Роджер Бутл
Искусственный интеллект и экономика. Работа, богатство и благополучие в эпоху мыслящих машин
Влияние заработной платы
Окажутся ли самым дешевым и эффективным вариантом в каждом конкретном случае люди, роботы или их сочетание, будет зависеть, как и все остальное, от цены предложения. Конечно, частью этого решения является стоимость роботов и других машин, включая капитальные и эксплуатационные расходы, однако такой же частью решения является и стоимость человеческого труда. Чем ниже эта стоимость при прочих равных условиях, тем больше вероятность того, что задействованными окажутся люди, а не искусственный интеллект или роботы.
Во время великой рецессии из-за падения реальной заработной платы многие британские работодатели продолжали использовать людей с постоянной занятостью, которых, теоретически, можно было бы уволить, а вместо этого потратить деньги на модернизированное компьютерное оборудование и программное обеспечение. В частности, юридические фирмы придержали планируемые инвестиции в электронный документооборот по той простой причине, что помощники юристов способны делать ту же работу за весьма умеренную плату[102].
Этот пример говорит нам о том, что уровень и скорость внедрения роботов и искусственного интеллекта в экономику не просто технологическая данность, а сложная реакция сложной системы на экономические переменные, в частности на уровень заработной платы, процентную ставку и стоимость капитала.
В целом эта новость не обнадеживает. Получается, что по мере развития роботизации люди смогут сохранить работу, только работая за все меньшие и меньшие деньги. (Влияние революции роботов и искусственного интеллекта на распределение доходов я буду подробно рассматривать в шестой главе. Что же касается управленческих мер, которые могут использоваться для улучшения или компенсации любых неблагоприятных воздействий на распределение доходов, то этому будет посвящена девятая глава.)
Это правильный путь – рассматривать проблему именно таким образом, как указано выше, то есть стремиться понять, что будет означать революция робототехники и искусственного интеллекта в терминах спроса на человеческий труд, вместо того чтобы думать просто о количестве рабочих мест, теряемых людьми. Комплексное рассмотрение способно показать зависимость уровня занятости населения (и уровня безработицы) от изменения цен (в данном случае – заработной платы), а не объемных показателей (в данном случае – количества рабочих мест).
Именно такой подход к проблеме я считаю правильным, но это не значит, что для меня очевиден такой вывод: люди в будущем столкнутся с выбором исключительно между меньшим объемом работы и более низкой оплатой. Произойдет это или нет, во многом зависит от того, насколько устойчивым окажется спрос на человеческий труд. Я покажу в следующих главах, как это во многом определяется вкусами и предпочтениями самих людей.
Сравнительные преимущества людей и роботов
Теперь мы можем объединить все это с помощью довольно простой экономической концепции. В основе товарного и денежного обмена между людьми и странами лежит то, что экономисты называют сравнительным преимуществом. Суть теории состоит в том, что если один человек (или страна) абсолютно лучше и эффективнее, чем другой человек или страна, то для них будет лучше, чтобы каждый специализировался на той деятельности, где они проявляют себя относительно лучше, и обменивали излишки этой деятельности на излишки результатов труда другого лица (или страны). С тех пор, как в 1817 г. теория сравнительных преимуществ была разработана Давидом Рикардо, ее постулаты продолжали определять принципы международной торговли. В ней есть все признаки величия: она удивительно проста внешне, но чрезвычайно глубока внутри.
Некоторые апологеты искусственного интеллекта (которые обычно являются пессимистами в экономике) утверждают, что в новом мире, где люди будут противостоять роботам лицом к лицу, принципы сравнительных преимуществ перестанут действовать. Так считает, в частности, футурист и эксперт по искусственному интеллекту Мартин Форд. Он, к примеру, заявляет:
«Машины, и особенно программные приложения, можно легко воспроизводить. Во многих случаях их можно просто клонировать – за гораздо меньшую плату по сравнению с наймом человека. Но поскольку интеллектуальные системы поддаются сравнительно дешевому воспроизводству, вся концепция альтернативных издержек терпит крах. Если Джейн теперь может делать операцию на головном мозге и готовить обед одновременно, то зачем ей нужен Том?»[103]
При всей своей звучности этот аргумент полностью неверен. До тех пор, пока роботы и искусственный интеллект не смогут производить и воспроизводить себя без затрат (это, может быть, станет реальным при достижении технологической сингулярности, но точно не раньше), люди всегда будут иметь некоторое сравнительное преимущество, даже если они будут абсолютно уступать роботам и искусственному интеллекту в каждой задаче. (Следует впрочем иметь в виду, что это рассуждение мало что говорит об уровне доходов, которые люди будут получать в таком мире: они могут оказаться неприемлемо низкими и требующими вмешательства государства для их коррекции.)
Но на самом деле до такого исхода далеко, я подозреваю, что в реальности он никогда не случится. Ведь существует множество областей, в которых люди обладают абсолютным преимуществом перед роботами и искусственным интеллектом, включая ловкость рук, эмоциональный интеллект, креативность, гибкость и, что наиболее важно, человечность. Эти качества гарантируют, что в экономике искусственного интеллекта будет множество рабочих мест для людей. (Концепцию будущего рынка труда мы обсудим в пятой главе.)
Что же все-таки будет на этот раз?
Теперь мы можем ответить на вопрос, поставленный в названии этой главы. Будет ли на этот раз все по-другому? Нет, не будет. Конечно, появятся некоторые интересные разработки и явные, временами даже сенсационные, улучшения в функционировании привычных вещей, а также целый ряд новых товаров и услуг, большинство из которых сегодня мы даже не можем себе представить. Некоторые люди потеряют не только работу, но и основу для получения средств к существованию. В то же время роботы и искусственный интеллект дадут новый импульс экономическому росту, который в последние два десятилетия стал ощутимо затухать.
Итак, революция робототехники и искусственного интеллекта мимо вас явно не пройдет. Но такими же важными событиями стало и появление парового двигателя, реактивного самолета и компьютера. И, как в случае с новыми технологиями прошлых лет, здесь будет немало тупиков, неоправданного оптимизма и разочарований, поскольку в некоторых аспектах роботы и искусственный интеллект так и не научатся выполнять то, что они были призваны сделать, даже если в других они уже превосходят наши ожидания.
Это напоминает ситуацию во время бума так называемых «доткомов» в начале 2000-х. В то время считалось, что все на свете перейдет в Сеть, что любая сумасшедшая бизнес-идея должна принести пользу своим создателям, если только название компании оканчивается на «.com». Безумие того времени привело к появлению очередного пузыря на финансовом рынке, который в надлежащее время лопнул и стал причиной краха многих предприятий, не говоря уже о репутации отдельных людей. Однако интернет все равно изменил мир. И некоторые из компаний, которые возникли на волне бешеного воодушевления, не только выжили, но и преобразовали весь бизнес-ландшафт. Выдающиеся примеры этого – Amazon и Google.
Мы можем представить в общих чертах картину того, что произойдет с экономикой в перспективе. Есть вероятность, что роботы и дальше будут разочаровывать тех, кто мечтал о том, что они станут заменой любым работникам и будут способны выполнять все то, что умеют люди, без какой-либо помощи или контроля со стороны человека. Возможно, мы будем удивлены тем, насколько много роботы способны сделать, помогая людям-операторам выполнять как сложные задачи (скажем, в области хирургии), так и простые (например, в социальной помощи). Большинство аналитиков до сих пор недооценивает возможности, на которые способен искусственный интеллект в области рутинной умственной деятельности. Последствия этого могут оказаться и пагубными, поскольку множество рабочих мест для среднего класса, вероятно, исчезнет.
Однако изменения, происходящие благодаря широкому использованию роботов и искусственного интеллекта как в настоящем, так и в ближайшем будущем, по сути, являются продолжением процессов, начавшихся еще со времен первой промышленной революции. И ожидаемые эффекты будут аналогичными. Прежде всего (и это наиболее важно), нынешняя четвертая промышленная революция, как и все предшествующие, в очередной раз значительно увеличит производственные мощности. Это будет однозначно хорошо. Нам предстоит решить, как максимально использовать возможности, открывающиеся в результате этого.
Сегодняшняя ситуация имеет множество параллелей с индустриальной революцией прошлого. Как и прежде, век искусственного интеллекта отнюдь не станет для всех райским садом. Может потребоваться много времени, чтобы улучшения стали заметны каждому жителю Земли. И опять же, подобно всем крупным технологическим достижениям XIX и XX вв., робототехнике и искусственному интеллекту потребуется время, чтобы повлиять на экономику в полной мере.
Отчасти это связано с тем, что радикальность происходящих сейчас технологических изменений преувеличена (так бывало, разумеется, и раньше). Но даже там, где изменения действительно имеют ярко выраженный характер, им нужно время, чтобы полностью интегрироваться в глобальную экономику, общественные нормы и отношения. Более того, нормативные и этические проблемы будут тормозить эти процессы, так что полное внедрение новых систем будет заметно отставать от их технической осуществимости.
В частности, мы не должны представлять революцию робототехники и искусственного интеллекта как цунами, которое пока еще находится за горизонтом, но быстро приближается и вскоре поглотит нас. Роботы используются в промышленности более 60 лет. Ранние формы искусственного интеллекта применяются почти столько же, то есть на протяжении многих десятилетий, способствуя повышению производительности и изменению структуры занятости. Автоматизация и алгоритмы нашли воплощение в таких сферах, как обслуживание банковских клиентов и бухгалтерский учет. Все такие разработки эволюционируют шаг за шагом, существенно меняя определенные сегменты на рынке труда, однако они не привели к «радикальной трансформации», о которой нам твердили слишком восторженные энтузиасты.
То, что происходит сейчас, – это интенсификация целого ряда разработок, которая стала возможной благодаря усилению мощности компьютеров, расширению доступности данных и развитию способности к обучению систем искусственного интеллекта. Постепенный характер этих преобразований означает, что у правительства, компаний и отдельных лиц есть в запасе время – не время ничего не делать, а время подумать и внести по собственной инициативе различные изменения, готовясь к неизбежным переменам, которые в дальнейшем они вынуждены будут принять как данность.
Вопросы без ответов
В этой части книги я постарался изложить некоторые актуальные темы, касающиеся нашего будущего. Однако есть и другие – чрезвычайно важные – проблемы, которые по-прежнему требуют обсуждения. Им посвящены следующие главы. В первую очередь мы сконцентрируемся на трех ключевых вопросах.
• В какой степени люди смогут извлечь выгоду из повышения производительных мощностей в форме дополнительного свободного времени, а не только увеличения доходов?
• Какие рабочие места исчезнут, какие получат большее распространение, а какие могут появиться вновь?
• Как изменения повлияют на распределение доходов между трудом и капиталом, одними группами людей и другими, а также между теми или иными странами?
Даже когда мы проанализируем все изложенные выше основные проблемы, наше понимание общей ситуации останется частичным, поскольку мы упустили в предыдущем рассмотрении нечто очень важное, а именно аспекты, связанные с макроэкономикой. Найдутся ли в мире роботов и искусственного интеллекта деньги, чтобы превратить неявный спрос на услуги людей в платежеспособный спрос, который будет в состоянии создать и поддерживать занятость? И даже если средства найдутся, сможет ли переход в новый мир произойти без тяжелых финансовых последствий?
В конце концов, как я подчеркивал в предыдущей главе, история последних 200 лет была омрачена крупными макроэкономическими катастрофами, из которых самой серьезной была Великая депрессия 1930-х гг. Совсем недавно мы пережили глобальный финансовый кризис, за которым последовало то, что мы теперь называем великой рецессией, которая по своим масштабам уже находится в опасной близости к Великой депрессии. Большая часть уныния и чувства обреченности, исходящих от визионеров искусственного интеллекта, отражает мнение о неизбежных макроэкономических пертурбациях в мире, где доминируют роботы и искусственный интеллект; причем вред от них потенциально может превзойти все предыдущие катастрофы. Будут ли правы пессимисты в своих подозрениях?
Чтобы получить ответ на этот вопрос (а также на ряд вопросов, связанных с ним), мы должны со всеми предосторожностями углубиться в мир макроэкономики. Читателей можно простить за то, что из их опыта этот мир, возможно, представляется даже более абстрактным, чем размышления апологетов искусственного интеллекта, и, как минимум, столь же непонятным.
Они правы. Многие современные экономисты невольно способствовали тому, чтобы создать плохую репутацию своей науке. Тем не менее экономика может стать для нас более простым и понятным инструментом, нежели рассуждения компьютерщиков. Конечно, я пристрастен, но думаю, что экономика может оказаться весьма познавательным предметом. Как бы то ни было, деваться нам уже некуда. Как в обсуждаемой сфере, так и во многих других экономика является необходимым инструментом для понимания смысла происходящего.
Глава 3
Занятость, экономический рост и инфляция
«Если даже согласиться с тем, что мировые проблемы вообще имеют отношение к экономике, то, во всяком случае, применительно к нынешнему и следующему поколениям, это были и остаются проблемы дефицита, а не якобы “невыносимого” изобилия. Призрак будущей автоматизации вызывает у нас тревогу, но куда больше нам следовало бы тревожиться о более насущных вопросах».
Герберт Саймон, 1966[104]
«Прогнозировать очень сложно, особенно когда речь идет о будущем».
Марк Твен[105]
Легендарный экономист Джон Кеннет Гэлбрейт однажды сказал «фирменным» высоким голосом: «Единственная цель экономического прогнозирования – это сделать астрологию респектабельной»[106]. Как я его понимаю!
Что же можно сказать в таком случае о прогнозировании экономического будущего в отдаленной перспективе? Предвидеть судьбы экономики чрезвычайно трудно даже на уровне тенденций, не говоря уже о каких-либо численных оценках. Я попытался сделать нечто подобное в своей ранней книге «Смерть инфляции» (The Death of Inflation), опубликованной в 1996 г., где предсказывал длительный период низкой инфляции (иногда переходящей в дефляцию), сопровождающейся сверхнизкими процентными ставками практически во всех странах развитого Запада.
У меня есть соблазн (пожалуй, вполне простительный) сказать, что последующие годы подтвердили этот вывод. Но мне удалось сделать такое радикальное предсказание только потому, что сразу несколько могущественных сил одновременно указывали в одном направлении, причем ни одной серьезной противодействующей силы в последующую четверть века так и не появилось. Однако все легко могло пойти и другим путем.
Что же касается экономических эффектов, возникающих от широкого внедрения роботов и искусственного интеллекта, то все далеко не так однозначно. Во-первых, сейчас в экономике действует сразу много противодействующих сил. Кроме того, остается неясной реакция государственной политики на стрессы и напряжения, которые будут создаваться в обществе повсеместной роботизацией и развитием других интеллектуальных машин. Таким образом, все попытки предсказаний в этом случае должны делаться с учетом объективно существующей глубокой неопределенности. Следовательно, то, что я хочу сказать, в определенном смысле должно быть ограничено теми или иными оговорками.
Особенно эти оговорки актуальны потому, что (как я утверждал в предыдущей главе) дискуссионными остаются не только масштабы экономического воздействия роботов и искусственного интеллекта, но и продолжительность времени, в течение которого их влияние будет проявляться. В дальнейшем я сосредоточусь на оценке направления вероятных макроэкономических эффектов, потому что выводы из этого анализа могут вызвать удивление и даже недоумение. Кроме того, такой анализ сохраняет значимость вне зависимости от масштаба последствий – будь он огромен, как утверждают одни, или же незначителен, как считают другие. Исследования макроэкономики остаются востребованы независимо от того, будет ли воздействие автоматизации немедленным, внезапным и интенсивным, как это представляется целому ряду экспертов по искусственному интеллекту, или же растянутым на несколько десятилетий (как это случилось с предыдущими крупными достижениями, от парового двигателя до компьютера) – по мнению других.
Там, где это действительно представляется возможным, я сделаю попытки приписать этим эффектам некоторые вероятные значения и поместить их в контекст исторического опыта, который мы рассматривали в первой главе.
Макроэкономические эффекты
Существует восемь основных областей, в которых распространение роботов и искусственного интеллекта может оказать решающее влияние на макроэкономику:
• общий уровень экономической активности и занятости населения;
• уровень инфляции;
• темпы экономического роста;
• уровень процентных ставок;
• производительность различных активов;
• баланс между работой и отдыхом;
• типы вакансий, которые будут доступны на рынке труда;
• распределение доходов.
Поскольку каждая из этих областей весьма обширна и относительно независима от других, я решил рассмотреть последние три из них в трех отдельных главах, следующих за этой. Конкретно же в этой главе мы обсудим по порядку первые пять вопросов. Однако я должен сказать с самого начала, что все эти аспекты макроэкономики тесно взаимосвязаны, включая и те три темы, которые мы пока оставим для рассмотрения в следующих главах. Все они подпитываются одна другой.
Как я и предупреждал в прологе, взаимосвязанность макроэкономических эффектов весьма затрудняет как изложение, так и понимание их в целом. Несмотря на то, что на практике все меняется в совокупности и все взаимосвязи проявляются одновременно, мы не можем анализировать все вопросы сразу. Если бы вы пытались рассуждать таким образом, то быстро очутились бы внутри замкнутого круга.
Здесь я применяю проверенный временем способ и разобью изложение на части, с тем чтобы концентрироваться каждый раз лишь на одной из них, оставляя другие вопросы и их взаимосвязь с рассматриваемыми проблемами на потом. Я изо всех сил стараюсь ссылаться на эти взаимоотношения по мере нашего движения вперед, однако полную картину логических связей мы не сможем увидеть практически до самого конца. Я начну с наброска общей макроэкономической перспективы в условиях революции, производимой роботами и искусственным интеллектом, затем обращусь к перспективам изменений в общем уровне совокупного спроса и, следовательно, – во всем, что касается занятости и безработицы, после чего мы уже будем готовы перейти к рассмотрению следующих четырех тем, которые я упоминал выше.
Повышение производительности капитала
В предыдущей главе я постарался обосновать ту точку зрения, что роботов и системы искусственного интеллекта следует рассматривать и анализировать с экономических позиций как определенные типы капиталовложений. Благодаря некоторым современным технологическим разработкам интеллектуальные машины становятся с каждым годом все более эффективными и, следовательно, более производительными. Вложения в них стали выгоднее и, если энтузиасты правы, станут в будущем еще выгоднее. (Экономисты назвали бы это увеличением предельной эффективности капитала.)
С таким подходом к вопросу вполне корректно использовать традиционный экономический анализ. Из описанной ситуации следует несколько вполне очевидных выводов. Увеличение прибыли на капитал должно привести к:
• повышению общего уровня инвестиций[107];
• росту так называемого повышательного давления на реальные процентные ставки;
• увеличению реального объема производства и доходов на душу населения;
• возможному (это не гарантируется) повышению средней реальной заработной платы.
Последний результат возможен благодаря тому, что поскольку при росте инвестиций вкладывается больше капитала, то объем капитала в пересчете на одного рабочего тоже возрастет. Однако приведет ли это к увеличению средней реальной заработной платы, будет зависеть, как и в случае с любыми другими капиталовложениями, от того, в какой степени на макроуровне новый капитал заменяет труд, а не дополняет его. Значительная часть литературы, живописующей ужасы, которые, как предполагается, последуют за внедрением искусственного интеллекта, явно или неявно принимает как должное, что роботы и искусственный интеллект являются чистой заменой человеческого труда. Тем не менее, как показало обсуждение в предыдущей главе (последующие главы лишь укрепят данный тезис), во многих областях экономики роботы и искусственный интеллект не заменяют, а только дополняют человеческий труд.
Человеческий и искусственный интеллект имеют принципиально разную природу и сферы применения, поэтому они и эффективны на разных задачах. Более того, такое положение дел, вероятно, надолго сохранится и в дальнейшем. Таким образом, люди, роботы и искусственный интеллект будут вместе производить все больше и больше, сотрудничая друг с другом. Но поскольку наш мир остается человеческим, а роботы и искусственный интеллект не существуют независимо от него и не претендуют на вознаграждение (по крайней мере, до наступления эпохи сингулярности), то выиграют от этого именно люди.
Итак, вооружившись этой точкой зрения, мы теперь в состоянии подумать о различных макроэкономических эффектах революции роботов и искусственного интеллекта, начиная с их влияния на экономическую активность и занятость.