Робин Каэри
Час Купидона. Часть III. Момент истины

Глава 2. Неудача или везение?
После четырёх часов утра. Лувр. Королевские покои

– Мы оторвались от них? – запыхавшийся от бега Луи-Виктор едва успел перевести дух, но всё ещё был готов бежать дальше.

– Погодите. Надо осмотреться, – шепнул Людовик и протянул руку, чтобы открыть дверцу.

– Нет! Это опасно. Нас могут заметить снаружи, когда мы будем выходить, – де Вивонн резко и довольно ощутимо хлопнул короля по руке.

– Но как же мы узнаем, можно выходить или нет? – не скрывая раздражения, спросил Людовик и с силой отвёл руку де Вивонна, который пытался удержать дверцу запертой.

Не смея повторить свой манёвр ещё раз, что окончательно вывело бы короля из себя, де Вивонн отступил. Тяжело дыша, он стоял у Людовика за спиной, а тот осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу.

В Большой приёмной было по-прежнему пусто и темно. Людовик сделал шаг вперёд. Несмотря на все старания ступать как можно тише, каждый его шаг по начищенному до блеска паркету отдавался гулким эхом.

– Никого нет, – сказал он, обернувшись. – Следуйте за мной, де Вивонн!

– Странно. Я никогда не видел этот зал пустым. Ни одного гвардейца, даже спящего. Нет. Ни одного! – прошептал де Вивонн и прошёл через весь зал к выходу в галерею.

– Осторожнее! Как раз там может стоять караул! – шепнул ему вслед Людовик.

– И в самом деле, стоят, – де Вивонн проехался по скользкому паркету назад. – Там швейцарцы. И только что де Грамон и гвардейцы де Варда вошли. Они все идут сюда!

– Живо! Идёмте ко мне. В мои покои! – скомандовал Людовик и первым метнулся к дверям своих личных покоев.

Не помня себя от волнения, оба влетели в кабинет. Они так торопились захлопнуть за собой двери, что одновременно и с силой рванули на себя золочёные ручки так, что обе створки тяжело ударились друг о друга, задрожали и с грохотом захлопнулись. Промчавшись через кабинет к дверям спальни, Людовик не заметил того, как на бегу зацепил концом шпаги треногу с медным канделябром. Покачнувшись, канделябр рухнул на пол, огласив кабинет громким металлическим звоном, а когда друзья выдохнули, думая о том, что на этом их беды закончились, тяжелые восковые свечи выпали из своих гнёзд и с весёлым грохотом прокатились по полу к дверям приёмной.

– Остаётся только надеяться, что никто не услышал, – без какой-либо надежды проворчал де Вивонн.

– Они сейчас бегут по галерее и гремят сапогами. Вряд ли они расслышат хоть что-то из-за грохота, который сами же и устроили, – ответил Людовик.

Уже в спальне он наспех сбросил туфли, снял перевязь со шпагой, стянул камзол, снял жилет, отвязал пояс и шарф, после чего бросил всё это на банкетку у изножья постели.

– Вы же не предложите мне и на этот раз занять оборону под вашей постелью, сир? – с иронией спросил де Вивонн.

– А вы хотите, чтобы вас застали прямо так, посреди комнаты? – бросил через плечо Людовик, занятый тем, чтобы как можно плотнее задёрнуть занавеси полога прежде, чем забраться под одеяло.

– Я пережду в комнате Бонтана. Туда никто не посмеет войти.

– Кроме самого Бонтана, – ответил Людовик. – Оставьте дверь приоткрытой и ждите пока что здесь. Если кто-нибудь войдёт в кабинет, мы услышим это. Вот тогда и скроетесь у Бонтана.

– Почему же не сразу? – де Вивонн приоткрыл дверь в комнату камердинера и даже заглянул внутрь, чтобы убедиться в том, что там никого нет.

– Разве вы не хотите выяснить, что мы только что видели там – в приёмной королевы? – Людовик выглянул из-за полога. – Я бы рассказал вам. Но только с условием, что об этом больше никто не узнает. Даже ваш духовник!

– Что касается исповеди, сир, то вы можете быть совершенно спокойны, – усмехнулся де Вивонн. – Я крайне редко заглядываю в часовню. А своего духовника уже и не помню, каков он на лицо.

– Хорошо. Впрочем, об этом вам тоже лучше не рассказывать.

Людовик раздёрнул полог, сел на край постели и выпростал босые ноги из-под одеяла. Кровать была настолько высокой, что он мог спокойно болтать ногами в воздухе, не касаясь длинного ворса ковра, расстеленного на полу.

– Так и что же мы там видели? – спросил де Вивонн, уловив по протяжному вздоху, что Людовик не был до конца уверен, стоит ли всё рассказывать и с чего именно следует начать.

– Мы с вами увидели именно то, что я и ожидал, – наконец заговорил тот. – Мы наблюдали за попыткой остановить время.

Этот ответ показался де Вивонну скорее шуткой, чем серьёзным объяснением. Он поднялся со скамеечки, на которой устроился с ногами, даже не сняв сапоги, прошёлся по комнате и встал напротив постели, устремив тяжелый взгляд на Людовика.

– То есть?

– То есть, некто, кого я знаю, попытался провести старинный обряд, чтобы таким образом повлиять на ход времени, – объяснил Людовик. – Бытует такая легенда. Она гласит о том, что есть некая особенная, волшебная пыль или песок – тут каждый твердит своё.

Рассказывая о том, как Франсуа услышал историю от одного из своих сотоварищей по учёбе в Корпусе Королевских Пажей и после этого сам решил отыскать способ как открыть механизм в часах и остановить их стрелки, Людовик старался не упоминать ничьих имён. Луи-Виктору эта скрытность не показалась странной. Он прекрасно понимал, что на кону, кроме удвоенных часов караула для провинившихся пажей, ещё стояла честь имени и семьи, и, что ещё серьёзнее, – их будущая карьера. К тому же у него были собственные догадки о том, кого именно они едва не застигли на месте преступления.

– Значит, этот человек захотел стать властелином времени? – де Вивонн изобразил усмешку для разрядки, так как, судя по голосу короля, было понятно, что его нервы были на пределе. – Хм, в этом деле требуется богатое воображение или очевидная глупость.

– Или и то и другое, – согласился Людовик.

– Ну, с этим-то всё ясно. Не пойму только, почему вы захотели ему помочь? Ведь все эти шутки с часами привели к скандалу. Этому малому удалось устроить большой переполох во дворце. Не говоря уже о том, что из-за неразберихи со временем началась путаница во всех дворцовых службах.

– Путаницы и раньше хватало, – махнул рукой Людовик и откинулся на подушки. – То, что сделал маркиз, наоборот помогло увидеть ситуацию в истинном свете. Поймите, Луи-Виктор, он не просто шутки ради затеял всё это! Он хотел помочь.

– Сомнительная это помощь. Вам так не кажется? И вообще, странный способ разрешить проблему с нехваткой времени, устроив ещё больший хаос, – хмыкнул де Вивонн и покосился на дверь в кабинет. – Кажется, сюда идут!

– Чёрт! Если они посмеют заглянуть ко мне в постель, я не ручаюсь, что смогу притвориться спящим, – сдавленным шёпотом вскрикнул Людовик.

– А и не притворяйтесь, сир, – предложил де Вивонн, а сам тем временем подошёл к двери в комнату Бонтана. – Выскажитесь на этот счёт! Пусть не думают, что вы всё ещё тот мальчик, которого можно контролировать и перевозить из одной резиденции в другую, как какую-нибудь куклу.

– Да вы вольнодумец, Луи-Виктор! И мне это нравится. Нам нужно чаще выходить на совместные прогулки по ночному Лувру, и не только, – усмехнулся Людовик и задёрнул полог, после чего укрылся одеялом по самый подбородок.

Раздавшийся громкий стук в дверь застал де Вивонна на пороге комнаты камердинера. Он едва успел прикрыть за собой дверь, когда в спальню короля вошли де Грамон и Дезуш. Два гвардейца нерешительно мялись на пороге, но остались стоять за спиной у своего начальства. Все четверо замерли и притихли, затаив дыхание. Наблюдая за ними в узкую щель, оставленную между неплотно задёрнутыми занавесями, Людовик подумал, что эта импозантная группа напоминала ему воришек сладостей, застигнутых врасплох во дворцовой буфетной.

– Сир! – громким шёпотом позвал герцог де Грамон и высоко поднял ночник со свечой, осветив себя самого и стоявшего рядом с ним Дезуша. – Сир, это я! Со мной сержант Дезуш! Мы пришли, чтобы удостовериться.

– Что такое, герцог? – изобразив сонный голос, проговорил из-под одеяла Людовик и для пущей достоверности громко зевнул.

– Вы уже не спите, сир? – прогудел голос Дезуша, и Людовику пришлось до боли прикусить губу, чтобы не рассмеяться.

– Теперь уже нет, – ответил он и откинул одеяло от лица, чтобы приподнять голову над подушкой. – Вы разбудили меня, господа! Могу ли я узнать, чему обязан этим визитом?

– Да, сир! Это всё из-за попытки грабежа в приёмной её величества, – ответил Дезуш, тогда как де Грамон внимательно всматривался в щель между занавесями в попытке разглядеть лицо короля.

– С её величеством всё в порядке? – спросил Людовик со всей суровостью, на которую был способен, с тем, чтобы перехватить инициативу в разговоре.

– Нет поводов для беспокойства, сир! – на этот раз заговорил де Грамон.

– В таком случае, герцог, соблаговолите объяснить, зачем вы здесь? Это дело не могло подождать до утра? – Людовик вполне достоверно разыграл недовольство, вызвав одобрительный смешок де Вивонна, который подслушивал этот разговор, прижав ухо к двери.

– А вы не хотите узнать о том, что именно там произошло, сир? – дерзнул ответить вопросом на вопрос гасконец и, прошагав через всю комнату, приблизился к постели.

– Я уже спросил вас об этом, герцог! – ещё строже проговорил Людовик, стараясь не шелохнуться.

– И я готов ответить, сир! – резким движением де Грамон раздёрнул занавеси и строго посмотрел в лицо короля.

– И что же, это нечто настолько важное, что требует подобной экзекуции? Уберите свечу, герцог! Её свет раздражает, – говоря это, Людовик натянул одеяло до половины лица и, не выдержав слепящего глаза света, выпростал руку из-под одеяла для того, чтобы прикрыться ладонью.

– Я прошу прощения, сир. Вы правы – нам с сержантом нужно было дождаться утра. Конечно же. Это всё моё гасконское рвение, сир, вы же знаете. И рвение сержанта Дезуша, – де Грамон говорил, не спуская глаз с лица короля. – Ведь мы почти поймали этого негодяя! Я ожидал, что он появится. Но как предугадать, где именно?

– Так всё дело в часах? – спросил Людовик. – Опять эти часы?

– Да. Снова часы! – пробасил Дезуш, решившийся вставить свои пять су в этот чрезвычайно важный разговор. – В приёмной королевы на этот раз. Но в комнаты фрейлин её величества он не успел проникнуть. Одна из дам спугнула его.

– Вот как? – попытался изобразить удивление Людовик.

– Да, сир! – оживившись, Дезуш с энтузиазмом принялся пересказывать увиденное им и, по большей части домысленное. – Она выглянула в приёмную, и вор был вынужден сбежать.

– И вы упустили его?

– Нам помешали, сир! Прежде, чем мы успели отыскать вход в потайные коридоры, по которым он сбежал, – де Грамон глухо закашлялся и с досадливой гримасой провёл ладонью по лицу. – Ещё одна из статс-дам её величества…

Людовик ухмыльнулся и быстрым движением закрыл лицо ладонью, а потом махнул обоим визитёрам:

– Ну что же, господа, вы доложили обо всём. Я благодарю вас!

Это было произнесено столь очевидным командным тоном, что Дезуш тут же поспешил ретироваться. Он шагнул к двери в кабинет и исчез из виду, растворившись в темноте вместе с двумя гвардейцами.

– Да. Рады служить, сир! И доброй ночи! То есть уже утра, – де Грамон как-то странно с намёком улыбнулся Людовику, отступил к двери и на ходу задул свечу.

– Да. Благодарю вас, герцог! – отозвался Людовик, и при этом ему не понадобилось притворяться для того, чтобы изобразить желание поскорее уснуть.

Глава 3. Выполненный квест
После пяти часов утра. Лувр. Комната герцогини де Ланнуа. Королевские конюшни

Не только юный маркиз, но и мадам де Ланнуа заметила близившееся наступление рассвета. Но в отличие от Франсуа, для этого ей не было нужды смотреть в окно. На каминной полке красовался красивый бронзовый канделябр с большими свечами из белого воска – их мадам де Ланнуа выписывала целыми партиями из свечной мастерской аббатства Святого Визуария. По времени горения именно этих свечей герцогиня привыкла отмерять время с точностью до четверти часа. Свечи, которые она зажгла в три часа ночи, почти догорели, что указывало на то, что времени было около шести утра.

– Уже шестой час, мои дорогие, – сказала мадам де Ланнуа. – Скоро ко мне заглянет ещё один визитёр, и вы вряд ли захотите встретиться с ним.

– И кто же это? – вальяжно потягивая затёкшие от долгого неподвижного сидения руки и плечи, спросил Франсуа-Анри.

– Сержант Дезуш, – ответила мадам де Ланнуа и энергично постучала по подлокотнику, чтобы успокоить вскочившего в панике Виллеруа. – Успокойтесь, милый маркиз! Если бы я хотела, чтобы вас арестовали, то не отправила бы гвардейцев с пустыми руками. Право же, мой дорогой, вам следует научиться доверять тем, кто протягивает вам руку помощи.

– Простите, мадам, – устало прошептал Франсуа и опустился на стул. – Я ни о чём таком и не подумал. Но я не хочу подвести вас. Представляете, какой будет скандал, если все узнают, что это вы помогли мне скрыться. То есть не мне, а вору.

– Вор? Это не совсем то, кем вы являетесь в моих глазах, мой дорогой, – с улыбкой поправила его герцогиня. – Я бы сказала, что вы – дерзкий выдумщик и неисправимый шалун. Чем-то ещё обернутся ваши проказы тогда, когда вы вырастете? Да, право же, мне будет любопытно узнать.

– Я не буду больше совершать такие… – Франсуа запнулся – уверенность в том, что он довёл до конца важный ритуал, мешала ему назвать совершённые им поступки глупыми.

– Такие подвиги? – подсказала герцогиня и улыбнулась. На этот раз дю Плесси-Бельер согласился с ней и даже несколько раз кивнул, хотя это можно было отнести на счёт его усталости.

– Да, всё это похоже на подвиги. Квест паладина – я бы сказал! И ведь вы затеяли это не только ради отца, не так ли? – спросил он и вытянул затёкшие руки в стороны так, что едва не задел пышный букет цветов в вазе, стоявшей на соседнем столике.

– Нет, не только, – помотал головой Франсуа, но большей откровенности он не позволил себе, не желая признаваться в том, что, кроме имени отца, в молитве о времени он повторял имена Людовика, королевы Анны, кардинала Мазарини, своих друзей – в том числе и самого Дю Плесси-Бельера, которого искренне считал другом.

– Что ж, господа! – прервала их мадам де Ланнуа, с укоризной глядя на неуклюжие попытки крестника поправить сдвинутую вазу на середину столика. – Вам пора уходить. Полковник, вы ведь отправитесь к себе в особняк Бельер, не так ли?

– Да, мадам! – подавив глубокий зевок, ответил тот и поднялся, чтобы пройтись по комнате и размять ноги.

– Вот и славно, – следя за ним поверх края чашечки с горячим отваром, проговорила мадам де Ланнуа. – Возьмите карету из королевской конюшни. Пешие прогулки в столь ранний час не слишком полезны, – заметив вскинутые в удивлении брови, она усмехнулась. – Я слышала от Главного Шталмейстера, что ваше имя уже включили в список придворных, кому полагается собственный выезд – карета или осёдланная лошадь по первому требованию.

– О, мадам! Как мне благодарить вас? – дю Плесси-Бельер улыбнулся, подошёл к ней и порывисто встал на одно колено.

– Не скрытничать, мой дорогой! Только и всего, – лучики морщинок собрались в уголках усталых глаз. Мадам де Ланнуа улыбнулась крестнику и подала руку для поцелуя. – И возьмите с собой нашего милого Купидона, – качнув головой, она перевела взгляд на Виллеруа, который прикорнул на стуле в лёгкой дрёме. – Мне кажется, что вам с ним по пути.

– Да, но прежде, чем мы уйдём, – начал было Франсуа-Анри, и тут же умолк, улыбнувшись от ласкового прикосновения к щеке. Мадам де Ланнуа заговорила, не дав ему высказаться:

– Да, да, я помню, что я пообещала. И не намерена отступить от данного мною слова. Дезуш не узнает ничего. Не от меня – уж это точно! И я ничего не расскажу об этом деле её величеству. Пока что.

– О, мадам! Я заверяю вас, что эта история закончилась. Здесь и сейчас, – заверил её дю Плесси-Бельер и с озорным прищуром посмотрел на Виллеруа. – Вы и сами видите, что он совершенно спокоен и доволен собой.

– Я вижу, – снисходительно усмехнулась герцогиня. – Стрелки на двенадцати дворцовых часах остановлены, квест паладина времени завершён. Принесёт ли это ожидаемые плоды – об этом мы узнаем позже. Но вы, мой дорогой, должны позаботиться о и том, чтобы был пойман часовой вор. Понимаете?

– Как? Но вы же… – опешил Франсуа-Анри.

– Я сказала, что не расскажу Дезушу и кому бы то ни было о том, что услышала этим утром. Но, дорогой мой, на вас и на графа де Сент-Эньяна была возложена обязанность раскрыть тайну, которая стоит за этими преступлениями, и найти виновного.

– Значит, я всё ещё должен найти часового вора? – убитым голосом спросил дю Плесси-Бельер.

– Именно так, мой дорогой. Постарайтесь, чтобы объяснения, которые вы представите в связи с этой историей, прозвучали бы убедительно и правдоподобно. Поверьте, это приведёт к приятным сюрпризам.

– Да уж! – небрежно хмыкнул дю Плесси-Бельер.

– Ах, мой дорогой маркиз! А ведь это было совсем недавно, когда вы сами попадали в переделки и совершали проказы, не меньшие, чем этот малыш, – поднявшись из кресла, мадам де Ланнуа подошла к Виллеруа и ласково потрепала его по светло-каштановым кудрям. – Теперь ваша очередь помочь другу не попасть в беду. Вы уж постарайтесь, дорогой мой.

– Да, я готов. Конечно же! Но как? – всё ещё не понимая, к чему клонила герцогиня, дю Плесси-Бельер вопросительно посмотрел в её глаза. – Ради спасения одного подставить другого?

Всё это выходило за рамки того, на что мог пойти Франсуа-Анри. Голос совести, чести или чего-то ещё не менее возвышенного говорил ему о том, что оставляя маленького маркиза на свободе, он тем самым принимает его вину на себя. И к этому он был готов. Но теперь выходило, что его просили переложить вину с себя на голову другого ни в чём не повинного человека.

– Не совсем, дорогой мой, – видя душевную борьбу в глазах крестника, герцогиня заговорила мягче, готовая к необходимости подробно объяснить свой план. – Есть один человек. Возрастом он немногим старше нашего маркиза. Так вот я уже не раз уличала его в деяниях, за которые по закону ему полагается не просто наказание, какое обычно выносят обыкновенному вору, а гораздо суровее. Двадцать лет на галерном флоте Его величества!

– Боги! Что же он совершил? – эти слова, произнесённые дю Плесси-Бельером во весь голос, едва не разбудили Виллеруа, и мадам де Ланнуа покачала головой и прошептала:

– Всего-навсего кража. Но следует задать вопрос не о том, что он совершил, а где? В королевской часовне!

– Это один из тех грабителей? – также шёпотом продолжал спрашивать дю Плесси-Бельер и покосился на потянувшегося в полусне маркиза.

– Да. Но хуже всего то, что мальчик связан с шайкой воров из Сент-Антуанского предместья. И это усугубляет его положение. Для его брата всё было бы гораздо хуже – его бы обвинили в измене королю. Так что можно сказать, что смерть освободила его от худшей кары. А вот для мальчика, увы, всё складывается просто катастрофически скверно, если этому делу дадут ход, и оно будет рассматриваться в суде.

– Кто арестовал его? – спросил Франсуа-Анри, не заметив, что в задумчивости принялся отбивать пальцами такт марша по подоконнику.

– Один из комиссаров тюрьмы Шатле. Он недавно перевёлся туда из следственной палаты Парижского парламента. Ла Рейни.

– Я слышал о нём, – потёр подбородок полковник.

– А это и хорошо. Очень хваткий молодой человек. И весьма опытный по части лазеек в законе и во всём, что касается предписания о наказаниях. Я рекомендую встретиться с ним и обо всём переговорить.

Из-за двери, ведущей в коридор для прислуги, послышался топот каблучков. Это горничные, которые прислуживали дамам свиты королевы, уже спешили в комнаты своих хозяек, чтобы убрать золу из каминов, растопить их, принести кувшины тёплой воды, свежее бельё и все необходимые для утренних процедур мелочи.

– Поспешите, мои дорогие! – мадам де Ланнуа потрепала маленького маркиза за плечо, чтобы разбудить его. – Вам необходимо встретиться с этим Ла Рейни, Анрио, и договориться обо всём. Мне показалось, что он лично заинтересован в судьбе мальчика. Как знать, может быть, благодаря часам Купидона, ему улыбнётся сама Фортуна.

– Ему уже улыбнулась Крёстная всего двора, чего же больше! – дю Плесси-Бельер с почтением коснулся губами удивительно мягкой и тёплой руки герцогини.

– Что же, маркиз, прощайте! Или, лучше сказать, до свидания! – мадам де Ланнуа улыбнулась крестнику в ответ на комплимент и осенила его знамением. – Что касается меня, то я постараюсь сделать всё возможное для того, чтобы об этих происшествиях забыли как можно скорее.

– Вы настоящий ангел-хранитель, мадам! – признался в своих чувствах Виллеруа, живо соскочив со стула. Он отвесил галантный поклон, шаркнув ножкой, и поспешил расправить все складки на панталонах и камзоле.

– Я всего-навсего тётушка для тех, кто готов ценить мою заботу. И мои отвары, – польщённая столь пылким выражением благодарности, герцогиня всё же не стала заострять на них внимание. – Всё, всё, господа! Анрио, – она наградила старшего маркиза коротким поцелуем в щёку, на которой уже проступала утренняя тень. – И да, вас вызовут во дворец, не ровён час! Не забудьте прежде всего переодеться. Обычное придворное платье не слишком подойдёт для такого визита. Лучше наденьте тот ваш камзол, который для верховых прогулок. Он строгого кроя, да и вы в нём больше похожи на военного.

– Но я и есть военный! – усмехнулся дю Плесси-Бельер.

– И придворный. С недавних пор, – строгим голосом поправила его герцогиня. – Так что будьте готовы явиться во дворец сразу же, как только получите приглашение с курьером. А вы, мой дорогой, – она ласково погладила Виллеруа по щёке. – Отдохните хорошенько после вашего квеста. Как знать, когда вы понадобитесь его величеству? Только, чур! Уговор: я никому не открою секрет о нашем разговоре. Но и вы, мой друг, не рассказывайте о моём скромном участии в сегодняшнем вашем приключении. Хорошо?

– Я обещаю, мадам! – выпалил Франсуа, но мадам де Ланнуа, смеясь, приложила палец к губам и легонько подтолкнула его следом за дю Плесси-Бельером к двери, скрытой за фальшивой панелью с картиной в массивной позолоченной раме.

– Ни пуха ни пера, мои дорогие! – напутствовала она их, стоя у входа в потайной коридор. – Берегите себя!