Роман Титов
Ремесло Теней. Призма тишины

Нотки угрозы, так ярко звучавшие в голосе анакийского вояки, заставили меня… нет, не вскочить на ноги, но хотя бы попытаться подняться. Само собой, безрезультатно.

Эйтн между тем ощетинилась:

– Не посмеете! Вы хоть представляете, что с вами за это сделают и что сделают со всей вашей планеткой?!

Послышался удар и тихий выдох, после которого кто-то обрушился на пол неподалеку от меня. Кто-то рассмеялся, но быстро замолк. Я повернул голову и, сквозь мутную пелену на глазах, различил очертания Эйтн, припавшей на одно колено. Ладонью она прикрывала половину лица.

– Думаете, меня это волнует, госпожа? – склонив к ней голову, прошипел Беоссар. – Передо мной поставили задачу, и я ее выполню, чего бы это ни стоило.

Эйтн, глядя на него в ответ с нескрываемым отвращением, почти выплюнула:

– Так уверены в себе?

Мне все же удалось разглядеть, как сытая улыбка медленно возвращается на лицо Беоссара.

– А вы еще не сообразили, госпожа? – Он стянул перчатку и продемонстрировал ей нечто – снизу трудно было разглядеть, – изображенное на тыльной стороне ладони. – Моя работа – не допускать ошибок, и все, кто пытался помешать мне ее исполнить, давно покоятся в могилах. А потому, ради вашего же блага, предупреждаю: не делайте глупостей, если жить хочется. Сейчас я еще раз спрошу, а вы ответите. Итак, где леди и лорд Томеи?

Эйтн молчала недолго – ровно столько, сколько хватило бы разумнику, чтобы успеть взвесить все «за» и «против», – после чего коснулась серебристого медальона, похоже, после удара и падения выскочившего из-под сорочки, и беззастенчиво соврала:

– Не знаю. И он тоже не знает.

– Вы лжете!

– Говорю вам, это правда! На нас напали пираты. Поджидали у места назначения. – Звучало ничуть не убедительней, так что я даже не стал винить Беоссара, когда он скептически хмыкнул:

– Пираты знали, куда вы направлялись? Смеетесь надо мной?

– Но именно так все и было!

Было видно, что терпение Беоссара истончается. И быстро. Снова подавшись вперед, он тихо зарычал.

– Тогда какого черта вы забыли в этой дыре, и почему с вами нет Томеи?

Эйтн встретила полыхавший от ярости взгляд параксанского вояки с вновь обретенной невозмутимостью. Кулон она больше не теребила.

– Все дело в том, капитан, – проговорила она холодно, – что вас это никоим образом не касается.

Беоссар отпрянул и вновь занес руку, с явным намереньем ударить Эйтн по лицу, однако прежде чем он успел как следует размахнуться, кое-что произошло. Признаться, сам я ожидал, что механическая тварь, притворявшаяся безобидным амулетом, сорвется с цепочки и тонкими лапками сорвет с наглой анакийской морды кожу, но ничего подобного не случилось. Штуковина вообще не шелохнулась, лишь выпустила пучок из пяти тонких световых линий. Они не ударили в никуда, но будто заранее приметили цель, поочередно, и очень быстро коснулись нагрудных пластин каждого солдата, что находился в комнате вместе с нами, и исчезли. Секунду-другую все как будто замерло, а затем безопасники один за другим стали заваливаться назад и с грохотом падать на пол. Беоссар рухнул последним, да и то, казалось, что, похоже, лишь благодаря личному упрямству, не желавшему признавать ранение. Глаза его закатились, веки смежились и больше не открывались.

– Ты их убила? – первое, что спросил я, когда обрел достаточно силы, чтобы подняться.

Эйтн не ответила. Даже не взглянув в мою сторону или в сторону тел, она подхватила голову Кукольницы и стремительно зашагала к выходу.

– Шевелись, – бросила она мне у самых дверей.

Кто ж знал, что будто в ответ на ее приказ в этот самый момент труп портакианца и впрямь оживет?

Нам бы отвернуться, да взгляды точно присохли к потемневшему лицу решившего вдруг приподняться старика. Нам бы бежать, да ноги отказывались подчиняться и будто вросли в каменные плиты. Коленки все еще тряслись после укусов механической шок-пиявки, которую я инстинктивно содрал с себя вместе с добрым лоскутком собственной кожи. Все тело будто в кипятке обваривали, однако то, что творилось сейчас перед глазами, затмевало своей невозможностью всякое воспоминание о боли.

– Не приближайся к нему, – предупредил я на всякий случай Эйтн.

Она, как ни странно, не возразила, лишь осторожно пятилась в сторону выхода. Голова погибшей роботессы все еще оставалась при ней.

– Надо убираться отсюда.

Я тоже не собирался с ней спорить, но вид начавшего странно гримасничать портакианца заставил меня помедлить. Я осторожно позвал:

– Гомса?

Старик не ответил. По-прежнему сидя на заднице, он схватился за объемистый живот и, неуклюже подавшись вперед, попытался вдавить его в себя.

– Эй! Ты что делаешь?

Но Гомса будто и не заметил моего оклика, упорно продолжая попытки избавиться от живота. При этом из его приоткрытого рта вылетало громкое урчание вперемешку со вполне обыкновенной отрыжкой и капельками чего-то красноватого, оседавшего на губах.

– Сет, нам надо уходить, – напомнила Эйтн. – Эти идиоты вот-вот придут в себя. Будет гораздо лучше, если к этому моменту нас здесь уже не будет.

Я медленно оглянулся.

– Так ты их не убила?

Эйтн презрительно скривилась:

– Не говори глупостей! И пошевеливайся! У нас всего пара часов, прежде чем они придут в себя. Нужно уходить. Второй раз этот трюк может и не сработать.

Я собирался сказать ей, что в моем состоянии быть достаточно проворным получится едва ли, но тут старик резко дернулся, скукожился, а потом с поразительно отталкивающим звуком громко выблевал большой кровавый сгусток себе на колени. В одно мгновение воздух в комнате наполнился сильным древесным запахом, а дрянь, что валясь на теперь уже раскрытых ладонях старика зашевелилась.

– Сет! Не подходи!

Я и не собирался. Но узнать, что за пакость только что вывалилась из портакиансокго нутра все же хотелось. Логика подсказывала воспользоваться Тенями, но после беоссаровского трюка меня еще потряхивало, а жажда касаться могучих потоков значительно поослабла. Опустив взгляд на штучку из металла и пластика, все еще зажатую в кулаке, я двумя руками переломил ее пополам и бросил к бесчувственному анаки, и тут же выбросив все мысли о ней из головы, с прежним вниманием уставился на продолжавший слабо трепыхаться сгусток.

– Ты когда-нибудь видел подобное? – Эйтн, не смотря на собственное предупреждение, подступила ближе. – Что это?

Сложно было сказать вот так, с кондачка. Тем более, когда мысли, казалось, состояли из сухого песка, рассыпавшегося при малейшем напряжении. Но представшая нашим глазам тварюшка сошла за явление куда более редкое, чем попытки параксанских безопасников поймать живого лейра, так что я заставил себя взять ее в то и дело расплывавшийся фокус. Существо напоминало человеческого зародыша, но самого уродливого из всех, что когда-либо видели люди: довольно крупная относительно всего остального тела головка размером была с детский кулачок и сразу переходила в веретенообразное тулово, по бокам и на противоположном конце которого болталось нечто, очень похожее на растительные корни. Ножек у существа не было, зато имелись ручки – две тонкие плети с длинными нитевидными пальцами.

– Только не говори мне, что эта дрянь была у старика в животе! – Не скрывая отвращения, Эйтн, видимо, вдоволь налюбовавшись, отступила обратно к двери.

Я на мгновение обернулся, а затем, все-таки опустившись возле трупа на одно колено, пробормотал:

– Сомневаюсь.

Тварюшка еще трепыхалась в ладонях Гомсы, но было понятно, что это ненадолго. Какая бы сила ни позволила ей пережить смерть носителя, долго без него она явно не могла. Когда труп старика обрушился обратно на ковер, крохотное создание, обитавшее внутри него, тоже испустило дух.

– Не вздумай трогать!

Я очнулся от этого оклика и с удивлением понял, что потянулся к окровавленной тварюшке, как будто и впрямь намеревался ее взять, вот прям так, голыми руками. Это насторожило. Как новорожденный всегда тянется к груди матери, так и лейры никогда не упускают возможности сделать что-то с помощью Теней. Взгляд мой упал на ладонь. Она дрожала. А место ожога, который я получил на борту Обсерватории, снова начало подергивать. Как если бы оно реагировало на создание, погибшее только что.

– Чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше, – сказал я твердо и, не оглядываясь, вышел вслед за Эйтн на улицу.

Глава 7
Сквозь призму

– Ты в порядке?

Я не хотел врать, но правда казалась чересчур запутанной, даже для меня, так что проще было отмахнуться.

– В полном. Давай сюда эту голову. – Порывшись за пазухой, я вытащил мягкую серую сумку, которую прихватил с «Мантии», и протянул руку за останками Кукольницы. Эйтн не упорствовала и отдала их мне.

Пока я прятал штуковину, леди Аверре тихо заметила:

– По виду не скажешь.

– Да и ладно. – Я закинул сумку на плечо и рассеянно почесал ладонь о ладонь. Ожог снова зудел, но недостаточно сильно, чтобы делать из этого трагедию.

Эйтн прищурилась, но промолчала. Тем лучше. Мы, не сговариваясь, стремительно зашагали вверх по улице, как будто вслед за нами уже неслась целая рать, и все же о будущем пункте назначения даже не условились. Логика требовала вернуться в доки и покинуть станцию как можно скорее, а интуиция возражала. Если охрана Томеи сумела отследить нас до самого дома роботессы, то на корабль нам лучше не соваться, а попытаться вместо этого отыскать другой способ убраться со станции.

Понятное дело, новая проблема настроения никому из нас не улучшила.

– Какая сука нас сдала?! – прорычал я, сворачивая в менее людный переулок, как грибами усеянный закусочными под открытым небом. Кто-то из гостей за столиком поперхнулся кессом, пара-тройка с неодобрением покосились в нашу сторону, но большинство разумно предпочли сделать вид, будто ничего не услышали.

– Тебя только это волнует?

В вопросе Эйтн имелся смысл. Окровавленная дрянь, выбиравшаяся изо рта мертвого портакианца, до сих пор маячила перед глазами. Вид ее крошечного тельца, тщетно сучащего тоненькими конечностями в попытке выторговать себе еще хоть минуту жизни, провоцировал не только желание проблеваться, но и целый сонм вопросов, круживших в голове и рождавших теории одна бредовее другой.

– О том, что мы увидели, я вообще не знаю, что думать, – бросил я на ходу, испытывая вполне закономерное желание убраться подальше от посторонних глаз. Внимание привлек вход в тенистую аллею, высаженную из декоративных паатов, видно, для придания этой части улицы большей экзотичности. Тонкие витые стволы, перемежавшиеся вырезанными из белого камня скульптурами, тянулись к недосягаемому потолку, создавая густой и пестрой листвой естественный шатер, куда почти не заглядывал фонарный свет. В самых темных уголках журчали фонтаны, окруженные скамейками и хихикающими парочками. Лучшего места, чтобы не спеша обдумать следующий шаг, учитывая обстоятельства, сложно было придумать. Схватив Эйтн за руку, я утянул ее в спасительную полутьму.

Леди не возражала, а если б даже и решилась, сомневаюсь, что я бы обратил на это внимание. И причин у того имелось всего две. Первая и самая очевидная: склизкая тварь из трупа и скорая погоня Беоссара. Вторая выглядела сложнее и представляла собой мешанину необъяснимых предчувствий с тревожностью, тем становившейся все более назойливой, чем сильнее зудела рука.

– И все же подумать есть о чем, – сказала Эйтн, спустя несколько минут молчания.

Я почти позабыл, к чему были эти слова. Замер, обернулся.

Она стояла достаточно близко, чтобы даже созданная паатами полутень не мешала видеть ее красоту. Жгучее желание поцеловать ее всплыло из неведомых глубин. Просто захотелось и все тут. И пускай я был еще тем потворщиком собственным прихотям, нарушить более-менее устоявшиеся отношения не рискнул. Да и времени оставалось гокки наплакал.

Последняя мысль вызвала смешок.

– Над чем смеешься?

Я заглянул в золотисто-карие глаза Эйтн, но на вопрос не ответил. Ощущение, что что-то тут не так, не проходило, однако обличить тревогу в слова все не получалось. Оставалось лишь улыбаться идиотом. И надеяться, что леди Аверре поймет, что к чему.

Она, кажется, собиралась что-то сказать, но тут потревоженная птица отчаянно метнулась через гущу листвы, и загадочный блеск в глазах Эйтн угас.

Я, сообразив, что момент упущен, спросил:

– Как будем выбираться?

Эйтн помолчала. Подняв взгляд к лиственному куполу, низко нависавшему над нами, она жестко сказала:

– В доках появиться – все равно, что самим прыгнуть в руки Беоссара. Наше появление здесь, очевидно, привлекло к себе слишком много внимания, и если кто-то, вроде Двуствора или его напарницы, не попытается на этом заработать, я буду сильно удивлена.

– Так ты думаешь, это они нас сдали?

Эйтн глянула так, что ответ не понадобился.

Я отвернулся, прошелся немного вперед и, приметив за фонтаном пустующую скамейку, поманил Эйтн за собой. Расположившись на жестком сидении под пышно цветущей гроздью, вокруг которой заботливо порхали роботы-садовники, я вертел в руках сумку с головой Кукольницы.

– По-твоему, местные силы могут подключиться к поискам? Мы вне закона?

Эйтн присела на краешек скамьи и несколько мгновений рассеяно наблюдала за тем, с какой аккуратностью ножницы садовников отсекают лишние или поврежденные побеги: чик-чик, чик-чик.

– Я в этом сомневаюсь, – сказала она, спустя несколько мгновений. – Прелесть всего, что творит Беоссар в том, что он, похоже, действует по собственному почину. Едва ли судьба Иво и Синны Томеи всерьез его беспокоит. В Лабиринты Крадосса его привел не долг. Вернее, не тот долг, которым он так самодовольно кичился.

– Ты о чем? – спросил я и тут же вспомнил момент, когда Беоссар показал что-то на своей руке Эйтн. – Так он?..

– Из куатов, – кивнула она, заставив меня припомнить недавние приключения в вертикальном городе и неприятное знакомство с тамошней сектой. В тот день я едва не стал орудием, которое должно было положить конец жизни Эйтн и ее влиянию на сиятельный род Томеи, но вместо этого избавил Орден от его главы – сомнительное достижение, хвастать которым не следует.

– Стало быть, они здесь все-таки из-за нас, – проговорил я, сопоставив очевидные факты. – Но почему? Разве мы не избавили Тиропль от брата и сестры, которых они и без того мечтали сжить со свету?

Эйтн не ответила. Будто завороженная, она снова принялась наблюдать за монотонной работой садовников: чик-чик, чик-чик, что в свою очередь позволило мне безнаказанно наблюдать за ней самой. Безукоризненный профиль, чуть приоткрытые губы, золотистые искры в волосах, вспыхивавшие всякий раз, как кто-то из роботов касался ветки и преломлял фонарный свет. Желание хотя бы кончиками пальцев дотронуться до ее белой кожи затмило любые попытки поразмышлять над загадкой Беоссара. Мне было плевать, кто он, откуда и зачем преследует нас, а все, что заботило – каков на вкус ее поцелуй…

– Ах, ты ж!.. – Жжение оказалось до того внезапным и сильным, что его просто невозможно было стерпеть молча. Парочка на соседней скамейке, на секунду оторвавшись друг от друга, неодобрительно покосилась в мою сторону.

Эйтн, возвратившись в реальность, встревоженно спросила:

– Сет, что с тобой?

Я не хотел выставлять себя идиотом, но все же вскочил на ноги и бешено затряс ладонью, в нелепой надежде хотя бы чуть-чуть унять боль. Глянув в сторону фонтана, я прикинул, будет ли толк, если погрузить руку в прохладную воду, но поскольку жжение к физической стороне жизни отношения не имело, откинул эту мысль.

Парочка, видно, посчитав меня неадекватным, быстренько ретировалась с глаз долой.

– Сет?

Я снова взглянул на Эйтн, которая, как мне думалось, все еще ждала ответа на свой первый вопрос, как вдруг понял, что она смотрит вглубь рощицы, туда, где света было еще меньше, чем здесь, и где среди густой листвы мог укрыться кто-то из…

– Не шевелись, – сказал я и резко развернулся лицом к смутившему меня темному участку. Краем глаза я заметил, как рука леди Аверре потянулась к медальону, поблескивавшему на ее тонкой шее.

– Это не может быть Беоссар, – тихо, но уверенно проговорила она.

Я чуть качнул головой, призывая ее к молчанию, а сам прислушался. Среди журчания фонтана, шелеста паатовой листвы и чиканья садовничьих ножниц почти на границе слышимости различалась чья-то осторожная поступь. Я тут же отмел идею, что это мог быть кто-то из шайки Беоссара, поскольку понимал, что эти товарищи не стали бы скрываться среди теней и подглядывать. В голове лампой вспыхнуло предположение, что нас нарочно предупреждают. Стало быть, дела наши плохи. Впервые в жизни я пожалел, что не держал при себе бластера.

Впрочем, от бластера тут толку особо не было бы.

Я громко сказал:

– Выходи.

Ничего, однако, не случилось. И это при том, что, даже не касаясь Теней, я чувствовал признаки чужого присутствия. Боль в обожженной ладони вернулась с прежней остротой. Сжав кулаки, я прорычал в темноту:

– Выходи!

Логика подсказывала, что враг, если это действительно он, давно бы напал. Мы с Эйтн столько времени находились как на ладони, что лучшего момента для атаки и не представить. Тем не менее, густые тени, сотканные лианами и паатом, по-прежнему оставались без движения. На короткий миг среди непроглядной тьмы как будто почудился мелькнувший силуэт – болезненно худая фигурка, но с подчеркнуто женскими очертаниями, – однако стоило лишь моргнуть и видение испарилось.

Этот внезапный мираж заставил меня отступить на шаг.

– Что ты увидел? – встревоженно спросила Эйтн, тщетно вглядываясь в темноту.

Я не ответил – голова была занята не тем. Мысли закружились диким вихрем, свиваясь в такие безумные фигуры, что стало по-настоящему страшно.

– Нам надо убираться отсюда, – сказал я, не отрывая взгляда от бесформенной и липкой тьмы, клубящейся меж веток.

– Что ты увидел? – повторила Эйтн, но в разы тверже.

Я мог бы сказать ей. Почему нет? Только вот рациональная часть сознания настойчиво подсказывала, какая это будет глупость. Леди Аверре много знает о Тенях и временами даже сама способна прикасаться к их неустанному течению. И все же, обладать талантом слышать шепот Теней совсем не то же самое, что быть лейром. Это как общаться языком жестов со слепым – как ни старайся, а друг друга вы понять не сумеете. А потому я даже не пытался.

– Просто померещилось. Пройдет.

Выражение лица Эйтн говорило, что она не поверила, но я не стал терять время не уговоры и просто сказал:

– Чем быстрее мы отсюда уберемся, те лучше.

– Согласна. – И подхватив меня под руку, буквально поволокла к противоположному выходу из проклятой аллеи.

Я даже не думал сопротивляться. Боль в руке утихла, а прикосновение теплой девичьей ладони отогнало любые воспоминания о недавнем мираже. Голова Кукольницы ритмично билась о мое бедро при каждом шаге, но это меня не отвлекало. Каждая мысль сосредоточилась на том, как иногда приятно быть ведомым. Я даже не беспокоился, что мы так и не придумали, как выбраться со станции. Все, что имело значение – лишь присутствие Эйтн и ее рука, крепко сжимавшая мою.

И вот, пожалуй, это-то и сыграло со мной злую шутку.

Впрочем, я не уверен, что все вышло бы иначе, пускай даже в моей голове не шла ожесточенная борьба желания поцеловать леди Аверре со страхом за то, как она на это отреагирует. Едва дойдя до увитой лозой каменной арки, мы наткнулись на Беоссара. В компании вооруженных мордоворотов, конечно же. Все они казались вполне здоровыми, хоть и немного потрепанными, а оружие прятать даже не пытались.

– Ты, вроде, говорила, они не могли оклематься так скоро, – шепнул я, позволив ладони Эйтн выскользнуть из моих пальцев.

Эйтн промолчала. Ее испепеляющий взгляд был прикован к бородатому лицу здорового анаки.

– А вы легко не сдаетесь, – бросила она желчно.

Беоссар не выглядел ни злым, ни раздосадованным, немного напряженным, разве что. Но это не бросилось бы в глаза, если б я не заметил, как его указательный палец подрагивает на спусковом крючке винтовки, которую он держал дулом в пол.

– Фокус мне понравился, миледи, – улыбнулся в усы здоровяк, – а вот попытка сбежать – не очень…

Сдается мне, он хотел еще что-то сказать – быть может, поразмышлять на философские темы или заметить, насколько чудесным выдался вечер, – но я не дал ему такой возможности. Все еще на взводе из-за случившегося в саду, я позволил едва начавшей утихать боли в ладони распространиться. Это напоминало лихорадку или жгучий яд, быстро расползавшийся по венам. Или все вместе. Сначала предплечье, плечо, затем часть груди и чуточку сердца, и сразу выше – через яремную вену к голове, прямиком в мозг, который в тот же миг, казалось, взорвался искрами. Лиственный потолок не закружился над головой, а пол оставался по-прежнему твердым, но мои ощущения обострились, а желание расквитаться с обидчиками вспыхнуло крошечной сверхновой. Тени наполнили меня своей мощью. Но впервые на моей памяти, это не чувствовалось приятными теплыми водами силы, в которые так хорошо было погружаться. Казалось, меня будто бросили в озеро кислоты. Дыхание сперло, кожа пылала, и только сознание оставалось кристально чистым. Я понятия не имел, отразилось ли хоть что-то из того, что я чувствовал, внешне. Но даже если и так, я не позволил никому этого заметить. Поскольку тут же ударил.

Ударил в прямом смысле – рванул вперед, как пробка из винной бутылки, впечатывая кулак точно Беоссару в кадык. Шея анаки была толстая и будто из стальных канатов, однако мне это не помешало. Глаза здоровяка выпучились, рот приоткрылся в неверии.

Пока он складывался пополам, пытаясь вдохнуть, я уже переместился к ближайшему из его соратников. Тот даже не заметил этого. Изумленный тем, что случилось с начальником, он успел лишь тихо пикнуть и, усыпленный апперкотом, сполз на пол.

Настал черед следующего.

Мне жутко не хотелось заставлять себя ждать, а еще больше – разочаровывать, так что столкновение завершилось с прежним результатом.

Во всей этой адовой пляске не могло быть ничего красивого или захватывающего. На занятиях в Цитадели я никогда не подбирался даже к двадцатке рукопашников, но, тем не менее, знал, как причинить боль и вывести противника из строя. Благодаря Теням, я был быстрее призрака и перемещался между боевиками Беоссара подобно вихрю. При всем при этом я умудрялся сохранять поразительную ясность ума. И это несмотря на ощущение, будто вместо крови по моим жилам потекло чистое пламя.

Краем сознания я заметил, как кто-то все-таки навел на меня ствол, но не удивился. Учитывая обстоятельства, следовало ожидать, что хоть один из боевиков да додумается открыть огонь. При этом, несмотря на всю резвость, я не был достаточно быстр, чтобы уклониться от бластерного заряда. Еще одна часть моего «Я» приготовился схлопотать по полной…

Но этого не случилось.

Вместо того чтобы с прожженной дырой в груди составить компанию боевикам на полу, я остался на ногах. Впрочем, не из-за своего непревзойденного мастерства, а лишь благодаря Эйтн, вовремя подобравшей бластер еще не очухавшегося Беоссара.

Когда я остановился и оглядел место стычки, выяснилось, что она не стояла в стороне, наблюдая за моими финтами, а методично выводила из строя тех из боевиков, до кого я дотянуться не успел.

– И что теперь делать? – спросила она, отбрасывая ненужный уже бластер в сторону.

Я осмотрелся.

Поскольку мы стояли у выхода из аллеи, закономерно, что у этой маленькой стычки наберется большое число свидетелей. Местные жители, кто озабоченно, а кто и откровенно испуганно тыкали в нашу сторону пальцами и громко обсуждали случившееся. Кто-то истошно вопил, будто убить тут пытались именно его. Одна старушка в алом берете требовала, чтобы немедленно вызвали безопасников. Несколько дронов слежения, подобно встревоженным пчелам, жужжали в стороне, но не приближались.

– Похоже, дело дрянь.

Эйтн не стала ни соглашаться, ни спорить, лишь задрала голову к темному небу и указала на стремительно снижавшегося прыгуна. Темно синие борта машины наталкивали на справедливую мысль о прибытии сил правопорядка. Кто ж знал, что меня будет ждать сюрприз?

Едва прыгун опустился на площадь, его створка распахнулась, и в проеме показалось раздраженное лицо той миниатюрной брюнетки, встречавшей нас в доках вместе с Двуствором. Оценив наши с Эйтн вытянувшиеся лица, она крикнула:

– Ну и чего ждете? Живо на борт!

Я застыл. Чудилось, будто теневая лихорадка все еще не отпустила. Оглушенные моей атакой, Беоссар и его люди еле-еле шевелились. Пытаясь осмыслить логику, побудившую дамочку в форме прийти к нам на помощь, я растеряно повернулся к Эйтн.

Леди Аверре теряться не стала. Уже привычно схватив меня за ладонь, она уверенно зашагала к прыгуну. Я едва успел прихватить сумку с головой.

Как только забрались в салон, спасительница потянула штурвал на себя, быстро набирая высоту и скорость. Где-то вдали уже вовсю выли полицейские сирены, зеваки же, повынимав из карманов инфопланшеты, выбирали наиболее удачный ракурс, чтобы запечатлеть наш побег. Один из местных оказался настолько настойчивым, что не поленился забраться на фонарный столб, и, рискуя собственной жизнью, продолжал снимать наш удаляющийся транспорт. Я не удержался и показал ему средний палец.

Брюнетка громко хмыкнула.

– Тебя этому лейры научили?

Чуть поднатужившись, я вспомнил ее имя: Мегарри. Во всяком случае, именно так представил ее Двуствор. Оглянувшись на место, откуда только что сбежал, я заметил парочку дронов, следующих за нами на безопасном расстоянии. Перебирая в голове все вопросы, которые следовало бы задать, я озвучил первый попавшийся:

– Вы собираетесь от них отделаться?

Эйтн хмуро покосилась на меня, смысла явно не уловив. А вот Мегарри сообразила без труда.

– Как только пересечем границу, они отваляться сами собой. У этих глазелок очень ограниченный круг действия.

Я, вроде бы, понял, а вроде бы, и нет.

– Границу чего, стесняюсь спросить?

Мегарри снова хмыкнула.

– Ядра, само собой! Или вы думаете, я вывезу вас из системы на этой какульке?

Проще было сказать, о чем я в тот момент не думал. Эйтн опередила меня с новой порцией вопросов:

– Почему помогаете нам? На кого вы работаете?

Мегарри, коротко оглянувшись через плечо, лишь улыбнулась.

Крошка-прыгун тем временем миновал атмосферный барьер Алого квадрата и, как и было обещано, устремил дюзы в сторону сияющей внутренней сферы, окружавшей нестабильное ядро, оставшееся от давно погибшей планеты. Вспомнив слова искусственного гида о загадке создания всей станции, я в очередной раз подивился мощи цивилизации, оказавшейся в силах создать нечто настолько хрупкое и вместе с тем безумно красивое.

– Только не обольщайтесь, – буркнула Мегарри, видимо, затылком прочитав выражение моего лица. – Всякий блеск где-нибудь да заканчивается. Даже на Риомме найдется место для трущоб, верно, госпожа? – И не дожидаясь ответа Эйтн, прибавила: – Ядро – место, которое большинство тех, кто обслуживает кольца и внешнюю сферу, зовут домом. Туристы сюда стремятся так же, как и птицы в силки – по незнанию. Радуйтесь, что не заблудились.

Удивительно, но в этой части станции от транспортников, безумной мошкарой снующего от одной пристани к другой или перелетающего до колец и обратно, в буквальном смысле было попросту не продохнуть. Каждые пару-тройку кубических метров пространства занимала какая-нибудь посудина. Это создавало просто невообразимую толчею, но каким-то непостижимым образом все же регулировалось. Будь у меня желание приглядываться, я, быть может, и сумел бы разобрать в общем хаосе движения некоторую систему. Но такого желания не было. Одно лишь стремление поскорее выбраться из Лабиринтов и забыть о них навсегда.

Мегарри не соврала. Стоило только нырнуть в эту пучину безумия, дроны-преследователи моментально отстали – остались за чертой, подобно послушным сторожевым псам на привязи. Это, конечно же, не ослепило меня. Во всяком случае, не настолько, чтобы тут же посчитать, будто мы в полной безопасности. Несколько минут общения с Беоссаром показали, что этот тип гончей никогда не устанет и не остановится. В лучшем случае, мы получили фору для побега. В худшем – отсрочку перед очередной засадой.

– Скажите, это все-таки Двуствор сдал нас параксанцам? – спросил я, пока Мегарри ловко огибала одну машинку за другой.

– Только не считайте его подонком, ладно? У него не было выбора.

– Именно так они все и говорят, – вставила Эйтн.

Мегарри в третий раз хмыкнула.

– Будьте снисходительны, госпожа. По сути, он исполнял свой долг перед законом. В отличие от Риомма, Федерация Тетисс поддерживает добрые отношения с Параксом и весьма охотно исполняет свои обязательства перед торговым и политическим партнером. Любой, кого на Параксе объявят вне закона, автоматически становится преступником и здесь. Таковы правила соглашения.

– Так мы, оказывается, преступники? – голос Эйтн сочился ядом. Она повернулась ко мне и припечатала: – Поздравляю.

Вместо того чтобы отвечать на сарказм, я рискнул попытать счастья во второй раз:

– А почему вы-то нам помогаете?

Мегарри опять сделала вид, будто не услышала. Это не обескуражило, но навело на мысль, что для нас что-то готовят. Что-то малоприятное. В ином случае, просто не было никаких причин так темнить. Конечно, я мог призвать на помощь Тени и, как тогда перед своей первой поездкой на аудиенцию к Занди, «подтолкнуть» ее немного поболтать. Но этому препятствовали две причины. Первая – я только что спустил весь свой боевой запал на драку с боевиками. Вторая же заключалась в острой убежденности, что вмешиваться в разум спасительницы не стоит. Ни один лейр не станет пренебрегать интуицией. Поэтому остатки полета мы проделали в напряженной тишине.

Чтобы скоротать время до прибытия, я глазел по сторонам, благо прозрачный фонарь кабины позволял осматривать окрестности на все триста шестьдесят градусов. К тому моменту мы уже миновали самую гущу транспортного потока и оказались вблизи… Не знаю, как описать это точнее, поскольку не ожидал ничего подобного. Конечно, это была сфера – огромная металлическая конструкция, обнимавшая ядро так же крепко, как мамаша детеныша, – но она не была сплошной и напоминала сложную сетку, сквозь щели которой угадывались останки давно погибшей планеты, залитые желтым свечением. Ядро светилось, подобно крошечному солнцу, и свет этот сочился сквозь зазоры между ячейками сетки, его покрывавшей. Это было до умопомрачения прекрасно и вместе с тем жутко.

– Если что-то вдруг пойдет не так, – заговорила Мегарри весьма мрачным тоном, – мы первые, кто об этом узнает.

– Мы?

– Те, кто вкалывает по две смены, чтобы эта груда металлолома продолжала функционировать. – Она помолчала несколько мгновений, а затем саркастически продекламировала: – Приезжайте в Лабиринты Крадосса! Откройте для себя одно из галактических чудес! Прикоснитесь к величайшей тайне в истории! Музеи, парки и рестораны! Любой найдет для себя развлечение по вкусу. А главное, за умеренную цену! Да, все просто супер! Раскошеливайтесь! Вот только никому нет дела, сколько сил тратится на то, чтобы вся эта громада вращалась и жила.