Роман Александрович Денисов
Четыре угла одной фигуры
Задержанный что-то всё время кричал во время не слишком долгой дороги, но лейтенант государственной безопасности Николай Жоров не обращал на него никакого внимания. Один только раз ребром ладони ударил его вверх по носу, когда тот совсем разошёлся и стал мешать вождению. Болевой приём подействовал, пассажир утихомирился. Ещё пришлось изъять одну вещь неясного назначения, похожую на зеркало, задерженный достал её из кармана, не успев воспользоваться. Дальше ехали тихо, скоро «воронок» привёз их к нужному месту.
►
– Ну чё там, готово?!
Кричал режиссёр на оператора, который всё мешкал с настройкой камеры.
Съёмки задерживались из-за технических неполадок и режиссёр объявил перерыв. Актёры надели халаты, расселись на офисные стулья, уткнувшись в сотовые телефоны и в стаканчики с кофе, что не мешало им попутно вести беседу. Сам режиссёр – Лёша Гугенот, пошёл ссориться с оператором. Его лысая голова была сбрызнута потом.
– Смотрел вчера бой?
Спросил татуированный актёр своего товарища, сидящего рядом.
– Смотрел, но я болел за МакГрегора, – ответил парень с бритым под станок черепом, вокруг оазиса из волос по центру.
– А я за Хабиба. Десятку на него поставил и выиграл пятнадцать.
Девушки-актрисы говорили немного о другом.
– Слушай, Тань, а у тебя сколько в неделю съёмок выходит?
Брюнетка, с заметно подправленным лицом, спросила блондинку с более естественными чертами. Речь её была с приятным малороссийским акцентом.
– Три в неделю.
– То мало, у меня пять, но я хочу шесть. Я ж ипотеку беру.
– Смотря у кого сниматься, можно и один раз, но денежно, – блондинка Таня посмотрелась в зеркальце, – долго они там тянуть будут? Ненавижу эти накладные ресницы.
– Девчонки, – обратился татуированный парень, – как насчёт сегодня в клуб?
Они были непротив.
– Что это за название «Гугенот Браззерс»? Слово какое-то дебильное. – спросила брюнетка свою коллегу.
– Посмотри в интернете.
– Сейчас.. гугинот… а, правильно – е. Так… пресвитарианство, реформаторство… в общем, херня какая-то. Я так и думала.
– В меня вчера «олень» на МКАДе въехал, в зад, – говорил подбритый актёр, – так я на месте европротокол составил, но «Мазда» по-английски написал, а всё остальное по-русски, как думаешь, не придерутся?
– Не, нормально. Сильно помяли?
Аппаратура была настроена, в прожекторе поменяли перегоревшую лампочку и режиссёр захлопал в ладоши, призывая актёров вернуться на площадку.
– Начинаем со сцены парного доминирования!
Лёша Гугенот уместил свою огромную тушу, обтянутую футболкой с Капитаном Америкой, на именной стул. Актёры скинули халаты.
– Серёг, свяжи его. Да ёб, чё ж вы такие жопорукие! Ну-ка, помоги, – обратился режиссёр к помошнику. – Теперь кляп. Где секатор?.. Кто, нах, взял секатор?! Нашли? Бери его, Тань, только ещё раз говорю: осторожней. Анжела садись левее, ещё левее, так не видно, да нормально. Антон, готов? Гоу!
По роли, блондинка Таня, сидя на подбритом приятеле, должна была изображать сцену опасного доминирования, зажав эрегированный мужской орган между режущих кромок секатора, а точнее садовых ножниц. Полотна специально затупили, чтобы не поранить кожу. В этом положении надо было поигрывать с главным достоинством партнёра. Рядом, со связанными руками, лежал спиной вверх татуированный мужчина, на нём сидела уже брюнетка с плёткой. Всё дело происходило на широченной, специально сколоченной кровати. Фильм назывался: «Опасные девки».
Татьяне пора было приступать к процессу, но тут, совсем некстати, память, желающая быть другом, явила ей картину субботника в школе. Это был седьмой класс, она это точно помнила, потому что носила тогда две белые нелепые косички. Класс работал, а скорее веселился на тёплом майском гульбище. Собирали граблями окурки и листья в школьном дворе, парни, как всегда, отлынивали. Они уже достали где-то мяч и принялись играть в «Козла». Их классная руководительница лишила ребят возможности определить, кто же «козёл», вернув уклонистов к общему занятию. Но всё равно настроение сильно не испортилось, ведь сидеть на алгебре ещё скучнее. Таня сначала занималась, как и все, сбором мусора, потом ей поручили обрезать сухие ветки на деревьях. Секатором. Это был очень хороший немецкий секатор, его принёс из дома трудовик, под личную ответственность учительницы. Она с силой, иначе же не отрежешь, сомкнула лезвия. А резать оказалось совсем легко. Из, казалось, сухой ветки, обильно брызнула жидкость.
