Роман Евгеньевич Щипков
Божественная трагедия. Ад-Н-Граунд
«Слоняясь по Всемирной Паутине,
Реальность абсолютно не важна?
И каждый дух-аккаунт в этом мире
Опутан детонаторами сна…»
( обновление J.v(s)C. version 2.0.16, пожалуйста, подождите…)
Пост первый
Свой жизни путь дойдя до середины,
Но не достигнув возраста Христа,
Запутавшись в столичной паутине,
3
Я потерял другие города
Из виду. И кружась в раздумьях
По веткам радиально-кольцевых,
6
Где поезда в тоннелях лижут грудью
Стальные нервы, раздражая их.
Где миллионы судеб по билетам
9
Спешат от света станций в темноту
Вслепую, веруя, что, может, где-то
Вдруг перейдут фатальную черту!
12
Газеты душ, наушники вселенной –
Всё здесь покрыто мертвой тишиной.
И только гул безмерно-равномерный
15
Скрывает тишину самим собой.
И я здесь тоже занял своё место.
Оно моё – сижу или стою!
18
Его я занимаю повсеместно.
Не закрываю глаз, но всё же сплю.
Движение меняет содержание
21
Всех мест в вагонах, кроме одного,
Которое развернуто фронтально.
Он видит путь – не трогайте его!
24
Он проводник. Он видит свет… Не спорим.
И свет от фар его не так уж плох.
А в рейтингах свободы силы воли
27
Его опережает только Бог.
И вот среда, а может, понедельник,
Что, в принципе, один и тот же день.
30
Я вновь сошел в подземный муравейник,
Сменил свет дня на собственную тень.
Вошел в вагон. Вот место – еду, еду,
33
Меняю ветку, путь, проводника.
И личности моей с моей беседа
Меня сморила в сон как дважды два.
36
Мой сон прервал приятный голос женский,
Сказав, что я уже достиг конца.
Щелчок дверей, как будто двери в детство,
39
Закрыл собою с ловкостью ловца.
Теперь я пленник пустоты вагона,
Как водится, невольник без вины…
42
Где суд присяжных?
Строки приговора?
Вот так нас судят собственные сны!
45
Но поезд тронулся, как ледоход на Каме,
И потащил след моего лица,
Размазанного по стеклу, как камень.
48
Песочные создания Творца
На пляже рвет. С прибоем целью схожий –
Так и меня сглотнуло жерло тьмы.
51
И пассажир любой
или прохожий –
Без света даже белые черны!
54
Свет потускнел, и я себе представил,
Что мой вагон – первоисточник зла!
Создав в противоречие правил,
57
Срывая плод, который не смогла
Сорвать Лилит, но сорвала Вторая!
И сок познанья, кровью по губам,
60
Тёк, красным цветом озаряя знамя,
Которое понёс с собой Адам,
Эдем покинув. Вот ведь тоже случай…
63
А я в вагоне-яблоке, как червь!
Точу его нутро, съедая жгучую,
Железом пахнущую, мякоть без помех.
66
Я вскинул голову, скрываясь от видений –
Вагон был пуст и мерно шел сквозь ночь.
А от колесно-рельсных столкновений
69
В мучениях рождалась искра-дочь.
Я ждал, познанием в пружину сжатый,
За станцией конечной лишь ДЕПО!
72
Выходит, там лишь вагоновожатый,
Покинув место кресла своего.
А значит, не откроются случайно
75
Вагонов двери, выпустив меня,
Как будто неразгаданную тайну,
Храня её для будущего дня.
78
Но поезд шёл. Скрип тормозов не слышен.
Я насчитал две тысячи секунд!
А может, больше… Всё же никудышен
81
Как математик я. Мне сложен этот труд.
Но вдруг в вагоне будто стало тесно!
Я огляделся – пусто – никого.
84
А подо мною пол обрел телесность,
И я застыл, боясь сойти с него.
А он, как патока, менял черты и форму,
87
И вот уж подо мной огромный змей –
Он морду развернул, и я, покорный,
Сошел с него. И тысяча теней
90
Его метнулись, мне цепляясь в тело,
Как будто намечая цель броска.
Замком дверей моё спасение тлело:
93
«Оставь надежду!» – билось у виска.
Я вжался в текст окна «Не прислоняться»,
Зажмурился и ждал финальный гонг…
96
Я слышал змея! Я его боялся!
А страх со мной играл в пинг-понг!!!
Мгновения текли водой по стеклам
99
И капали, меняя луж размер.
Ну вот и всё! Окончен срок до срока.
И конвоиры не предпримут мер.
102
Я ждал укуса, леденящей боли
И подготовлен был последний вздох,
Как первоклассник, подходящий к школе
105
Вдыхает сонм не сделанных грехов.
Но боли нет, укуса нет и гула,
Что выл в тоннеле поезд, мча вперед,
108
Как белая свирепая акула,
Плывущая на свой подводный мед.
Я приоткрыл глаза и испугался –
111
Передо мной стоял совсем не Змей!
А человек! Он в этот миг казался
Мне Ангелом-хранителем тех дней
114
Когда я жив был и любил весною!
А осенью безропотно грустил…
Мешал снега февральскою порою.
117
И вместе с Солнцем лето проводил.
«Ты жив еще!» – как будто гром средь неба,
Раздался голос – я его не знал.
120
А Муж, подобно доброму соседу,
Мне руку протянул и продолжал:
«Еще не время Нам спешить ко звездам!
123
Еще не время строить скорбный дом!
Я выведу тебя несчастный Отрок, –
И поманил рукой, сказав, – пойдём!»
126
Он подошел к дверям, уже открытым,
И поезд, словно храм в ночи, дрожал,
А Змей лежал не мёртвым, а убитым
129
Тем Мужем. Рядом был кинжал!
Он обагрен был вязкой черной кровью.
По трупу Змея я шагнул к дверям
132
И как младенец ножки к изголовью,
За провожатым шел я по пятам.
Но выйдя из вагона, я собрался,
135
Вобрав в свой голос всё, что было в теле,
Спросил: «Учитель, как бы ты назвался?!»
И он ответил: «Данте Алигьери.»
138
#БТ #1#ПодземныйЛес #Змей #Данте
Пост второй
Блошиный рынок человечества закрыт!
Склады пусты, и таймер остановлен.
Земля невинна! Приторный Титбит!
3
Беспаспортные дети невиновны…
И очень просто наш «воздушный шарик»,
Прогретый солнцем, падает во мглу
6
И утекает, воздух выдыхая,
Через ослабший узелок, стелясь по дну.
Поток из мыслей, слов, минуты, годы,
9
Рождения младенцев, войны тех,
Которые по Библии невольно
По алфавиту чередуют смерть и смех,
12
И слезы, что стоят чуть выше смерти,
И страх, вслед за которым ниже строй…
А дальше – сумрак и письмо в конверте…
15
Свой Список Создаю Своей Судьбой!!!
Сначала на Земле, еще невинной,
Включаю таймер, надуваю шар…
18
И воздуха поток согреет глину –
Цветком из спички вырастет пожар!
И после завершенную поделку
21
Я помещу в игрушечный вагон.
И поезд тронется во тьме, раскинув ветки,
И я засну, точней не «Я», а «Он» –
24
Ну тот миниатюрный «Я» из глины,
Изгнанник, вечно едущий сквозь быт.
«Не я, не я» – шепчу, иду, и Данте в спину:
27
«Что рынок человечества закрыт?»
Но он молчит, свет фонаря качая,
Прокладывает путь. Сомненья прочь!
30
Безмолвия шагов остерегаясь,
Они щенками пьют царицу Ночь.
След в след за ним иду, боясь, оазис
33
Очерченный в тенях не потерять.
Сомнения-щенки – цена фантазий
Их не продать, купить иль поменять…
36
«Не бойся, – вдруг промолвил Провожатый, –
Не властна Тьма и Вечность над живым!»
Но я, как в кандалы сомненьем сжатый,
39
Остановился и не смел идти за ним.
А он, не обернувшись, удалялся.
Я проглотил на ужин оклик «Стой!»
42
Салфеткой, скомканной свет, вдалеке смеялся,
Где адрес, что вернет меня домой!
Погас совсем! Надежды нет! О, Боже!
45
Но Бога нет? Исчез, пропал, как свет.
Но нет и тьмы. На что она похожа?
Нет никого! Никто не даст совет.
48
Вдруг вспышка, как рождение Вселенной,
И снова свет «ручной» в его руке.
Припав к нему, я плакал: «О, Нетленный,
51
За что же этот вызов выпал мне?»
Лицо моё укрыв своей ладонью,
Он отвечал мне: «Будь спокоен, Сын!
54
Низвергнут ты сюда не мглой – любовью,
Которою от Века мир томим.
Её надеждами, её печалью,
57
Вселенскою утробой пустоты,
Подушкой нежности лежат на ней скрижали
Рождения и Света, сна-мечты.
60
Ты избран по судьбе и значит должен
Нести её посланье до конца!
И не томись, я тоже был встревожен,
63
Идя путем от ада до венца.
Так будь же ты достойный продолжатель
Путей Вергилия, моих путей.
66
Избранник – это праведный стяжатель,
Той истины, которой нет ценней!»
И взял слезу щеки моей дрожащей,
69
И перенес её к себе на лик.
И в тот же миг – ярчайший свет слепящий!
И предо мной… Пророк… Поэт… Старик!
72
И ночь ушла, след оставляя тенью,
А тень растаяла, как первый снег, в земле.
Мы будто бы на мягком оперении
75
У Ангела шагали на крыле!
Но псы сомнений воздух жрали лаем,
Громили цепи, рвались с поводов,
78
То жалобно скулили, то кусали
Мои одежды – слов моих покров.
Остановился я, Поэт взглянувши
81
В мои глаза, ускорил шаг вперед!
А псы, поджав хвосты и спрятав уши,
Пошли к нему, а он, как сладкий мёд,
84
Дарил им ласки тех прикосновений,
Которыми хозяин дарит скот,
Которыми народ дарует Гений,
87
Которые Иуда вечно ждет…
И будто дети, чисто и наивно,
Тянулись псы к нему наперебой,
90
Покинув рай, впервые им не стыдно
За неприкрытый обнаженный вид людской.
Пройдя чрез них, Старик остановился,
93
Не обернувшись, он стоял и ждал,
Чтоб слабый я с собою примирился
И с миром в Мире путь свой продолжал.
96
Стыдился я своей нетвердой веры,
Позорного испуга, что не смел
В себе унять, черня легионера,
99
В душе своей, крадущей слабость тел.
Оставив вне себя, себя земного,
Я двинулся врагам наперерез
102
Перерожденный, ave terra nova
Вот только псы, утратив интерес,
Ушли, не удостоив даже взглядом,
105
Меня в гнилых доспехах личной лжи!
Униженный, я рвал свои наряды,
И пальцы рук блистали, как ножи.
108
Раздавленный, убогий, покоренный,
Совсем нагой, колени преклонив,
Я ждал вердикт первопрестольный
111
В решетках тьмы и света Замка Иф.
И чувствую руки его касание,
Такой горячей и родной руки,
114
И память, будто ткач, воспоминания
Плетёт в судьбу, сомненьям вопреки.
Я зрю, что было даже не со мною,
117
Я ощущаю в сердце нить судьбы –
Тот нерв, который пламенной рекою
В нас держит жизнь! И кто, если не мы,
120
Дадим ответ Ему за акт Творения!
И за Заветы сможем постоять!
За мягкотелость собственных сомнений!
123
За Плод, который нам нельзя сорвать!
Я понял. Встал. Глаза открыл. И Данте,
Не шевеля губами, произнес:
126
«Теперь готовься к следующему акту!»
И Свет угас, забрав остатки грёз.
И указал перстами на мой облик.
129
Он отвернулся и продолжил путь.
Доспехов сталь стянула тело, горло,
Не позволяя жить или вздохнуть.
132
Я стиснул зубы, боль превозмогая,
Вдохнул пыль ржавчины и сделал первый шаг…
Так нищие безумные бродяги
135
У кладбища о милости кричат –
Так я хотел… Но вытерпел… Молчание…
Минувшим испытаньем мне дарил
138
Поэт. Учитель. Данте… И печально,
Сталь двери в свет и челюсти перил…
140
#БТ #2#Мгла-Свет #Сомнения #Тишина
Пост третий
Совсем не стыдно плакать после боя!
Ведь впереди ждёт только новый бой!
Наверно, я других не успокою –
3
Я не один такой… Наперебой
Ругались воины времён в моих сомненьях,
Таская раненные мысли в лазарет,
6
Где фельдшер памяти стал просто метрдотелем
С табличкой на веревочке: «Мест нет».
Но что поделать? Как рыбак, покинув море,
9
С уловом возвратившийся домой,
В дверях был остановлен ослеплённой,
Ни с чем не согласившейся женой.
12
Её глаза закрыты и сокрыты
Повязкой палестинских плащаниц.
Её клинок, и сам не раз убитый,
15
По кровостоку ртуть гоняет, вверх и вниз.
А на весах достигнуть равновесия
Не позволяет грешный урожай,
18
И яблоки – противовес, Её же версии,
Она не мать! Ей никого не жаль!
Нет! Не согласна, не мертва еще добыча –
21
Но не жива – в воде «Сухой закон!»
Здесь Настоящее, как будто в мерзкой притче,
Раздвоено, поставлено на кон!
24
Да! Это перепутье жизни смертью,
Их столкновению миллиарды лет,
Но только в нем мы ощущаем VIP-мгновенье –
27
Одно, без перерыва на обед…
Рыбак в дверях, бойцы пред лазаретом-
Свобода, когда некуда идти…
30
Как песня с волнами, как озеро с куплетом?
Они – чужие! Им не по пути!
Но что поделать? Нет, не стыдно плакать,
33
Рыдать и каяться, когда окончен бой.
Пусть слезы катятся, пыль превращая в слякоть,
Наедине, когда не в поле воин, а c собой!
36
Я выкинул платок – свободны руки!
И слезы улетели в слезный край…
А Данте, как отец немой науки,
39
К губам of silence прошептал в словарь,
И чутким ухом прислонившись к двери,
Он замер! После несколько секунд
42
Он ждал, как на охоте злого зверя,
Как губы милой поцелуя ждут,
Как пехотинец взглядом окопавшись,
45
Став как игла пред нитью напряжен.
Я ждал, что скажет ко двери припавший
Мой провожатый… Слухом обнажён,
48
Я задержал дыхание и сердца
Стук, если б мог, тогда остановил…
И он отпрянул… Я же крика вместо
51
В молчание врос всем напряжением жил!
Напротив, дверь не дверь, а скрежет скрипом!
Он изнутри удавкой дверь душил…
54
И петли дернулись! Как рвоту держат хрипы.
И дверь замолкла вдруг, лишившись сил.
А в чреве у неё – сигнал тревоги,
57
Вобрав в себя всей брани мира гонг,
Всё рос и рос, ведя свои дороги,
От кончиков ушей до пальцев ног…
60
И червоточина открылась! Белым паром
И жаром от невидимых котлов
Нас обдало. Но не было пожара,
63
Как в бездне, где есть тьма, но нет миров!
Рассеявшись, тот пар, как жизнь ушедших,
Моим глазам, застывшим обнажил
66
Открытый куб, сплетённый из истлевших
Героев древности: Геракл, Аякс, Ахилл.
Они друг друга и себя терзали,
69
Стараясь стены куба удержать,
Они себя забыли и не знали,
И не могли, но так хотели встать…
72
За их борьбой весь куб дышал, как глотка
Тифона, и Ехидны, и других,
Гнилая пасть отрыгивала горький
75
Тысячелетний смрад и кровь живых…
Я рот зажал, закрыл глаза… О, Боже!
Ужели то умерших всех судьба –
78
Сменить последнее при жизни ложе
На голод прокаженного раба?..
«Не смей!» – сказал мне Данте, и ладони
81
Убрал с лица я и поднял свой взор…
– Смотри! – Смотри… – поэту вторя,
Ответили из куба. И «костёр»
84
Раскинул свет из фонаря у Данте,
Качавшегося в поднятой руке,
Что за стеклом открыл лик космонавта
87
В скафандре со штурвалом на замке.
Где от того замка тянулись цепи,
Пронзавшие его тугой костюм –
90
В них мгла времён текла, как кровь, как реки,
Его переполняя, словно трюм.
И каждый вдох его страданья множил,
93
Сдвигая внутрь тела область тьмы.
«Пойдём», – сказал мне Данте. «Осторожней!» –
Просил нас лётчик на краю тюрьмы,
96
Которая тотчас сомкнула чрево,
Лишь мы перешагнули за порог.
«Поехали!» – услышал я, но немо
99
Лицо у летчика, он говорить не мог!
Да! Да! Теперь приблизившись, увидел
Я, за стеклом скафандра есть глаза.
102
А остальное, как на старой пленке видео,
Двухцветное подобие лица!..
Куб нёсся вниз. Спросил я у Поэта:
105
«За что его мученьям обрекли?»
Учитель не ответил мне на это.
«Я виноват лишь в том, что нет Земли!
108
Что над Землёй! Я это сам увидел,
Когда вознёсся в небо без причин,
Не за грехи других, ведь сам повинен,
111
Как некогда рождённый Богом сын!
И был низвергнут, всё с того же неба,
Теперь моё лицо всегда – эскиз.
114
Я обречён от века быть эфебом,
Летающим, без неба, строго вниз!» –
И голос смолк, а лик всё так же бледен
117
Тёк отраженьем мира за стеклом…
Лифт эхо съел. А я почти уверен,
Что голос из скафандра мне знаком
120
Откуда-то из детства… Минус двадцать,
Чуть меньше может или больше лет…
Пытаясь вспомнить, мыслью возвращался
123
Назад в прошедшее, как шёпотом секрет,
Тяну я памятью, рыбак воспоминаний.
Не смог! Не помню! Данте мне: «Читай!»
126
На рукаве скафандра: «Ю. Гагарин»
Ирония, падение, печаль…
И я, зажмурив веки, отвернулся…
129
«Его? За что?» – моя кружила мысль…
«Он своевольный! Вольно окунулся,
Как и ИКАР, в заоблачную высь,» –
132
Учитель мой ответил тихим мыслям
Моим, ладонью указав вокруг:
«Ты слышишь? Слышишь! Слышишь!!! Шепчут письма?!!!
135
Их голоса бумажные поют!»
И бой Героев в стенах прекратился.
Он застывал, как без огня свинец.
138
И я узрел рисунки, фразы, письма,
Как покаяний вечный образец.
140
#БТ #3#Дверь #НачалоСпуска #Лифт
Пост четвёртый
Кто-то бежит к остановке,
Пытаясь догнать свой автобус…
Дети рисуют мелом,
3
Пытаясь украсить «глобус» …
Только ладони-двери
Перед лицом сомкнутся!
6
А на картинках звери
Так и не смогут проснуться…
И палачи под маской
9
Прячут стыдливые лица –
Вечно их мучит жажда –
Кровью нельзя напиться!!!
12
А в пересохшей глотке
Праздник рождения Зверя
Вырвется первым криком:
15
«Суки, откройте двери!!!»
Я ж за закрытой дверью
К Сартру падаю ближе…
18
Как добровольный пленник
В грязной болотной жиже.
А на стенной панели
21
Кнопки этажного счёта,
Будто ожоги, горели,
Словно шептали что-то…
24
Я наклонился ближе,
Чтоб разобрать эти шифры,
Но как в эфире раций,
27
Кнопки шипели цифры?..
Произнося, загорались,
И как в агонии, гасли…
30
Плавились и стекали
Под ноги чем-то красным…
Слушаю и различаю
33
Числа, как даты- «всходы»
Горьких нарывов Мира –
К гробу Христову походов,
36
Мрачных чумных столетий,
Войн и кровавых казней,
Ночи ножей… Как плетью,
39
Хищника сытого дразнят,
А пред глазами пляшут
В пляске Святого Витта,
42
Числа в прострелянной каске,
Даты в костях зарытые…
Я заслонил рукою
45
Кнопок злую икону,
Как Ланселот обессиленный,
Не победив дракона!!!
48
И развернувшись в клетке,
К Данте я обратился:
«Этого быть не может?!»
51
Но «Поводырь» испарился…
Стерлась материальность
Лётчик-Раба-Лифтёра,
54
Став ощущением таланта
Умершего актера.
Но не исчезло с ними
57
В «адской» машине пламя –
И этажи продолжали
Следовать за этажами…
60
Только фонарь Поэта,
Собственный нос освещая,
Таял, как правнук Света,
63
Словно звезда пожилая…
Я ж его, как младенца,
Взял и поднёс с молитвой
66
К стенам аудиенции,
Режущей вечность бритвой.
Вижу, ножом нацарапано:
69
Дом, небо, солнце, люди,
А над картиной параболой:
«Этого Нам не будет!!!»
72
Семьдесят тысяч подписей,
Краской по ним «Толстяк»,
Печать президента Трумэна,
75
Американский флаг.
Светом веду прочь. Жрёт тьма.
Летний финал сорок пятого…
78
А на стене объявление:
«На эксперимент с препаратами
Ищу добровольцев с оружием.
81
Желательно из Германии.
В службу охраны Лагеря.
С питанием и проживанием»
84
А телефоны все сорваны
И в чёрные кители спрятаны…
И будут они не опознаны…
87
Но будут стоять за «Распятыми» …
На теле, у списков Лагерных,
В стогах из волос обрезанных,
90
Под топоты шествий факельных…
Где с ними «безумно» трезвыми
Шли об руку безнаказанность
93
И вера в своё величие…
И печи, и Камеры с газами…
А в общем-то, ничего личного…
96
Вздохнул фонарь и усилил свет,
И впитывал стенные повести,
Колючей проволокой схвачены
99
Из самоубийства совести!
И фразами, как бубонами,
Вплоть до потолка увенчаны
102
Чумные кварталы дощатых стен,
Впитавших познанье от Женщины…
Но сорван стоп-кран, остановлен лифт.
105
На ветках у мглы без движения
Повис я, как ворон, сменивший высь
На клетку, без приземления…
108
Закрыты двери, но через них
Вдруг вижу набросок лица и рук,
Как будто бы моют зеркало.
111
И вот в отражении незваный друг
Яснее и чётче становится,
Смолою течёт в помещение,
114
Застыл, сбросил корку, открыл глаза…
И лифт мой продолжил движение
А я, асфиксия, не смел дышать,
117
Боясь незнакомца вспугнуть иль злить…
Но он, развернувшись ко мне лицом,
Дыханьем пустыни промолвил: «Пить!»
120
И я обомлел, как в часах песок.
Он соткан был весь из сухой земли
И кровь не стучала в его висок…
123
И там, где в морях идут корабли
Отсутствовал он… Или же Они,
Всегда подбирая подол воды,
126
Как от не любимого в брачную ночь,
Сокрыли прохладу дождей сады…
И я произнёс: «Но помочь тебе,
129
Увы, не смогу я, Попутчик мой!»
А он чёрной бранью меня бранил…
В дрожащих застенках, и дикий вой
132
Заполнил пространство, удар в меня
Прошёл, как сквозь масло проходит нож…
Но двери открылись и будто гром,
135
Учителя голос: «Не смей! Не трожь!!!»
И дланью своей он разбил песок
И панцирь доспеха, поток воды
138
Как ливень землю, омыл моего,
Развеяно в прах зла его плоды…
«Да, кто он такой!!!» – закричал я Данте,
141
Но он же, подобно седому клёну,
Укрылся плащом с головой и молвил:
«Тантал – царь «пустынь», ну а мы к Харону…»
144
#БТ #4#Стены #Фантом #КонецСпуска