bannerbannerbanner
Чаша Ваала

Роберт Беннет
Чаша Ваала

3. Зловещее приветствие

Незадолго до ложного рассвета его сон потревожил влажный холод тумана. О’Брайен сел, дрожа от влажного холодного тумана, который черным покровом накрыл небо, пустыню и горы. При свете фонарика летчик поел и подготовился к старту. Серость туманного ложного рассвета предупредила, что пора отвязывать якорную цепь. Потом тьма снова превратила туман в сплошной непроницаемый полог.

Наконец нетерпеливый путешественник увидел проблески истинного рассвета на востоке. Свет быстро усиливался, став вначале ярко-розовым, а потом пламенно-алым. Однако как ни хотелось Ларри О’Брайену побыстрей взлететь, он сидел, положив руки на приборы контроля. Хотя пылающие лучи уже окрасили мрамор вершин в розовый цвет, склоны гор и долина внизу еще лежат под покровом шерстяного одеяла влажного тумана.

Когда прямые солнечные лучи коснулись вершин, туман начал рассеиваться и катиться по склонам. Первые порывы ветра качнули самолет. О’Брайен включил двигатель. Самолет пробежал по ровному уступу и полетел вниз, как гигантский кондор. Бесстрашный авиатор выровнял самолет, прерывая падение. Он едва успел перевалить через противоположную сторону узкой долины и, предупрежденный такой близкой опасностью, поднялся выше в освещенный солнцем воздух, поджидая, пока туман рассеется. Когда солнце поднялось выше на далеком восточном горизонте, его лучи устремились вниз, в обширное углубление, или чашу, между окружающими горами, которые отрезают пустыню. Туман быстро поднялся и рассеялся, и стала видна земля под ним.

О’Брайен увидел полосу дикой неровной местности с крутыми безжизненными хребтами, вершинами и узкими долинами, некоторыми сухими и коричневыми, другими зелеными. Он спустился ниже к одной из зеленых долин. Вскоре снижение привело его к группе белых животных; пролетая, он понял, что это ориксы, или белые антилопы. По дну долины посреди густых зарослей деревьев и кустов, покрывавших все дно долины, вился узкий ручей.

При первом же повороте долины самолет пролетел вблизи известняковых утесов, стеной встававших справа. Поверхность беловатой каменной стены была усеяна темными отверстиями – входами в пещеры. Не успел О’Брайен обогнуть угол скалы, как увидел группу волосатых человеческих существ. На мгновение промелькнули коричневые фигуры, бросавшиеся на землю в ужасе перед ревущим крылатым чудовищем, которое пронеслось над ними.

Одного взгляда было достаточно чтобы понять, что это дикари, очень отличающиеся от полуцивилизованных людей, которых он ожидал встретить в оазисе. Он повернул и полетел назад, чтобы рассмотреть дикарей получше. На расстоянии в пятьдесят ярдов последний испуганный обитатель гор бежал в пещеру. О’Брайен помахал ему белым платком и направился к карнизу перед пещерами. Но когда приближался к пещере, неровный угол утеса заставил его отвернуть. Самолет, делая поворот, наклонил левое крыло. В то же мгновение закутанный в шкуры дикарь выглянул из пещеры и со всей силой своей мускулистой руки метнул копье. Копье пролетело под поднятым крылом и пробило тонкий фюзеляж точно в том месте, где рана была бы смертельной, если бы машина была большой птицей.

Так же стремительно, как появился, свирепый пещерный человек исчез в отверстии пещеры. О’Брайен подготовил пистолет, но дикарь больше не показывался. Возвращение и стрельба будут только напрасной тратой боеприпасов и горючего. Гнев Ларри рассеялся так же быстро, как появился. Предательское нападение вполне могло быть вызвано страхом перед неизвестным. Жителям пещеры самолет может показаться огромной хищной птицей, чем-то вроде демона птицы рок, и О’Брайену совсем не хотелось знакомиться с этими волосатыми обитателями пещер. Это дикари, а совсем не полуцивилизованные люди, которых он ищет.

Мгновенно приняв решение, он поднялся над долиной. На северо-восток, за низким хребтом из известняка и песчаника поднимались черные горы, представляющие собой естественную преграду между внешним и внутренним оазисами. За ними таинственный Ирем, сад, чей аромат доносил до него вчера вечером ветер. А в Иреме может быть Истара, «богиня-жрица», и ее племя.

Миновав ближайший черный хребет, О’Брайен еще больше уверился в том, что находится за ним. Горы представляли собой сплошную дамбу из изверженных пород, преодолеть которую без крыльев как будто невозможно. Вершина этой грандиозной черной изгороди узкая. Как только самолет поднялся выше и оказался на уровне этой вершины, О’Брайен увидел лежащую за ней землю. Прежде всего показалась далекая противоположная стена оазиса. Черные внутренние склоны гор опускались в гигантский кратер. О’Брайен не ошибся. Перед ним настоящий оазис – тот самый сад, который он искал. Если вершины и верхние склоны круглых стен стерильны и пусты, нижние склоны и дно огромной ямы покрыты яркой зеленью. Только в центре массу листвы прерывает кольцо озера, окружающее остров. От озера расходятся извилистые серебряные ленты ручьев.

Перевалив через горный хребет, О’Брайен увидел, что стена из вулканических скал почти такой же высоты, как наружное кольцо, все еще отделяет его от удивительного кратера. Под ним и справа от него, там, где внутренняя стена встречается с наружной, вклинивается большая веерообразная долина, уходящая на север и северо-восток. Ручьи, бегущие с дальнего конца этой долины, сливаются в реку, которая исчезает в ущелье под узким хребтом, ограждающим сад в кратере.

По берегам реки, как бы обозначенные на топографической карте, видны очертания обработанных полей, извилистые серебряные нити ирригационных каналов и плоские крыши восточных домов, тесно прилепленных друг к другу внутри стены, окружающей деревню. Явное доказательство того, что люди здесь отличаются от жителей внешнего оазиса.

О’Брайен опустил нос самолета и начал планировать, направляясь в клинообразную долину. Прежде чем он снизился до тысячи футов, прямо под собой увидел на берегу реки большой белый объект. Еще один поворот опустил его настолько, что он смог ясно рассмотреть верхние этажи огромного круглого здания. Спиральный спуск привел его еще ближе, и он увидел, что это большое здание построено в форме усеченного конуса или мощной заостренной башни, похожей на древние храмы Ассирии и Вавилона, только это здание круглое, а не угловатое. Нижняя треть здания из черного камня, средняя – из красного песчаника, верхняя треть – из чистого белого мрамора. По спирали от основания к вершине ведет наклонная дорога, по которой вверх и вниз передвигаются люди, и по одиночке, и группами. На восточной стороне массивной белой крыши располагается постройка из пурпурного порфира с плоским шахматным покрытием из разноцветных камней.

Неожиданно О’Брайен услышал громкие звуки медных труб. Часовые заметили его самолет, кружащий в небе, как гигантский орел. В ответ на громкий сигнал тревоги по спиральной дороге к вершине большого здания начали подниматься воины. Солнце блестело на ярко-желтом металле оружия и доспехов.

На следующем повороте О’Брайен облетел верхнюю часть башни-города так близко что сумел в подробностях рассмотреть ее защитников. Это были многочисленные воины, очень похожие на фигуры, изображенные на глиняных табличках Ассирии и на стенах самых древних арабских развалин. На них гротескные шлемы, и они вооружены луками и копьями. Некоторые размахивали бронзовыми мечами и боевыми топорами. Поверх черных и красных одеяний бронзовые доспехи.

На белой верхней платформе перед зданием с пурпурным верхом, как далекий гром, забили гигантские барабаны. Над ними вздымались звуки труб, резкие ноты боевых флейт и дикие воинственные крики воинов. Вне всякого сомнения, эти жители города-башни – храбрые люди, а храбрые люди, как правило, не предатели.

Крыша верхнего здания пуста, и О’Брайен видел, что она достаточно велика для посадки. Он смело сделал круг и приземлился на крышу пурпурного здания. Под ним была шахматная доска из разноцветных камней, и он заметил в дальнем конце начало лестницы. Прежде всего он развернул самолет, чтобы он мог взлететь в любую минуту. Грохот и звон толпы на платформе внизу и вдоль всей спиральной дороги почти оглушил его. В любую минуту он ожидал, что через парапет полетят стрелы.

Никто из этих воинов не мог видеть за парапетом самолет и пилота. Может быть, поэтому никто не торопился нападать на предполагаемое чудовище. О’Брайен достал носовой платок и в знак мира помахал им через парапет. Сзади послышалось резкое шипение, и он обернулся. Один из воинов в доспехах стоял на верху лестницы и смотрел на него. За ним видны были другие, выставившие копья и размахивающие бронзовыми мечами и боевыми топорами. О’Брайен сделал шаг им навстречу, продолжая махать платком. Воины зашипели и немного приблизились к нему, причем их воинственное враждебное отношение не менялось.

О’Брайен продолжал махать платком, но напряженность ситуации заставила забыть, что он в летном шлеме с огромными очками, его лицо полностью закрыто. Он не мог понять, что в глазах воинов он выглядит чудовищем с черной безволосой головой и огромными блестящими глазами. Для них этот необычный посетитель в их изолированной пустыне должен казаться злым джинном, а его крылатый воздушный конь – гигантской птицей-рок. Под большими квадратными глазами шлема дружеская улыбка нижней белой половины лица казалась издевательством. И вполне вероятно, его жест воины приняли за злое заклинание.

С диким криком их предводитель неожиданно побежал по крыше, высоко поднимая в правой руке боевой топор. О’Брайен продолжал размахивать флагом мира, но одновременно достал пистолет. Воин бежал к нему, как свирепый волк. Между квадратной завитой черной бородой и лицевой пластиной рогатого шлема на чудовище смотрели с бледного семитского лица черные глаза, полные ужаса, но одновременно ярости. Когда воин был уже в двадцати шагах, О’Брайен понял, что должен защищаться. Он помахал, заставляя нападающего остановиться. Единственным ответом было резкое шипение. Еще несколько шагов, и тот будет на расстоянии удара.

 

Воин взмахнул топором, и О’Брайен выстрелил. Пуля попала в плоский центр головки топора и ударила с такой силой, что топор вырвался из рук воина и полетел назад. Одновременно все собравшиеся внизу услышали резкий звук выстрела.

Нападающий резко остановился и низко поклонился, словно ожидал получить второй удар из волшебной трубки джинна. Остальные воины тоже поклонились, хотя и не так низко. У них нашлись силы, чтобы умоляюще воззвать к злому призраку. Их речь показалась О’Брайену своеобразным диалектом арабского языка. Он ответил арабским приветствием «Салам алейкум!»

Но воины либо не поняли его, либо слишком боялись чудовища, чтобы поверить ему. Обезоруженный воин отполз на несколько шагов назад и бегом вернулся к своим товарищам.

Разочарованный, но еще не вполне обескураженный, О’Брайен подошел к топору и поднял его. Оказалось, что это хорошо уравновешенное оружие с удобной рукоятью. Бронзовая головка топора была такой прочной, что не треснула, в ней даже не было вмятины от пули. Несколько удивленный этим, он ударил топором по блоку из песочника, который разделял два цветных квадрата на шахматной крыше. Лезвие разрубило камень, как зубило каменщика.

В нескольких ярдах за тем местом, куда упал топор, над уровнем крыши поднималось невысокое медное ограждение. Американец подошел и заглянул в воронкообразное отверстие за ограждением. И стоял, глядя вниз. На дне медной воронки размещался огромный овальный глаз из белого кварца, с радужной оболочкой из зеленого турмалина и выпуклым зрачком, сделанным из единого кристалла горного хрусталя в фут в поперечнике.

4. Волшебство

О’Брайен смотрел на загадочный глаз в крыше, пока не заметил, что шум возбужденной толпы внизу начал стихать. Осмотревшись, он заметил тонкую струйку дыма, поднимающуюся с лестницы, и подумал, не разожгли ли пришедшие в отчаяние воины костер, чтобы прогнать его.

С лестницы послышалось низкое гудящее пение, и О’Брайен отступил к самолету. Пение приближалось. Снова на верху лестницы появились вооруженные воины. Они шли колонной по трое, семь троек в глубину. За ними шли три женщины, несущие урны с горящей миррой. Женщины были в ярко-желтых платьях с алыми и черными лентами, и у каждой на голове плюмаж в виде африканской гадюки. Отвратительные головы рептилий с раскрытыми пастями поднимались над лбом жриц. За этими носительницами фимиама шли еще семь рядов воинов по три человека в ряду. Дальше два мечника в черных одеяниях вели черного козла. Наконец появилась величественная молодая женщина, чей шлем был украшен драгоценными камнями и чья высокомерная поза свидетельствовала, что она глава всех присутствующих. Ее алое платье и кривая сабля тоже были украшены драгоценными камнями. Продолжая петь, воины выстроились кругом, в центре которого находились женщины и козел, а женщина в алом подняла меч, приветствуя солнце. Пение мгновенно смолкло. Мечники вывели из круга козла и подвели к О’Брайену. Вслед за ними подошла главная женщина и левой рукой коснулась головы козла. Хотя воины отпустили козла, он стоял неподвижно, как камень.

Размахивая дымящимися урнами с фимиамом, женщины змеи подошли к козлу и начали печальную песню. Их величественная предводительница, высоко подняв в правой руке меч, обошла их по кругу. Повернулась и проделала тот же путь назад, на этот раз держа меч в левой руке. Наконец она снова повернулась и направилась к центру, ведя за собой по крыше острие меча. И там, где меч касался крыши, О’Брайен видел – или ему показалось, что он видит, – огненную зеленую линию, хорошо заметную даже при ярком свете солнца. Американец догадался о смысле происходящего. Не изгнав его силой, его пытаются изгнать магическими ритуалами.

Ларри О’Брайен с любопытством смотрел на них. Сиринг рассказывал ему об огненном круге и других гипнотических хитростях востока, но сам он впервые видел такое колдовство. Когда жрица заканчивала свой огненный круг, О’Брайен достал портативный фотоаппарат и сделал снимок. Круг зеленого огня казался таким же реальным, как солнечный свет, но О’Брайен знал, что на фотографии его не будет. Это гипнотическая иллюзия.

Однако не было никаких сомнений в том, что волшебница и ее помощники очень серьезны. При виде странного одноглазого объекта в руках джинна, воины и женщины-змеи угрожающе зашипели и немного отшатнулись, как будто боялись, что он поразит их своей демонской силой. Однако их величественная предводительница повернулась внутри магического огненного круга и, вызывающе подняв меч, остановилась перед гостем-демоном. Как ни угрожающа была поза женщины, О’Брайена восхитила ее красота. Совершенный овал ее лица был кремово-белым, как у знатной испанки. Полные, соблазнительно изогнутые губы алые, как цветок гранатового дерева, а изгиб аристократического носа говорил о гордости и силе воли. Ее большие черные, овальные глаза были полны огня, страсти и восточной неги. Завитка ее пышных черных, как гагат, волос из-под шлема сверкали синеватым оттенком воронова крыла.

Ни восхищение ее величественной красотой, ни явно проявленное желание дружбы не произвели впечатления на эту женщину. Она видела в нем только зло, джинна с черной безволосой головой, с чудовищными квадратными глазами, который принес в ее землю неведомое зло. О’Брайен готовился сделать второй снимок, когда женщина остановилась у неподвижного черного козла, высоко подняв саблю. Женщины-змеи закричали, как будто им что-то угрожало. Произнося какое-то заклинание, жрица опустила саблю на шею козла. Животное упало, как камень, а его убийца запела. О’Брайен ждал с поднятым фотоаппаратом.

Продолжая петь, колдунья схватила мертвого козла за рог. О’Брайен не верил своим глазам: козел поднял голову, встал и пошел к нему, выставив вперед рога. Из раны на его шее шел алый туман, и сквозь этот туман воины и колдунья казались огромными и богоподобными. Женщины – змеи медленно преобразились в чудовищных гадюк; они, дергаясь, начали двигаться вперед, и из их клыков капал яд.

О’Брайен услышал звонкий металлический щелчок. Он невольно нажал на затвор аппарата, и этот звук нарушил гипнотическое очарование, охватившее его. В его затуманенном сознании промелькнула мысль: то, что он видит, не отразится на снимке, значит, оно не может быть реально.

Кошмарная иллюзия перед его глазами рассеялась, как яркий цветной сон в момент пробуждения. Красный туман растворился и исчез. Исчезли боги и чудовища-змеи, исчез даже иллюзорный огненный круг. Величественная жрица стояла рядом с мертвым козлом, а за ней женщины-змеи и воины.

О’Брайен вспотел. Реакция на исчезновение галлюцинаций была такой неожиданной и сильной, что он разразился смехом.

– Привет от колдуньи, верно? – вслух спросил он.

Его смех и непонятные слова заставили всю группу отступить – всех, кроме величественной женщины. Она на мгновение замолчала, потом тихо позвала, не отрывая от него взгляда. Два мечника в черных одеяниях отступили и бросились вниз по лестнице. Колдунья посмотрела на солнце и начала чистым, похожим на звон колокольчиков голосом песнь во славу Ваала.

О’Брайен приготовился сделать третий снимок, в то же время отступая к самолету. Мечники могли уйти за подкреплением. Американец готов был прыгнуть в кабину, если появится толпа копьеносцев и лучников. В то же время он напрягал ум, пытаясь найти способ доказать этим суеверным людям свое дружелюбие. Ему не приходило в голову, что его враждебность объясняется его летным шлемом. Его слишком занимала колдунья и ее приближенные, чтобы он вспомнил, что носит капюшон с летными очками.

Прошло несколько минут, жрица продолжала обращаться к Ваалу. Наконец над уровнем крыши показались головы двух вернувшихся мечников. Они торопливо поднялись по лестнице, таща между собой стройную молодую девушку. Она в простом платье из белого льна с голубой оборкой, ее черные блестящие волоса опускаются спутанными прядями ниже колен. На лбу у нее золотая лента; впереди солнечный взрыв больших рубинов на полумесяце из не менее великолепных сапфиров.

О’Брайен задумался о взаимоотношениях этой девушки и колдуньи и неожиданно понял. Рубиновое солнце символизирует Ваала, бога дня; сапфировый полумесяц – знак Иштар, богини Луны. Носительница этой короны не кто иная, как Истара, чье послание-молитву Ваалу он снял с ноги сокола. А если она Истара, то колдунья – ее враг, которого она опасалась, Тигра, жрица «Обитателя Ирема».

Девушка не менее прекрасна, чем величественная волшебница, но скорее похожа на испуганную юную принцессу, чем на «богиню-жрицу». Стражники быстро протащили ее вперед, мимо воинов с топорами и трех женщин-змей. Колдунья повернулась и подняла изогнутый кинжал. С умоляющим возгласом девушка опустилась на колени и схватилась за подол алого облачения колдуньи. Та издала резкий приказ и снова протянула кинжал. Дрожащими руками девушка взяла его и встала. Хотя она едва могла стоять, но подчинилась властному жесту и направилась к незнакомцу. Шаг за шагом приближалась она, дрожа от страха, но подталкиваемая мощной волей колдуньи.

О’Брайен в замешательстве смотрел на нее. Неужели колдунья думает прогнать его с помощью этой испуганной девушки? Она задумала какую-то непонятную хитрость? Самой девушки ему, несомненно, бояться нечего. Ее изящная фигура дрожит от страха, милое лицо искажено ужасом, оно белое, как мрамор. Даже губы потеряли цвет.

Когда она подошла ближе, О’Брайен увидел, что у нее карие глаза, хотя их зрачки так сильно расширились от страха, что кажутся черными. Он с удивлением наблюдал, как она заставляет себя подойти. Невозможно бояться этой нежной маленькой руки, которая едва способна держать кинжал. О’Брайен опасливо посмотрел на группу, ждущую за девушкой. На него не нападали. Напротив, все напряженно и выжидающе смотрели на девушку.

Она оказалась в нескольких футах от летчика. О’Брайен убрал фотоаппарат в карман и сказал по-арабски:

– Салям алейкум!

Невозможно было не понять дружелюбности его тона. Страх в глазах девушки уменьшился. Казалось, она поняла его приветствие. Но когда он сделал к ней шаг, ее благоговение и страх вернулись. Дрожащие ноги не удержали ее. Она опустилась на колени и умоляюще посмотрела на солнце; ее губы зашевелились в бессловесной молитве. О’Брайен остановился.

Через несколько мгновений молитва как будто придала девушке сил. С крайними усилиями она встала и снова двинулась вперед. И вот она уже на расстоянии протянутой руки от ужасного джинна и его блестящих чудовищных глаз. Она издала нечленораздельный крик и протянула кинжал рукоятью вперед. В замешательстве О’Брайен взял оружие из дрожащих пальцев. Девушка с трудом оторвала взгляд от его страшных глаз и посмотрела на солнце. Ее ужас сменился прекрасной улыбкой мученицы.

– Ваал, смотри! – сказала она. – Твоя жрица умирает, чтобы спасти свой народ. Отомсти за меня этому демону, уничтожь его и спаси землю от зла!

Продолжая улыбаться, она распахнула платье и предложила круглое белое горло кинжалу в руке О’Брайена. Лицо ее, больше не искаженное ужасом, светилось мягкой и чистой красотой. Ларри О’Брайен долго смотрел на нее, не понимая значения ее поступка. Потом до него дошло. Ее вынудили предложить себя в качестве человеческой жертвы. Она дала ему кинжал и обнажила горло, ожидая, что он нанесет удар.

Когда О’Брайен понял, с какой жестокостью обошлись с этой девушкой, кровь бросилась ему в голову. Гнев победил осторожность. Вряд ли один из тысячи человек смог бы избежать стремительно летящего кинжала, но колдунья отпрыгнула в сторону с быстрой гибкостью пантеры. Кинжал полетел мимо ее головы и ударился об отвратительный змеиный плюмаж женщины-змеи.

Воины в страхе закричали, но бросились вперед, чтобы отгородить женщин от джинна. Убежденный, что сейчас они на него нападут, американец повернулся и бросился к самолету. Прыгнув в сидение, он повернул рычаг, включающий мотор.

Последовательность взрывных звуков сменилась ревом мотора, когда завертелся пропеллер. Самолет покатился вперед. О’Брайен посмотрел вниз и увидел, что девушка упала в обморок. Она лежала без сознания прямо на пути колес, и у него на глазах правое крыло пронеслось над ней.

Испуганные ревом двигателя, который должен был им казаться воинственным криком грозной птицы, воины расступились, пропуская самолет. Но несколько самых смелых из них подняли топоры. Самолет двигался справа от них, но их враждебное поведение заставило О’Брайена направить машину прямо на них.

Воины смотрели на набирающий скорость самолет. Окаменев от ужаса, они увидели, как он поднимается на крышу, словно собирается наброситься на них. Даже самые смелые упали ниц, побежденные страхом. Женщины-змеи уже покорно лежали. Одна гордая колдунья преодолела ужас, охвативший ее последователей. И хоть смотрела со страхом на летающее чудовище, распрямилась и взмахнула саблей.

О’Брайен понял, что должен ответить на вызов, и двинулся прямо на отчаянную амазонку. Самолет пролетел над лежащими воинами и устремился на бросившую ему вызов. Как он ни быстро поднимался, все равно ударит ее, если она будет продолжать стоять.

 

Но хоть женщина-воин крепче сжала рукоять сабли, она почувствовала приближение смерти. И бросилась вниз и назад, изогнув свое гибкое тело.

Тигра лежала на крыше, ее властная гордость отступила перед страшным джинном, крылатый конь которого пролетел над ней, обдав сильным потоком воздуха.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru