешает.
Я и сам частенько забавлялся, разглядывая через обзорные системы корабля окружающую местность и наблюдая за размеренной жизнью ближайших дворов в долине речки Холодная, до которых было километра два. Помню, как-то целый час подглядывал, как две симпатичные девушки копают огород… Это я сам, давным-давно, настроил всё так, что, если по проходившей у корабля просёлочной дороге ехала машина, бортовой компьютер находил по отсекам обитателей корабля и включал там тихонько пиликающую сигнализацию. Поэтому я был уверен, что Чакт наблюдает, как я заруливаю на потайную стоянку для машин и как карабкаюсь по мокрой траве на земляной вал, которому уже почти полтора десятка лет. И теперь поджидает меня в рубке, развалившись в своём командирском кресле. Но я ошибся…
В рубке никого не оказалось, и я стал разглядывать мнемосхемы внутрикорабельной контрольной системы. Чакт обнаружился в оружейной мастерской.
Профессия оружейного мастера – это то, что я всегда мечтал освоить. Но всё как-то не складывалось. Когда я только начинал учиться у Чакта, я ещё просто-напросто не знал, что такая существует. А Чакт учил меня тому, что, как он считал, может пригодиться планетянину в первую очередь. И он был, в общем-то, прав – рукопашный бой и владение простейшим оружием столько раз меня выручали… Он старался особо не приучать меня к сложной технике: где её в планетянских условиях взять? Ну разве что боевой шлем с боевым костюмом, штурмовое оружие… Да и то Чакту удалось вдолбить мне в голову пристрастие именно к пистолету – простейшему механическому устройству, к которому горсть патронов можно достать везде. А боевую батарею от импульсной или лучевой игрушки в каком-нибудь лесу может оказаться нечем зарядить, для постоянной работы с такими вещами развитая инфраструктура нужна… Или звёздный корабль под боком. А вот Илед он учил совсем другому. И я втайне завидовал ей, хотя умом понимал, что судьбы у нас с ней разные.
И всё же отсек оружейной мастерской всегда манил меня… Возможно, это и вправду было почти бесполезное для меня знание, но эти бесчисленные разноцветные огоньки в бархатной темноте… Каждый – на конце тонкого гибкого манипулятора, напоминающего механический цветок. Все эти стебельки на рабочих стендах, на стенах и даже на потолке шевелятся, каждый выполняет какую-то свою работу… И если войти в оружейную мастерскую без шлема, как это сделал сейчас я, то кажется, что огоньки во тьме вокруг тебя исполняют какой-то сложный танец. На первый взгляд – хаотический, но, если присмотреться внимательно, начинаешь чувствовать какую-то сложную логику… Непонятную и оттого немного пугающую… Они вечно что-то плетут, эти огоньки: то микроскопическую оптоволоконную сеть для прицельных датчиков боевого костюма, то капиллярную сеть системы терморегуляции… Вечно что-то режут, клеят, паяют, шьют – и всё одновременно. Это похоже на тысячи раз повторенный модуль киберхирурга… Но тот только шить умеет…
– Шлем принёс? – послышался из темноты хриплый голос моего учителя.
Вот так просто, с ходу… И тон примерно такой: «Где тебя носило!»
– Принёс… – я даже слегка растерялся. Видно было, что огоньки трудятся вовсю. Опять я попал в середину истории? Это ощущение с утра не покидало меня. Ещё начиная с покрытых четвертьвековой пылью девушек в таможенной штаб-квартире…
Из темноты протягивается рука, лица Чакта я не могу различить. На фоне пляшущих огоньков угадываются только контуры его головы – и я понимаю, что он в шлеме. Ну да, конечно – в этой мастерской нужно работать в специально подготовленном шлеме. Надеваешь – и всё таинство тьмы и разноцветных огоньков пропадает. Перед глазами встаёт чёткая схема рабочего пространства, проступают виртуальные контуры систем препарированного боевого костюма или какого-нибудь сложного объекта вооружения. Бессчётные механические стебельки собираются в чёткие многоугольники групп исполнительных манипуляторов – и управлять ими довольно просто, порой достаточно лишь взмаха руки. Нужно только знать, что именно делать, понимать логику работы системы вооружения, с которой ты возишься… Шлем-то этот специальный я пару раз надевал, и тысячи механических стебельков, у каждого из которых крохотный индивидуальный командный лазер на конце, послушно ждали моих распоряжений. Но я только стоял, вытаращив глаза, и пытался осознать сплетения систем лежащего передо мною на стенде боевого костюма. Это было куда сложнее голографической схемы человеческого тела с анатомического плаката, который я запомнил ещё со школы. Впрочем, тот плакат ведь для детей рисовали…
А вот Чакт всем этим занимался без видимых усилий. «Дубина ты планетянская!» – почти ласково комментировал он моё высказанное вслух удивление, как в этом всём вообще может разобраться человек. Вот и сейчас он колдовал в волшебной темноте с огоньками. Я угадывал его движения, но что именно он делает, конечно, узнать не мог. И вынужден был помалкивать и ждать, переминаясь с ноги на ногу.
А ещё я подумал, что это загадочное место, где рождаются либо обретают новую жизнь кибермеханические устройства – неживые, но так близко подобравшиеся к подобию жизни – напоминает при взгляде с порога запертую в отсеке звёздного корабля маленькую вселенную. Где каждая из бесчисленных звёздочек в темноте имеет свою задачу, но все они вместе танцуют общий танец… Не так ли Великая Мать создавала человека? Только в большой Вселенной, настоящей…
Наконец Чакт стремительно появился из созидательной тьмы.
– Пошли! – учитель легонько толкнул меня в плечо, снимая на ходу шлем оружейника. Мой боевой шлем остался где-то там, в темноте мастерской. Но я даже спросить не решился – почему…
В рубке охотник Чакт уселся в своё командирское кресло и развалился как раз так, как я и представлял себе, забираясь в корабль. Он какое-то время молчал, разглядывая меня в полутьме – в рубке всегда была активирована только ходовая схема освещения. Включить яркий свет, как при аварии или техобслуживании, означало признать, что «Звёздная искра» теперь на приколе. Вот уже полтора десятка лет на приколе…
Я же сел в кресло второго помощника командира, когда-то давно отведённое мне Чактом. Мои глаза уже адаптировались к желтоватому свету корабельных светильников, когда-то такому привычному. И я, в свою очередь, принялся разглядывать старого звёздного охотника. Я знал, что из корабля он почти не выходит. Но за ту пару лет, что я его не видел, Чакт не одряхлел, не пополнел. Значит, не забывает посещать тренировочный отсек, держит себя в форме старый пират… Лицо его и раньше было изборождено глубокими морщинами – и как будто за прошедшие годы не изменилось… Стрижка, как всегда, была предельно короткой. А волосы были седыми ещё в первый день, когда я его увидел…
Ещё я подумал, что свой вклад в поддержание его здоровья должен был внести непрерывный поток свежих продуктов от местной общины. Он каждый день мог себе позволить безо всяких ограничений есть то, что среди косможителей порою считалось редким деликатесом. Я надеялся, что это хоть отчасти скрашивало его вынужденное заточение на нашей планете…
– Сержант просил тебе помочь, – безо всяких предисловий сказал Чакт, как будто продолжая ранее прерванный разговор.
Я вообще-то уже не очень понимал, что происходит. И потому только сдержанно кивнул в ответ. Я знал, что Чакт может как-то связываться с Сержантом, и наоборот. Но чтобы Сержант привлёк в операцию адвослужбы косможителя… Это на моей памяти было впервые.
– Давай займёмся твоими таможенными записями, – произнёс мой учитель, так и не объяснив, как это он вдруг оказался в курсе моих дел.
Хотя, впрочем, что уж тут удивляться. Достаточно было ему упомянуть Сержанта…
Несколькими короткими жестами покрутив объёмную голографическую схему информационных сетей своего корабля, светившуюся сбоку от командирского кресла, Чакт вызвал на центральный объёмных экран россыпь кубиков сводных таблиц. Эти плоды бессонных ночей «кабинетных агентов», девушек из таможенного крыла, вынырнули из памяти моего боевого шлема, оставшегося в оружейной мастерской, и теперь висели по центру рубки в виртуальном пространстве вокруг сияющего всеми оттенками багрового и оранжевого голографического столба, символизирующего главную вычислительную магистраль «Звёздной искры». Тёплые цвета спектра означали ту или иную степень её бездействия – сейчас корабль никуда не летел, и его вычислительные ресурсы практически простаивали. Вокруг переливающегося столба центральной магистрали, набранная сложной вязью технического итика, висела какая-то задача. Наверное, Чакт её заранее собрал или вызвал откуда-то из бездонного загашника командира звёздного корабля. Структура задачи была настолько хитрой, что при беглом взгляде я никак не мог уловить сути. И вынужден был только хмуриться, краем глаза поглядывая на затейливое сплетение простых, казалось бы, команд. А Чакт тем временем ленивым жестом над своей командирской консолью управления загнал все кубики с таможенными данными в багровый голографический столб и пустил задачу на исполнение. Обворожительно красивый, но так и не осознанный мною пространственный узор из вычислительных команд нырнул в багровое сияние вслед за ведомостями со списками застоявшихся на грузовом терминале у Восточного портала Космодрома гермоконтейнеров и их содержимого. Центральная вычислительная магистраль звёздного корабля сразу засияла ярче и стала как бы раскаляться – цвет её сменился на жёлтый, потом на зеленоватый, постепенно появились оттенки голубого…
– Ого! – воскликнул Чакт и удовлетворённо крякнул. Я чуть улыбнулся, подумав, что Чакт небось искренне считал, будто бортовому компьютеру, так же как и ему, старому охотнику, опасно долго застаиваться. И необходимо порой поразмяться…
– Сержант просил просчитать опасные сочетания контейнеров на твоей площадке, которые могут вызвать большие вторичные последствия при взрыве, – сказал мне Чакт будничным тоном.
Наконец-то мне хоть кто-то хоть что-то попытался объяснить!
– Ну понимаешь, парень… Это если одно с другим смешается да рванёт как-нибудь необычно сильно… Или газ какой-нибудь горючий образуется… – учитель повертел в воздухе руками, пытаясь изобразить что-то вроде объёмного взрыва.
Я понял.
– И начать нужно было с контейнеров, пропавших из базы данных? – высказал я вслух свою догадку.
– Ну да, – Чакт пожал плечами. – Где-то там, видимо, детонатор. Или несколько…
Вот тебе и призраки… Оказывается, серьёзные люди, в отличие от меня, вовсе не собирались бороться ни с какой мистикой. Только, хм, просчитать различные сочетания для ста пятнадцати тысяч контейнеров… Даже с учётом ограничений упрощённой математической модели… Даже если отбросить пустые контейнеры, которых была большая часть, и контейнеры с заведомо инертными грузами… Если я хоть что-то усвоил из институтского курса математики, количество комбинаций получалось значительно большим, чем число атомов во вселенной. Хотя, если подумать… Нет, всё равно слишком много! Наверное, программа старого командира звёздного корабля составлена с какими-то хитростями, раз тот так уверен в скором результате и не предлагает мне заехать снова, ну, скажем, через недельку.
– А зачем это? – неожиданно для себя спросил я Чакта. – Зачем минировать заброшенные контейнеры на площадке? Что это даст?
Старый охотник рассмеялся в ответ своим резким скрипучим смехом.
– Это ты меня, косможителя, спрашиваешь о делах планетян? Скорее просто страху на вас нагнать, мой мальчик…
Я вздрогнул. Последний раз Чакт так меня называл, когда я после ножевого ранения балансировал на грани жизни и смерти на операционном столе в медотсеке его корабля…
– Что это даст? Жилья и промышленных объектов у вас там рядом нет – не то что в других мирах… Но если удачно рванёт, контейнеры посыплются на купол защитного поля Космодрома. А это Инцидент Категории «II-В». Сам понимаешь… Дестабилизация власти, возможно, понижение статуса колонии… Ну, а заодно – избавить вас от лишних материальных ресурсов.
– Но что-то там уже больше двадцати пяти лет валяется!
– Э-э-э! Это оно валяется потому, что вы не можете найти повода его забрать. А вот в случае войны… Там правила другие. По Закону колониальное правительство имеет право арестовать и изъять грузы, в которых есть экстренная нужда. В связи с особыми обстоятельствами… Для защиты жизни колонистов… Ну, что-то там первоочередное для промышленности, для обороны. Сырьё и детали, запчасти всякие – они ведь не портятся.
– Но, насколько я знаю, у Кондуктории даже плана такого нет…
– А вот у кого-то есть план, чтобы у вас даже плана такого не возникло! Кто-то за вас уже подумал, всё просчитал…
– И подобрал такую расстановку, чтоб как следует рвануло? – с некоторым сомнением сказал я, тут же сообразив, что противнику для этого пришлось бы решать аналогичную расчётную задачу. – Это ж сколько вычислительных ресурсов нужно?
– Много, – согласился Чакт и кивнул на голографический столб в центре рубки. – Посмотри-ка сам…
Холодное голубое сияние центральной вычислительной магистрали уже слепило привыкшие к тусклому ходовому освещению глаза. Корабельный компьютер вышел почти на свою полную мощность… Шутка ли – главный компьютер звёздного корабля! Не слишком ли высокая плата за рядовую диверсию?
Так я и спросил у своего учителя.
– Дурак ты ещё! – вздохнул он снисходительно. – Это ж смерть вам всем! А смерть – она всегда в цене…
Но тогда это были слишком глубокие для меня слова. Я не мог их вот так, сразу превратить в простые и прагматичные выводы. Поняв это по моим глазам, Чакт выдал мне персональную порцию снисходительных пояснений:
– Подумай-ка, мой юный друг, сколько сил нужно, чтобы с ДиУлла к вам армию перебросить. И сколько лет! А тут всё само собой может решиться… Вычислительные ресурсы – тьфу! Это здесь у вас они в дефиците. А в орбитальном городе? Ну ты сам подумай, малыш…
Я неотрывно смотрел на всё раскаляющийся вычислительный столб…
– И вот кто-то сел и просчитал… – пробормотал я.
И не то чтобы я был наивным идеалистом. Я уже заглядывал в лицо лжи, уже пытался примерять на себя предощущение войны… Но какая-то инерция мышления, видимо, существовала даже у меня – у того, кто решился доставить людям исподтишка подсунутое Космодромом Послание.
– Да! Запросто! – встав со своего кресла, Чакт хлопнул меня по плечу.
– Я опять в оружейку! – провозгласил охотник. – Нужно ещё над твоим шлемом и костюмом поколдовать. Это мне ещё на полночи – а тут расчёт раньше и не закончится…
– Я что сделал-то! – Чакт не удержался от искушения похвастаться своим очередным творением. – Был просто боевой костюм, а я сделал так, что в нём теперь всё как у суперкарго!
Про костюм суперкарго я слышал – туда обычно встраивают систему типа радара, которая может на расстоянии считывать цифровые радиометки контейнеров. Такая же система стоит на специальных кранах, таскающих контейнеры, но костюм-то со шлемом удобнее. Только зачем антенны, нужные суперкарго, встраивать в боевой костюм?
– И не благодари! – направляясь к переборке корабельной рубки, сказал Чакт, опередив мой неизбежный, но глупый вопрос. – Просто привык я к тебе, дурню.
Вот так… Поболтавшись по рубке с четверть часа, я опять принялся разглядывать сверкающий ярко-голубой столб голограммы. «Мы вам ещё покажем!» – прошептал я про себя. Вот оно всё как вышло… Ловля призраков обернулась опаснейшим разминированием. Я уже не сомневался в том, что мне придётся это сделать: полезть туда, в самый центр взрывоопасной комбинации контейнеров, и добраться до боевого блока… Который наверняка со сложным логическим взрывателем… Сапёрный курс по инопланетной технике я у Чакта проходил, но это было давно. Надо бы освежить, да…
Но это имело смысл, только если всё действительно так плохо! Если Сержант и Чакт не ошиблись и взрывоопасные комбинации грузовых контейнеров, просчитанные кем-то заранее, вообще существуют…
И тут же, словно в ответ на мои мысли, корабельный компьютер выдал первую комбинацию! Сияющее полотнище отслоилось от сверкающего вычислительного столба и развернулось посреди рубки, повиснув над заголовником пустующего кресла пилота… Я присмотрелся – на нём была изображена схема пространственного расположения полутора десятков контейнеров, поставленных в несколько рядов и в несколько ярусов. Контейнеры были отмечены разными цветами, рядом давалась расшифровка… Привстав с кресла, я принялся жадно впитывать информацию. Вот это да! Никогда бы не подумал, что этот жидкий промышленный полимер, название которого я ещё по университетским лекциям помнил, в паре с этой хорошо мне известной аэрозольной смазкой, которая считается негорючей… Не нужно было прогуливать химию! Минут пять я лихорадочно пытался запомнить бортовые номера контейнеров и их взаимное расположение, как вдруг висящую в воздухе разноцветную схему смертоносной комбинации заслонила другая… И потом, почти тут же, – ещё одна! Я растерянно захлопал глазами…
– Сержант твой, как всегда, прав оказался, – хихикнув, сказал мне прямо в ухо звёздный охотник Чакт.
Я вздрогнул и оглянулся – не заметил, как тот подошёл.
– Брось это, – махнул рукой мой старый учитель, заметив мои умственные усилия, – тут расчётов ещё надолго, хорошо если не до рассвета… Жрать пошли!
Я машинально глянул на часы – действительно, по корабельным традициям, которые неуклонно соблюдались даже через тринадцать лет после катастрофы, было время ужина. А мой желудок напомнил, что в последний раз я ел перед отъездом из Кодда. И было это ещё до восхода солнца…
Стол у Чакта был традиционно шикарен. Добравшись до практически неисчерпаемых источников вкусной и здоровой планетянской пищи, звёздный пират принципиально ни в чём себе не отказывал. К местной кухне он так и не привык и готовил всё по-своему. Названий этим блюдам было не подобрать, так как не существовало точных аналогов. Казалось бы, что можно изобрести, кроме жареного мяса, овощей, хлеба и молочных продуктов в различных сочетаниях? Но нет пределов творчества для человека, который всю свою предыдущую жизнь провёл в попытках сделать что-то съедобное из отвратительного на вкус специального сырья для корабельного синтезатора пищи. Впрочем, молодое деревенское вино занимало на столе своё место, даже не покинув традиционного для общины Земледельцев глиняного кувшинчика…
Натрескавшись, я вдруг почувствовал, что глаза мои поехали в разные стороны. Да и захмелел я неожиданно сильно. Вино за ужином – даже и пьянкой-то не назовёшь… Может, это оттого, что я с раннего утра на ногах, а потом разом тысячу с чем-то километров за рулём, да ещё и расследование…
– Давай-ка спать! – распорядился Чакт, командир «Звёздной искры». – Делами с утра займёмся…
«Почему бы и не с утра…» – рассеянно думал я, машинально преодолевая по корабельным коридорам и палубам путь до каюты, в которой когда-то частенько ночевал. Там всё оказалось в точности как много лет назад. Я даже не удивился этому. Моя койка была нижней, койка Илед – верхней…
«Илед, рождённая на Дамоде, Покинувшая Кров, как ты там сейчас?» – машинально подумал я, проводя ладонью по холодным полосам полированной стали, из которых был набран бортик её койки. И тут же я вспомнил про свой амулет – маленькую хрустальную пирамидку. Выудив её из кармана брюк, я поглядел сквозь неё на молочно-белый потолочный светильник. Пирамидка была кристально прозрачна. Это хорошо. Это должно означать, что моя первая любовь где-то там, в далёком космосе, живёт и здравствует…
В этом и был смысл амулета – пока пирамидка прозрачна, Илед жива. Если с ней что-то случится – нейростекло станет мутным, ничего сквозь него не разглядишь. Как именно это работало, я в точности не знал. Хотя общий принцип был понятен, тем более Илед настраивала амулет на себя при мне. Никакой мистики, конечно, не было – но в основе там лежала такая физика, что я со своим неоконченным университетским курсом, попытавшись как-то самостоятельно разобраться, откровенно «поплыл»…
Восьмигранная пирамидка была сделана из особого и очень редкого материала, называемого нейростеклом. По сути, она представляла собой всего лишь очень-очень сложный приёмник на прозрачных нейрокристаллических схемах. Как уж он там видел какие-то дубликаты атомов в бьющемся сердце Илед через межзвёздные расстояния… Даже свет от некоторых звёзд с обитаемыми системами идёт дольше, чем продолжается жизнь человеческая… А вот эта маленькая штучка вполне справлялась с тем, чтобы донести до меня весточку о девушке, которую я когда-то любил. Хотя, если признаться честно, – и до сих пор люблю…
Это было последней моей мыслью в тот день. Как я разделся и повалился на койку, я потом так и не смог вспомнить…
Разбудили меня резкие звонки корабельной сигнализации. Два звонка. Это означало: «Быстро встать и приготовить себя к работе». Один звонок был бы просто сигналом подъёма дежурной вахты. Три звонка когда-то означали: «Бегом на свой пост по боевому расписанию». Тренируя Илед, Чакт иногда подавал нам такую команду по утрам. При трёх звонках нужно было что есть духу нестись спросонья по внутренним лабиринтам корабля к заранее назначенному месту… «А то вечный покой тебя настигнет раньше положенного!» – приговаривал Чакт, беззлобно подгоняя пинками нерасторопный планетянский молодняк.
Сейчас было только два звонка, но и при двух звонках шевелиться нужно было очень быстро. Приобретённые ещё в юности рефлексы сработали чётко – толком не проснувшись, я уже оказался в санузле. Надо сказать, что конструкция его была весьма непривычна для планетянина. Обычный человек, попав в эту тесную белую капсулу с бактерицидным освещением, наверное, долго соображал бы, откуда тут умываться и куда оправляться. А ещё принимать душ следовало со специальным загубником, парочка которых свисала с округлого потолка на ребристых трубках. Даже я, после стольких лет специфического опыта общения с этим оборудованием, мог бы, наверное, почувствовать некую неуверенность… Если бы не оказался тут раньше, чем окончательно проснулся.
Холодный душ вернул меня к реальности. Пусть загубник – зато какой бешеный вихрь с острыми капельками воды хлещет по всему телу! Дохлого оживит! Потом пальцы сами нащупали нужные сенсоры, и струи горячего воздуха быстро высушили тело и волосы. Вот тебе и преимущества короткой стрижки…
Потом, уже когда я брился, сработал машинальный самоконтроль… И бессознательный вздох облегчения – я занял правый санузел. Свой. В полноценной двухместной каюте их, как и положено, было два – левый и правый. Мой был правый. Левым пользовалась Илед, пока ещё была здесь… Почему-то при экстренных подъёмах я спросонья поначалу путал санузлы, за что получал от будущей космической охотницы заслуженный полушутливый щелчок по носу. А вот сегодня – не перепутал. Видишь, Илед, – я помню…
Пока я одевался, мне вспоминались различные варианты опасных пирамидальных нагромождений из безобидных с виду транспортных контейнеров…
Рабочий день на корабле начинается с завтрака. Чакт ждал меня в кают-компании. По красным глазам можно было предположить, что поспать ему так и не удалось. Но спрашивать я не решился… Просто жевал торопливо и пытался привести мысли в порядок.
И вот мы в твиндеке. Пройдя его, спускаемся в тёмные глубины корабельного трюма.
– Не забыл, как боевой костюм надевается? – Чакт, ухмыляясь, по-отечески толкает меня кулаком в плечо.
А я медлю, стоя над разложенным на палубе снаряжением космического охотника. Костюм так отталкивающе похож на препарированное человеческое тело… Раскиданы в стороны руки и ноги, отливают лилово-сизым ткани внутренних покровов, зияет раскрытая грудная клетка… Только головы нет. Потому что штатная «голова» для этой штуки – мой боевой шлем… К шлему-то я привык, а от костюма отвык! Чакт смеётся. И справедливо… Этот смех над собой я заслужил. «Дубина планетянская!»
Я начинаю торопливо раздеваться. Стаскиваю с себя куртку, рубашку, штаны… Планетянская одежда, даже трусы с носками, под боевым костюмом недопустима, она нарушит дыхание кожи и тонко отстроенную терморегуляцию. Весь быт звёздного охотника завязан на оружие и снаряжение, и потому мой ровесник-косможитель, меняя рабочий комбинезон на боевой костюм, наверняка не раздумывает, куда лучше засунуть носки – в ботинки или в карманы брюк… А я, стоя босиком на ребристом металле грузовой палубы, всё пытаюсь призвать так не вовремя испарившиеся навыки, полученные в юности…
Да, не сразу я вспомнил, как нужно всё это, что лежит на полу, подхватывать под поясницу… Костюм тогда переломится в спине и можно будет сунуть голые ноги в его почти не гнущиеся в отключённом состоянии штанины. А когда пояс уже застегнут, там проще – прогнулся назад, сунул одну руку в рукав и тяни на себя тяжёлую спинную бронеплиту с блоком систем жизнеобеспечения. Потом вторую руку, и забрасывай всё это на плечи… Самозатягивающиеся захваты сходятся на груди… Потом замок шейной манжеты… Пульт активации на левом предплечье – быстрее, пока тело не вспотело… Теперь подвигать бронированными плечами, привыкнуть… Когда-то я так натренировался, что боевого костюма почти не замечал, сейчас же чувство неуклюжести всё не проходило.
– Кирасу! – приказал Чакт.
– Воевать что ли иду? – не удержался я от удивлённого замечания.
Мудрый звёздный охотник только горестно покачал головой:
– А меня уверяли, что с возрастом планетяне умнеют…
Кряхтя, я стал натягивать поверх бронированного боевого костюма ещё и кирасу. Она была специальной формы, с фигурным вырезом под спинную бронеплиту. В нашитых поверх неё бесчисленных кармашках что-то уже лежало… Интересно, что? Из оружия у меня один только пистолет. Ни кассеты с реактивными гранатами, ни боевые батареи рассовывать по карманам не нужно. Мои руки уже потянулись было к ближайшему герметичному клапану – открыть, посмотреть… Опять едва не опозорился, но вовремя вспомнил про шлем и, завершая движение, протянул за ним руки. От Чакта эта мгновенная оплошность не ускользнула, но он лишь чуть улыбнулся, вручая мне мой подаренный когда-то им же боевой шлем.
