bannerbannerbanner
полная версияСчастливое поколение

Роман Асмус
Счастливое поколение

Полная версия

И тут девочка, издав комический звук, забавно плюхнулась на землю всем туловищем. Затем она перевернулась на спину, тоже немного испачканная, и звонко засмеялась, наблюдая за реакцией мальчика. Не знаю почему… хотя, нет, ещё как знаю! Это всё сила детского, искреннего, чистого счастья! И именно эта сила сейчас подействовала на этого мальчика: выходка Лены действительно его развеселила, сперва он скромно улыбнулся, а затем и вовсе рассмеялся. И маленькая Дашенька, поглядев на смеющихся перед нею ребят, тоже заразилась этим весельем. Лена, по-прежнему лёжа на земле, устремила свой радостный взгляд к небу, – к такому ясному, чистому – всегда-всегда чистому! – небу. Как всё-таки прекрасно поглядеть на него, на это голубое небо, под бескрайним куполом которого живут они, – самые счастливые детки на Земле!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Отчёт Министерству Экологии

Сектор: А-11

Сотрудник: №3001

Классификация: аварийный отчёт

Описание аварии: сегодня, 10 (десятого) июля, в секторе А-11 были приведены в действие системы Искусственного очищения воздушного пространства (далее: ИОВП). Ветряная установка №1001892 системы ИОВП в подсекторе А-11-2 оказалась неисправной. Воздушное пространство подсектора А-11-2 не было подвергнуто очистке. Гражданские, проживающие на территории подсектора А-11-2, видели тучи1 в небе.

Устранение аварии: задействован Розовый патруль. Гражданские изолированы в местном кинотеатре до естественного очищения воздушного пространства подсектора А-11-2.

Комментарий:

сотруднику: №2990

Виктор, сделай ты уже что-нибудь с этим б***ским ветряком! Ливень ещё дня на четыре, мне что с людьми делать, – карантин объявлять?! Почему я вообще должен тебя об этом просить, это твоя работа! Завтра же распорядись о починке ветряка, иначе я распоряжусь о визите к тебе Розовых.

1 Термин, запрещённый к употреблению при Гражданских. Допустимая замена: отсутствует.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

2

СЧАСТЛИВЫЙ ЛИТЕРАТОР

Нет, ну скажите мне, ну объясните же мне, что не так с этими литераторами! Нет, ну что за безобразие, скажите? И ведь в каждом – ну в каждом! – поколении, даже в самом счастливом, обязательно найдется хоть один такой вот… литератор! Такой вот литератор, которому, видимо, делать нечего, кроме как писать… всякое! Вот живут все нормальные люди спокойно, смирно, а вот этому одному чего-то неймётся! Так и хочется спросить: «Ну чего тебе спокойно-то не живётся, паразит?!» (о господи, простите, – простите! – за такое выражение!). Да и ладно бы, что ему не живётся, но других-то людей зачем в это посвящать?! И ведь пишут такую… такую чушь, неправду!!

Прошу, простите меня за эту, может быть, неприятную эмоциональную окраску. Но!.. Ах, я просто не могу оставаться спокоен! Нет, то есть, я по-прежнему, как и всегда – совершенно всегда! – очень и очень счастлив, конечно! Никто и ничто не в состоянии пошатнуть уровень – неизмеримо высокий уровень! – моего счастья! Но я никак не понимаю, я прямо-таки отказываюсь понимать, как может кто-то не разделять того же счастья, что и у меня? Ох, простите, позвольте же вам объяснить, наконец, в чём дело.

А дело вот в чём: как оказалось, в том самом парке, в котором наши детки играли в прятки, и именно в тот самый час, когда они играли, на одной из скамеек неподалёку сидел одинокий человек. И, как тоже оказалось впоследствии, человек этот… имел склонность к сочинительству. Впрочем, нельзя сказать, что он успел хоть сколько-то весомо зарекомендовать себя на этом поприще. Писал, кажется, какие-то скромные стишки про природу, да и всё на этом. Но – о господи! – уж лучше бы он и продолжал писать свои безобидные стихи! Так вот, вернёмся к парку. Этот человек сидел на скамейке под деревом и совершенно умиротворённо созерцал окружающий летний пейзаж, видимо, напитываясь вдохновением для очередного стиха (ещё ничто не предвещало… нехороших последствий!). Когда в парк пришли ребята, он стал наблюдать и за ними, и даже с интересом смотрел за их игрой. Ему, должно быть, было приятно слышать детский смех, видеть, как весело они играют и какие они всё-таки счастливые! Но вдруг случилось то самое… ужасное (простите, простите за выражение!)!.. Споткнувшись, на землю упал водящий мальчик, и литератор видел это! Более того, неизвестно почему, но этот случай особенно заинтересовал его, и он с ещё бóльшим любопытством стал вглядываться в происходившую сцену! Ну не извращение (пожалуйста, простите) ли это?! Он, кажется, до мельчайших подробностей запомнил тогдашнее состояние мальчика, выражение его лица, которое со своей скамейки еле мог различить, вздохи и стоны, которые тот мальчик чуть слышно издавал. Мне даже вспоминать об этом… нехорошо, но вот этого литератора, кажется, ничего не смущало! И вот к мальчику уже подошли Лена с сестрёнкой, и вот все снова смеются, всем вновь хорошо, но только не ему… У литератора в тот момент, должно быть, родилась какая-то мысль. Ох уж эти мысли у этих литераторов! То есть, именно у таких, дефектных, которым счастливо не живётся. Но как – как?! – может не житься счастливо в нашем великом, самом счастливом государстве? Славно, однако, что всё обошлось, и эта странная история пришла к своему счастливому концу, как и все прочие истории. Но не стану забегать вперёд и расскажу всё-таки, что было дальше.

А дальше этот литератор, этот наглец (простите за выражение) решил перенести свою безумную (простите за выражение) мысль на бумагу. Этот… человек (хотя так сложно называть его человеком, когда им написана такая бесчеловечная – о господи! – вещь!), этот «литератор» (ах, стоило и раньше заключать это слово в кавычки!) решил поразмыслить, руководствуясь своей очевидно расстроенной фантазией, о том, что было бы, если бы того мальчика, бывшего уже на грани… на грани, – так вот что было бы, если бы к нему тогда никто не подошёл и не успокоил. То есть наш «литератор», будучи в уме (впрочем, едва ли здравом) и полностью отдавая себе отчёт в своих мыслях (откуда такие мысли только могут взяться?!), решил добровольно – доб-ро-воль-но! – углубиться в размышления об… этом! Приоткрыть обветшалую завесу чего-то, что прямо противоречит нашей счастливой философии! Что-то, что прямо-таки математически обратно пропорционально нашему абсолютному счастью! Ах, уж давно стоило пресечь всякую «добрую волю» у этих литераторов… то есть, «литераторов»! Нет, ну вы можете себе представить, о чём он написал в своём рассказе? Если можете, – боюсь, у вас тоже… что-то не в порядке! Могло же прийти такое в голову!

Ох, я вновь так эмоционален, простите!.. Вы, может быть, так ничего и не поняли. Поясню теперь конкретнее: «литератор» этот сразу по возвращении домой из парка принялся строчить целое произведение; теперь уже не поэзию, а прозу. И вот в этом-то произведении… постойте, но почему я называю это произведением? Нет, это самая настоящая… дребедень!.. Пошлая дребедень (ох, простите меня)! И посредствам этой дребедени наш «ли-те-ра-тор» толкает мысль (ох уж эта мысль литераторская!) о том, что ребёнок, – это чистое, нежное, невинное существо, живущее свою маленькую жизнь не когда-то там, а именно в наисчастливейшем поколении, – так вот это милое создание, оказывается (по авторской-то мысли), способно утратить своё абсолютное, непоколебимое, казалось бы, счастье! Это же… ах!.. Нельзя подобрать слов, чтобы выразить… что нельзя и выражать!.. Конечно же, я не стану здесь пересказывать, что за гадость (простите за выражение) представляет из себя этот рассказ, да вы бы, я надеюсь, и не поняли. Ведь как может уложиться в голове то, как маленькое, милейшее дитятко, только лишь упав ничком на мягкую травушку, обмочило глазки дрожащими слёзками, болезненно раскраснелось и… О, Господи!.. Какую жуть (простите, простите!) можно было приписать безвинному ребёночку! И, главное, в каких словах, в каких гнусных (простите за выражение) эпитетах!.. За слова-то эти в «литератора» особенно вцепились!

Кстати, я, как и все остальные, кто успел узнать о существовании этого рассказа (благо, ныне он предан забвению), узнали о нём не из каких бы то ни было слухов или легенд, а прямо-таки от самого автора! Видите ли, сочинитель этот, кончив свою дребедень, почему-то был уверен, что дребедень эта очень хорошо у него удалась, и решил непременно познакомить с этим чтивом своё ближайшее окружение (я хоть и не составлял его ближайшее окружение, но рассказ этот, к великому… не очень счастью… мне довелось прочитать). И… так там всё нескромно! Мало того, что полная, беспросветная неправда, так ещё и нескромная! Так, например, «литератор», описывая непростое состояние мальчика, – подчёркиваю: вымышленного мальчика! – употребляет такое слово, как… «злоба» (господи, простите, извините; пишу здесь такое исключительно – и только лишь! – в документальных целях!!). «Никакой злобы не бывает!», – озлобились на сочинителя люди. И, уж конечно, они правы! Уже одно только это слово – невероятнейшая дерзость (простите за выражение)! А сколько таких вот слов во всём рассказе, ах!.. Просто немыслимо, как можно было так нахально (простите за выражение) покуситься на всеми нами бесконечно ценимое счастье, неотъемлемую часть нашей счастливой жизни! Объявиться из ниоткуда, будучи никем, и ткнуть носом в свои больные – совсем больные! – мысли! В свои извращённые, пошлые, безумные, гадкие, гадкие, гадкие мысли!! Да как посмел паразит замарать нам наше великое, всеобъемлющее, абсолютное счастье!!

Рейтинг@Mail.ru