Родион Александрович Вишняков
Новый мир
Польщенный и несколько окрыленный признанием своей спонтанной идеи парень неторопливо направился в сторону «яйца».
В диаметре объект составлял навскидку около трех метров. Обойдя его с другой стороны, чтобы не мешать ученым, Димка поднял голову, оценивая более точно высоту «яйца». Тоже около трех метров, как высота потолка в родительской квартире. И только сейчас он обратил внимание на одну деталь, которая объясняла причину быстрого согласия Сергея Сергеевича с его названием. Исследуемый объект возвышался над землей не более чем на половину своего предполагаемого роста. Если в глубину он будет иметь хотя бы пару метров, то получится самое настоящее яйцо. Конечно, существовал вариант того, что у этого «яйца» основание было плоским. Лопату бы сюда. Можно было бы подтвердить свою гипотезу. Ну, или опровергнуть ее.
Парень подошел практически вплотную. С близкого расстояния поверхность объекта действительно была сделана из невероятно гладкого, матового материала с нежным перламутровым оттенком. После непродолжительного колебания Димка положил ладонь на поверхность. Интересно, какое оно на ощупь? Плотная резина перчатки скафандра лишала возможности тактильного исследования, оставляя богатое поле для домыслов и фантазий. Возможно, ученые найдут способ отколоть небольшой кусок или доставить его целиком на базу, через портал. Входные ворота вполне позволят осуществить это.
Парень усмехнулся. По всем канонам голливудских боевиков, да и вообще фантастики, любой герой, обнаруживший подобную штуку, обязательно ощутит, положив на нее ладонь, исходящие из глубины пульсирующие толчки. Затем яйцо должно дать трещину, и последующие полчаса герой в панике будет убегать от преследующего его тираннозавра.
Димка прислушался к своим ощущениям. Ничего не изменилось. «Яйцо» оставалось неподвижным.
– Сергей Сергеевич, – обратился он к ученому, – а это не может быть в прямом смысле яйцом какого-нибудь из видов местного зверья?
– Я восхищен вашим стремлением к научным изысканиям! Но боюсь вас разочаровать: как я и предполагал ранее, это объект искусственного происхождения. Во всяком случае, мы обнаружили полное отсутствие какой-либо биологической активности. Внутри него нет жизни.
– А что же там внутри, Сергей Сергеевич? – встрял в общий канал молчавший до этого доктор Светлов.
– Не могу знать. У меня нет нужного технического оснащения. К тому же глубокоуважаемый Михаил Александрович поставил нам жесткие временные рамки.
– Четыре минуты, господа ученые, – тут же напомнил майор. – Что удалось выяснить?
– По большому счету, ничего особенного, – с грустью в голосе ответил второй ученый. – Поверхность «яйца» выполнена из неизвестного, точнее, не распространенного в нашем мире материала. Молекулярный состав не известен ввиду отсутствия возможности взять образец. Замер окружающей атмосферы и почвы возле объекта никаких значительных отклонений, по сравнению с нормой, не выявил. Радиационный фон в норме. Есть небольшое повышение содержание оксида магния… Что, впрочем, может быть особенностью местной породы. Нужна археологическая экспедиция. Тогда же мы сможем оценить истинный размер объекта. И стоит добавить, что он остается совершенно интактным. Ни один из приборов не показал, каких-либо испускаемых объектом излучений в любом из доступных нам спектров.
– Отряду – внимание! Минутная готовность!
– Подождите! – Второй ученый продолжал смотреть на прибор, который держал в руках. – Сергей Сергеевич! Регистратор зафиксировал наличие слабого сигнала.
– Вы уверены, Павел Олегович? – Сергей Сергеевич практически подбежал к своему коллеге, несмотря на стесняющий движения комплект защиты. – Да! Вы правы!
– Ультразвуковой спектр?
– Скорее всего. Вы проверяли объект в этом диапазоне до обнаружения активности?
– Конечно, Сергей Сергеевич! Все задокументировано. Я фиксировал все на цифровой носитель, с копированием данных на съемный диск. «Яйцо» было совершенно интактным.
– Но сейчас оно излучает электромагнитные волны. Перед нами встала новая задача. – Сергей Сергеевич говорил торопливо, подгоняемый азартом научного поиска. – Что послужило причиной появления излучения?
– Камин, докладывает Второй. В радиусе двадцати метров заметно движение, на двенадцать часов от меня. Веду наблюдение.
– Продолжать вести наблюдение! – ответил майор.
– Пенал на связи! Как слышно?
– Слышу хорошо! Что у тебя?
– Фиксирую цель. Пара Велоподов. Агрессивности не проявляют.
Майор прошел мимо замершего Димки в сторону докладывающего ему бойца.
– Карпат на связи! У меня еще один, в двадцати метрах. Веду наблюдение.
Димка завертел головой по сторонам и практически сразу обнаружил цель, о которой говорил боец, носящий странное прозвище Карпат. Напротив него на озвученном расстоянии виднелся раскачивающийся из стороны в сторону Велопод.
Димка видел собранную за пять лет проекта информацию о них. Основательно дополненную после того, как одной из экспедиций удалось доставить в научно-исследовательский корпус мертвую взрослую особь, оказавшуюся самкой, носившей в утробе созревающего детеныша.
Из общих внешних данных, не отличающихся по половому признаку, можно было отметить темно-коричневое тело с превосходно развитой скелетной мускулатурой, достигавшее у средних представителей этого вида двух метров в длину и шестидесяти сантиметров в высоту. И это с учетом длинного хвоста, который использовался тварью для поддержания баланса при передвижении, в основном, на двух задних лапах. Лишь изредка они использовали менее развитые передние лапы.
Учитывая наличие острых когтей на каждом из трех пальцев всех четырех лап и два ряда трехсантиметровых зубов в удлиненной, как у собаки, пасти, можно было совершенно безапелляционно заявить о плотоядном образе жизни Велоподов.
Оставалось не выясненным одно из главных обстоятельств. Живыми существа подобного типа ни разу не встречались членам экспедиции. И если других представителей богатой фауны можно было хотя бы теоретически отнести к определенным классам, отрядам и всяким там семействам, ввиду наличия тех или иных схожих анатомических признаков, то Велоподы стояли в этой классификации обособленным звеном.
Разгорающиеся время от времени споры в научных кругах порождали несколько версий данного факта. По одной из них Велоподы являются единственными представителями своего вида. Терминальная ветвь некогда обширного пула, эволюционно приспособившаяся к местной среде обитания. По другой версии, набравшей наибольшее количество последователей, ареал обитания Велоподов ограничивался неким объемом пространства, примыкающего к точке Портала. И дальнейшее исследование территории должно было в скором времени выявить их близких сородичей.
Обнаруженные сейчас Велоподы никак не проявляли активности. Все четыре особи просто наблюдали за людьми, покачиваясь из стороны в сторону. Как будто проверяли свои навыки владения телом или же разминали мышцы, набирая минимальную амплитуду движения для ускоренного рывка с места.
– Сергей Сергеевич, интенсивность излучения возрастает! – Павел Олегович подошел к коллеге, демонстрируя фиксирующий новые данные прибор. – Волнообразная активность. Объект теперь испускает пульсирующие сигналы!
– Кот на связи! Вижу множественные цели! Порядка шести-восьми Велоподов. Точно подсчитать не могу, мешает трава.
– Отряду – внимание! Научным специалистам прекратить работу! Личному составу занять оборону! Сосредоточиться вокруг гражданского сектора!
Один из Велоподов коротким прыжком вскочил на возвышающийся рядом плоский камень и издал серию коротких, резких криков. Затем он вновь продолжил обычные покачивания корпусом, уставившись на людей расположенными на боковых поверхностях черепа круглыми желтыми глазами с вертикальными полосками зрачков.
– Павел Олегович! Вы снимаете?
– Да, да, да! – торопливо заговорил второй ученый. – Я все снимаю на видео!
– Сергей Сергеевич! Что можете сказать про все это? – обратился к ученому майор. – У нас нет данных о нападении Велоподов на людей!
– Михаил Александрович, я в замешательстве! Ничего подобного ранее никем не отмечалось! Эти хищники всегда предпочитали не вступать в конфликт с теми, кто превосходит их по ростовому показателю. Они даже меняли место обитания своих стай, если рядом начинали проводиться горнодобывающие работы. Но сейчас такое ощущение, что они стараются прогнать нас отсюда. Я не знаю, чем еще можно объяснить данное поведение!
– Уходим! – приказал майор. – Карпат! Сопровождаешь гражданских до Портала! Личному составу обеспечить прикрытие научного звена!
– Господа ученые! Доктор! Возвращаемся, скорее! – Оказавшийся рядом боец, сняв с плеча автомат, перевел затвор в боевое положение. – Не ждем остальных! Парень, особое приглашение нужно?
Димка поспешил за отступающими мужчинами.
– Быстрее! – подгонял гражданских боец.
– Начать отступление! – Майор вновь вышел в эфир. – Держать дистанцию с…
Конец фразы был оборван резким шипением. Возвышающийся на камне Велопод вытянул шею вперед. Из открытой удлиненной пасти раздался этот весьма неприятный звук. В считанные секунды то же самое повторили друг за другом еще две твари.
– Приготовиться к бою!
В воздухе раздался многоголосый лязг передергиваемых затворов.
– Вижу Велоподов! На шесть, восемь и четыре часа! – крикнул кто-то из бойцов.
В следующее мгновение сорвавшиеся с места твари за пять секунд покрыли расстояние, отделявшее их от исследовательского отряда. Порядка сорока хищников живой волной устремились к своим жертвам. Отступающий последним солдат, спустив курок, успел послать очередь в ближайшего Велопода, свалив его тело с разорванной пулями головой под ноги сородичей, и тут же был буквально погребен под тушами набросившихся на него тварей. Дикий крик разрываемого заживо человека заполнил радиоэфир, перекрывая визг взбесившихся от вкуса крови Велоподов и треск автоматных очередей.
– Карпат! Бегом! – крикнул майор.
Боец схватил за руку одного из ученых, придавая ему ускорение.
– Бегом! – заорал он.
Димка на бегу оглянулся назад, инстинктивно стараясь оценить расстояние до непосредственной угрозы. Гермошлем противогаза не позволил оценить обстановку целиком. В поле зрения попал один из солдат, расстреливающий тварей в упор. Сухо и жалобно прозвучали холостые щелчки, сообщая об окончании боезапаса. Перехватив автомат, он ударил прикладом в раскрытую пасть подбежавшего Велопода. Тварь, дико визжа от боли и ярости, лязгала челюстями в опасной близости от его лица, оставляя на автомате глубокие царапины. Солдат нанес еще несколько страшных ударов в голову Велопода, скорее почувствовав, чем услышав, как твердые звуки ударов сменились влажно хрустящими. Когда приклад, пробив черепную коробку, размозжил голову хищника, солдат ткнул автоматом наскочившего на него сбоку нового противника и, выпустив из рук застрявшее в пасти оружие, выхватил пистолет и выстрелил в Велопода.
В следующее мгновение сзади на спину солдата запрыгнули сразу две твари, цепляясь когтями за костюм защиты и валя своей тяжестью бойца на землю, вперед лицом. Оказавшись сверху, оба Велопода вцепились в шею человека, вырывая своими челюстями окрашенную кровью ткань ОЗК. Кричащий от боли, извивающийся всем телом солдат неуклюже пытался отмахнуться руками от вгрызающихся в него тварей. Подскочивший к месту схватки третий хищник с разбегу вцепился в руку бойца, стараясь оторвать ее от тела…
Все увиденное пронеслось перед глазами медбрата за несколько секунд. Темп его бега мгновенно снизился.
– Не оглядываться! – тут же крикнул Карпат. – Беги быстрее!
Подстегиваемый страхом и окриками, Димка припустил быстрее, стараясь приспособиться к высокому темпу бега в стесняющих движения костюмах.
Позади крики пожираемых людей, визг и шипение умирающих и нападающих Велоподов, треск автоматных очередей и глухие одиночные пистолетные выстрелы сменились двумя громкими хлопками разорвавшихся гранат.
Бежавший слева от Димки Павел Олегович, тяжело дыша, всунул медбрату в руку жесткий диск.
– Сохрани! Чтобы остальные знали! – прохрипел он.
Тот молча кивнул, с болью в душе понимая, что заставило ученого поступить именно так. Может быть, стоит отдать диск Карпату. У него больше шансов добраться живым до Портала. Но, с другой стороны, боец сейчас может уйти в оборону, прикрывая дальнейшее отступление людей. Таким образом, информация, полученная ценой человеческих жизней, не доберется до базы. А вот если диск останется при нем, это послужит дополнительным стимулом к борьбе со смертью. Нужно выжить и донести сведения до Портала! Случившееся сегодня не должно больше повториться! Но для этого нужно бежать. Бежать в два раза быстрее!
И он бежал вперед так, как никогда не бегал в своей жизни. Звуки сражения уже не доносились до его слуха, и парень убеждал себя в том, что это его скорость позволила ему преодолеть достаточно большое расстояние.
Сколько продолжался этот безумный марафон, Димка не знал. Неожиданно до его слуха донеслись далекие выстрелы: кто-то бил из автомата одиночными.
Все прекратилось так же неожиданно, как и началось. Скафандр не торопился пропускать обилие звуков окружающей природы. Внутренняя связь молчала шипением. И, кроме своего шумного, сбивающегося на свист дыхания, парень не слышал ничего. Вслед за этим пришло дикое осознание полного одиночества в огромном, чужеродном и враждебном мире. Он остался совершенно один, и теперь по его следу и запаху страха несутся стаи хищников. Тут же захотелось вернуть все назад: оказаться в старом доме, перенестись обратно в уют и тепло горячего чая и теплого вечернего одеяла, в безопасность панельных стен, оберегающих его покой с малолетства. Чтобы все происходящее сейчас оказалось лишь кошмарным сном, не более…
Справа плоскость земли заметно уходила вниз, образуя через несколько метров начало оврага. Парень свернул к нему. Стоило найти укрытие и перевести дух. В голове пронеслась неосознанная информация о том, что от Велопода стоит прятаться только на деревьях. Якобы высота является самым надежным укрытием от этих тварей. Или это он спутал с чем-то другим? Плевать! На дерево он точно не залезет. Сил уже практически не осталось. Да и нет тут никаких деревьев поблизости.
Ставшие непослушными ноги предательски вязли в высокой траве, густо проросшей на дне оврага, склоны которого становились все выше и отвеснее. Через запотевшее обзорное стекло мутный от боли и пота взгляд заметил какое-то движение впереди. Через секунду перед резко остановившимся парнем из высокой травы выскочил крупный Велопод. Заметив перед собой человека, зверь замер. Затем из его пасти раздалось тихое шипение, перешедшее в подобие потрескивания.
«Вот и все», – пронеслось у Димки в голове.
Силы окончательно оставили его вместе с надеждой на спасение, придававшей все это время неосознанное желание выжить. Димка упал в траву. Бешено колотящееся сердце пульсирующими толчками отдавалось в животе и в горле. Легкие разрывала обжигающая боль. Почему он? За что так с ним, Господи! Что он сделал не так? Это неправильно! Так не должно быть! По крайней мере, не с ним. На его месте вообще должен быть тот, другой, заболевший пневмонией. Это даже не его смена…
Да и что бы он стал делать, если бы ему даже удалось убежать? На пути к «яйцу» овраг исследовательской группе не попадался, значит, он просто-напросто сбился с пути. Сколько бы времени он смог выживать в дикой природе этого чуждого человеку мира? Даже в обычных, земных лесах современного человека, испорченного благами цивилизации, поджидает масса неизведанного и опасного…
Собрав остатки сил, Димка поднял голову и посмотрел на спокойно покачивающегося перед ним Велопода. Потом двумя быстрыми движениями вырыл неглубокую ямку в податливой земле и спрятал в углубление жесткий диск, прикрыв место схрона землей и травой.
Стоящая перед ним тварь вытянула шею и издала громкий противный звук…
Глава 2
20 октября 2016 года, 02 часа 10 минут. Москва, городская клиническая больница.
Зеленые двери старого, давно не знавшего ремонта грузового лифта открылись на седьмом этаже, где располагался операционный блок. Из них, проворно отскочив в сторону, выбежала седая старушка в помятом белом халате, освобождая дорогу бригаде скорой помощи. Двое фельдшеров, облаченных в синюю форму, рванули вперед с каталкой, на которой, часто и неглубоко дыша, неподвижно лежал молодой человек.
Андрей оказался возле каталки, перенимая управление головной ее частью у молодой девочки-фельдшера, и визуально оценил состояние поступившего больного. Парень был бледен как простыня казенного учреждения и не реагировал на какие-либо внешние раздражители. Из груди в ярко-красном ореоле крови, насквозь пропитавшей грязную футболку, торчала рукоять какого-то холодного оружия. Скорее всего, самодельной заточки.
– Нож есть?
Второй фельдшер молча достал из кармана штанов выкидной нож. Щелкнув кнопкой выброса лезвия, врач стал срезать футболку, аккуратно освобождая от ткани зону ранения, в то время как сотрудник скорой стаскивал остальную пропитанную грязной осенней водой одежду.
– Стойте тут. Транспорт сейчас отдам. – Андрей в одиночку покатил каталку в операционную и, чувствуя, как в области поясницы ноет старая травма, перетащил больного на стол. В свете двух больших круглых ламп заблестели наборы инструментов.
Проверка подключенного в сеть энергопитания дефибриллятора. Включение аппарата ИВЛ и отсоса. На заднем плане уже собирался cellsaver. Из предоперационной раздавался шум льющейся из кранов воды: хирургическая бригада готовилась вступить в бой вместе с другими отрядами медицинской службы.
– Маша, что ты делаешь? – Анестезиолог посмотрел на свою медсестру.
– Вену ставлю, Андрей Александрович. – Девушка суетилась возле зафиксированной руки больного, пытаясь поставить внутривенный катетер.
– Бросай это дело! Дай мне набор для централки и набирай лекарства. Фентанил, кетамин, ардуан. Готовь все для интубации. И не суетись: делай все быстро, но без спешки. – Анестезиолог посмотрел на показатели небольшого монитора. Пульс – сто десять. Давление – пятьдесят на тридцать. Почки уже начали страдать. Наружных повреждений нет, значит, вся кровь вытекает во внутренние полости. Шоковый индекс больше единицы. Началась ночь, твою мать…
– Тебе чего надо? – Вопрос был уже адресован студенту младших курсов одного из медицинских университетов, в свободное время приходящему в больницу дежурить. Совсем молодой пацан, гордо носящий под носом потемневший пушок будущих усов, в нелепо сидящем на еще не сформировавшемся теле хирургическом костюме, пытался подойти к лежащему на столе больному, сжимая в руках стопку листков и ручку.
– Вы меня слышите? – тихо спрашивал он у раненого, не обращая внимания на Андрея.
– Уйди в сторону! – прикрикнул на студента анестезиолог. – Чего ты хочешь от него?
– Согласие надо подписать… на операцию.
– Уйди, твою мать! Потом он все подпишет! Не видишь, что ли, что он не может?! Машенька, все набрала?
– Да.
– Сергей Николаевич! – обратился Андрей к ответственному хирургу, появившемуся в помещении и вставшему возле операционной сестры в ожидании облачения в стерильный одноразовый халат.
– Слушаю! – ответил хирург.
– Пришли кого-нибудь из молодняка своего, чтобы катетер в член поставить. В приемнике не успели.
– Почему не успели?
– Потому, что он пошел, минуя приемное отделение, сразу сюда.
– Понял тебя, Андрюша.
– Андрей Александрович! – окликнула доктора Маша. – Трубу какую готовить?
– Большую. Он у нас же в реанимацию уйдет, на продленку! Давай девятку, если есть.
А руки тем временем делали свое дело, не останавливаясь на принятие решений, ход которых подсказывала сама ситуация и ее анализ, идущий на уровне инстинкта, отточенного за время работы в этой специальности.
Постановка внутривенного катетера, позволявшего обеспечить адекватный объем инфузии, то есть вливаемого раствора, была на данном этапе лишней тратой времени. Острая кровопотеря, ставшая причиной развития геморрагического шока, отразилась на состоянии периферических вен. Лишенный значительной части циркулирующей в нем крови организм моментально ответил защитной реакцией: вся оставшаяся в сосудах кровь ушла от конечностей в центр организма, стараясь максимально поддержать мозг и сердце, сберегая жизненно важные органы.
Надежнее будет пунктировать внутреннюю яремную вену. Так меньше шансов повредить верхушку расположенного в опасной близости легкого с последующим осложнением в виде пневмоторакса. Повернутая на бок голова дала возможность визуализировать мышечный треугольник. Прокол иглой верхушки треугольника. Уход под латеральную ножку грудино-ключично-сосцевидной мышцы. Введение струны и вторым этапом – центрального катетера. Определение центрального венозного давления.
– Маша! Подключай капельницу. Все набрала?
– Да, Андрей Александрович.
– Поехали. Фентанил, ноль один. Кетамин— сто. Ардуан— четыре.
– Все ушло.
В левой руке с тихим металлическим щелчком раскрылся клинок ларингоскопа. Метод прямой ларингоскопии высветил две серебристо-блестящие голосовые связки. Введение интубационной трубки. Раздутие манжеты. Фонендоскоп, приложенный к грудной клетке, позволил убедиться в адекватной вентиляции обеих легких..
– Андрей Александрович, бутылка кончилась. – Маша указала на пустую пластиковую тару, содержимое которой только что ушло в организм раненного. – Что ставить?
– Волювен есть? Или крахмал какой-нибудь?
– Нет.
– Тогда лей воду, раз нет больше ничего. Пока кровь не принесли.
Проследив за процессом постановки мочевого катетера и установки новой банки физиологического раствора, Андрей посмотрел на Сергея Николаевича.
– Саныч, мы начинаем? – Тот вопросительно глянул поверх продолговатых очков на Андрея.
– Да, можно. Маша, фентанил на разрез набирай. Давай второй набор для центральной вены. Туда струей запустишь все, что есть. И набирай в шприц дофамин: пойдет через инфузомат. Группу определили?
– Первая отрицательная, – отозвался из-за спины один из ординаторов. – Анализ пришел.
– Гемоглобин сколько?
– Сорок пять.
– Ставь центрифугу. Нужна плазма для совмещения. Звони в переливание, спроси, есть у них кровь и плазма нужной группы.
– Погнали наших городских! – Хирург провел идеально отточенным съемным лезвием скальпеля по бледной коже, разрезая ее слои…
Андрей затянулся сигаретой, пропуская через легкие первую горячую и сухую затяжку за последние часы. Холодный осенний ветер неожиданным порывом залез под полы накинутой дежурной куртки, без труда пробивая синтетический хирургический костюм и сковывая уставшее тело до мышечного озноба.
Начиналось утро нового дня. Смена подходила к концу, и время теперь работало на них. Загубленная в очередной раз экстренными операциями ночь медленно уходила в прошлое, оставляя после себя всего лишь усталость и сухие отчеты на листах истории болезни. Спасенная жизнь останется рядовым внутрибольничным эпизодом повседневного нескончаемого сражения за жизни граждан. Про нее узнают разве что члены семей тех сотрудников, кто будет рассказывать своим близким о работе после суток в полудреме домашнего уюта. А вышестоящее руководство поднимет их на утренней конференции и разнесет перед всеми за забытую запись в дневнике или же скупо собранный анамнез заболевания. Страховая компания снимет оплату этого случая из-за ошибки, допущенной в оформлении истории. А выздоровевший пациент с ножевым ранением – если, конечно, выздоровеет – выпишется из отделения, чтобы через неделю поступить вновь – с открытой черепно-мозговой травмой и в алкогольном опьянении. И так до тех пор, пока не будет поставлена финальная точка в истории одного из членов спивающегося общества…
Какой-то адский конвейер.
Андрей вспомнил один телевизионный эпизод, когда на каком-то шоу обсуждался очередной врачебный беспредел. Девушка пошла делать в частную клинику операцию по подтяжке лица или что-то подобное. По словам выступающих, перед операцией ей дали наркоз, и она умерла. Гнев подогреваемой ведущим толпы, сидевшей в студии, при помощи провокационно ставящихся вопросов достиг верхних отметок по любой из возможных шкал за первые полчаса. Проблема была только в том, что, по словам приглашенных гостей, наркозпредставлял собойспинномозговую анестезию – регионарный вид обезболивания, все преимущество которого заключалось в том, что в результате блокировалось прохождение болевых импульсов по нервным окончаниям в нижней половине туловища. Уровень сознания и дыхания оставался на первоначальном уровне. Зачем для проведения операции на лице понадобилось обезболивание нижней части тела, никто из присутствующих не спросил. Да они и не хотели вдаваться в подробности. Толпе достаточно было найти виновного и перемыть ему кости. А отсутствие медиков на шоу лишало возможности растолковать всю абсурдность выдвигаемых претензий. Осталась неозвученной также истинная причина смерти. Толпе дали факт – смерть, и дали мишень для стрельбы. И все начали радостно жать на курок, стараясь первыми попасть как можно больнее и метче. Причинно-следственная связь отсутствовала как факт.
После этого просмотра Андрей молча выключил ящик и, написав объявление в интернете, продал его, дав себе слово больше никогда не смотреть TV. Обо всех значимых в мировом масштабе происшествиях можно узнать в ленте новостей вездесущего интернета. Остальное не стоит траты немногочисленных свободных часов отдыха. Те редкие случаи необходимости наличия государственных каналов вещания можно было возместить онлайн-телевидением через домашний роутер. Новогоднее обращение президента, чемпионаты Европы и мира по хоккею и футболу. Олимпиады еще. И парад Победы. Остальное – в топку. Хватит.
На улице возле входа в приемное отделение стояло несколько машин скорой помощи, бело-красными пятнами выхваченных из утреннего сумрака двумя работающими фонарями городского освещения. Одна из машин добавляла в игру света яркий синий оттенок проблесковых маячков. Видимо, водитель забыл их выключить.
Кабина одной из них открылась, и из внутреннего помещения авто на холодный воздух открытого пространства выпорхнула женская фигура в синей униформе.
– Привет! – Андрея обдала теплая, радостная вспышка усталой красивой улыбки, подаренная его старой знакомой.
– Привет, Лиса! – Анестезиолог нежно обнял девушку, прижимая ее к себе. – Очень рад тебя видеть.
– Взаимно. – Девушка смотрела на него снизу вверх. – Темно же, не видно ничего. Ты еще встал так… Сижу, думаю: ты или не ты? Оказалось, что ты.
– К сожалению, это я. – Андрей улыбнулся девушке, вновь прижимая ее к себе. На этот раз чуть сильнее предыдущего. Посмотрев на нее, он заметил вспыхнувший блеск в глазах и ответную улыбку, коснувшуюся губ Алисы.
– Почему к сожалению? – Девушка устроила голову на груди знакомого и заглянула ему в глаза.
– Если бы это был не я, это значило бы, что в данное время я лежу дома в своей кровати, досматривая сладкие сны про тебя.
– Прямо-таки сладкие? – засмеялась Алиса. – И прямо про меня?
– Конечно! А если по правде, то ты мне тут снилась недавно.
– В приличном виде, надеюсь?
– Изначально – да.
– А потом?
– А потом меня будильник разбудил. И я проснулся и поехал на работу.
– Семен Семеныч… – насмешливо протянула Лиса.
– Ну, вот так, – махнул свободной от объятия рукой Андрей. – Сама как? Устала?
– Конечно. – Она снова посмотрела на него.
– Кого привезла?
– Пиелонефрит. Сашка сдает девушку нашу. Он сегодня первым номером. – Тон ее голоса неожиданно поменялся, окрашиваясь нотками уставшего возмущения. – Я вот поражаюсь молодежи. Глупенькие все, маленькие такие, ходят по холоду в коротких юбках, без колготок. А потом проблемы начинаются.
– Да, – кивнул Андрей. – Почки летят, придатки воспаляются. Трубы все в спайках, так, что забеременеть не могут. Парень восемнадцатилетний, кстати, в реанимации лежал год назад. Зимой без куртки побегал, повыеживался. В результате – двусторонний гнойный пиелонефрит. Лежал, как ежик, весь дренажами утыканный. И девка не дала, и пацаны не оценили, и проблемы на всю оставшуюся жизнь… А как у тебя вообще настроение?
Свет глаз и улыбка на лице девушки померкли. Эту перемену можно было бы списать на отключение фонарей в связи с неотвратимо наступающим рассветом. Но в следующее мгновение истинная причина стала более чем ясна.
– На самом деле хочется прореветься. А затем водки выпить.
– Что случилось? – Брови Андрея сошлись на переносице.
– Девочку жалко. Ребенка сдавала в больницу на предыдущей смене. Девочка пяти лет, родители – конченные веганы. Едят только капусту с морковкой сырой, девчонке мяса никакого не давали вообще. Вызывают – она лежит уже никакая: отекшая вся, загруженная. Привезла в больницу, сдала в реанимацию. Сегодня заезжала туда, узнавала… Умерла вчера. Так теперь эти суки хотят написать на больницу, что не спасли их ребенка!
Андрей с ненавистью выкинул тлеющий бычок в урну.
– Придурки. Всегда проще найти виноватого в своей беде. Особенно, если она случилась по твоей милости. Гораздо удобнее корить кого-то другого, чтобы твоя совесть была чиста, чем признать, что ты сам мудак.
– Ты стал чаще сквернословить, – строго заметила девушка и с плохо скрываемым оттенком неодобрения в голосе добавила: – Забываешься.
– Прости. – Парень смущенно посмотрел на нее. – Тысяча извинений за то, что нанес непоправимый ущерб твоим ушкам.
– Так уже приятнее, – устало улыбнулась Алиса. Затем внимательно посмотрела на Андрея: – А ты-то чего такой замученный?
– Тоже устал, – покачал головой доктор. – Даже не столько физически, сколько морально. Они же все как вампиры энергетические. Понятно, что таким образом идет подпитка больного организма и все такое. Но самому-то как потом? Просто сил уже не остается. Пытаешься как-то оградиться, ругаешься. Так материться стал за последнее время – ужас просто! Накопилось, видимо. А они все еще… Ладно, – вздохнул он. – Можно долго разговаривать. Дурдом, короче
– Это пройдет. Ты посмотришь на себя со стороны и кое-что поймешь. А затем, когда ты это поймешь, захочется больше позитива. Во всем. Больные – они всегда были и всегда будут. Так уж повелось с незапамятных времен. И работа наша – это, в основном, рутина, боль и грязь. А в твоей душе должно быть светло, чисто и тепло. Не засоряй себя. Изначально ты светлый, добрый и хороший. Помни об этом.
Из дверей приемного покоя вышел мужчина в форме сотрудника СМП.
– Алиса! – позвал он девушку.
– Сань, ты больного сдал? – Алиса оторвала голову от груди Андрея.