Роман Злотников
Американец. Хочешь мира…
Почему «неожиданно»? Дело в том, что Витте дополнительно обидели, выдворив и из Государственного Совета. А место это отдали как раз Алексееву! Чем не повод для вражды? Или хотя бы неприязни? Но вместо этого они образовали тандем, объединённый двумя идеями: развивать Дальний Восток и прилично на этом заработать!
Сам Алексеев теперь в дальневосточном Наместничестве проводил два-три месяца в году, а остальное время заседал в Столице. Витте же его неплохо подменял во время отсутствия.
– К тому же Витте крупно вложился в земельные проекты, связанные с Северо-Крымским каналом, и не спешит выводить деньги оттуда. Морган же старательно развивает свои канадские активы, да и в химию он старается не лезть без нужды.
– А Великий Князь Александр Михайлович с супругой?
– Они, как и наш Император, все свои средства вкладывают в земельную реформу. Выкуп наделов у помещиков, развитие кооперации и фермерства, переселенческие проекты… Столыпин их убедил. И туда же идут средства Холдинга.
Тут я показал тень недовольства. Разумеется, замеченную собеседником. Он тут же поинтересовался причинами этого недовольства.
– Все это даст неплохую прибыль, работает на развитие страны, всё это благородно… Вот только… Не время для этого! Мы теряем темп! Вкладываться нужно в действительно прорывные проекты, иначе нас догонят конкуренты!
Разумеется, Шифф прекрасно знал, что конкуренты не просто догоняют. Компания General Electric в прошлом году начала выпуск вольфрамовых нитей чисто металлургическими методами[20]. Сколько лет возились, но справились. И теперь теснят наш Петрозаводский заводик на всех рынках. Хотя-я-я… Вот тут я понимал, что можно сделать для восстановления наших позиций.
А германская корпорация «Байер», которой я по наивности продал патенты не только на производство аспирина, но и на производство бензола тримеризацией ацетилена, теснила нас на рынках производства бензола и фенола. Чилийцы и французы старались, давили на нас на рынках селитры и фосфатов, добывая их в пустынях Чили и из гуано тихоокеанских атоллов. Да и я сам продал Моргану патенты на искусственный каучук и ПВХ.
А теперь ещё и BASF достраивает завод по производству аммиака!
И банкир прекрасно понимал недоговореное. Мои крепкие позиции в России базировались на техническом опережении. Если оно исчезнет, мои партнёры постараются подвинуть меня. Нет, вряд ли они нас совсем разорят. Но с позиций управления Холдингом они нас с Натали точно уберут. Строго в соответствии с имеющимися у нас активами, то есть около тридцати процентов. Высказываться позволят, а вот руководить – нет. И с прибылью начнут поступать так, как посчитают нужным.
Якобу Шиффу было понятно, зачем мне нужен этот американский проект. Иметь немного, но зато – чисто своего! И он не мог не клюнуть. Ведь в залог кредитов мы выставляли свои российские акции. И не просто акции, а ключевые, те самые, которые давали право на управление всем Холдингом!
Что ему стоит создать нам небольшие проблемы? Вынудить взять ещё немного кредитов? И ещё немного? А потом, выражая глубокое сожаление, отобрать имеющееся?
Да ничего не стоило! Так что кредит мы с Натали получили!
Операция началась!
Глава 5
Из мемуаров Воронцова-Американца
«… Но с Петром Аркадьевичем мы всё чаще сталкивались лбами. Например, он начал-таки выкупать у нас железные дороги и Беломоро-Балтийский канал. И даже по ценам выше себестоимости, что, впрочем, было вполне в здешних традициях. Вот только денег на это в бюджете не было. Поэтому живых денег мы, считай, не получали. Всё, что нам платили в качестве выкупа, мы в добровольно-принудительном порядке вкладывали в приобретение облигаций государственного займа. Под довольно-таки невысокие для России пять с половиной процентов годовых. При этом деньги за перевозки с нас они начинали брать уже сейчас. И сумма эта превышала капающие проценты почти втрое.
А взять его русификацию Финляндии и Царства Польского? Нет, дело понятное и нужное! Слишком уж много прав себе финны с поляками нахапали – и парламент свой, и деньги собственные, и сами они на территории Империи имели все права. А вот русские и прочие подданные на их земле в правах поражались! Разумеется, с этим надо было что-то делать, и я Столыпина понимал. Вот только зачем было при этом трогать мои проекты со шведами?! А ведь досталось им крепко! Типа, мы ведём не дефинляндизацию, а русификацию Финляндии. И нечего сюда шведам ездить! Спорили мы тогда много, но я почти ничего не добился.
И разумеется, ему постоянно не хватало денег! Вот и вводил он разные налоги. То «водный налог» на ГЭС, то акциз на бензин, то пошлина за экспорт цветных металлов. Казалось бы, ещё дюжину лет многие бы рассмеялись, услышав об этом. Россия все цветные металлы импортировала. Даже свинец. Не говоря уже про медь, никель, алюминий и хром. И даже марганец с Чиатурского и Никопольского месторождений вывозили в виде рудного концентрата, а не в виде ферромарганца. Нашлись люди, раскрутили всё это так, что теперь не только руды добываем, но и закрываем все потребности страны. И даже на экспорт остаётся. Ну и дайте им работать, отбить вложения, развиваться… Нет, платите пошлину! Государству нужны деньги! Опять же, он требовал от нас участия в займах, кредитования переселенцев… Короче, ему были нужны деньги, деньги и ещё раз деньги!
До поры до времени меня всё устраивало. Он брал деньги, но его же программы и приносили нам дополнительный рост продаж всего – банковских услуг, страховок, электроэнергии, удобрений, угля, мазута, тракторов, грузовиков, моторов, моторных топлива для двигателей внутреннего сгорания, стали и механизмов, меди и алюминия, продуктов, полученных от заёмщиков в погашение, стройматериалов и доходных домов… Опять же – одежды и обуви, произведённой предприятиями-партнёрами. И всё это давало денег даже чуть больше, пусть и с некоторой отсрочкой. Да к тому же, повторюсь, я надеялся, что это снижает вероятность революции и гражданской войны.
Также он полностью поддерживал меня в области внедрения всеобщего образования. Не только он, конечно же! Удалось подключить и Сандро с Ксенией, и даже Воронцовых-Дашковых, после того, как объяснил им, в чём тут интерес управляемого ими Кавказа. Ну и партия прогрессистов поддержала. И партия кадетов. Все вместе мы добились того, чтобы уже в конце мая 1909 года, всего после шестнадцати месяцев изучения и правок, Законопроект передали в Думу для рассмотрения. Для такого проекта скорость почти рекордная!
Потому я и терпел, что пользы от него было больше.
Но отбирать у нас железные дороги и Канал, не давая взамен ничего, было уже перебором! Тут я даже зубами заскрипел, как услышал!
И в довершение всего ещё и конфликт из-за китайцев. Столыпин не просто возражал против приезда в Россию даже близких родственников или жён уже принявших российское подданство китайцев, он и дела уже имеющихся приказал пересматривать! Дескать, не все они христианами были, и уж тем более не все – православными!
Ну да, это так и было! Но теперь-то они все в православную церковь ходят! И мне, между прочим, работников как не хватало, так и не хватает! Хотя бы для того, чтобы так нужные ему деньги продолжали появляться!
Вот и пришлось провернуть несколько проектов, чтобы пополнить денежные ручейки. В том числе – перенять одно решение из будущего…»
Торнио, Финляндия, филиал Холдинга, 4 июня (17 июня) 1909 года, четверг
– Так зачем вы привезли меня сюда, господин Воронцов?
– Немного терпения, уважаемый господин Сунь Чжуншань! Мы уже приехали, теперь осталось только подняться в кабинет, и вы всё увидите своими глазами.
Надо сказать, двенадцатиэтажная игла конторы впечатляла и сама по себе. Хоть ей и далеко до Беломорского тучереза по высоте, а по общему объёму помещений уступает раз в двадцать, но на фоне окрестных малоэтажек смотрелась подавляюще.
Так, собственно, и задумывалось! И финны, населяющие Торнио, и шведы, живущие совсем рядом, но уже по ту сторону границы, должны иметь зримый символ наступивших перемен. И не просто металлургические заводы, возникшие по обе стороны границы, не просто обилие русских и китайцев на улицах, которое, пусть и с трудом, но удалось продавить, а вот такой вот убедительный символ! Все процветание здесь возникло благодаря Воронцовым!
Кабинет на последнем этаже был особым. Огромные панорамные окна вокруг всего здания. Эдакая смотровая площадка, пусть и не общедоступная. Если честно, её оборудовали для одного-единственного человека. Для вот этого самого китайца! Революционера, репортёра и создателя газеты «Чжунго жибао», что переводилось просто и незатейливо – «Китайская газета».
Человека, на которого мне год назад принесли досье. Или, как тут называли, памятную папку. Нет, знакомы мы с ним были давно, и справку по нему я запросил ещё в самом начале. Но год назад, под очередной крупный проект поручил обновить. Начал читать и вздрогнул! Вот так, прямо всем телом вздрогнул, чуть папку не выронил!
А как ещё отреагировать, если я прямо во первых строках прочёл: «Сунь Чжуншань – имя, принятое в эмиграции, литературный псевдоним – Сунь Вэнь, настоящее имя – Сунь Ятсен или 孫逸仙, родился 12 ноября 1866 в деревне Цуйхэн уезда Сяншань…»
Как ещё реагировать, я вас спрашиваю? Я ведь прекрасно помнил, что Сунь Ятсен – не просто хрен с горы! Это создатель партии Гоминьдан и первый президент Китайской республики. Когда именно эта самая Республика состоялась, я, разумеется, не помнил, но историк в школе упоминал, что Ленин ещё до революции призывал у него учиться. Получалось, что уже меньше десятилетия осталось!
Судьба свела меня с таким человеком, а я с него только всякие мелочи имею, типа вербовки рабочих! Ну и дурень же я! Больше можно получить! Куда больше!
Вот и приказал построить этот кабинет в здании. Специально для этого визита.
– Посмотрите, уважаемый Сунь Чжуньшань, здесь легко видеть, что я предлагаю. Моё Правительство запретило мне ввозить в страну не только китайцев, но и шведов. А мне нужны эти люди! Хорошего металлурга и хорошего инженера надо очень долго учить. И всё равно – не каждый годится. Я хотел, чтобы шведские металлурги и инженеры не просто работали на мою страну, я хотел, чтобы они учили наших людей!
– Благородная задача! – склонил голову китаец. – Обучение народа помогает развивать экономику, а развитие экономики – одна из трёх опор для подлинной независимости и величия страны!
Ну да, ещё бы! Я уже был ознакомлен с его знаменитыми «тремя народными принципами». Будущий основатель Гоминьдана считает и убеждает соратников, что ситуацию в Китае можно кардинально изменить, решив три вопроса: национальный, политический и экономический.
– Именно так. Я не стал спорить со своим правительством, а просто вместо расширения заводов в Оулу, построил ещё несколько. Часть тут, в Торнио. Здесь большинство работников – финны. Но хватает и русских, китайцев, и прочих национальностей, живущих в Империи. Они тут не постоянные жители, все на стажировке, просто длительной. А ещё часть предприятий там – у шведов. Каждый день наши работники пересекают границу на трамваях, чтобы работать и учиться на шведских предприятиях. Немного научившись, они продолжают работать тут, неподалёку. Чтобы, если что, снова продолжить обучение там. Когда же станет ясно, что они научились, я верну их к нам, на предприятия Беломорской губернии. И заменю новыми.
– Очень интересно! – вежливо сказал китаец. Он не стал спрашивать, зачем я это ему рассказываю, но молчаливо дал понять, что ждёт объяснений.
– А в городе по ту сторону границы живёт сорок тысяч человек. И ещё пятнадцать тысяч ежедневно приезжает туда отсюда. Из Торнио. Мы научились строить быстро.
– Очень похвально! – и снова молчание.
– Я хочу построить несколько подобных городов по берегам Амура, ещё как минимум один – у границы с монголами, и ещё один – на границе с уйгурами. И заселить их китайцами. Чтобы китайские рабочие имели работу и учились. Учителей я им найду. Не только русских, но и американцев, немцев, шведов, итальянцев. Они будут жить в тёплых домах, хорошо питаться и учиться. Я думаю, вам пригодятся граждане Китая, обученные мастерству! – я намеренно употребил слово «граждане», а не «подданные», чтобы подчеркнуть, что эти люди понадобятся ему для выполнения его программы. А значит – построение Республики в Китае. Свержение монархии. Революция! И этим я пробил его невозмутимость.
– Чего вы хотите от меня?
– Прежде всего, содействия. Я не смогу платить Обществу Старших Братьев за этих людей столько же, сколько платил за вербовку раньше. Однако услуги вербовщиков мне нужны. Как и охрана этих городов. Хотя бы на начальном этапе.
– Я не командую Братством!
– Но вы пользуетесь у них авторитетом. К тому же, для охраны этих предприятий и городов и поддержания порядка я планирую создать особые охранные подразделения и народные дружины. Члены этих формирований получат в руки оружие и будут обучаться. Понимаете меня?
Он сдержанно кивнул, но обуревавшие его эмоции теперь вполне пробивались на поверхность. Я улыбнулся про себя. Ещё бы ему не было интересно! Ведь я предлагал ему деньги и структуры для обучения его боевиков-революционеров. Причём не рядовых, а младшего и среднего командного состава, предлагал деньги и оружие.
– А что будут делать эти предприятия?
– Разное! Шить одежду. Пилить лес, сплавляемый по Амуру, перерабатывать его, наматывать электрические моторы, делать игрушки… Ну и ещё, растить свиней и птицу, а потом делать из них консервы. Нам нужно много мяса в Манчжурии и на Дальнем Востоке!
Разумеется, я не стал говорить о том, что создаваемые города будут зависеть от России и моего Холдинга больше, чем от Китая. Ведь все, буквально всё – сырье, топливо, электроэнергия, провизия, новые работники будет завозиться либо по Амуру, либо по железной дороге с территории России. Туда же будет вывозиться и готовая продукция. А потому эти города будут сильно зависеть от нас.
Из мемуаров Воронцова-Американца
«… Тем не менее, сразу наш важный китайский гость согласия не дал. Обещал подумать. И посоветоваться с товарищами. Я невольно улыбнулся, услышав этот такой привычный оборот из оставленного мной будущего.
Впрочем, тут он использовался в буквальном смысле. Сунь Ятсен не собирался принимать столь важного решения единолично. Я же, ожидая его ответа, вернулся в Беломорск и погрузился в привычный круговорот дел.
Хотя… Именно тогда я понял, что только стрельбы мне уже не хватает для поддержания физической формы. Да и время… Нет, стрельбу я не разлюбил, она оставалась моей страстью, но на стрельбище вдруг не выедешь.
Вот я и решил попробовать себя в единоборствах…»
Беломорск, 13 июня (26 июня) 1909 года, воскресенье
– Мистер Стетсон, позвольте представить вам моего друга Юрия Воронцова. Надеюсь, что вы согласитесь стать его наставником в благородной борьбе баритсу, – уважительно обратился к высокому и худощавому мужчине Фань Вэй. Говорил он при этом на английском, так как этот американец прибыл в Россию всего недели три назад
– Юрий, познакомься с мистером Джорджем Стетсоном. Надеюсь, он согласится стать твоим наставником. Боевое искусство, которому он обучает, наиболее подходит для тебя, уж поверь мне! Вот только берёт в ученики он не всякого, так что тебе придётся постараться!
«Ну да, конечно!» – усмехнулся я про себя. Нет, в привередливость этого иностранца при выборе обучаемых я поверил легко. Согласно «памятной записке», зал для занятий он арендовал на следующий день по прибытии в Беломорск, рекламу разместил тогда же, а учеников при этом у него пока завелось всего трое.
Но вот в то, что он даст от ворот поворот «самому Воронцову» – в это верилось с огромным трудом. Ну не может американец пренебречь такой рекламой!
– Ну что ж, Урия, приступим!
Ну вот! И этот моё имя коверкает. Я недовольно поморщился при этой мысли. Отвык, понимаете ли…
– Что, прямо так? Во фраке?
Только тут я сообразил, что и сам «сэнсэй», как я привычно про себя называл наставников боевых искусств, и его ученики тоже одеты именно во фрак. Причём обуви перед занятиями они не снимали, как и цилиндров. Один из занимающихся держал в руках сложенный зонт, ещё двое не выпускали трости. Да и меня старый Фань попросил одеться точно так же, а не в привычный «костюм инженера».
– Искусство баритсу родилось на Британских островах. Хотя оно очень молодо, но впитало основные приёмы японских и китайских единоборств, учитывая при этом особенности европейцев. Мы выше ростом, массивнее, у нас длиннее руки и ноги, мы иначе одеваемся. Поэтому и занятия проводятся в типичной одежде европейца. В нашу борьбу включены приёмы, рассчитанные на использование трости, зонта или цилиндра! – пояснил наставник.
Тут я припомнил, что уже слышал это название. В фильме схватка Мориарти и Шерлока Холмса тоже происходила в повседневной одежде этого времени. Впрочем, хотя заявлялось, что они оба – мастера этой борьбы, выглядел их бой как-то нелепо[21].
– Но вы же не британец! – вырвалось у меня.
– Да, мои наставники не раз мне об этом напоминали во время обучения!
Тут он был просто обязан улыбнуться, но вместо этого лицо его скривилось, будто он только что съел лимон целиком.
– Именно поэтому они не разрешили мне стать преподавателем в Британии. И я перебрался в Беломорск. Молва утверждала, что тут приветствуют новшества и не очень привержены традициям.
Чёрт! – Меня аж передёрнуло от досады. – Простите, сэр!
– Пустое. Сейчас мы вас испробуем. Если вы продержитесь против меня минуту и не дадите оттеснить вас к стене, возьму в ученики. Проходите в центр зала.
После чего он хлопнул в ладоши, и ученики, тут же прекратив занятия, отступили к стене.
Первым делом он обозначил прямой удар в подбородок и тут же провёл подсечку. Ну, к таким штучкам меня ещё Хамбл готовил, так что я просто ушел приставными вправо.
Спокойнее, Юра, спокойнее! Минута – это очень немалый срок в схватке, но я намерен был продержаться. Даже если я не стану тут заниматься, то не этому глисту во фраке принимать такое решение, а мне самому!
Так что я привычно, как во время занятий по стрельбе, постарался погасить эмоции и дышать ровно, спокойно, одновременно контролируя всё окружающее. Однако получалось не очень. Противник был сантиметров на десять выше меня и конечности у него были длиннее. Да и вес мне мешал. Нет, я всё ещё держу себя в форме, но килограммов пять лишних уже образовалось.
Да и моложе он примерно лет на десять. И тренируется каждый день. В общем, уже где-то через полминуты у меня выступил пот, а дышать стало трудновато. Меня начала охватывать злость, причём почему-то не на себя, позабросившего занятия, а на соперника.
Нет, так не пойдет! Убегать от него весь отведённый срок я не смогу, так что надо осторожно начать сопротивляться. Я попробовал тот же трюк, что когда-то помог мне против Тома О'Брайена[22]: начал осыпать Стетсона быстрыми, но не сильными ударами на дальней дистанции, продолжая ускользать от его натисков то вправо, то влево!
Чёрт! А вот к этому я готов не был. Совершенно не готов! Джордж сорвал с головы цилиндр, невесть каким чудом до сих пор на ней удерживавшийся, и… Его движение напомнило мне бросок тарелки фрисби, только вот он не бросил, а чиркнул полями цилиндра мне по лбу.
Казалось бы, ну, чиркнул и чиркнул. Но у меня буквально «из глаз брызнули искры», а из царапины на лбу потекла кровь. Да, это мелочь, но мелочь в схватке важная!
Вот ведь сволочь! Его приём был рассчитан на ошеломление противника. За те пару-тройку секунд, пока я приходил в себя, вполне можно провести еще несколько ударов или приёмов, закрепляя победу.
Вот только не на того он напал! Несмотря на ошеломление, уроков Генри Хамбла не забыл. «Не можешь сопротивляться – бутафорь, отвлекай внимание! А сам готовься ударить!»
Я почти сразу ушел в кувырок и откатился шагов на пять, а уж затем встал. При этом я не забывал слегка покачиваться, демонстрируя сопернику слабость своего вестибулярного аппарата. Ну же, подходи, гад! Едва он приблизился, как я бросил ему в лицо мелочь, лежавшую в кармане, а затем попробовал провести крюк правой. Надо же! Удар «прошёл». Ну-у… Почти прошёл. В скулу я ему попал, вот только американец в последний момент подшагнул ко мне, ослабив удар и проведя захват моей левой руки. Еще мгновение – и я куда-то полетел… Однако, когда я встал на ноги, до стены еще оставалось метра три, а буквально через секунду прозвенел гонг, подавая сигнал об окончании схватки.
Я невольно улыбнулся. Всё же я продержался эту минуту!
Много позже Джордж объяснял мне, что именно отсутствие эмоций его и смущало. То, что хорошо при стрельбе, никуда не годится в рукопашной схватке. Боец должен уметь накачать себя адреналином, а кровь насытить кислородом. Вот он и будил во мне эмоции.
Из мемуаров Воронцова-Американца
«… Почти через месяц пришло согласие от китайцев на новую схему поставки рабочей силы. Таким образом, мы и обошли запрет на ввоз не только шведской, но и китайской рабочей силы. И что же? Столыпин все равно был недоволен! Ведь на строительство этих городов уходили деньги, которые могли бы тратиться на такие же рабочие районы в России! И китайцы занимали рабочие места, которые могли бы занять русские крестьяне, уходящие из деревни.
Не скажу, что я его не понимал. Но ведь и мне надо было как-то зарабатывать! А китаец на территории Китая обходился мне вдвое дешевле, чем тот же китаец, но в Беломорске. И в два с половиной раза дешевле, чем русский рабочий, даже если держать его в бараке и платить среднюю зарплату по заводам Империи, а не как у меня. На моих заводах в Беломорской губернии разница была и вовсе втрое!
Да и не было в тех местах избытка рабочих рук! А мне они были нужны и там! Чтобы деньги зарабатывать.
Я вообще сейчас тянул деньги, откуда только мог. К примеру, достройка электрических сетей до Петербурга и Архангельска позволила несколько поднять выручку с продажи электричества. И не только от ГЭС, под это дело мы построили по одной ТЭЦ в каждом из городов. И ещё три строилось. Идея, что станция может не только электричество вырабатывать, но и теплом снабжать, тут пока всё ещё была в новинку, хоть в Беломорске работала почти десять лет.
К тому же мы понастроили птицеферм, инкубаторов и свиноферм поблизости от большинства крупных городов. Перерабатывали зерно и картошку в продукт следующего передела – яйца и мясо. Впрочем, у этих проектов было и другое назначение.
Но крутиться приходилось изо всех сил, почти как на стартовом этапе. Немцы уже запустили свой аммиачный завод и рядом с первой линией строили вторую, проектируя третью. Казалось бы, сейчас мне больше всего нужна поддержка, но и с высокопоставленными компаньонами, и со Столыпиным мы расходились всё дальше и дальше…»
