Росава Пересвет
Покаяние тевтонских рыцарей. Меч Александра Невского
V. В месте покоя и умиротворения
Между первым этажом и подвалом размещалось промежуточное помещение, небольшой зал. Возможно, здесь должна была быть трапезная или склад. Вниз от этого зала шла старая, почти разрушенная лестница. Ученые зажгли фонари, спускались друг за другом в полном молчании.
У Андрея в голове крутился один и тот же вопрос, который он хотел задать священнику. Весенний не выдержал:
– Батюшка, как вы думаете, они прощены? – отозвались эхом его слова.
– Конечно прощены, ведь помимо того, что рыцари принесли покаяние, отреклись от католичества, они загладили свою вину добрыми делами и больше не вставали на путь жестокости и принуждения! Нам бы дойти до такого уровня кротости и смирения. Жить в чужой стране, претерпевать первое время от необразованного и агрессивно настроенного люда поношения и гонения очень тяжело.
– Вот мы и на месте, – сказал священник, остановившись перед железной решеткой, на которой висел большой старый замок. – Помогите кто-нибудь открыть, в первый раз тоже не смог, еще когда ключи получал от отца Николая.
– Давайте мне, я на все руки мастер, – отозвался Владимир Хлебников, Он сосредоточенно взял ключ и попытался вставить его в скважину. – Нет, не получается. Еще раз попробую, – и опять, уже подключив силу своих железных мышц, активно надавил на ключ, но тщетно.
Максим, стоявший за спиной друга, подхватил эстафету. Звеня железом, он с энтузиазмом попробовал покорить злосчастное приспособление. Но увы.
– Ну, Даня, теперь ты?
Все смотрели с надеждой на Черниговского. Очередные усилия снова не помогли, защелка все так же нагло закрывала вход в помещение.
– Я пойду за пилой, – сказал отец Василий.
– Не надо, – тихо отозвался Андрей, – я знаю, в чем здесь дело. Ребята, дайте ключ.
Весенний подошел и просто вставил в сердцевину старинную отмычку, замок с приглушенным звоном разбился об пол. Дверь от движения открылась сама.
Все были удивлены, но только Андрей и Анастасия знали, в чем дело.
– Берите фонари, заходим в склеп, – взяв в свои руки ситуацию, проговорил Вадим Данилович.
Команда зашла в просторный зал, где стояло пять загадочных оловянных гробов. Возле каждого – старинный подсвечник, небольшой мраморный стол дополнял всю обстановку.
– Так, вот дыра, которую видимо разрыли наши незатейливые ритуальщики, – подытожил Александр Сергеевич, показав на приличное углубление в части стены, откуда прямыми лучами с кладбища заходил свет. – Наверное работнички похоронной организации все-таки здесь побывали, искушенные жадностью.
– А вот и улика, – Володя указывал на стол, где виднелся след от предмета явно прямоугольной формы. – Обратите внимание на этот сегмент, на нем нет многовековой пыли, как везде.
– По-видимому, стоял ларец, причем с ценностями, раз забрали.
Батюшка, невольно опустив руки, лишь молча пожал плечами. На миг показалось, что он потерял дар речи. Тяжело сразу принять и пропустить через себя такую информацию.
Как так? Настоящее тевтонское братство здесь внизу в подземелье его часовни?! Католические монахи, обращенные в православие Великим князем, не выдумка, не фантазия, а явь!
– Друзья, обратите внимание на меч, который вместе со сбруей прикреплен только к одному гробу, – попытался вернуть к работе коллег Вадим Данилович.
– Какая тонкая работа самих саркофагов, – не переставал удивляться Пилипенко, – на минуточку, XII–XIV век!
– Изумительно, я такого никогда не видел, – шепнул Даня рядом стоящей Насте.
Андрей молча рассматривал зал. Взгляд скользнул по стенам древнего сооружения, он направил луч своего фонаря в сторону, и взору открылась старинная фреска.
– Вау, вы только сюда посмотрите!
Все подошли ближе.
На стенах в кольчугах с мечами были отображены рыцари точь-в-точь как из его грез. В центре – высокий светловолосый богатырь с большими светлыми глазами, под ним было на старославянском написано: Роналд. По обе стороны от него стояли другие: Аскольд, Альвин, Ламар, Ульрих. Все мужественные, крепкие, отважные.
– Так вот вы какие, братики-монахи, – ошеломленно прошептала Анастасия.
– Все как во сне, – протянул Андрей.
– В каком таком сне? – обернулся на его голос Вадим Данилович.
Весенний смотрел пристально на Роналда, разглядывая детали картины.
На заднем фоне виднелись княжеские стяги, под которыми знать собирала свою дружину. В литературном памятнике XII века «Слово о полку Игореве» встречается еще одно обозначение княжеского стяга – хоругвь. В это время на них начинают изображать лики святых, а само знамя приравнивается к святыням и становится не только средством для управления войсками, но и символом власти. Князья перед битвами становились перед хоругвями на колени и просили Бога о даровании победы. Например, перед битвой с ханом Мамаем князь Дмитрий Донской молился, встав на колени перед хоругвью с ликом Всемилостивейшего Спаса.
Отныне водружение флага над вражеским укреплением или городом означало победу русского оружия. В XI–XII веках на Руси были в основном треугольные знамена, преимущественно красного цвета. Также встречаются желтые, зеленые, белые, черные флаги.
Каждый князь имел множество таких стягов, до наших дней из летописей дошли лишь некоторые.
Предводитель тевтонов, единственный из собратьев, опирался на меч, у остальных братьев оружия не было. На рукоятке меча было изображена массивная печать с каким-то вензелем.
– Почему только с одним был погребен меч, – не мог успокоиться Весенний.
– Все небольшие исторические предметы мы возьмем с собой для изучения, – безапелляционно констатировал профессор Стельмах.
– Здесь еще какой-то металлический короб, вот за этим угловым выступом, – отозвался Володя Хлебников.
Один за другим все переместились к ящику. Даня, порывшись в сумке с инструментами, нашел необходимое приспособление, с помощью которого сундук был открыт.
Окружающие с любопытством заглянули внутрь и ахнули.
Все тот же Владимир своими могучими руками достал одну из кольчуг и сказал:
– Ого, тяжеленная, сколько же металла они носили на себе во время военных походов?
– Килограммы железа, – моментально подхватил разговор словоохотливый Александр Сергеевич, – а ведь нужно еще и двигаться в нем, так сказать, сражаться.
В XIII веке кольчуга защищает воина с головы до пят. Она дополняется важнейшей частью – стеганым гамбезоном. Этот толстый тканевый доспех спасал тело тевтона от тупых ударов, которые кольчуга сдержать не могла. Нередко тевтонские сержанты и ополченцы использовали «фуфайку» вообще без кольчуги, дополняя его большим щитом.
В XIV веке Европа перенимает у монголов пластинчатый доспех. На кольчугу или гамбезон нашивают стальные пластины, так появляется бригантина.
Развитие кузнечного дела предлагает Ордену латные доспехи – панцири.
После XIII века доспехи, щиты и шлема становятся все более выпуклыми, без плоских участков. От таких рикошетит клинок или стрела, что повышает защищенность. Конница выступает в закрытых шлемах, их называли бацинеты.
В свою очередь тевтонская пехота избегает закрытых шлемов, снижавших видимость, и выходит на поле битвы в открытых шлемах с большими полями.
– Мощная, – взяв из короба еще одну, подтвердил Максим Марковский.
– По-видимому, их там пять, как и рыцарей, – выдвинул догадку Пилипенко.
– Так и есть, – в один голос сказали отец Василий с Андреем, – там еще три таких же доспеха.
– Невероятно, но к концу XIV века кольчугу мастерили из двух типов колец. Кропотливая и трудоемкая работа заключалась в объединении двух видов колец: цельные кольца, которые выбивали из тонкого листа металла, и свернутые кусочками (колечками) проволоки.
За дело брались кузнецы, раскаляя металл, расплющивали концы одиночного витка и пробивали на концах небольшие дырочки.
Своеобразные заготовки возвращали мастеру, который, сверяясь с размерами заказчика, чередовал закрытые и открытые кольца, соединяя концы последних заклепкой. Эдакий портной в своем железном деле.
В большинстве случаев изготовление кольчуг разбивалось на несколько операций, каждая из которых доставалась своему мастеру. То есть кольчугу делала целая команда специалистов, многие объединялись в цеха.
– По-нашему смахивает на фабрику или завод по пошиву железных рубах, – обобщил Андрей.
– Что-то вроде того. Значит так, дорогие мои, – примкнул к беседе Вадим Данилович, – рыцари, несмотря на завидное боевое прошлое, похоронены как простые монахи. Хотя очевидно, что в выкованных своими руками гробах.
– Имена при крещении у них иные: Роналд – Роман, Аскольд – Александр, Альвин был Алексеем, Ламара звали Иоанном, последнего, Ульриха, нарекли Георгием. Так они значатся в старинной приходской книге, – произнес своим добрым голосом отец Василий.
– Друзья, мне все ясно! – четко и уверенно проговорил профессор Стельмах, – берем все исторические артефакты и везем в университет на экспертизу и обработку.
– А как же их оловянные гробы? – изумленно спросила Анастасия.
– Тела покаявшихся монахов не в нашей юрисдикции, это теперь дело Церкви. Я надеюсь, после внутренних исследований, проверок и заключений мы еще посетим сие место – усыпальницу, но уже как паломники, – подмигнул батюшке ученый.
Священник был очень рад такому замечательному открытию, которое произошло в его небольшой часовенке. Ведь это еще раз доказывало многовековую жизненную теорию: неважно, как человек прожил свою жизнь, главное, как он ее закончил! Каждому сердцу, искренне желающему исправиться и измениться, все способствует к благому преображению.
Изможденные исследованиями и открытиями ученые, распрощавшись друг с другом, разошлись по домам.
Андрей Весенний устало опустился на свою кровать. День прошел весьма плодотворно. В своей молодой голове преподаватель настырно сопоставлял факты и события, произошедшие накануне. Все четче и четче вырисовывалась картина, которая становилась наиболее реальной и явной.
Удивительная и невероятная судьба грозных тевтонских рыцарей, непревзойденных европейских наемников и в то же время монахов, сделавших неимоверное усилие, признав свои завоевательские принципы и устои ложными, а католическое оправдание этих действий душеразрушающим и погибельным. Вместо бегства они с глубин своих душ поднимают покаяние и приносят плод веры, который не отверг даже Святой Князь. Одним словом, благочестивые разбойники из Евангельского Писания.
Дальше еще сильнее и проникновеннее: «прожить свою жизнь в добродетельных трудах на пользу людям и новой Родине!»
От невероятных приключений и сопровождающих этот день ярких чувств защемило в области сердца, этот орган, самый честный детектор нашего организма, призывал Андрея к законному отдыху.