Рита Вайцель
День вырождения
–Коляш, с днём рождения! Желаю удачи и взяться за ум! – Сестра протянула перевязанную бантом коробку. Нарядно, празднично. Не то что именинник. Коля неловко принял подарок и поблагодарил, но раскрывать не стал – надо хотя бы умыться.
Коля неровно прошлепал в ванную, навис над раковиной и долго смотрел на своё отражение. Он изучал глубокие морщины, избороздившие высокий лоб, впалые желто-розовые глаза, иссушенный рот. Когда-то в детстве, казалось Коле, на подбородке была ямочка. И на щеках при улыбке тоже. Где это всё? Остались веселые вихры, но уже не вызывали радости. Седина проглядывает в волосах. Недельная щетина тоже с серебряной нитью.
«Печальная картина, Колямба, печальная, – вздохнул именинник. – Да ну черт с тобой!»
Он слышал, как раздался звонок в дверь, как щёлкнул замок: пришел почтальон, принес пенсию. Когда работник почты ушёл, Коля появился из ванной осторожничая. Он прижался спиной к стене и на цыпочках дошел до кухни, вытянув шею, словно любопытный гусь, заглянул в проём. Мать сидела за столом и раскладывала деньги по трем стопкам. Когда в руках ничего не осталось, женщина вздохнула, взяла пару синих купюр и отложила в сторону. Коля одним широким шагом оказался в своей спальне.
Комната соответствовала его состоянию: такая же помятая, неубранная и серая. Он подошёл к окну и раздвинул шторы. До боли яркое солнце ударило в глаза. Коля сморщился, потом медленно открыл сначала один глаз, затем другой. Внизу плескалось зелёное море – деревья закрывали первые три этажа, а до их окон ещё не доросли. Особенно красиво это чеснок, когда яблони цветут. И аромат был умопомрачительный.
Коля услышал шаркающие шаги матери. Ближе, ближе. Приятная тревога охватила его: день пенсии всегда волнительный.
–Коленька, – глаза матери были влажными и розовыми, – вот, сынок, с днём рождения тебя!
Мать горбилась, голова ее уже самопроизвольно качалась из стороны в сторону – трогательная картина, от которой Коле стало горько на душе. Что он за сын такой, что мать даёт ему деньги каждый месяц. Она его любила. Она его жалела. Она старалась исправить то, что, как ей казалось, она когда-то не доделала. Она недоделала – и он получился непутёвый. Значит, ее вина, ее крест.
Коля с трудом сдержался, взял подарок и тут же спрятал в карман, потом схватил с полки в прихожей кепку и выскочил из дома. Свежий воздух отрезвил, успокоил глаза, выравнял дыхание. Колян одернул футболку и зашагал, ведя внутренней диалог сам с собой:
