Роман Артемьев
Вторжение
– Коробов Виктор Андреевич?
– Да, это я.
– Федеральная служба безопасности, лейтенант Ковалев. Мой коллега лейтенант Петров. Мы хотели бы задать вам пару вопросов, если не возражаете.
– Заходите.
Я присел на край стола, указав неожиданным гостям на табуретки:
– Простите за беспорядок, я не ждал гостей. Тем более из вашей организации. Чему обязан визитом?
Оба гостя скорее напоминали переодетых спецназовцев, чем интеллектуалов из ФСБ. Высокие, крепко сбитые, оба двигаются легко и непринужденно, стрижки короткие, Ковалев одет в джинсы и белую футболку, на втором светлый летний костюм. Настораживало то, что от Петрова исходила едва заметная эманация, похожая по ощущениям на атмосферу логова тварей. Он безусловно являлся человеком, но такое чувство, словно долго соприкасался с явлениями того же характера и «пропитался» ими.
– Приблизительно неделю назад вы пошли в поход с местным охотником Ивановым Александром Ивановичем, который позднее был растерзан волком. Нам стало известно, что после этого вы вернулись к месту его гибели. Мы расследуем дело, которое может быть связано с этим происшествием. Вы не могли бы рассказать, как и где это произошло? Возможно, вам что-то показалось странным?
Кажется, мой поход в милицию отменяется. Значит, любимые органы что-то знают о пещере или выходящих оттуда существах.
– Ну, я полагаю, вы читали мои показания по этому поводу, подшитые к делу. Там все описано верно, за исключением одного момента. Сашку убил не волк, а неизвестное мне существо, тело которого после смерти разложилось. Мне нечего было предъявить милиции, поэтому я соврал.
– Вы сказали – после смерти? – переспросил Ковалев.
– Да, я убил это существо.
– Как оно выглядело?
– Размером мне до бедра, передние лапы короче задних, широкая морда с рожками на носу, слепое, мягкая шелковистая шерсть. Во время боя молчало.
Повисла тягостная тишина. Визитеры недоверчиво переглядывались между собой, услышанные слова вызвали у них какую-то странную реакцию. Похоже, их не столько удивило описание странной твари, сколько то, что мне удалось ее убить. Значит, раньше они с такими встречались, знают их возможности.
Я с интересом анализировал свое внутреннее состояние. Дело в том, что контакт с людьми всегда вызывал у меня большие сложности: нормально разговаривать с представителями госучреждений – милиционерами, врачами, налоговиками и т. д. – я не мог, мекал, заикался, путался в словах. Сейчас же никакого волнения не чувствовал. Думаю, произошла смена приоритетов. Побывав в опасной для жизни ситуации, человек невольно начинает совершенно иначе оценивать окружающих.
– Простите, вы уверены, что вам не показалось? Ваше описание как-то…
– Уверен.
– Скажите, пожалуйста, еще раз – где именно это произошло?
– На месте нашей стоянки. Разве вы не ознакомились с протоколом?
Парочка вновь запереглядывалась и, видимо, пришла к какому-то молчаливому соглашению. Ковалев медленно кивнул, заговорил его напарник.
– Послушайте, вы же понимаете: таких животных не существует. Не может существовать. – Петров говорил тихим, мягким голосом. – Посудите сами, вы долго шли, устали, было темно, вы хотели спать, ваши веки смыкались сами собой, вы лежали в полностью расслабленном состоянии, ваши руки и ноги не хотят двигаться…
Голос убаюкивал, заставлял расслабиться, хотелось закрыть глаза и лечь вздремнуть, ничего не делать… Я с размаху ударил ладонью о край стола. Он меня гипнотизирует! Если бы недавно я не испытал нечто подобного, то сейчас оказался бы в полной власти незнакомых людей, и неизвестно, что бы они со мной сделали! Не знаю, кто эти двое, но явно не те, за кого себя выдают.
События развивались стремительно, времени на размышление не оставалось. Увидев, что гипноз не подействовал, Петров предупреждающе вскрикнул, и его напарник резко вскочил, вытянув руку в мою сторону. От неловкого удара Ковалев закрылся, зато мне удалось перепрыгнуть через стол и вскочить на подоконник. Второй этаж это ерунда, прыжок – и я уже убегаю, затеряюсь среди домов: окрестности гостиницы я знаю хорошо. Бежать, быстрее бежать, как-нибудь доберусь до болота: надо предупредить Даниила – сначала он. Потом буду решать, кто эти люди и что делать дальше, а сейчас – на болото. Жаль, не смог забрать приготовленных вещей… Впрочем, деньги есть: они помогут добраться до любого места.
Метров за сто до избушки я ощутил нечто неладное. Чувство не было связано с потусторонними тварями – определять их присутствие я наловчился, – скорее, возникло некое неопределенное присутствие постороннего, словно взгляд в спину. Можно было бы повернуть назад, только какой в этом толк? Пока не узнаю, с чем я столкнулся на сей раз, бежать бессмысленно. Тем более что ощущения враждебности не появилось – скорее, присутствовали легкая симпатия и ирония: мол, здравствуй, голубок.
Выглянув из кустов, я увидел стоящий на лугу вертолет. Нельзя было не восхититься мастерством летчика, сумевшего поместить машину на крохотный пятачок возле Данииловой избушки. Сам пилот лежал в тенечке возле шасси и, по-видимому, спал. Внутри избушки раздавались голоса, хорошо различался юношеский говорок Дани, второй что-то ему отвечал. За моей спиной вежливо кашлянули.
– Что же вы, Виктор Андреевич, из кустов аки тать выглядываете? Не злоумышляете ли вы супротив нас, трех сироток, прилетевших с чисто познавательной целью в этот дивный уголок? Честный человек от гостей не прячется, знаете ли.
Позади меня стоял амбал. Мужчина лет сорока, метра два ростом, одетый в камуфляжную форму, он выглядел настолько внушительно, что мысль о сопротивлении сразу исчезла, не успев оформиться. Я осторожно стрельнул глазами по сторонам… Собеседник немедленно отреагировал:
– Не стоит этого делать, Виктор Андреевич, не стоит. Вреда мы вам не причиним, а убежать от нас не получится, да и не нужно. Просто поговорим: есть у нас пара вопросов, – и все, пойдете вы на все четыре стороны. Пройдемте в избушку, там майор с вашим другом беседует.
Стронувшись с места, я убедился в правильности своего решения не сопротивляться. Мужчина двигался легко, скользил над землей, как кошка, одновременно не выпуская меня из центра внимания. Любая попытка убежать была заранее обречена на провал. Придется подождать, пока этого типа не будет рядом. Странное у него лицо. Узнать при встрече я его узнаю, а вот в памяти не откладывается совершенно.
Возле потухшего очага сидели двое: мой знакомый Даниил, спиной к входу, и еще один мужик в камуфляжной форме с майорскими погонами. Он поднял на меня спокойные глаза и улыбнулся:
– Виктор Андреевич, надо полагать?
Я кивнул. Почему-то я ждал реплики от перегородившего выход поймавшего меня мужика, но тот промолчал – видимо, посчитав свою роль отыгранной. Весь его облик крупными буквами выражал фразу: «Я свое дело сделал». Интеллигентное лицо майора еле уловимо скривилось, потом он вновь перевел взгляд на меня.
– Позвольте представиться: майор ФСБ Уряхин Павел Аркадьевич. Вот мои документы.
– Спасибо, не нужно, я такие два дня назад видел.
– Да, мы в курсе. Извините нас, пожалуйста: наши сотрудники превысили свои полномочия в разговоре с вами и будут строго наказаны. – Или он очень хорошо играл, или действительно испытывал неловкость. – Нам очень жаль, что произошла подобная накладка: ребята хотели найти Гнездо как можно скорее, поэтому решили слегка разговорить вас. Кроме того, ваш рассказ показался им подозрительным – на моей памяти еще никто не убивал чужаков холодным оружием. А вы возьми да и убеги.
– Гнездом вы называете пещеру, откуда выходят твари?
– Да, Даниил уже рассказал нам, где она находится. Так что, собственно говоря, напрасно мы вас потревожили, еще раз извините.
И что теперь?
– И что теперь?
– Все зависит от вас. Вы, я имею в виду и вас, Даниил Иванович, тоже, оказались связаны с весьма деликатной сферой государственных интересов. К счастью, вам фактически ничего не известно, доказательств у вас никаких, попытка же рассказать кому-то о своих приключениях закончится предсказуемо: вам банально не поверят. Мы даже подписку о неразглашении с вас брать не станем.
Если же вы желаете знать подробности происшедшего, то придется испытать все прелести жизни носителя государственной тайны. Скорее всего, вам предложат работу в наших структурах: Гнезд становится все больше, людей не хватает. Соглашаться или нет – решать вам, давить никто не будет. Время на размышление есть: вы уж простите, но в ближайшую неделю отпустить вас мы не имеем права. Если требуется сообщить родным или на работу – скажите, официальную справку мы выдадим.
Мы второй день куковали на болоте. Майор предложил совершенно добровольный выбор: или мы тихо сидим в избушке и никому не мешаем, или нас перевозят в некое специализированное учреждение с комфортными условиями. В учреждение не хотелось. Делать было нечего, вертолет с фээсбэшниками улетел, мы остались одни. На прощание Уряхин оставил ящик консервов и предупредил, что район оцеплен, суетиться не надо, посидите немного – и по домам. Судя по количеству громыхающей в небе техники, слова майора были правдой: идти куда-либо действительно не имело смысла. Все прошедшее время было потрачено на обсуждение любимого отечественной литературой вопроса: что делать? Что делать дальше, я имею в виду. Данил еще не определился, в отличие от меня. На похороны не попал, надо съездить хотя бы на девять дней – может быть, успею. А потом приму предложение Уряхина.
В тридцать лет я остался совершенно один. Ни дома, ни семьи, ни интересной работы. На душе было настолько гадостно и пусто, что единственным островком в море серости стала история с тварями из пещеры. Гнезда, как говорил Уряхин. Парадоксально? Да. Но, вспоминая свои схватки с чужаками – я не сомневался, что эти существа нашему миру не принадлежат, – вспоминая все события, произошедшие с момента моего решения самому искать тургруппу, я понимал, что старая жизнь закончена. Невозможно будет продолжать монотонно ходить на работу, по выходным смотреть кино или бывать в театре, посещать знакомых. Всего одна неделя полностью изменила меня: показала простому обывателю, что он может стать кем-то большим, – и было бы глупостью отворачиваться от этого.
Даниил в конце концов тоже собирался принять предложение ФСБ, но по своим причинам. Поступит он в медицинский или нет – неизвестно, а работа в такой конторе предполагала широкие возможности для карьеры. В конце концов, этой организации банкротство не грозит. Парню из деревушки в российской глубинке выпал реальный шанс устроить свою жизнь, и Даниил не собирался его упускать.
В общем, через три дня мы готовы были волком выть от скуки и начать делать глупости, когда на полянку перед домиком приземлился уже знакомый вертолет. Выползший из него майор выглядел усталым и хмурым. Взглянув на нас, он бросил:
– Ну что, надумали?
– Хотелось бы узнать, во что именно мы влезли. Собственно, мне кажется, вы этот ответ заранее предполагали?
– Все люди, которые оказывались в сходных ситуациях, приходили к нам. Из тех, с кем я работал. Ладно, распишитесь вот здесь и устраивайтесь поудобнее…
Он немного помешкал, потом уверенно заговорил. Видно было, что рассказывает майор не в первый раз:
– Если честно, известно нам крайне мало. Эксперты не знают, откуда приходят чужаки, разумны ли они, выдвинута масса гипотез, и найдено крайне мало подтверждений. Впервые чужаков заметили три года назад, во Французских Альпах. Местная полиция обнаружила Гнездо, несколько полицейских были убиты и съедены. В другое время такое стало бы сенсацией, но тогда шли президентские выборы, спецслужбы вовремя все засекретили, утечки не произошло. Гнездо удалось зачистить, хотя потери среди штурмующих оказались просто чудовищными.
Приблизительно через три месяца такая же ситуация возникла в США. Гнездо обнаружили на ядерном полигоне в Неваде, – тогда решили, что появилась какая-то мутация. Американцы скинули атомную бомбу, верхний ярус полностью разнесло, однако через полгода твари стали опять появляться. Аналитики быстро нашли связь между французским Гнездом и Невадой, предположили тенденцию к росту и забили тревогу. Чужаков стали искать целенаправленно, нашли два Гнезда в США, одно в Канаде и два в Европе.
К тому времени все серьезные службы знали о Гнездах, и мы попросили наших американских и европейских коллег поделиться информацией. Естественно, мы тоже начали поиски – и сразу нашли четыре Гнезда. Сами знаете, страна большая, плотность населения не такая, как в Европе, пропажу людей списывали на волков. В целях предотвращения паники информацию решили засекретить, поэтому за пределы нашей организации ничего не вышло. Думаю, долго так продолжаться не может, уничтожение Гнезд требует больших материальных и человеческих ресурсов. Сейчас ситуация такова, что новые Гнезда находят по всему миру, между правительствами идет активный обмен информацией. Вообще если вы смотрите телевизор, то увидите, что терактов стало меньше, политики чаще договариваются между собой, идут на компромисс.
Мы с вами сейчас полетим в Исследовательский Центр в Москве. Дело в том, что все люди, контактировавшие с Гнездом или с отдельными чужаками, приобретают некоторые способности, современной наукой малообъяснимые. У большинства просто усиливается слух, зрение, шрамы рассасываются, но приблизительно один процент получает нечто большее… Подробнее вам позже расскажут. Причины таких изменений нам неизвестны. Научники ссылаются на всякие излучения, – в действительности они сами ничего не понимают. Зато выяснилось, что чужаки обладают схожими способностями. Они вообще в бою используют не оружие, а физическую силу и эту «псионику». Помните, вы описывали, как стреляли из ружья и картечь остановилась в воздухе? Если произвести несколько выстрелов подряд, защита исчезает – спецназовцы опытным путем установили.
Обстановка сейчас сложная. Каждое Гнездо полно всяких сюрпризов, любая зачистка обходится не в один десяток, а то и сотен, убитых людей. Опытных, подготовленных бойцов. В этот раз повезло: ваше Гнездо застали на ранней стадии. Они растут со временем, в вашем всего два яруса, а в старых иногда по четыре-пять попадается. Точнее говоря, никому не удавалось проникнуть ниже пятого яруса – всего однажды чистильщики спустились настолько глубоко. И чем ниже ярус, тем сильнее твари. Старые Гнезда штурмовать бесполезно: в России один раз попробовали – в результате потеряли два батальона спецназа. Новое оружие специально против чужаков появляется, но медленно: знаний не хватает. Говорят, лучше всего псионика работает – вроде склепали что-то такое.
Рассекретить пора все к чертовой матери: смысла нет скрывать.
Рассказ смертельно уставшего Уряхина дал нам ответы, зато прибавил вопросов. Мы хотели задать их майору, но тот отговорился – мол, «у научников все узнаете». Проверка на «магию» – так на жаргоне называли странные новоприобретенные способности – была обязательной: считалось, что людей с большим потенциалом можно как-то использовать в изучении Гнезд. В каком-то смысле так оно и есть – практика показывала: «зараженные» чаще выживали в зачистках.
В Москве я не задержался. Как мы с Уряхиным и договаривались, сначала мне дали возможность съездить в Питер уладить личные дела, чтобы потом, в спокойной обстановке, пройти тестирование – обследование? – и принять решение, какой работой заниматься. Если бы не жесточайший кадровый голод, черта с два мне предложили такие удобные условия. Но, как бы то ни было, на девять дней я успел.
Разговор с родителями Ромки вышел сложный: они еще не отошли от шока, кажется, винили меня в гибели сына. Точнее говоря, не могли взять в толк, как же так – я жив, а их ребенок нет. Прощание вышло скомканным. У Андрея остался малыш, надо приглядеть за ним.
На работе с увольнением сложностей не возникло. Текущие дела я сдал перед отпуском, а все возможные проблемы быстро снял запрос о переводе в ФСБ. Не знаю, какие мысли возникли в голове у нашей бухгалтерши, но лицо ее приобрело выражение просто неописуемое. Документы мне выдали не просто скоро, а стремительно.
В Москву я добрался своим ходом, на поезде и в тот же вечер пришел по указанному адресу. Здание, принадлежащее моим новым нанимателям, стояло на тихой улочке в центре, никакой таблички на входе не виднелось, сидел усатый вахтер. Я показал ему направление, и вахтер сразу вызвал сопровождающего, который представился Максимом и провел меня в комнату на четвертом этаже, обстановкой схожую с гостиничным номером. Окна комнаты выходили во двор.
– Обследование занимает приблизительно двое суток, пока что поживете здесь – все равно выходить куда-либо времени у вас не будет. Вам объяснили цель тестирования?
– Нет, сказали, что все объяснят на месте. Может быть, вы расскажите?
– Да, конечно. – Максим тоном опытного рассказчика начал излагать: – Вам, вероятно, уже сообщили, что люди, контактировавшие с чужаками, приобретают различного рода способности, изначально не присущие человеческому организму. Например, их слух улучшается в достаточной степени, чтобы услышать тихий разговор на расстоянии десятка метров, некоторые могут видеть ауры у предметов, способны безошибочно определять ложь, есть еще некоторые способности. Как правило, эти «дополнения» незначительны и проявляются спонтанно. Однако один-два процента от общего числа людей, побывавших в Гнезде, могут контролировать свои способности, находя им практическое применение. Ученые еще не определились, мутация это или новый виток в развитии человеческого организма.
Псионика подчиняется определенным закономерностям – никакой магии или колдовства. Речь идет о новой отрасли человеческого знания, причем, по нашим предположениям, с ее помощью мы сможем лучше изучить чужаков. Если рассматривать появление Гнезд как вторжение, то мы сейчас проигрываем войну: нет достаточно эффективных средств, чтобы бороться с тварями. Наше оружие плохо приспособлено для их убийства, псионика же позволяет играть на равных. Конечно, есть только предварительные результаты, методики подготовки бойцов пока что не существует. Серьезные исследования по этой теме начались всего год назад.
Первый тест, на который меня привел Максим, потряс своей заурядностью. В лекционной комнате с партами на стульчике сидел мужик в свитере и печальным взором смотрел на группу их четырех человек, к которой я присоединился. Максим откашлялся:
– Внимание! Сейчас вам предстоит тест на выявление силы ваших способностей. Александр Евгеньевич, – кивнул он на мужика, – создаст энергетическую конструкцию, которую вам предстоит разглядеть и, по мере возможности, описать. Процесс ее создания опишите, пожалуйста, как можно точнее, если получится, нарисуйте этот знак. Вслух говорить ничего нельзя, свои впечатления запишите на листке бумаги. Прошу вас, приступайте.
Александр Евгеньевич вытянул вперед руку, воздух над ней задрожал, словно из руки поднималось невидимое пламя. Судя по выступившему на висках мужчины поту, действие сил отнимало немало. Внезапно над ладонью возникла тускло сияющая точка, из нее медленно поползли полупрозрачные линии – сначала в одну сторону, потом в другую. Продолжался рост приблизительно минуту, затем получившийся знак начал наливаться ярким светом, он уже не выглядел прозрачным. Александр Евгеньевич облегченно выдохнул. Знак еще какое-то время повисел над ладонью, после чего «кудесник» метнул его в лежащую на столе темную каменную пластину, в которой знак исчез.
Я быстро записал процесс создания и уничтожения, а вот с описанием знака возникли проблемы. Он четко отпечатался в памяти, опознать его еще раз не составит труда, но при попытке перенести изображение на бумагу рисунок отличался от оригинала. Что поделать, рисование никогда не было моей сильной стороной. Пришлось написать, что нарисовать знак не удалось.
Потом последовало еще несколько тестов, во время которых нужно было узнать, какая лежит карта на столе, в каком наперстке шарик и тому подобные вещи. В конечном итоге Максим увел остальных, меня же пригласили в кабинет, битком набитый аппаратурой, собранной, как говорится, «на коленке».
– Вы не удивляйтесь внешнему виду приборов. Постоянно приходится что-то переделывать, корпуса ставить бессмысленно – вот и держим в полуразобранном виде. Электроника плохо переносит всю эту магическую хрень, часто портится. Садитесь в кресло. – Человек в докторском халате приглашающе указал рукой.
Я уселся в кресло, на руки мне ассистент налепил манжеты, глаза завязал плотной повязкой, в довершение ко всему на голову надел глухой шлем. В наушниках зазвучал гнусавый голос:
– На столе перед вами лежат несколько предметов. Ваша задача – увидеть их и описать. Постарайтесь расслабиться и посмотреть сквозь шлем: вы должны увидеть эти вещи не глазами, а сознанием, представьте себе, что шлема нет и вам ничто не мешает.
Задача оказалась несложной, мне без особых проблем удалось ощутить лежащие на столе ножницы и отвертку. Со времен моего знакомства с Даниилом я не раз пытался войти в то состояние, когда восприятие мира обретает объем, предметы обладают собственной сущностью, а живые существа видятся в ореоле недоступных человеческому глазу красок. Эту картину невозможно описать – только увидеть.
Я отдыхал пару минут, затем тест повторился. Когда наконец мне разрешили снять шлем и повязку, на лице доктора (?) играла широкая улыбка. Что-то ему понравилось в результатах, хотя вслух он ничего не сказал. Ну и не очень-то хотелось. На сегодня программа была закончена, я был свободен.
Как ни странно, тесты действительно вымотали, так что желания куда-то идти не возникло. Я еле доплелся до своей комнаты и сразу заснул. Долго отдыхать не пришлось: меня разбудил часа через полтора зашедший в сопровождении низенького толстого мужчины Максим.
– Вот, познакомьтесь. Это Кор… капитан Коробков Моисей Львович, он является специалистом в области экстрасенсорики. У вас, Виктор Андреевич, очень интересные результаты. Моисей Львович сейчас объяснит, что им…
– Да! – Коробков вскочил со стула. – Девяносто две единицы не каждый день встречаются! Вы молодец, юноша (разница между нами составляла лет пятнадцать), такой результат просто замечателен, можно сказать, будущее у вас огромное! Мы с вами далеко пойдем, будьте уверены!
– Простите, капитан, – пришлось мне прервать собеседника, поскольку останавливаться он не собирался, – вы не могли бы объяснить, чего такого хорошего нашлось в моих результатах? Попроще, пожалуйста. – Думаю, последнее уточнение было не лишним. Коробков моргнул, потом яростно закивал:
– Вы же не знаете ничего! Говорил я Уряхину: объясняй все на месте! Чего сложного?! Что?! – внезапно он уселся на стул и доверительно наклонился ко мне: – Дорогуша, вы ведь помните тот тест, когда вас просили знак нарисовать? Самый первый?
– Да.
– А если я вам скажу, что кроме вас никто никакого знака не увидел?
Я пожал плечами:
– Меня это удивит, но не сильно.
– А ведь так оно и есть! – непонятно чему обрадовался ученый. – Остальные абсолютно ничего не увидели, какое-то напряжение ощутили, только видеть – ничего не видели! Знаки, юноша, могут видеть только люди с сильной энергетической составляющей ментальной оболочки, наполнением не менее десяти единиц, – у обычного же человека больше двух не бывает! У тех, кто в Гнезде побывал, доходит до восьми! Но редко, слишком редко, случается, что в момент инициации «барьер десяти» преодолевается, и организм выходит на качественно иной уровень. Вот вы как себя чувствуете? Ничего не болит?
– Не болит.
– Конечно, не болит! И не будет болеть! У вас сейчас организм перестраивается на свой оптимум, микрошрамы исчезают, вредные вещества выводятся, мышцы укрепляются, зрение в норму приходит. Вот увидите: скоро реакция улучшится. Вы месяца через полтора Супермена побить сможете!
Я перевел взгляд на Максима, который, стрельнув глазами на Коробкова, еле заметно кивнул.
– Но у вас, солнце мое, случай особый, – продолжал радоваться капитан. – Вы не просто перепрыгнули этот чертов барьер: у вас сильнейший уровень. Девяносто две единицы, причем рекорд по миру – сто шесть! Вы сейчас не то на пятом, не то на шестом месте по всей стране. А, каково?
– И что мне это дает? – Новость на меня не особо подействовала. – По вашей реакции я понимаю, что событие неординарное, но вы же не объяснили мне, что это значит. И во что выльется…
Коробков посмотрел на меня так, словно я был умственно отсталым, но любимым его ребенком. Его рука потянулась – кажется, он хотел погладить сидящего дебила по голове, однако, заметив выражение моего лица, в последний момент капитан опомнился:
– Поймите, чем сильнее ваша энергетическая оболочка, тем большим потенциалом вы обладаете. Развитие способностей пойдет намного быстрее, но это не главное. Помните знак, который создал Александр Евгеньевич? Если бы он тогда не избавился от знака, а активировал его, возникла бы такая же воздушная стена, как у некоторых чужаков. Чем больше ваш потенциал, тем легче и чаще вы можете создавать знаки, а знак, между прочим, напрямую воздействует на мир. Это магия! Современная наука даже не представляет, каким образом может происходить подобное, да что там – эти закоснелые маразматики из Академии Наук отвергают саму возможность подобного! – Под конец речи Коробков бегал по маленькой комнате, наступая нам на ноги, и размахивал руками. – Можете себе представить, они запороли мою диссертацию! Козлы! Я еще десять лет назад утверждал, что человеческий организм не использует своего потенциала и его можно улучшить до той степени, когда речь пойдет о создании новой расы, а меня…
– Короб… Моисей Львович, я полагаю, нашему гостю интереснее, где он может научиться пользоваться своими возможностями и какую работу мы можем ему предложить, – вмешался Максим. Судя по всему, он посчитал вводную часть законченной. – Виктор Андреевич, раз вы обладаете настолько сильной оболочкой, мы можем предложить на выбор несколько вакансий, которые помогут и вам развить свои способности, и нам значительно облегчат работу.
Во-первых, вы можете устроиться испытателем в Исследовательский отдел. Моисею Львовичу нужны сотрудники с высоким пси-потенциалом. – Коробков яростно закивал. – Сейчас там числятся в основном псионики с уровнем тридцать-сорок единиц, этого не хватает для некоторых экспериментов. Присутствие сильного псиона очень помогло бы. Исследователи работают по двум направлениям: занимаются изучением новых возможностей человеческого организма, разработкой наиболее перспективных из них, и собирают информацию по чужакам – к ним стекается все, что наши бойцы приносят из Гнезд. Советую подумать над этим предложением.
Если вас прельщает более активный род деятельности, вы можете пойти на полевую работу – искать Гнезда. Сейчас создана целая сеть аналитиков и псионов, которые занимаются подобной деятельностью, результаты весьма интересны. Собственно говоря, этот отдел занимается не только чужаками: разведка и обеспечение безопасности тоже на них. Все-таки организация у нас государственная, и интересы самые разные.
Кроме того, недавно создана экспериментальная группа, в которую принимают псионов с наполнением оболочки не менее восьмидесяти единиц. Предполагается, что эти люди пойдут в Гнезда, станут участвовать в их зачистках. Защищаться против пси-воздействия простые люди не умеют. Участвующие в штурмах подразделения несут большие потери. В то же время ряд случаев показал, что люди, подобные вам, более устойчивы к влиянию чужаков и при правильном обучении способны использовать свои силы для борьбы с тварями. Поэтому наше командование приняло решение создать группу, членов которой целенаправленно обучают действовать против чужаков, уничтожать их. Учитывая имеющийся у вас опыт, вам нашлось бы место в этих рядах. Признаюсь честно, бойцы нам нужны. Но, как я уже сказал, группа экспериментальная.
Решение, конечно, за вами. Подумайте, какой путь выбрать. Если у вас возникнут дополнительные вопросы, я на них отвечу. Свой выбор сообщите, пожалуйста, завтра вечером: мы несколько ограничены во времени. Вот, собственно, все, что я хотел сказать.
Я уточнил несколько деталей, потом распрощался. Коробков пытался уговорить меня идти к нему в Исследовательский, утверждая, что я буду там примадонной, но Максим настойчиво выпроводил его за дверь. После такого разговора сон не шел, голова пухла от обилия мыслей. Событий за последнюю неделю накопилось предостаточно, выбор предстоял более чем трудный. Проворочавшись на койке до часу ночи, я, наконец, умудрился заснуть.
Клянусь, я до последнего момента не мог определиться – куда пойти!
Я целый день расспрашивал ошивавшегося рядом Коробкова, чем занимается Исследовательский отдел, что приходится делать его сотрудникам. Такая работа казалась очень перспективной – новая отрасль науки, первооткрыватели получают все награды, пусть работа сложная, зато интересная. Честно говоря, слова Коробкова о моих гипотетических возможностях особо не впечатлили, гнуть ложки взглядом, конечно, интересно, но не более. В конечном итоге сила – не более чем приложение к разуму и духу, морали. Поэтому новые способности для меня казались чем-то вроде полезного бонуса, я не рассматривал их как конечную цель. Просто хотелось изменить свою жизнь, сделать ее интересной. Наполненной.
Следует признать, что в моем отношении к Исследовательскому отделу присутствовал элемент недоверия. Повлиял просмотр различных фильмов, связанных с научной тематикой. Образ безумного ученого, с маниакальным смехом распиливающего подопытного испытателя, не то чтобы сидел в моих мозгах – я просто учитывал такую возможность. Коробков производил впечатление фанатика от науки, способного на любые жертвы ради своих теорий, и доверия не внушал.
Второй вариант – работа в Разведывательном отделе. Поговорив с Максимом на эту тему подробнее, я вынес впечатление, возможно, неверное, что псионы разведчиков стояли над картами с качающимися маятниками, определяя возможные точки проникновения, а потом летали туда с сопровождением спецназа на проверку. Бред. Скорее всего, сложившаяся картина представляла только общие черты работы разведчиков, весьма приблизительно. Наверняка там была масса сложностей – не зря штат аналитиков в разведке очень велик. И занимаются они не только и не столько чужаками. Я поставил в уме галочку.
Про экспериментальную военную группу, или отряд «Пси», я думал мало. Чем ребята будут заниматься, понятно. Входят туда профессиональные военные, люди, давно и прочно связанные со спецназом, на счету у каждого уже пара ходок в Гнезда. Что мне среди них делать? Я даже в армии не служил. Там не место человеку, который до сих пор с ужасом вспоминает, как с диким криком вылетел из Гнезда. Мерзкое чувство разлагающейся плоти на руках заставило меня нервно потереть ладони.
