Роман Шкарин
Стёклами внутрь
1.2
Второй пихнул бородатого в бок:
– Ох, ты ж, ё-моё.
Первый оторвался от чтения книги:
– Что?
– Посмотри.
Второй показал пальцем в сторону парикмахерской. Издалека жеста видно не было, а мимо проходящий пешеход подумал бы, что пассажир на переднем сидении крутит регулятор громкости в автомагнитоле.
– Куда? На того чувака?
– Кто это?
– Постоянный клиент, – ответил Первый, вглядываясь. – Редко заходит.
– Наш объект растёт?
– По ходу.
– Он нас заметил.
– Да не, просто мазнул взглядом, – сказал бородатый и принялся вертеть головой по сторонам, создавая видимость маящегося от безделья водилы.
Второй снова толкнул Первого:
– Зырь, подружка его встретила. Любовь-морковь, ему не до нас.
Бородатый призадумался:
– Знаешь, его подружку можно понять. Он выделяется.
– Точно, – кивнул Второй. – Вот я и спрашиваю, кто это? Ты пробивал клиентов. Подними данные.
– Я о другом.
– Ты прав. Он стал выделяться.
– Наш объект растёт? Или…
– Хороший вопрос.
– Время покажет.
2
Было утро, мы располагались на кровати, ещё не вылезали из постели. Юля сидела, я переместился с подушки ей на бёдра, чмокнул в животик. Она погрузила пальцы в мою шевелюру:
– Пора обновиться. Превращаешься в своего любимого Мрака.
– Брат рассказал про наш Поход?
– Вообще, ты тоже.
– Кстати, благодаря ему, походу, мы с тобой и встретились.
Я перехватил её руку и поцеловал ладошку.
– Интересненько, расскажи.
– Я в то время очно учился. Пусть и со свободным посещением. Тем не менее, отправился в Поход как бы бросив универ.
– Не совсем понятно. Вас не было недели две. Автостопщики, хаха.
Юля положила ладонь мне на грудь.
– Да. Но там какие-то очень важные то ли экзамены, то ли проверки случились. Я уже подзабыл. Мне предложили сделку: я еду на всё лето работать в лагерь и этим соусом оправдывают моё отсутствие, либо «давай, до свидания».
– А ты, оказывается, хулиган!
– Как ни парадоксально, но нет.
Я встал с кровати, потянулся, приступил к разминке.
– Ну да, ну да, – засмеялась любимая. – А кому запретили вместе в одной смене работать в лагере? Не тебе ли с братом?
– Это исключение.
Юля плюхнулась на спину головой ко мне, раскинув руки и ноги в стороны:
– Очередное. Правда, замечу, ты другой стал. Мягче, добрее.
– Есть такое, – с лёгкой печалью сказал я. – Ладно. Пойду стричься. Волосы мешают ушами шевелить уже.
– Потом в кино?
– Конечно. С любимой пойду схожу.
– А как же я?
Я наклонился, прикоснулся лбом к её носику, лица наши были перевёрнуты относительно друг друга. Расширил зрачки, открыл все внутренние краники души и ручьями в зелёный омут излил мою любовь:
– Любимая – это ты.
Юля обняла меня за шею:
– Я знаю. Всё равно приятно слышать. И чувствовать.
Мы поцеловались, я выпрямился, оделся и пошёл на стрижку.
– Увидимся.
2.1
– О, тот чувак! – сказал Второй. Он жевал бутерброд, внимание сосредоточил на нём.
Сидение Первого было откинуто назад, но до лежачего положения было далеко. Он прокомментировал:
– Понравилось, по ходу. Впрочем, не первый раз сюда приходит.
– Сегодня не как в прошлый раз, – заметил Второй.
– Видимо, мы поддались под их ореол любви.
– Возможно, – бородатый ощутил тычок в бок. – Ну, посмотри, за километр видно, что не разлей вода. Сюси-пуси-муси.
– Здесь не поспоришь. Вон как тащит его. Знаешь, я начинаю немного ему завидовать. Им.
– Если здесь не, тогда где да? – спросил Второй.
– Мы тогда обратили на него внимание до их встречи.
– Точно?
– Однозначно.
– Хм. Продолжаем наблюдать?
– Работа есть работа.
2.2
Юля пришла в парикмахерскую к концу стрижки, дождалась, пока мастер завершит последний штрих. Немногим выше среднего роста парикмахер придирчиво осмотрел творение, то есть, мою голову. Он наклонился, всматриваясь в одно ему ведомое, даже глаз прищурил. Затем выпрямился и через зеркало кивнул мне, безмолвно передавая окончание работы.
– Спасибо, – сказал я.
– Пожалуйста. Заходите ещё.
Я встал с кресла, чмокнул Юльку, она смахнула несуществующую пылинку с моего пиджака:
– Красавчик.
– Беру пример с тебя.
– Правильно делаешь.
Я достал деньги и поставил купюры боком на столик. Во-первых, мне так нравилось, во-вторых, удобнее брать. В-третьих, завуалированная денежная магия. Говорят, что отдавать надо сложенные купюры, а принимать распрямлённые. Я задавался вопросом, мол, что если оба применяют данную рекомендацию, как тогда быть? Патовая ситуация? В таких случаях рекомендатели либо ворчали что-то, либо советовали не умничать. Наверное, не читали книжек про возражения.
– Скажите, – обратилась Юля к парикмахеру. – Как Вы стригли в прошлый раз?
– Вроде, как и сегодня, – сказал мастер. – Что-то не так?
– Всё хорошо, – заверила Юля.
– Готова? – спросил я.
Юля положила ладони мне на грудь:
– С тобой – всегда.
– Летсгоу! – провозгласил я и пошёл к выходу. – Камон! Вперёд!
Мы были возле двери, когда услышали парикмахера:
– Подождите!
Я остановился и обернулся в ожидании, Юля начала выходить.
– Какой именно прошлый раз? – спросил парикмахер.
Услышав вопрос, Юля обернулась, внимательно посмотрела на мастера. Я заметил, как она почему-то насторожилась, сказал:
– Три недели назад Вы великолепно поработали над моей головой.
Парикмахер покачал головой:
– Странно, я помню всех клиентов. Более того, вы не подумайте, я не хвалюсь, помню даже даты и время, когда они у меня были. Например, с Вами я работал ровно 52 дня назад. В 13:15 начали и в 13:55 закончили. Три недели меньше, чем 52 дня.
– Значит, – сказал я, – затем Вы встретили людей в чёрном.
Юля толкнула меня в бок, укоризненно посмотрев на меня. Я кивнул ей, обратился к парикмахеру:
– Согласен, 21 меньше 52. Однако, я у Вас был. Днём. Я Вам ещё перед стрижкой ляпнул что-то про космозюку.
На последнем слове лицо парикмахера застыло, тело расслабленно напрягалось, как я часто видел в спаррингах, когда боец всё просчитал и готов сделать решающее действие.
– Простите. – сказал мастер через мгновение, снова став прежним. – Что Вы сказали?
Юля схватила меня руку и потащила на выход:
– Дорогой, мы в кино опаздываем!
– До свидания, – помахал я рукой, показывая, что против женщины не попрёшь, а так бы ещё поговорили.
– Приходите ещё, – улыбнулся парикмахер.
Мы вышли на улицу, ехать не надо, кинотеатр рядом, пошли пешком. Я видел, Юле не терпелось поговорить, буквально распирало. Она заметила, что я заметил, усилила интригу, оттягивая разговор. Я улыбнулся и решил насладиться прогулкой.
Наконец, мы подошли к кинотеатру.
– Стой, – сказала Юля.
Я остановился:
– Стою.
– Я видела такое раньше.
Юлю будоражило. Я раньше не видел её такой. Она переминалась с ноги на ногу, постоянно оглядывалась по сторонам, теребила сумочку. Ей просто необходимо было выговориться, выдать миллион мыслей. Она колебалась. Я поспешил на помощь:
– Раньше?
– На практике. – сказала Юля и закусила губу.
– В детском саду?
– Я не рассказывала. Сама забыла. Только сейчас вспомнила.
Юля стала серьёзной, задумчивой, приступила к разглядыванию асфальта. Я ждал. Потребовалось около пяти минут на то, чтобы она собралась с мыслями и начала говорить:
– Нас на неделю приглашали в институт. Не помню название. Там больше лекции были. Реклама психологии как науки. Современные исследования, всё такое. И вот, один раз нам показали объект. Это был человек. Профессор продемонстрировал возможности изменения личности через словесный якорь.
– И как? – спросил я.
– Ужасно, – поёжилась Юля. – Представь, перед тобой один человек. Профессор подошёл к нему, сказал что-то на ухо и через секунду перед тобой другой человек. Совершенно другой. То есть, если бы тебе показали две фотографии, до и после, и ты бы не знал, что это один и тот же человек, я уверена, сказал бы, что два.
Я посмотрел вдаль, насколько это было возможно вдоль улицы, осторожно сказал:
– Мне попадались подобные истории. Про психов, в основном. Однако, как я понимаю, тот институт не был дуркой? И ты хочешь сказать, что лицо парикмахера изменилось как у того объекта?
– Не был, – подтвердила Юля. – Не совсем как там превратилось, но очень близко.
– Логично предположить, что мы встретили объекта.
Юля потупила взор и приблизилась ко мне:
– Ром, я боюсь.
– Ну да, есть такое, – поддержал я любимую. – Встреча с новым страшновата.
– Я не поэтому боюсь.
– Значит, это не вся история?
– Да.
– Объект делал ужасные вещи?
Юля в сердцах топнула ногой, ладони сжались в кулачки, тут же разжались, она понурилась, плечи опустились:
– Я не помню. Где мы были тоже. Институт в нашем городе, больше ничего нет в голове, понимаешь? Вдруг и нас обработали?
У Юли навернулись слёзы на глаза, я прижал её к себе, погладил по спине, поцеловал в лоб, сказал:
– Пойдём в кино, отвлечёмся, а потом обсудим. Станем детективами. Откроем на кухне детективное агентство.
Юля, прижавшись щекой к моему плечу, стукнула меня кулачком в грудь:
– Лишь бы опошлить.
– Вообще об этом не думал, – сказал я, поглаживая её спину. – Нет. Сядем, сварим кофе и будем рассуждать. Что имеем, что знаем, как быть. Как напарники.
– Эй, я не хочу быть Ватсоном!
– Причём здесь он? – удивился я. – Говорю, напарники. Умные и красивые.
– Не поняла, – возмутилась Юля. – Ты меня глупой обозвал?
Я рассмеялся:
– Умные и красивые. Не умный и красивая.
– Правильно будет умные и красивая.
В свою очередь, я возмутился:
– Не понял. Я, по-твоему, не красавчик?
Я почувствовал, Юля, наконец, улыбнулась.
– Ладно, умные и красивые.
Он чмокнула меня в губы:
– Пойдём кино смотреть, напарник.
Обняв любимую за талию, мы зашли в кинотеатр. Зарубежный проходной фильмец, самое вкусное было показано в трейлере. В иной ситуации я бы огорчился. Однако, учитывая состояние Юли и пищу для размышлений, которая свалилась словно манна небесная, кино было кстати.
Домой приехали на такси. В очередной раз порадовался, что живём в двадцать первом веке: поелозил пальцами по экрану телефона и вуаля, «машина прибудет через минуту, марка, номер, связаться с водителем».
Зашли в квартиру, переоделись, Юлька умчалась в ванную. Я помыл руки на кухне.
Кофемашина заурчала, ноздри начали улавливать аромат напитка. Кофе готовил всегда исключительно я. Юле нравилось. Обычно, когда никуда не надо спешить, я варил в джезве. Сегодняшнее событие мне самому принесло нетерпение быстрее погрузиться в расследование.
Я взял чашки, понёс их к столу. Пар поднимался завитушками, аромат заполонил кухню, сознание.
– Мадемуазель, – сказал я. – Ваш кофе.
– Мерси, мон гарсон.
– К Вашим услугам.
Я сел за стол, вдохнул. Глаза сами собой закрылись. Хороший кофе. Юле нравился вкус, мне и вкус, и запах. Сделал глоток, поставил чашку на стол.
– Итак, детективное агентство «УиК» берётся за дело.
Юля, держа чашку двумя руками, поёжилась:
– Мне не по себе.
– Если честно, мне тоже. С другой стороны, думаю, мало кому выпадает шанс столкнуться с таким.
– Согласна, – сказала Юля и подтянула ноги к себе, на диван.
– Что мы имеем? – начал я.
– Очень похожий на объект парикмахер и мои обрывочные воспоминания хождения в Инст.
– Хорошо. Объект ли на самом деле парикмахер, достаточно сделать проверку. Схожу к нему ещё раз, скажу заветное слово.
– Не всё так просто, – сказала Юля. – Одного слова мало. Они работали на высоком уровне. В жизни не как в кино. Чтобы человек так сильно преображался, нужна фраза. Примерно от трёх до семи слов.
– Слушай, – повернулся я к любимой. – Становится крайне любопытно, где ты проходила практику.
Юля вздохнула.
– Мне тем более. Пока ты готовил кофе, я написала в чат одногруппниц. Короче, никто не помнит.
– Можно было бы списать на эффект Манделы, но я тоже видел изменения у парикмахера. Впечатляет, слабо выражаясь.
– Что ты ему сказал, можешь дословно вспомнить?
– Подожди.
Я сделал глоток, откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза. В целом, ничего сверхъестественного, техника обратного перепросмотра. Хорошо, что я её делаю уже несколько лет как. Перед сном прокручиваешь в обратном порядке события за день. Затем с момента пробуждения до настоящего момента. Сначала было тяжело, мысли убегали, засыпал. Однако, эффект потрясающий. Через несколько месяцев я стал вспоминать даже видимые заголовки на газетах, которые, например, пролетали мимо под влиянием ветра.
Было сложнее, так как надо было прокрутить события не сегодняшнего дня, прошло три недели. С другой стороны, тот день я перепросматривал. Вот и обнаружилась слабое место техники. Когда прокручиваются последовательно детали дня, это делается без анализа, сугубо фиксация кадров, принятие данности. Безусловно, анализ есть, но направленный на нахождение потери энергии.
Чтобы Юля не почувствовала себя Ватсоном, решил озвучивать:
– Я зашёл, поздоровался. Он в ответ. Стричься? Стричься. Я сел в кресло. Он накинул на меня пеньюар, спросил, как стричь. Обычно, «модельная». Тот кивнул. Я добавил: «Главное, чтобы меня не приняли за пришельца Альфа-Центавра Космозюку». Он угукнул, начал работать.
– Какой он был?
Я открыл глаза, отпил из чашки, посмаковал.
– Тут промашка, – признался я. – Во время стрижки я закрываю глаза. Часто – сплю.
– Ну ты, ведь, не сразу закрыл.
– Во время разговора я разглядывал предметы вокруг, а он боком стоял, рассовывал по карманам фартука ножницы, машинку продувал.
– Поняла, – задумчиво сказала Юля.
– Что думаешь?
– Думаю, фраза похожа на пароль.
– Значит, будем проверять. С таким раскладом, мыслю, завтра провернуть операцию.
– Ты сегодня только от него, – выразила сомнения Юля.
– Если мы правы, пофиг. Придумаю историю какую-нибудь. Например, сыграю сноба, мол, вот тут над ухом волосинку не убрали.
Я подкрепил слова актёрской игрой, изобразив презрение с высокомерием. Серьёзность Юли осталась незыблемой:
– Боюсь, мы правы.
– Тебе виднее, – я положил руку ей на бедро. – Это как раз по твоей части.
Юля по образованию была психологом. После университета успешно окончила разные курсы. С кем только не работала. Начиная обычными консультациями и заканчивая тяжёлыми случаями как зависимостей, так и реальных психов. Сейчас сама консультировала психологов. За деньги, естественно. Умная. И красивая.
Я подсел к ней, обнял, поцеловал в щёчку. Она положила мне голову на плечо, вздохнула, сказала:
– Не прибедняйся.
– Никоим образом, – я провёл рукой ей по спине. – У меня совершенно другое образование и деятельность.
– Это и подозрительно. Иногда мне кажется, что ты знаешь больше меня в моей сфере.
– Просто я тебя люблю. Ещё внимательно слушаю. Ловлю каждое слово любимой Юлечки. Услада для ушей моих.
Она ткнула локтем меня в бок:
– Ой, льстец.
– Чистейшая правда. Я никогда не вру.
– Ну ладно. Другая щёчка грустит. Её не поцеловали.
Юля развернулась, но так, чтобы не выйти из моих объятий. Я изобразил панику:
– Ой, ой! Срочно спасаем!
Поцеловал другую щёчку.
– Вот, теперь все довольны, – сказала Юля, прикрыв глаза и откинув голову назад.
Я не знал, намекала ли она или нет, мы – мужчины – в этом вопросе не особо разбираемся, так что взял и спросил:
– А носик?
– Носик тоже не прочь стать довольным.
Я поцеловал носик, затем губы. Посмотрел на Юльку, она совсем расслабилась, на ум пришло слово «томно». При этом подалась навстречу. Тут надо быть феерическим болваном, чтобы ничего не понять, моя рука опустилась на её живот, касаясь груди, губы коснулись шеи.
3
Я проснулся, открыл глаза, мы так и уснули в объятиях. Улыбнулся, ноздри втянули её аромат, тело наполнилось истомой. Стараясь не разбудить любимую, встал с кровати и пошёл умываться.
Горячей водой ополаскиваю лицо разве что в студёную зимнюю пору. Сегодня была не зима. Холодная вода окатила лицо, свежесть понеслась дальше в голову и распространилась по периферии телесной.
Я посмотрел в зеркало. Оттуда на меня был направлен сосредоточенный взгляд. Парикмахер. Сегодня надо всё сделать правильно. Бравада бравадой, а, если ситуация с ним окажется тем, о чём мы подумали? Я поёжился.
– Доброе утро! – голос Юли вернул меня из зеркала, она подошла ко мне сзади, руки обвили мой живот, щекой потёрлась о моё ухо.
– Доброе утро.
Юля опустила глаза вниз, хитро улыбнулась:
– Ты рад меня видеть или это просто утро?
В мыслях о деле забыл о теле, которое решило действовать само. Мол, эй, чувак, бери хватай и род продолжай, смотри какая девушка, лови момент!
– Ни то, ни другое.
Рука Юли скользнула ниже:
– Почему тогда наш дружок подскочил, когда я тебя обняла?
– Я настраивался на дело. Концентрировался. Чакры активировал.
– Ты хотел сказать чакру, – поправила она меня.
– Возможно, – засмеялся я.
– Чувствую, – прошептала на ухо Юля. – Ты её переполнил.
Я приподнял бровь, схватил любимую за ягодицу, стал мять как эспандер:
– Так, что? И на тебя излилось? В тебя. Тебе.
Дыхание Юли стало глубоким, глаза затуманились, она потёрлась о меня. Я повернулся к ней, впился губами в её губы, поднял и посадил на стиральную машину.
Потеряв счёт времени, после того, как мы вышли из ванной комнаты, я подумал о том, какое же великолепное утро! Украдкой посмотрел на любимую, та шла на кухню довольная, расслабленная, наполненная.
Я взялся за кофе, Юлька приготовила яичницу. Мы сели завтракать. Юля спросила:
– Напарник, у тебя есть план?
– Есть. И в нём нас двое.
– Просвети недалёкую, ведь там мужская парикмахерская.
Я подсел вплотную к Юле:
– Кстати, ты абсолютно права, не далёкая, а близкая. Будешь оператором. Для полноты видеоряда задействуем беспроводные наушники. Положу их в верхний карман пиджака.
– Легко, – заявила Юля, приподняв чашку.
– Отлично.
3.1
– Он же вчера тут был, – удивился Второй.
– Может, забыл чего, – осторожно сказал бородатый.
– Вариант.
Второй открыл бардачок, достал бутерброд, рука направилась ко рту, но остановилась на полпути на вопросе Первого:
– Не понял, я услышал «проверка связи»?
– Опа. Я тоже услышал. Они готовятся видео снимать? Блохеры?
Бутерброд то приближался ко рту, то отдалялся. Рот, в свою очередь, готовый принять пищу, сокрушённо закрывался и принимался за другую программу, говорящую.
– Вот тебе и опа. Не блохеры. У них нет аккаунтов в соц-сетях.
– Погоди, – наконец, прожевал и проглотил первый кусок еды Второй. – Они на самом деле в парикмахерскую собираются.
– Вот это поворот. Так, тишина в эфире.
– Ждём, – Второй сосредоточился на окружающей обстановке, но бутерброд продолжал отправляться в топку желудочно-кишечного тракта.
3.2
Мы шли по улице, наслаждались собой и самой прогулкой. Смысла переживать ни я, ни Юля не видели. Лишние эмоции не нужны. План есть, действия определены, осталось их сделать безупречно. Только ты и действие.
Остановились проверить оборудование: телефон да наушники.
– Проверка связи, – сказал я.
Юля остановила запись. Нажала на просмотр. Звук и картинка хорошие. Можно приступать.
– Погнали, – сказал я.
– Давай.
Юля осталась на улице, чтобы начать записывать через витрину, потом, войдя внутрь, продолжить. Решили было разыграть перепутавшую двери девушку, у которой лагала геолокация, но вспомнили, что Юля уже засветилась. Поэтому изменили легенду: она просто пришла к любимому человеку.
Я вошёл в парикмахерскую. Посетителей не было. Мастер занимался чисткой приспособлений для стрижки. Он был похож на самурая, полирующего меч. Или солдата, который разложил арсенал на столе и смазывал, щёлкал, крутил, вертел оружие. В некотором смысле, ножницы – это меч самурая, а машинка для стрижки волос – пистолет, автомат.
– Здравствуйте, – сказал я.
Он обернулся несколько удивлённый. Видно было, я застал его врасплох.
– Здравствуйте. Извините, я Вас не заметил.
– Не поверите, у меня утром было так же, – слегка улыбнулся я.
– Почему бы не поверить, – широко улыбнулся тот. – Я Вас помню. Вы вчера приходили с прекрасной леди.
Он отложил в сторону приспособления. Сделал это практически не глядя, но я отметил, что вещи легли в порядке, согласно функциональной градации.
– Супруга моя, – уточнил я.
– Рад за Вас, – сказал он. – И за вас двоих. Вы чудесная пара.
– Спасибо. Однако, Вы нас не знаете.
– Поверьте, мои руки видели тысячи клиентов. Глаз успел стал намётанным.
– О, понимаю, – сказал я. – Тоже с людьми работаю. Других мы видим, а себя не очень.
– Без обид, – сказал он. – Резонный вопрос. Что Вас привело сегодня сюда? Обычно приходят, когда зарастают.
– Сегодня у меня необычный день. Я решил каждый день совершать что-то новое. Сходить в парикмахерскую на следующий день ещё раз – достаточно необычно и ново.
– Слышал о таком, – сказал мастер. – Говорят, интересная практика. Что же, проходите, садитесь.
Он махнул рукой в сторону кресла, я сел, представился:
– Роман.
– Эдгар.
Мы кивнули друг другу. Я заметил в окне Юлю. Всё шло по плану. Почти.
– Хорошо, что супруге Вашей долго ждать не потребуется сегодня.
Как оказалось, заметил не только я. Юля держала в руках телефон, для современности обычное дело, однако, на всякий случай, надо было обосновать:
– Согласен. Думаю, для неё время пролетит быстрее, чем мы думаем. Рабочие вопросы активно в чате обсуждают.
– Ох уж эти чаты, – покачал головой Эдгар.
– Двадцать первый век.
– Технологии, – в подтверждение слов поднял машинку для стрижки мастер и показал мне.
Я отметил, что предельно быстро мы нашли общий язык и взаимопонимание.
– Как стричь?
– Хороший вопрос. На Ваше усмотрение. Главное, чтобы меня не приняли за пришельца Альфа-Центавра Космозюку.
Сказать, что с Эдгаром случились перемены, ничего не сказать. Сначала он на тысячную долю секунды оцепенел. Затем уголки бровей приподнялись, глаза сузились наряду со зрачками. Тело под одеждой словно превратилось в тело атлета. Выделились плечи, грудь, живот подобрался.
Он посмотрел на мою голову, отступил на шаг назад, примеряясь и приступил к стрижке.
Мне казалось, что он срезает несуществующие волосы, что-то подравнивал, укладывал. Но то, как Эдгар двигался, меня поразило больше всего. Ни одного лишнего движения. От слова совсем. Руки, тело, ноги работали как единый совершенный механизм. Одно вытекало из другого. И всё в состоянии алертности, той расслабленности, которая похожа на сжатую и готовую взорваться в любой момент пружину. Если бы он выступал в произвольных программах таолу в ушу, ката в каратэ, фигурного катания, наверняка взял бы наивысшие баллы, какие только есть. После чего ему бы запретили выступать, а многие спортсмены отказались бы участвовать, почувствовав себя запредельными неумехами, ржавыми старыми роботами, не достойными топтать землю. Ибо недосягаем.
– Готово, – сказал Эдгар.
Я встал, поблагодарил, оставил деньги на столике, направился к выходу. Эдгар вышел со мной.
– Пост сдал, – сказал он Юле, улыбнувшись.
– Пост приняла, – ответила она.
Эдгар кивнул и вернулся в помещение.
Юля смотрела на меня вытаращив глаза.
– О, Боже! Это ты!
Не веря в реальность, я обнял её. Юля прошептала:
– Родной, это ты. Куда мы влезли?
– Пойдём в кафе.
Взявшись за руки, мы быстро ретировались.