Родион Александрович Вишняков
Муравьи на сахаре

Глава вторая. Очередная

– Вероятность неудачи есть всегда! – Коренков в сердцах дернул стягивающий ворот галстук. Ему было душно и жарко, несмотря на работающий кондиционер.

Пиджак уже час как висел на спинке стула. Главный конструктор торопливо шагал по комнате, каждые несколько секунд с тревогой глядя на ряд больших экранов. На них были выведены камеры со стартовой площадки, обзор внутренней капсулы звездолета и мониторы компьютеров рабочей группы. Многочисленные столбцы и строчки всевозможных показателей минуту назад загорелись зеленым цветом. Финальный тест всех систем закончен. Корабль готов к своему первому межзвездному полету.

– Ну, Миша, – первый помощник развел руками, – выходит, тогда нужно отменять старт.

– Почему?

– Потому, что если тебя послушать, то надеяться вообще ни на что нельзя. Даже на показатели готовности систем. Потому что вдруг внутри что-то испортилось и, вместо красного, на экране зеленый выскочил?

– У тебя что, – взвился Коренков, – компьютеры дальтониками стали?

– Следуя твоей логике, я не могу исключить эту возможность.

– Слава, ну что ты перевираешь меня?!

– Я не перевираю, Миш. Я пытаюсь показать тебя со стороны. Думаешь, я не понимаю, что одна малейшая неточность – и все опять полетит к чертям собачьим? Годы работы! Миллионы часов! Сотни предприятий! Человеческие жизни, в конце-то концов! Я это понимаю. И ты. И вон Лешка Страхов. И все это тут понимают не хуже тебя. Но мы творим историю человечества. Мы все тут первопроходцы. От нас может вообще ничего не остаться потом, ни одной строчки для истории. Запомнят только тех, кто совершит этот первый шаг, а не тех, кто помогал им занести ногу. Так что же теперь, не рисковать? Все впустую?

– Да я все это понимаю. Нервы, черт бы их побрал! – Коренков нацепил на голову наушники с гарнитурой связи, до этого висевшие у него на шее. – Илья!

– Слушаю, Михаил Федорович. – Голос Белякова раздался в помещении командного пункта. Спокойный и уверенный, как будто это не он через несколько минут отправится в глубокий космос и первым в истории человечества своими глазами увидит сияние чужой звезды.

– Как настроение?

– Хорошее. – В голосе послышалась улыбка. – А у вас?

– Машина! – пропыхтел над ухом Коренкова Малыгин, штатный врач Центра управления полетом. – На кардиограмму посмотри! – И пихнул главному конструктору под нос планшет с движущейся ЭКГ.

– Я в этом понимаю еще меньше, чем ты в двигателях.

– Так все хорошо же. Вон синус. Семьдесят в минуту, как будто книжку читает сейчас.

– Илья, десятиминутная готовность. – Коренков отмахнулся от Малыгина. – Все системы в норме. Как слышишь меня?

– Слышу хорошо, – подтвердил космолетчик. – Десятиминутная готовность. Закрываю гермошлем. К старту готов.

– Площадка пуста? – Коренков нахмурил брови, осматривая изображения с внешних камер. – Все службы эвакуированы?

– Так точно.

– Внимание! Готовность номер один!

– Девять сорок до старта!

– Димка! – В помещение учебного класса заглянул Травин. – Скорее, бежим! Сейчас старт будут показывать. Минута осталась!

Махов сидел в кресле тренировочного аппарата. Скосил глаза в сторону двери и в ответ только мотнул головой. Вова пожал плечами и скрылся, хлопнув дверью. Несколько секунд в пустом коридоре был слышен топот его шагов. По-видимому, побежал в актовый зал. Там сейчас все столпились и пялятся на большой экран. Прямая трансляция первого межзвездного запуска с советским космолетчиком Ильей Беляковым. Весь мир сейчас сидит перед голубыми экранами. Юбилейный хоккейный матч с Канадой не собирал такой аудитории! Через минуту Илюха станет международным героем. А он…

Махов поиграл желваками.

На месте Белякова должен был быть он! Он лучший! На выпускных экзаменах они с ним шли, как говорится, ноздря в ноздрю. Ни Вовка, ни Серега, ни Кирюха – никто не мог их догнать. Они вдвоем шли к долгожданному значку «Отличник подготовки». Но, после того пресловутого утреннего забега, уже на дорожке в бассейне Димка сбил дыхание. И проиграл. Четыре целых, шестнадцать сотых…

После выпускного Днепровский улетел к орбитальной станции «Королев». Писал на днях, хвастался, что тестирует новый тип «Разведчика».

Капустин сейчас где-то совсем рядом с Солнцем. Тоже что-то там делает. Вроде как пробует новые защитные системы. По-моему, они так и называются: «Защита» или «Стена». Сначала там пытались применять автоматически пилотируемых роботов: бросать в это трижды адское пекло живых людей никто не хотел. Но скоро выяснилось, что ни одна интеллектуальная автоматика не может сравниться с живым пилотом. Под воздействием высоких температур и близких вспышек звезды электронная начинка компьютеризированных пилотов либо выгорала, либо серьезно повреждалась. Шестая попытка закончилась тем, что робот увел корабль прямиком на Солнце.

После чего все модели данного типа получили неофициальное прозвище «Икар» и были переведены на более прохладные участки Солнечной системы.

Пришлось идти на риск и вручать штурвалы кораблей живым пилотам. Набирали только добровольцев, разъясняя всю опасность предстоящих исследований.

Кирюхе удалось уже на распределительном пункте, вместо доставшегося ему геолого-разведывательного отряда, предложить свою кандидатуру ищущим пилотов рекрутерам. Его утвердили в состав испытательной группы. И теперь он там, на этих защитных кораблях, пытается подойти как можно ближе к звезде и выяснить, хватит ли прочности у разработанной инженерами защиты, выдержит ли она близость шести тысяч градусов. Зачем все это было нужно, Капустин объяснить не смог. Писал, что министерством поставлена задача в связи с выходом человека на новый, межзвездный уровень.

Вовка Травин сейчас был здесь, вместе с ним, в школе, из которой они выпустились несколькими месяцами ранее. Ему, набравшему по итогам переэкзаменовки такие же оценки, как у Ильи с Димой, светило место не просто рядом с Солнцем на этой «Защите» или «Стене». У него была реальная возможность находиться сейчас там, на космодроме. Как минимум, в качестве запасного. Если бы не одно «но»: как и предполагал Днепровский, к тому моменту все места уже были разобраны. Самые важные, трудные, опасные и интересные места были распределены между выпускниками в первый же день. Таким образом, Травин и попал сюда, в школу. А точнее, остался в ней в качестве младшего специалиста, в чьи обязанности входила подготовка и контроль за работой учебного оборудования.

– Не расстраивайтесь, молодой человек. – Член комиссии по распределению, толстолицый и розовощекий товарищ Порняк сочувственно кивал головой, стараясь показать, что переживает не меньше самого Травина. – Не всем же в космос летать. И тут, на нашей старушке Земле, дел хватает. Ведь только сейчас разобрались с волновой сеткой Сияния. Кто это сделал? Выпускники болгарской школы, прямехонько на орбите. Не отчаивайтесь. Начнете в школе работать, через пару лет ходатайство подадите на перепрофилирование. Рассмотрим. Пойдете в преподавательский состав. С вашими-то показателями, мой дорогой… – Товарищ Порняк заговорщицки хрюкнул. – Скажу по секрету: через пару лет в космос летать будут единицы. Всех заменят роботы, так безопаснее. А мы с вами вернемся к нашим скорбным земным делам.

Махов проверил изменения в настройках программы обучения. Слез с тренажера-имитатора части кабины «Разведчика». Все это выглядело так глупо и нелепо… Перед глазами Махова отчетливо встала картина: кто-то из старших учеников, сидя в тренажере, с восторгом в глазах завершил свой первый полет. Восхищенно поворачивается к Димке и спрашивает: а на настоящих «Разведчиках» так же? Они похожи по ощущениям? А Махов ему в ответ: не знаю, мальчик, не летал, видите ли. Ни одного дня.

Приступ злости захлестнул его. До чего же все это несправедливо!

Он с размаху ударил в стену кулаком.

– Черт!

Димка схватился за ушибленное место. Ему показалось, что кисть как-то сразу посинела и опухла. На месте содранной на костяшках кожи выступила кровь. Не хватало еще перелома до кучи! Как же болит! Махов осторожно ощупал больное место здоровой рукой. Вроде все цело. По крайней мере, странной подвижности он нигде не обнаружил. Видимо, дело обошлось ушибом. Надо быть аккуратнее в своих эмоциях. Опять они его подвели, как тогда, на распределении.

Махов вздохнул. Дурак. Идиот. Кретин! Не смог поступиться своими амбициями! Своим распухшим эго! Место на старте звездолета ему подавай, видите ли! И это после того, как было объявлено во всеуслышание о том, что Илья зачислен в экипаж корабля. Дублирующим экипажем и экипажем поддержки были назначены выпускники московской и словацкой школ. Распоряжение уже подписывалось председателем Совета Министров СССР по оборонной технике и утверждалось первое задание…

А ведь ему предлагали занять место в группе испытаний и «Стены» и новых «Разведчиков»! Нет же! Гордость. Обида. Неисправимая глупость. Мальчишка! Глупый, самонадеянный сопляк, который возомнил себя центром Земли. И то, что он считал на протяжении многих лет своим, должно было достаться только ему…

Махов усмехнулся. Жаль, что об этом знал только он. Сколько всего было выучено, а свой первый не школьный, а жизненный урок он завалил.

В итоге, когда разум взял вверх над гордостью, свободные места остались только на Земле.

– Илюша! Как слышно? Прием!

– Слышно хорошо, Михаил Федорович.

– Объявлена минутная готовность.

– Вас понял. Минутная готовность. Занимаю исходное положение.

Махов вышел из учебного центра. Стоило зайти в медпункт и показать свою руку. Пусть специалист посмотрит, мало ли что. Не хотелось бы потом оказаться еще и с деформированной кистью из-за неправильно сросшегося перелома.

Он уже подошел к дверному проему, за которым начиналась лестница, ведущая на первый этаж, но в последнюю секунду вспомнил, что сейчас начнется полет. И что все, включая доктора с медсестрой, сидят сейчас у экранов.

Сперва он решил все-таки спуститься и подождать возле кабинета. Уж очень не хотелось идти в актовый зал, где показывают, как начинает свой полет к звездам Беляков. Но потом до Махова дошло, что трансляция может задержаться на неопределенное время, потому что после того, как ракета уйдет из поля зрения объективов и камер спутников, может начаться прямое включение из студии телеканала. Лучше все-таки отыскать доктора или медсестру и рассказать о своей проблеме. Пусть займутся им. Нечего смотреть на этого Белякова. Есть дела поважнее.

– Ключ на старт!

– Есть ключ на старт!

– Протяжка один!

– Принято!

– Ключ на дренаж!

– Команда «Пуск»!

– Зажигание! – Голос Коренкова дрожал от волнения. Сам он, мощный, высокий, начавший уже седеть, напрягся, подобно натянутой гитарной струне. – Илюша! Ты слышишь меня, мой мальчик? Даем зажигание!

– Вас понял. Зажигание. – К голосу Белякова теперь добавлялась электронная рябь. Связь не выдерживала одновременной работы всех систем корабля. Там, наверху, все будет по-другому. Но сейчас весь организм рукотворного титана дрожал от распирающей его мощи. Он был готов сорваться ввысь без промедления. Последняя секунда. Последнее мгновение…

– Отрыв!

Дима подошел к матовым стеклянным створкам входа в актовый зал. Здоровая рука легла на резной виток дверной ручки.

– Ура! – Разноголосый вопль нескольких десятков человек грянул неожиданно, громко, мощно. Махов даже немного испугался. В этом едином порыве множества людей, объединенных одной целью, отчетливо слышалась сила. Какая-то первородная, неудержимая мощь, опасная и могущественная, способная преодолеть и подмять под себя любое препятствие, любое сопротивление.

От неожиданности он вздрогнул. Потом все-таки нажал на ручку и открыл дверь.

Травин, не успевший занять сидячее место, стоял возле выхода. Он приподнялся на цыпочки и вытянулся, чтобы не пропустить ни одной секунды начала старта корабля. В помещении стоял заглушаемый звуковыми фильтрами рев улетающей к звездам ракеты. Среагировав боковым зрением на открытие двери, Вова быстро повернул голову, увидел стоявшего в проходе Димку, радостно кивнул ему и повернулся в сторону экрана – как раз в тот момент, когда обтекаемый заостренный нос ракеты дернулся в сторону. На хвосте вспыхнул бутон ослепительно белой вспышки. Титана накренило в сторону, стало ощутимо заваливать вбок, и актовый зал сотрясся от грохота взрыва. Очертания падающей ракеты поглотил огненный шар. Изображение пропало: снимающую аппаратуру выжгло электромагнитным импульсом.

Повисла тишина. Пораженные увиденным люди сидели молча.

– Как же так… – прошептал Вова. Перед его взором на фоне темного экрана отчетливо проявился образ Светы. Как она сидит сейчас у них с Ильей дома, а ее большие, казавшиеся постоянно удивленными светлые глаза наполняются слезами. Беззвучно… Все звуки сейчас пожирает горе. Еще мгновение – и они сожрут тихий стук любящего сердца. Навсегда остановят его. Если Света не закричит…

Сейчас кто-то должен быть рядом с ней! Кто-то должен сказать хоть слово, сделать хотя бы одно движение, чтобы разорвать эту убивающую все живое тишину. Убивающую саму надежду…

Травин сорвался с места. Оттолкнул изумленного Димку и убежал в сторону лестницы. На крышу, к площадке воздушного транспорта.

Махов бросился следом. Пробежал вверх по лестнице, заметив спину Травина, юркнувшего в боковой коридор. Пронесся мимо, подбежал к двери своего учебного класса, рванул на себя дверь, не обращая внимания на боль в поврежденной руке. Бросился к столу, торопливо набрал номер Центра подготовки. Пока система устанавливала связь, Махов, глядя на пустой экран, заметил в нем свое отражение. Бледное, перекошенное лицо с плотно сжатыми губами и вытаращенными глазами.

Стоило взять себя в руки, а то вместо положительного ответа назначат комиссию и спишут с белым билетом.

Вызываемый Маховым абонент все не отвечал, но это понятно, сейчас там и без него дел хватает. Все на ушах стоят: корабль взорвался, один из лучших космолетчиков погиб. Ну, ничего. Он подождет. Он столько лет ждал, едва не потеряв последнюю надежду. И вот этот день принес ему подарок судьбы.

– Слушаю! – На том конце вышли на связь.

– Добрый день. – Махов вперился в экран блестящими от волнения глазами. – Я хочу подать заявку в исследовательский отряд космолетчиков на освободившуюся вакансию.

Днепровский перевел двигатели «Разведчика» в позицию «ноль» и откинулся в кресле. Последний из заданных параметров был проверен. Сергей внес информацию в память компьютера, после чего активировал систему дальней связи.

– Орбита, я Стрела. Как слышите меня?

– Стрела, я Орбита. Слышу вас уверенно. Доложите обстановку.

– Закончил тестирование корабля. Все системы в норме. Чувствую себя хорошо. Нахожусь в двухстах пятидесяти тысячах километрах от Меркурия. Готов возвращаться на орбитальную станцию «Королев».

– Понял вас, Стрела. Возвращайтесь на станцию. Счастливого пути!

Днепровский отключил связь и ввел в бортовой компьютер координаты начальной и конечной точек маршрута. За трое суток пребывания в космосе он на новой модификации «Разведчика» облетел почти всю Солнечную систему. Корабль был – загляденье: проработанные системы навигации и двигателей делали его самым быстрым из всех, что успело создать человечество. И за эти семьдесят два часа, с небольшими перерывами на сон и еду, Сергей выжал из доверенного ему аппарата все, что только было возможно. Подвергал свое тело перегрузкам в одиннадцать джи. Закладывал немыслимые виражи, разгоняя корабль, казалось, сверх максимально возможной скорости.

Теперь можно было позволить себе расслабиться и доверить управление автопилоту. До орбитальной станции оставалось около двух часов спокойного полета. Сергей поудобнее устроился в кресле пилота и закрыл глаза…

Визор мотоциклетного шлема был поднят. В лицо бил встречный поток теплого ветра. Вдоль шоссе проносились поля, дальше, у линии горизонта, медленно проплывали многочисленные деревни и села, светлеющие на фоне темных хвойных лесов. Позади, держа дистанцию, на втором мотоцикле ехала Наташа, которая с воодушевлением поддержала предложение новоиспеченного супруга провести медовый месяц в дороге и добраться на стальных конях от их загородного дома до берега моря.

Казань, Уфа, Челябинск, Екатеринбург, Ижевск, Москва, Волгоград, Кизляр, Махачкала, Дербент, Баку, Тбилиси, Батуми – и наконец, Стамбул.

Сергей бросил быстрый взгляд через плечо, любуясь тем, как супруга сидит в седле. Стройная и прекрасная, любимая и желанная им, похожая на античную богиню. Само совершенство, спустившееся с Олимпа и обретенное им во время скитаний по Земле.

И совсем скоро у них будут два чудесных, красивых ребенка – Вика и Макс…

От мыслей Сергея отвлек звуковой сигнал. Наташе, видимо, наскучило ехать молча, и девушка решила вызвать на связь супруга, чтобы скоротать время в дороге. Днепровский открыл глаза.

Пейзажи необъятной, прекрасной, мирной Родины растаяли. Зелень лесов и полей утонула в черной глубине космоса, покрытого мелкой рябью миллионов светящихся точек. Это был всего лишь сон или воспоминание… Жаль, что ему не снятся вещие сны, как Вовке. У него ведь они всегда сбываются.

Звуковой сигнал повторился. Уже наяву.

Днепровский, не меняя положения тела в кресле, скосил глаза в сторону. Сигнал подавал бортовой компьютер. И это был сигнал тревоги.

Сон сняло как рукой. Тренированные мозг и тело уже были готовы среагировать. Искусственный интеллект выдавал наличие прямо по курсу двигающейся цели. Она возникла вне рассчитанных траекторий объектов, которые должны были встретиться по дороге домой, что само по себе было несколько странно. Это свидетельствовало о двух вещах: либо объект был новым для этого сегмента Солнечной системы, и, стало быть, необходимо установить его место в классификации и постараться выяснить причину появления здесь, либо он был искусственного происхождения. Какой-то отработавший свой срок спутник или автономная обсерватория. В общем, нужно установить, что именно так опасно дрейфует прямо по курсу, и передать собранные данные на станцию. Пусть там решают.

Космолетчик сбросил скорость и включил допрадар, сканируя пролегающее впереди пространство. Через несколько секунд на основном экране пульта управления появились строчки информации. Система сканирования распознала находящийся на расстоянии ста километров от «Разведчика» объект, как имеющий искусственное происхождение и кодовый номер US-8911RU.

Днепровский активировал канал связи с орбитальной станцией и, коротко обрисовав ситуацию, передал пакет информации. Через минуту в эфир вышел весьма взволнованный человек, представившийся Львом Николаевичем, старшим дежурным оперативного отдела станции «Королев».

– Товарищ Днепровский! – Голос его дрожал. – Я передал на Землю полученные вами сведения! Вам предписывается немедленно идти на сближение с обнаруженным объектом, а потом активировать спасательный маяк на общей частоте и ждать прибытия спасательной команды, стараясь установить связь с экипажем корабля.

– С экипажем какого корабля?

– Найденный объект US-8911RU проходит по международной классификации, как космический корабль «Гиперион», пропавший несколько лет назад.

Глава третья. Живая

– Надеюсь, Света дома, – вздохнул Днепровский.

Он посадил планер на аккуратно подстриженную лужайку напротив двухэтажного дома.

– Должна быть, – пожал плечами Коренков. – Она мне по связи подтвердила, что дождется нашего прилета.

Вдвоем с Сергеем они вылезли из машины. Днепровский сразу же направился к дому. Пройдя несколько шагов, Сергей заметил, что Михаил Федорович продолжает стоять возле выключенного планера. В ответ на его безмолвный вопрос Коренков только вздохнул. Помешкал еще несколько секунд, а затем нагнал Днепровского.

– Если бы ты знал, как мне тяжело говорить про все это.

– Я понимаю. – Казавшееся вечным жизнерадостное выражение лица Сергея ушло. – Но лучше уж мы. И сейчас.

– Соглашаясь на эту должность, я не думал, что мне придется сообщать подобные новости. – Коренков первым подошел к дому. Поднялся на крыльцо и позвонил в дверь.

– Когда мы пропускаем людей через наши сердца, то волей-неволей становимся частью их жизни, их семьей, если хотите. То, что вы сами решили рассказать новость, несмотря на терзания, говорит о многом. И все в вашу пользу.

– Возможно, ты прав, Сережа. Вы, мои дорогие мальчики, для меня как дети. – Главный инженер позвонил в дверь второй раз. – Вообще ваш выпуск уникален. Пойми меня правильно, я не хочу сказать, что ребята до вас были хуже. Но во всех вас есть нечто такое… В каждом движении, взгляде, слове. Словно вы являетесь переходным звеном между человеком разумным и Человеком Всемогущим.

– Позвольте не согласиться, – быстро ответил Днепровский. – Ничего принципиально отличного от того же прошлогоднего выпуска я не вижу. Мне, безусловно, нравится ваша теория, поскольку я там оказываюсь в весьма привлекательном положении. Но считаю, что главным отличием того года от этого является более совершенная техника. «Надсветовые» наконец-то вышли в серийное производство. Скоро вопрос о расстоянии, как сдерживающем факторе прогресса человечества, исчезнет навсегда. Мы просто родились в нужное время и в нужном месте.

– Появятся новые вопросы и новые сдерживающие факторы. Всегда будет к чему стремиться. И здесь ты, мой мальчик, все-таки не прав. Появление возможностей еще не значит продолжение прогресса. Вспомни историю древнего Рима. Передовые технологии и идеи, лучшие античные умы, ресурсы. И что в итоге? Цивилизация погрязла в достатке. Человек перестал стремиться к самосовершенствованию. И в результате древний Рим вымер в процессе естественного отбора.

Речь Коренкова прервал щелчок замка. Дверь отворилась, на пороге появилась Светлана. Взгляд ее больших, светлых глаз остановился на стоявшем впереди инженере, и девушка с улыбкой кивнула ему:

– Доброе утро, Михаил Федорович!

И тут она заметила стоящего за его широкой спиной Днепровского.

– Сережка! – вскрикнула Света и бросилась обнимать парня. – Сколько лет!

– Если световых, то много, – добродушно рассмеялся Днепровский, обнимая ее. – Как же я рад тебя видеть!

– Он не мог выжить! – Первый помощник смотрел на часы. Стрелки неотвратимо приближались к отмеченному трехчасовому рубежу. За ним сохраняющаяся до этого призрачная надежда будет безвозвратно утеряна. Приближались… Нет, черт побери! Они неслись по циферблату со скоростью метеора! Затормозить бы их хоть на минуту! А лучше на десять минут…

– Он не выжил, – повторил первый помощник. – Не смог, Михаил Федорович.

– Что значит «не смог»? Должен был! Не для того мы не спали ночами, чтобы он не выжил сейчас! Защита капсулы рассчитана на трехчасовое пребывание в эпицентре термоядерной реакции без летального исхода, – угрюмо бросил Коренков.

– А если не найдут? Не успеют? Там огненное месиво. Поисковые приборы либо выведены из строя, либо бесполезны! Спасатели идут буквально на ощупь.

– Должны успеть!

– Миша, да что же мы стоим-то здесь?! – Первый помощник схватил Коренкова за руку, глядя тому в лицо мокрыми от слез глазами. – Не успеют найти, родимые! Там же радиус поражения – почти пять километров сплошного огня! Как же в глаза Светлане Андреевне после этого смотреть? Не уберегли…

– Ты предлагаешь нам туда полететь? Так сами погибнем и другим будем только мешать! Там же спасатели работают, профессионалы с опытом! Ты когда в последний раз был в эпицентре термоядерной реакции?

– Я даже защитный костюм ни разу не надевал, – поникшим голосом произнес первый помощник.

– Значит, сидим здесь и ждем положительных известий. Другого не остается.

– Да. Ты прав, Михаил Федорович. Вести будут положительные.

Коренков моргнул, отгоняя неприятные воспоминания. В последний момент вспомнился звонок от командира одного из спасательных отрядов. Каждая из команд работала посменно, в строго отведенных квадратах, на которые была оперативно поделена зона поиска. Сменный график позволял людям, облаченным в скафандры высшей категории защиты, не получать облучения. Новая группа грузилась в десантную машину, та поднималась в небо, замирая точно над обозначенным местом поиска. Высадившиеся шли практически вслепую, укрываясь ростовыми щитами от полыхающего вокруг огня. Медленно, в сцепке друг с другом, спасатели прочесывали территорию, стараясь уложиться в регламентированные двадцать минут. Когда до истечения отведенного времени оставалось пять минут, центральные в связке подавали сигнал соседям. Когда люди, передав информацию по цепочке, собирались вместе, старший поисковой группы выстреливал ракетницей вверх. Любая другая связь в условиях зашкаливающего радиационного фона была невозможна. И пока отработавшие свое время группы переводили дух, жадно поглощая воду и чистый кислород, новые отряды спасателей отправлялись в кромешный ад, чтобы отыскать отстрелившуюся от гибнувшего корабля пассажирскую капсулу. Это произошло за мгновение до взрыва и потому не было замечено камерами. Капсула не попала под удар какого-либо из прямых поражающих факторов: в момент взрыва наружные и внутренние термодатчики мгновенно фиксировали повышение температуры сверх предельно допустимого значения, срабатывали пиропатроны, и капсула пассажирского отсека элементарно отстреливалась на манер банальной катапульты времен старых самолетов.

По истечении трех с половиной часов, когда вот-вот должен был поступить приказ об отмене поисковой операции, спасатели дали сигнал об обнаружении капсулы. Два грузовых планера, заякорив при поддержке все тех же сухопутных отрядов долгожданную находку, взмыли с ней ввысь. На экстренно созванном заседании чрезвычайной комиссии Коренков узнал о том, что большая часть людей из поисковых отрядов, несмотря на специальную защиту, все-таки схватила высокие дозы радиации. Позже выяснилась и причина произошедшего.

Как оказалось, все сотрудники спасательных команд добровольно приняли решение о продлении каждого из временных отрезков на несколько минут. Они задерживались в эпицентре, чтобы отыскать гибнущего человека. Окончательное решение вопроса о взыскании решено было отложить до полного выздоровления всех членов спасательной операции. Врачи отделения лучевых и химических болезней, а также отделения дезактивационной терапии обещали выписать последнего из спасателей на амбулаторное наблюдение и санаторное восстановление уже через две недели. Чего нельзя было сказать о космолетчике Белякове.

По отношению к Илье врачебная комиссия отказывалась называть хоть какие-то сроки, давая понять руководителям полетов, друзьям и родственникам, что вопрос выживания в ближайшие дни может быть закрыт вообще. У парня был сломан в двух местах позвоночник, раздроблены кости таза и нижних конечностей, сломана грудная клетка, коллабировано правое легкое с прогрессирующим гемотораксом. Термический ожог семидесяти процентов кожного покрова. Радиационное поражение спинного мозга, органов иммунной защиты и клеток крови.

Каким чудом в этом изуродованном теле еще держалась жизнь, оставалось загадкой.

Затем был длительный курс патогенетической, симптоматической, регенерационной, заместительной и шут знает еще какой терапии. Несколько операций, в том числе по пересадке спинного мозга и наращиванию кожного трансплантата. После двухмесячного пребывания в заживляющем и регенерационном растворах, после бесконечных переливаний доз плазмы, Илью выпустили из больничного заточения домой. Правда, на порядочной дозе иммуносупрессивных препаратов и с продолжительным комплексом лечебной и восстановительной гимнастики.

Так завершилась очередная попытка людей преодолеть сдерживающее их расстояние до ближайших звезд.

– Чего вы стоите-то? – улыбнулась Света. – Проходите. Не знаю, будет ли он рад видеть вас, но очень надеюсь, что лица старых знакомых разрядят обстановку. – Войдя в уютный холл с широким окном, она продолжила: – В последнее время даже мне стало тошно. Нескончаемая рутина процедур, и нет никакой возможности что-то изменить. Но мне легче, ведь я здорова. – Она замолчала на несколько секунд. – Иногда мне кажется, я могу представить, каково ему. Но потом я смотрю ему в глаза и понимаю, что ошибаюсь. – Девушка повернулась к Днепровскому, с отчаянием и мольбой глядя ему в глаза: – Он сейчас сам не свой. – В ее голосе послышалась дрожь. Удерживаемые внутри эмоции готовы были прорвать несокрушимую плотину внешнего спокойствия и хлынуть наружу двумя водопадами слез. – Хочет, чтобы я оставила его. Гонит меня прочь. Ругается, говорит, чтобы я уходила. Чтобы нашла себе другого! А я не хочу. – Она тихо всхлипнула. – Я люблю его. Я не хочу без него… Я не смогу…

– Успокойтесь, Светочка. – Коренков ободряюще положил руку ей на плечо. – Надеюсь, вы окажетесь правы и наш с Сережей визит сможет взбодрить вашего супруга.

– Я тоже на это надеюсь. – Светлана указала рукой на диван, стоявший возле огромной панели телевизора: – Присаживайтесь. Он пока наверху. Через одиннадцать минут заканчивается курс плазмофильтрации. Последний. – Девушка счастливо улыбнулась.

Гости приняли приглашение и сели.

– Принести чего-нибудь? Чай, кофе, сок, вода?

– Мне сок или воду, – кивнул Днепровский. – Больше ничего нельзя.

Рядом с ним раздался какой-то непонятный звук, как будто кто-то часто колотил пальцами по стеклу. Сергей посмотрел в ту сторону: рядом с открытой фрамугой в стекло била своими большими, яркими крыльями бабочка.

Светлана проследила за взглядом Днепровского, подошла и аккуратно сгребла нежное создание в ладони.

– Поможешь? – Она посмотрела на космолетчика. И пояснила на всякий случай: – У меня руки заняты.

– Конечно! – Сергей вскочил с дивана и открыл окно.

Девушка высунула в проем руки, осторожно раскрыла сомкнутые лодочкой ладони. На одной из них тотчас же расцвел яркий цветок. Качнул несколько раз тончайшими крыльями, словно проверяя, не повреждены ли они.

– Как там? – Света смотрела вслед удаляющейся бабочке.

– Наверху? – уточнил Днепровский.

– Да. Среди чужих звезд. Есть ли где-нибудь еще такая же безумно красивая планета? Живет ли на ней кто-нибудь? И если да, то заботятся ли о своей планете ее обитатели? Берегут, как мы, или же безумно отравляют, как наши недалекие предки?

– Я не могу ответить на твой вопрос. Я не был возле чужих звезд. Из наших там побывал только Махов.

– А ты был в пределах Системы?

– Да. Но сейчас с верфей вот-вот сойдут еще два межзвездника. И на одном из них мы хотим прокатиться.

– Куда?

– Звезда Лейтена, – вмешался в разговор Коренков. Светлана повернулась к главному конструктору, внимательно глядя на него, и тот продолжил: – Собственно говоря, это касается и вашего супруга.