Робин Каэри
Час Купидона. Часть I. Секрет Купидона

Глава 5. Пажи в ночном карауле
Утро. Шесть часов. Лувр. Приёмная королевы

Влетев в зал, Франсуа, не мешкая, пробежал к тронному постаменту и застыл на верхней ступеньке. Он не успел, как следует отдышаться и привести себя в порядок, а в дверях приёмной королевы показался его напарник по караулу – шевалье Жан Огюст де Кревье. Он так же быстро пронёсся через весь зал и без церемоний устроился в королевском кресле, подтянув к себе ноги и обхватив колени руками.

– Ну как? – спросил он, тяжело переводя дух.

– Ничего, – ответил Франсуа, стараясь ничем не выдать, что и сам запыхался от сумасшедшей пробежки по коридорам.

– Вижу, что ничего, – де Кревье закинул руки за голову и вальяжно развалился в кресле. – Эх, дружище! Знали бы вы, какая услада прогуливаться в Оранжерее в ночи. Всё в цвету, ароматы просто умопомрачительные. Фонтанчики журчат себе. Кругом ни души.

– Так она пришла? – лукаво улыбнулся Франсуа, мысленно представив живописную картину парочки – юноша и девушка, прогуливавшиеся под застеклённым куполом Оранжереи.

– Пришла, – широко раскинув руки и потягиваясь, ответил де Кревье. – Правда, она зачем-то привела с собой подругу. Та ещё болтунья, доложу я вам. Настоящая заноза.

– Так ведь, втроём веселее, – в улыбке Виллеруа сквозила такая незамутненная наивность, что его старшему товарищу не захотелось развеивать его иллюзии, настаивая на общеизвестном правиле о третьем лишнем. Не открывая зажмуренных глаз, он только и проговорил в ответ:

– Ваша правда. Так веселее.

Из галереи послышалось гулкое эхо шагов. Знакомый звук чеканной поступи господина Мальфлёра, главного надзирателя в Корпусе Королевских Пажей, вызвал неоднозначные гримасы досады на лицах караульных. Хоть появление надзирателя сулило скорое освобождение от караула и долгожданный отдых, юные воспитанники не питали ложных иллюзий на свой счёт. Зная дотошный характер господина Мальфлёра, они справедливо ожидали, что их не отпустят ко сну без предварительных распеканий и назидательных речей, так сказать, в целях воспитания. В отличие от других пажей, на голову Виллеруа доставались особенно нудные и долгие нотации по поводу недостаточного радения к несению службы. В этом особом внимании к юному маркизу угадывалась рука почтенного герцога де Невиля, который требовал от надзирателей и учителей своего драгоценного наследника, чтобы те не жалели никаких средств и усилий, дабы воспитать из маркиза настоящего солдата. Такого, которому будет не зазорно передать в наследство патент полковника и почётное командование Лионским полком в недалёком будущем.

Де Кревье спрыгнул с трона, едва ли не в самый последний момент. Он подтянул камзол, поправил шляпу и замер, подобно статуе одного из рыцарей, одетых в старинные доспехи эпохи короля Франциска Первого, вечно охранявших парадный вход в приёмную королевы. Виллеруа также подскочил на своём месте возле кресла королевы и вытянулся в струнку, вперив взгляд в потолок, будто в царившем полумраке можно было разглядеть фрески со сценами апофеоза военных побед прошлого века.

– Господа пажи! Смирно! – скомандовал Мальфлёр и прошёл ближе к постаменту трона. – Шевалье де Кревье, доложите о происшествиях во время несения караула.

– Во время несения караула никаких происшествий не было, господин надзиратель! – отчеканил де Кревье, избегая смотреть Мальфлёру в глаза.

На его счастье, надзиратель отвлёкся на шум в соседней галерее. Он обернулся и с удивлением посмотрел на швейцарских гвардейцев, беспорядочной толпой ввалившихся в Приёмную королевы во главе с сержантом Дезушем. Следом за швейцарцами промаршировали гвардейцы из роты Дворянской Сотни, которой командовал де Вард. Сам капитан шагал позади, замыкая строй своих гвардейцев. Он появился не один, рядом с ним шагал герцог де Грамон. Они о чём-то оживленно спорили, то и дело оборачиваясь к шедшему в самом хвосте процессии господину Бонтану. Пренебрегая обменом формальными приветствиями, герцог де Грамон, прямо с порога, начал разговор с вопросов:

– Что у вас тут, Мальфлёр?

– В приёмной её величества никаких происшествий, господа! – отчеканил надзиратель и вытянулся в струнку перед маршалом Франции.

– Как? Совершенно никаких происшествий? – уточнил де Вард, с подозрением глядя на караульных. А Дезуш, стоявший напротив Виллеруа, спросил того напрямик:

– Вы всё время несения караула находились в зале?

– Совершенно верно, господин сержант, – поспешил ответить за своих подопечных Мальфлёр, но де Вард только усмехнулся.

– Я хочу услышать, что на это скажут сами господа пажи. Вот вы, – швейцарец указал пальцем на маркиза. – Вы, что-нибудь слышали? Видели кого-нибудь?

– Никак нет, господин сержант! – звонкий голос Виллеруа эхом прокатился по залу, заставив надзирателя и сержанта поморщиться и испуганно оглянуться в сторону покоев королевы.

– Господа, я бы просил не шуметь, – испуганно прошептал Мальфлёр.

– Ясно. Ничего, значит ничего, – сказал де Грамон, отступая в сторону выхода. – Идёмте, господа! Ясно же, что, если пажи ничего не слышали, значит, и видеть не могли. Те люди пробежали через другой зал. Скорее всего, они выбрали коридоры для прислуги, а это с другой стороны покоев.

Все гвардейцы вышли из зала, на этот раз сохраняя строгий порядок, и уже из галереи до ушей юных пажей и их надзирателя долетели обрывки фраз, вызвавшие общее любопытство:

– Этих грабителей нужно вздернуть на воротах Лувра! А чтобы впредь другим неповадно было, ещё и руки отрубить!

– Спокойствие, дорогой сержант. Спокойствие. Мы же не во времена Карла Седьмого живём. Теперь не отрубают руки ни ворам, ни даже проворовавшимся экономам.

Спокойный, немного насмешливый тон герцога де Грамона вызвал приступ веселья у пажей. Те заулыбались, перемигиваясь между собой, но Мальфлёр тут же пресёк все зачатки шутливого настроения, бросив в их сторону испепеляющий взгляд.

– А ну-ка, разговорчики мне! Смена караула, шаг вперёд!

Два пажа выступили из строя и подошли к постаменту, встав лицом к караульным. Отдав честь и притопнув каблуками, они поменялись местами и отсалютовали друг другу ещё раз.

– Пост сдан!

– Пост принят!

Де Кревье и де Виллеруа присоединились к шеренге, в которой выстроились другие пажи, с едва скрытым нетерпением поглядывавшие на выход. Мальфлёр, чеканя шаг, подошёл к ступеням постамента.

– Господа, будьте бдительны! В случае любого происшествия разрешаю звать на помощь. Караул швейцарской гвардии стоит в Большой галерее.

– Так точно, господин надзиратель!

– Господа пажи! За мной! – коротко скомандовал Мальфлёр и повёл шеренгу пажей, сменившихся в карауле, к выходу.

– Так это точно, что ничего не случилось? – шёпотом спросил де Кревье, обернувшись к замыкавшему строй Франсуа.

– Точно. Ничего, – отозвался тот.

– Разговорчики! – рявкнул, не оборачиваясь, Мальфлёр, и Франсуа тихо выдохнул – иногда и суровость надзирателя была на пользу. Не хватало ещё, чтобы де Кревье заподозрил, что в то самое время, когда он прогуливался в обществе своей пассии во дворцовой Оранжерее, сам Виллеруа тоже отлучался из Приёмной королевы ради собственных дел.

Глава 6. Тревоги королевы
Утро. Шесть часов. Лувр. Покои королевы

Глухая ночь уже перевалила за порог так называемого часа Купидона. Близился рассвет, время начала утренней суеты, когда дворцовые коридоры и общие залы пробуждались ото сна и покоя. Впрочем, в ту ночь её величеству были неведомы ни покой, ни даже сон. Разбуженная громкими криками, полными ужаса, и гвалтом, поднятым караульными из-за тревоги в покоях фрейлин, её величество немедленно послала дежурившую в её спальне графиню ле Монтей разбудить и пригласить к ней герцогиню де Ланнуа. В минуты сомнений и переживаний, когда в памяти вновь возрождались призраки давно пережитых страхов, мадам де Ланнуа была единственной, кому могла довериться королева.

В ожидании, когда почтенная герцогиня вернётся с докладом о причинах, вызвавших суматоху, из-за которой были подняты со своих постелей все обитатели дворца, королева сидела на высоко взбитых подушках и нетерпеливо перебирала агатовые чётки. В строгий канон молитвы на латыни, заученной ещё с детства, то и дело закрадывались исполненные чувств испанские фразы, выражавшие личные опасения Анны Австрийской. Не раз и не два она прерывала заданный каноном ход розария, ради просьбы о заступничестве за любимых сыновей, не разделяя ни первого, ни второго, и за тех немногих людей, кто оставались преданными ей на протяжении многих лет, даже когда над её головой сгущались свинцовые тучи неотвратимого рока.

– Ну что же, герцогиня? – немедленно спросила королева, едва мадам де Ланнуа переступила порог её опочивальни. – Что там? Что такое стряслось? Это у фрейлин? Снова кража?

Шум и крики, доносившиеся из внешних покоев, не утихали. На лице мадам де Ланнуа было написано плохо скрываемое беспокойство, и это лишь усугубило опасения королевы.

– Что случилось? Надеюсь, никто не пострадал?

– Нет, ваше величество, пострадавших нет, – мадам де Ланнуа присела в реверансе и поспешно поднялась, торопясь ответить на град вопросов, которыми засыпала её королева.

– Господа гвардейцы из роты капитана де Варда решили устроить засаду для грабителей.

– Как? Но разве охрана в моих покоях больше не в ведении Швейцарской гвардии? А что же Дезуш?

В вопросах королевы прозвучало не только удивление, но и недовольство новшествами, о которых ей не доложили.

– Почему меня не поставили в известность? А что же господин кардинал? Или это произошло с его попустительства?

– Полагаю, что его высокопреосвященство также не в курсе, – деликатно ответила на это мадам де Ланнуа. – Де Вард объяснил это тем, что ему было необходимо сохранить полную секретность для исполнения плана. Он ожидал застать грабителя врасплох.

– Так. И что же? Кого же они застали? Мне показалось или я слышала женские голоса? Да нет же, кричала женщина. Это же… Нет! Ведь это не была одна из моих фрейлин?

Это предположение само по себе было чудовищно и грозило громким скандалом. Произнеся его вслух, королева отвернулась, не в силах смотреть в лицо герцогине, если вдруг та подтвердит, что сбылись её самые дурные предчувствия.

– Только не ещё одно предательство. Только не снова, – тихо прошептала королева. – Я так устала ото лжи. Ах, да не медлите же, герцогиня! Скажите мне всё, как есть. Не щадите. Мне кажется, что после всего, что уже пережито, ещё одна измена не принесёт большего урона… Их было столько…

О чьём предательстве вспомнила Анна Австрийская в ту минуту? О ветреном и непостоянном в своей лояльности ко всем друзьям и сообщникам – герцоге Гастоне Орлеанском, младшем брате её почившего супруга, короля Людовика XIII? Или о кузене короля – принце Конде, который несколько раз успел изменить своим союзникам за последние десять лет и в итоге переметнулся на сторону Фронды? Перейдя на службу под знамена испанского короля, принц предал не только её саму, но и Людовика, и Мазарини. Он сделался врагом Франции! Но, может быть, горечь в мыслях королевы вызвали воспоминания о племяннице – Анне Марии де Монпансье, старшей дочери Гастона Орлеанского? Королева дала ей материнскую любовь, которой бедная сирота была обделена с рождения, воспитывала при своём дворе и даже искала блестящие партии для замужества. И всё ради того, чтобы неблагодарное дитя переметнулась к зачинщикам смуты, которые тянули за ниточки, крепко привязанные к амбициям, унаследованным от её беспокойного отца-интригана – герцога Гастона Орлеанского. Или Анне вспомнились тревожные времена её молодости, когда вокруг неё не прекращались интриги и скандалы, по большей мере, связанные с именем герцогини де Шеврез? Подруга безвозвратных дней юности, первых лет, проведённых Анной во Франции, герцогиня была при ней с первых её шагов в самостоятельной жизни в качестве королевы-регентши, но как же скоро она стала причиной горьких разочарований…

– Нет, Мадам. Это не измена. Точнее, предательство есть, но не в том смысле, – тихий ответ мадам де Ланнуа прервал череду воспоминаний, и Анна Австрийская с некоторым удивлением подняла голову, отвлёкшись от чёток, и посмотрела в её лицо. – Дело в том, что в ту самую комнату, которую планировали ограбить, недавно, по вашему распоряжению, поселили мою новую компаньонку. Я представила её вашему величеству, ещё три месяца назад.

– Эта та молодая особа, Элоиза Шанье? – оживилась королева и подарила собеседнице улыбку. Ведь компаньонка герцогини, прибывшая из Анжера, понравилась ей и внушала доверие.

– Да, она самая, ваше величество. Она уже легла в постель, когда услышала шорох и звуки голосов у себя за головой. Увидев в комнате мужчин, она закричала. Начался переполох. Гвардейцы оказались на месте, – тут мадам де Ланнуа иронично усмехнулась. – Как истинный кавалер, капитан де Вард проявил беспримерную галантность, не выстрелив в грабителей на глазах у дамы. В итоге те сбежали, воспользовавшись суматохой. Они успели скрыться до того, как их догнали.

– То есть, грабителей было несколько? – уточнила королева, вновь отвернувшись, и спрятала дрожавшие руки под одеяло.

– Судя по словам капитана, их было, как минимум, трое. И один из них, – мадам де Ланнуа намеренно повысила голос, чтобы обратить внимание августейшей слушательницы на этот факт, – есть основания полагать, что один из них прислуживает во дворце. Это кто-то, кто хорошо знаком с распорядком дня в вашем окружении, мадам. Кроме того, де Вард склонен полагать, что именно этот человек дал указание грабителям, кого и когда именно следует ограбить.

– Боже мой, всё-таки, это предательство… – прошептала Анна Австрийская. – Лучше бы это было тихое ограбление. О нём и так знают. И ведь теперь все вокруг будут подозревать друг друга.

– Не совсем так, Мадам, – произнесла герцогиня и выдержала пристальный взгляд королевы, смотревшей прямо ей в лицо. – Важно обратить внимание на то, как именно грабители скрылись. Перед тем, как гвардейцы успели догнать их, эти люди добежали до галереи Войны.

– То есть, до той самой галереи Призраков? – в глазах Анны Австрийской блеснул огонёк. – Неужели они воспользовались тем же самым выходом?

– Несомненно. Не провалились же они сквозь землю, точнее, сквозь паркет, – подтвердила эту догадку мадам де Ланнуа. – Это значит, что их сообщник должен быть из числа прислуги. Тот, кто знает о потайных коридорах.

– Из прислуги, – с отрешённым видом повторила королева, машинально перебирая бусины чёток.

Внезапно она почувствовала всю тяжесть навалившейся на неё усталости. И виной тому была не столько бессонная ночь, сколько переживания, а также долгая, казавшаяся бесконечной, череда дней и ночей, проведённых в одиночестве и безвестности в ожидании неизбежной, неотвратимой беды. И вновь перед ней показался старый, до боли в сердце знакомый призрак предательства.

– Неужели, новая Фронда? – прошептала Анна.

– Нет, что вы, ваше величество! – поспешила возразить герцогиня. Она отошла к круглому столику на высоких ножках. На нём стояли графин с водой, два бокала из тонкого стекла и вазочка с цукатами, любимым лакомством королевы.

Мадам де Ланнуа налила в бокал воды и подала его королеве. Она не заговорила до тех пор, пока её величество не выпила половину. Даже такая мелочь потребовала от Анны Австрийской недюжинных усилий, чтобы взять себя в руки и совладать с волнением и паникой, которые были готовы закрасться в её душу.

– Это не Фронда. Уверяю вас. Если предатель во дворце, то это, не придворный, повторюсь, – уверенно произнесла мадам де Ланнуа. – Это кто-то из прислуги.

– Но кто же? – стараясь унять дрожь из-за прохладной воды, королева отдала бокал, зябко повела плечами и натянула на себя одеяло.

– У маркиза де Варда есть кое-какие соображения на счёт того, как выследить этого человека, – проговорила герцогиня, но на этот раз в её голосе слышались нотки сомнения.

– Ах, эти соображения, – с лёгкой иронией проговорила Анна Австрийская и снова села на постели. – Он уже упустил этих людей один раз. На что же он надеется? И кстати, он поставил в известность Дезуша? Я хочу знать обо всех предпринимаемых шагах. Подозрения в подобном преступлении – это слишком серьёзно. Ошибка может оказаться роковой для невиновного человека. Это недопустимо. Немыслимо, слышите!

– Я взяла слово хранить молчание и с капитана, и с сержанта. Но, кроме того, я думаю, что самое время пригласить ещё кое-кого, – мадам де Ланнуа многозначительно посмотрела в глаза королевы.

– Ещё? – вскинула брови Анна Австрийская и слегка наклонилась вперёд, в ожидании, пока герцогиня с энергией и силой, которые трудно было предположить в даме столь миниатюрного и сухонького сложения, взбивала подушки.

– Я думаю, что будет нелишним подключить кого-то, кого мало знают при дворе. Не примелькавшееся лицо не вызовет ни у кого подозрений и лишних вопросов.

– И у нас есть на примете такой человек. Да, несомненно, – с долей лукавства продолжила эту мысль королева.

Она дождалась, когда мадам де Ланнуа разложила пышно взбитые подушки в изголовье, и устроилась на них, понимая про себя, что отнюдь не была готова уснуть.

– Да. И это мой крестник, ваше величество. Не сомневаюсь, что его помнят при дворе. И, тем не менее, мало кто будет связывать его появление с этим делом. Маркиз дю Плесси-Бельер, который привозил депеши от маршала де Руже в канун Рождества, так что для большинства он запомнился тем самым молодым военным, офицером для поручений, не более того, – спрятав улыбку при мысли, что в разговорах придворных дам звучало, конечно же, гораздо более того, мадам де Ланнуа кивнула королеве. – И вам удалось включить его в число помощников графа де Сент-Эньяна на недавнем заседании Королевского Совета.

– Да. Весьма многообещающий молодой человек, – в улыбке Анны Австрийской сквозила добрая ирония.

– Он – достаточно сообразительный. И, что гораздо важнее, осмотрительный человек, не смотря на то, что производит на всех противоположное впечатление, – не замечая иронии в улыбке королевы, мадам де Ланнуа продолжала хвалить любимого крестника и при этом заботливо подоткнула одеяло королеве.

– Если вы так думаете. Но, кроме того, чтобы не привлекать к себе внимание, ему понадобится разузнать всё о тайнах нашего неспокойного двора. Не говоря уже о дворцовых секретах. Некоторых из них. И к тому же, о потайных коридорах.

– Я как раз хотела просить у вашего величества позволения воспользоваться советами месье Бонтана. Лучше него в Лувре ориентируются, разве что, те, кто сами проектировали и строили этот дворец. Сейчас даже господин Лево затрудняется определить возраст некоторых стен. А ведь он – архитектор и не из худших.

– Ах, мадам! – в глазах Анны Австрийской сверкнула горечь, близкая к разочарованию. – Вы же не хотите сказать, что и наш добрый Бонтан мог ввязаться в это дело?

– Отнюдь, ваше величество. Уверяю вас, если кто-то и предал ваше доверие, то, скорее всего, этот человек не бывает на виду. Я думаю, что он занимает очень неприметную должность, чтобы не привлекать к себе внимание.

– Вы уверены?

– Я делаю выводы на основании того, что доложили мне капитан де Вард и сержант Дезуш. Ни они сами и никто из их людей не узнали грабителей, никого из всех троих, – без тени сомнений ответила мадам де Ланнуа и направилась к двери.

– Они могли быть в масках. Ох, моя дорогая, даже не пытайтесь. Я знаю, что вы стараетесь сделать всё, как можно лучше, и успокаиваете меня. Но вопросы теперь не иссякнут. Я просто не могу перестать думать обо всём этом, – произнесла Анна Австрийская с пугающе обречённым выражением лица. – Галерея Призраков, ведь это тот самый выход. Через сады к набережной. Вы же помните тот случай, – вздохнула она, отыскивая близоруким взглядом лицо и фигуру герцогини на фоне обитой голубой тканью стены.

– Вам необходимо уснуть, ваше величество. Все эти вопросы, волнения, воспоминания, – герцогиня качнула головой. – С вашего позволения, я принесу отвар из цветков ромашки. Это вернёт вам сон и спокойствие.

– Забытье, – поправила её королева с грустью. – А что же Луи и Филипп? Надеюсь, их не потревожили все эти события?

– Боюсь, – мадам де Ланнуа остановилась на пороге. – Боюсь, что я не смогла предотвратить это. Мне кажется, что маркиз де Вард отправился к покоям короля, чтобы безотлагательно раздобыть копии дворцовых планов. Кроме кабинета господина кардинала, копии хранятся ещё и в учительской комнате кабинета его величества, насколько я знаю.

– Ах да, – пробормотала Анна Австрийская и знаком показала герцогине, что ждёт отвар. – Можно ли уповать на здоровый сон моего мальчика? Эти люди… Де Вард, конечно же, обходительный и достаточно здравомыслящий человек. Он дворянин и офицер, как сказал бы почтенный герцог де Грамон. Но помешает ли это его рвению? Ах, если бы можно было избежать всего этого!

Герцогиня отсутствовала недолго, но даже та четверть часа, которая потребовалась ей, чтобы налить приготовленный заранее отвар в чашку, показалась Анне целой вечностью. Всё это время она лежала, уставив взор в потолок, раздумывая о том, что могло побудить кого-то из слуг предать её. При этом Анна ни на одно мгновение не задумывалась о том, что предательство было, прежде всего, преступлением против короля и короны, против Франции, как таковой. Но нет же, ей казалось, что во всём этом деле было что-то личное, связанное с местью ей или кому-то из её приближённых. Но кому и за что?

– Ваш отвар, Мадам, – королева вздрогнула при звуке тихого голоса и открыла глаза. А ведь, дожидаясь мадам де Ланнуа, она всё-таки задремала.

– Скажите, Мари-Луиза, а не связаны ли эти кражи с часами? – спросила королева и села, чтобы выпить отвар. – Эти часы, то, что они останавливаются в разных залах дворца, это не связано с грабителями?

Она вдохнула сладковатый аромат ромашки и сделала несколько маленьких и осторожных глотков, чтобы не обжечься. Герцогиня наклонила голову, покусывая губы и думая о заданном вопросе. Наконец она посмотрела в лицо королевы, когда та вернула ей чашку, и с задумчивостью в голосе произнесла:

– Нет. Я так не думаю. Есть что-то озорное в этом деле с часами. Дерзкое. Но, не угроза. Это, скорее, чей-то розыгрыш. Преступление? Возможно – да. Но не настолько же серьёзное, как кражи. И, к тому же, капитан де Вард…

– Ах да, наш бравый де Вард, – прошептала Анна, откинувшись на подушки. – Если и он уверен в том, что эти дела не связаны, то мы можем быть спокойны. Но выходит, что у нас две проблемы, вместо одной, – в её голосе снова звучала ирония. – Хорошо. Пусть так. Но пригласите вашего крестника, герцогиня. Поручите ему это дело. Оба этих дела. Пусть он явится с отчётом, как только у него появятся ответы. Или хотя бы подозрения.

– Да, ваше величество. Я приглашу его первым же делом с утра, – герцогиня отошла к двери и тихонько щёлкнула пальцами, чтобы разбудить дремавшую в соседней комнате дежурную даму, графиню де Монтей. – Мадам, вы можете войти! Я желаю вам спокойно выспаться в остаток этой ночи, ваше величество.

– Да. Доброго сна и вам, дорогая герцогиня. И, будьте добры, позовите ко мне Моттвиль. Лучше пусть она почитает мне, чтобы я точно смогла заснуть, – устало прошептала королева, смыкая отяжелевшие веки.