Ринат Рамилевич Губайдуллин
С любовью из Новой Атланты!
Часть 3. Фестиваль Разбитых Сердец
Справедливо говорят, что цель музыки – возбудить душевное волнение. Никакое другое искусство не пробудит столь возвышенным образом благородные чувства в сердце человека; никакое другое искусство не изобразит перед духовными очами красоту природы, прелесть созерцания, своеобразие народов, бурю их страстей и тяжесть страданий. Сожаление, надежда, ужас, сосредоточенность духа, смятение, энтузиазм, вера, сомнение, упоение славой, спокойствие – всё это и ещё многое другое музыка даёт нам или отнимает у нас силою своего гения и в меру нашей восприимчивости. Она воссоздает даже внешний вид вещей и, не впадая в мелочные звуковые эффекты или в слепое подражание шумам действительности, показывает нам сквозь туманную дымку, возвышающую и обожествляющую их, те предметы внешнего мира, к которым она уносит наше воображение.
«Консуэло», Жорж Санд
Это был самый сложный день за все тридцать три года моей жизни. Перед большим шоу мы закончили оформлять списки для служебного входа в четвертом часу ночи. Не теряя время для сна, я поставил будильник и механически лег спать. В голове был полный штиль, мозг берег силы, представляя завтрашний пиздец.
Проснулся в семь, встал, умылся, оделся во что поудобнее и отправился на Арену. Я приехал первым, она и Полина – часом позже из-за подготовки марафета. Охрана успела распечатать списки, что мы выслали четыре часа назад, выдала ключи от раздевалок и пропустила меня через турникет в недра концертной площадки.
Пару лет назад, работая в этом месте пиарщиком, мы проводили юбилейный ретро-матч. Был биток, больше восьми тысяч душ. В рабочей лихорадке я бежал по цокольному этажу с рацией у виска, пока не отключился. Первый и единственный раз в жизни мозг вырвал собственный кабель питания, я потерял связь с реальностью и встал как вкопанный. Минуты или мгновения спустя, штекер вернулся на место, бобина сансары закрутилась, и я услышал выкрики своего имени по рации.
Расценив произошедшее как ментальную перегрузку, я поделился тем случаем с коллегой на должности специалиста по организации мероприятий. Именно она разбудила меня тогда во время отключки и рассказала про особенную энергетику Атланта-Арены, с которой, рано или поздно, сталкиваются все сотрудники. Я видел и слышал достаточно, чтобы утверждать о странных вещах, происходящих там.
Площадка фестиваля находилась в месте концентрации силы. Это сердце всего города, его эпицентр. Атланта-Арена – живое существо, даже она разговаривала с ней, притягивая приметы, по которым можно было делать ставки. Упадет, пока убирает лед – проиграем. Накрасит красную помаду – победим. Позвонит ночью пьяный нападающий из Швеции – к проблемам в личной жизни. Но в тот день, Арена знала кто главный на фестивале. В тот день я не выключался.
Открыв двери раздевалок и проверив инвентарь, ко мне подошли заспанные девочки-волонтеры. С минуту мы посидели на дорожку, встали и больше не садились. Они убежали расставлять продукты и барахло из райдеров, я – делать все остальное.
Она помогала там, где не успевали мы с Полиной и делала еще десятки дел. Полина контролировала СОТНИ ДЕЛ, от чего периодически срывалась в истерики. Я был готов к подобному, а вот остальная команда, скорее всего, паниковала, услышав от нее что-то типа “ПИЗДЕЦ, У НАС БУДЕТ ПУСТОЙ ЗАЛ! ПОЛИЦИЯ НЕ ПУСКАЕТ МЛАДШЕ ШЕСТНАДЦАТИ!”.
Но Полина тащила, поэтому я наблюдал с понимаем за ее припадками, даже когда она орала на свою сестру Ассоль из-за пустяковых косяков. У Ассоль (да-да, бывшая Йохана) было несколько простых обязанностей, в том числе обязанность развлекать гостей. Ребята наслаждались моментом, бухали в подтрибунке, висли с артистами и делали все, что я с огромным удовольствием делал бы сам. Затусить с друзьями в таком месте – чья-то несбыточная мечта. Один мой друг пришел под кислотой, два волонтера топили камни в служебном туалете, а в президентской ложе пудрили нос. Все получали удовольствие, кроме организаторов.
Запись 11, 00:32 – У меня на это есть тысяча причин[10]
Мы шли по графику пока в момент пиковой нагрузки нас не выдернули на чаепитие в правительство Новой Атланты. Все накрылось пиздой ради фотки в СМИ и пресс-релиза о мнимой поддержки молодежи. Поддержка, в их понимании, оказалась использованием фестиваля для личных нужд, вербовки артистов и пиара за их счет. Как будто богатым и знаменитым больше всего нужна поддержка правительства…
Наша делегация состояла из семи человек – троица “Дёгтя”, Морни, ПЕКА и солист группы “Кыскырып”. Нас проводили в большой кабинет, где спустя несколько минут состоялась беседа с двумя лучшими, по словам одного из них, друзьями. Первым оказался Алексей Лифтякин, руководитель Администрации Главы Новой Атланты, второй – куратор информационной политики региона Святослав Мурзилкин.
Мурзилкин задал вопрос: “Что бы вы хотели попросить у бога?” “Как нам поддержать молодежь?”. Солист группы “Кыскырып” ответил коротко и ясно – “Не мешать”. Ничего не делать, не вредить, НЕ м МЕШАТЬ, но Мурзилкин понял все ровно наоборот.
Нам с Полиной очень не хотелось выслушивать все это бла-бла-бла про “цивилизованное развитие молодежных субкультур”. Мы беспомощно ёрзали, переводя нервный взгляд с раскаленных телефонов друг на друга. Живущие в иной реальности рабы народа с важным видом несли бред, считая, что МЫ тратим ИХ время. Пустой треп ради сиюминутной выгоды с каждой секундой приближал катастрофу на концертной площадке. Все-таки нужно быть редкостными придурками чтобы выдергивать организаторов фестиваля в день фестиваля.
Закончив, наконец, пиздеть, данайцы раздали корзинки с колбасками и отправили нас обратно в пекло.
Запись 11, 01:05 – Вы хотели пати[11]
Вернувшись на Арену, нас забросали ворохом проблем, главной из которых была пропажа радийки (устройства, передающего звук голоса или инструмента на пульт управления). После саундчека ее случайно увез на обед один из музыкантов Морни. Увез далеко и надолго, затянув саундчек и отложив запуск посетителей. Спасибо опытному сотруднику Мегаватта, “успоковшему” меня фразой – “В том году работали на концерте в Ульяновске, там вход на три часа задержали. Но тогда лето было…”
Когда радийка вернулась, был почти хаос, пришлось срочно переделывать все тайминги и обрезать репетиции. Проебав полтора часа, двери наконец-то открылись, впустив замерзших подростков навстречу очередному неприятному сюрпризу. С невозмутимым видом, полиция начала разворачивать обратно на мороз всех, младше шестнадцати лет. То есть, практически всех.
Это был лютый кринж. Мы заранее по несколько раз обговаривали все с сотрудниками ЧОП, безопасниками арены и, конечно, полицией, у которой имелись соответствующие распоряжения, в том числе то самое бесполезное письмо из минкульта.
Площадка наполнялась редкими гостями постарше и подростками в сопровождении родителей, пока остальные от бессилия бомбили гневные сообщения в директ. Оцепенев от ужаса, Полина, я и она стояли между желтыми стенами технического коридора. Мы понимали, что, если ничего не сделать, будет катастрофа. Я повернулся к ней и сказал “звони”. Она взяла трубку и набрала Мурзилкина.
Не теряя времени, я побежал к главному безопаснику выяснять причину проеба. Тут стоит отметить, что работа стражей порядка Новой Атланты, до сего момента, не вызывала никаких вопросов. И начальник ГУВД Новой Атланты, и ответственный за массовые мероприятия сотрудник, и все остальные полицейские произвели благоприятное впечатление, но… Зайдя в кабинет меня ждал особенный персонаж. Возомнив себя офицером полиции нравов, двухметровый коп с густыми бровями и недружелюбным выражением лица, начал отчитывать меня в самый неподходящий момент. Пока охуевшая от внезапного разворота толпа мерзла у порога, мне угрожали проблемами за привоз музыкантов, ранивших тонкую душевную организацию лейтенанта Махоуни. Любые встречные аргументы разбивались о стену непонимания и упреков в пропаганде артистов сомнительного морального облика. Впрочем, я могу его понять и не держу зла за ту ситуацию со входом. Блюститель закона не ведал, как сильно ошибся со временем и адресом своих претензий. Вряд ли ему дано осознать, что именно его поколение вырастило детей, которые уже давно бегают по закладкам и трахаются с четырнадцати. Но виноваты в этом, конечно, все, кроме него.
Закончив непростую беседу, я пообещал сделать копии разрешительных документов и покинул пост ни с чем. Последнее и наименее логичное из того, что я мог сделать – обойти все шестнадцать входов на арену и вежливо попросить каждого полицейского пускать с четырнадцати… И это сработало, можно было вообще никуда не звонить и никого не выслушивать. Кроме меня полицейским никто никаких указаний так и не передал, ни по телефону, ни по рации.
Вернувшись в подтрибунку, меня пробрала дрожь от долбежки басов. Я понял, что мы, наконец-то, поехали и можно переключиться на оставшиеся 99 проблем[12]. Несколько минут спустя выступил последний фрешмен и начался слэм.
Запись 8, 13:11 – Межатлантическая Слэм Культура
Есть нечто отталкивающее в мысли о том, как заблудившегося путника направляют по ложной дороге, а затем оставляют одного в чужом месте, однако разве это может сравниться с положением, когда человека вынуждают заблудиться в себе самом. Заблудившийся путник имеет по крайней мере то утешение, что местность вокруг него постоянно меняется, и с каждой переменой приходит новая надежда на то, что он найдет правильный путь; но тот, кто заблудился в себе самом, располагает довольно ограниченным пространством, по которому он мог бы передвигаться; он быстро замечает, что движется по кругу, из которого невозможно вырваться.
«Или-или»
Все началось в девяносто третьем. Мне было тринадцать, когда я попал в компанию местных бандюганов. Они ходили в каскетах “USA”, и я тоже должен был такую носить. Из-за этого нас называли “американцами”.
Я был самым младшим, но занимался кунг-фу, из-за чего меня ставили в драки с другими бандами, где я всем раздавал люлей. Больших стычек не было, всегда дрались самые младшие. Мы жили в районе зеленой рощи, учился я в 108 школе. Сидели в подвалах домов на Сагит Агиша, слушали Цоя, “Сектор Газа” и “Красную плесень”. Играли на гитарах, ходили в соседние дворы и подъезды. Одевали гитары на головы, громили соседние фанки. Потом отец решил вернуться в свой старый район на Мажита Гафури. Там я столкнулся с другими субкультурами, которые, в отличие от предыдущих, старались объединяться, а не конфликтовать. Начал встречать людей, которые слушают ту же музыку, что и я – “Света”, “Звери”… Потом начались отношения, и я выпал из этого. Родился первый ребенок, затем второй, и я отдалился еще сильнее. И вот, в 2013 году, как обычно, денег перестало хватать, и я пошел работать в такси. До этого я слушал “разную музыку” (признак номер один, если человек слушает попсу – прим. ред), не было времени вникать. И как-то я услышал Макса Коржа – “Я выбираю жить в Кайф”. Эта музыка снова заразила меня, я проснулся. Слушал пару лет, выучил наизусть все песни и решил посмотреть, что происходит на его концертах. Там я впервые увидел слэм.
Как сейчас помню, мне было 34, когда я подумал: “Скоро на пенсию, а я даже не участвовал в ЭТОМ!”. Перед своим первым концертом я изучил все предыдущие. Был готов физически и морально. Смотрю, в сообществе Вконтакте появилось объявление “Ребята, кому не с кем пойти и охота разъебаться до усрачки – идемте с нами”. Я ответил, что готов, согласен и меня сразу подключили к общему чату. Телефон просто разрывался от сообщений! Оказывается, в Уфу ехали слэмщики со всей России. Все организовывала крупнейшая фанка Коржа, называется “Слэм отряд”. У меня с ними даже фотка есть.
Я оказался самым старшим и сразу написал “Ребята, может, я для вас уже старик, но мне охота вместе с вами отдохнуть на всей движухе”. Мне ответили “Если ты так думаешь, значит ты уже один из нас”. Там я познакомился с основателями крупнейшего в стране “Слэм отряда” из крупнейших городов страны. Сейчас это выросло в одну огромную фанку, которая организовывает басы и ездит с Коржом по стране. Я туда не попал, потому что не захотел быть такими, как они.
10 июня 2017 года я впервые оказался ТАМ. Покурил дома кальян, предупредил жену, одел ветровочку (похожую на олимпийку) и пошел на концерт. Захожу, и на входе меня сразу встретили парни с основной фанки Коржа. Было прохладно, а они были в шортах, как все слэмщики. Сразу подняли меня на руки, сделали фигуру “пирамида”. Я был в шоке, меня сразу приняли как своего. Одна девушка из Тольятти написала мне с просьбой вписаться на ночь. У меня жена увидела это сообщение… Она еще не была до конца в курсе всей движухи, пришлось объяснять, что ребята собираются на концерт, и эта девочка приедет ночью. Ей всего семнадцать и чтобы не ночевать на вокзале, она искала где остановиться. Жена сказала: “Ты что, дурак? Думаешь, я разрешу?” С тех пор это просто смешная история.
Познакомившись с тремя ключевыми организаторами, я сразу понял, что это необычные ребята.
Запись 8, 13:44 – Что такое слэм
Многие люди ассоциируют слэм сообщество с употреблением наркотиков и беспорядочным сексом. То ли из-за возраста, то ли семейная жизнь заставляет мой мозг воспринимать реальность по-другому, но занимая организаторскую должность, я стараюсь внести культуру социума. Пока получается, меня слушают. Мы стараемся не допускать на тусах беспорядочных отношений или запрещенных веществ. Естественно, есть люди, которые что-то принимают, но они делают это так, что даже мы об этом не знаем. Если вдруг чья-то мать узнает, что на тусе были наркотики и секс, естественно, она не будут в восторге.
Помимо концертов есть целая около концертная жизнь. Если взять коржовскую фанку, у нее даже название есть – “Стилёво”. Это просто собрание слэмщиков, в том числе на выездах. В последний раз я был на такой тусе в ноябре 2019. Собрал газельку, было шесть или семь человек со Стерлика и нас пятеро из Уфы. Мы поехали в Оренбург, там сняли зал на пятьсот человек, но пришло где-то триста пятьдесят. “Стилёвый” слэм это такой подвид, на живом концерте с ним не поэкспериментируешь. Обязательно нужны толпы знающих людей, которые вовремя подключаются. Создать такую модель в вакууме можно, но это будет не тот эмоциональный фон. Кто-то называет нас сектой. У ATL есть песня под названием “С4”. Там все вкратце описывается.
Левый сектор, правый сектор,
Но в итоге вы все здесь вступите в нашу секту
Танцпол – наш санктум. Стенка на стенку
Это смертельная битва Саб-Зиро версус Сектор
Головой, как булавой
Но один в поле не воин
У нас к музыке боевой влечение половое
Мегаполис халла. Мы на дне мангала
Жги напалмом, мама. Этой ночью нас примет Вальхалла
Берцы в пол, локти в бой
Нахер боль, мы сдохнем на конец худой (Пау)
В сторону, дрыщи. Дрилл трещи
Бит – шлем, щит. Рил трэп-щит
ATL – С4
Очень много адреналина выделяется, потому что организм воспринимает слэм, как угрозу. Кроме некоторых индивидуумов, тебе больно сделать никто не хочет. Если упадешь – тебя поднимут. Все хотят, чтобы ты участвовал и стал частью целого. Суть в том, чтобы заразился весь зал. К сожалению, это редкость, но случается. К этому надо стремиться. На “Атланте” этого не было, потому что музыка была не идеальная для слэма. У ребят было задание – слэмиться с первого трэка, и они свое задание выполнили. Есть группы… Например, старые альбомы “Хлеба”, под которые такое было… Весь зал, тысячи человек байдарку делают. Я там не был, но видел видео из Казани. Я офигел, будто весь зал куда-то уплывает.
В плане музыки самое важное – это ритм. Мы больше слушаем ритм, чем песни. Уже потом, когда песню раз десять послушаешь и слова запоминаются. В основном мы топим (потому что ходим на их концерты и делаем выезды) за “Макса Коржа”, “Хлеб”, “Little Big”, “ATL” и “ГСПД”. На Атланте лучше всего было слэмиться под Фэйса и Моргенштерна, потому что музыка у них подходящая. На КУРТе и ЛАУД тоже можно, но послабее.
На первом концерте Коржа я был заворожен. Хотел зайти последним и потом решать слэмиться или нет. Но меня затащили в глубь зала, схватив за руку. Зайдя, все стояли какое-то время, потом одновременно присели на пол. Я присел на корточки, тогда для меня это было дико. Сейчас, если я устал, могу спокойно сесть на штаны и даже лечь.
Зная свой вес, я думал, что в центр не пробьюсь, но ребята, взявшись за руки, сделали цепочки и, как ручьи, потекли к центру. Этот поток было не остановить, и я подумал “будь что будет”. Меня заволокли в самый центр, и начался слэм. Я не понимал, что нужно делать, но делал, как все. Думал “Вот, сейчас мне въебут, и я упаду… похуй, зато запомню и поучаствую”. Я слэмился до конца с первого трэка, выносливости хватило. Многие их тех, кто учавствует в первый раз, ломаются, поэтому выносливость очень важна. Слэм идет под определенный ритм, сердце бьется в других режимах. Душно, тесно, а если ты пил, можно вообще не выдержать. Из-за этого мелких девчонок заранее выносят из слэма.
Все, что со мной было в тот день, я уже слабо помню… Я участвовал во всем, меня просто несло. Как только кончилась последняя песня, я вышел, сел в машину и уехал. Не стал прощаться, написав, что ждет семья, дети и все прочее. Дома я сказал себе: “Дурак, нахер это все! Я жить хочу”.
Проходили дни, и к концу второй недели я понял, что это лучшее что было со мной за последние десять лет. Да, есть семья, но для себя, для эмоционального и физического развития, я понял, что слэм это мое.
Следующий концерт был в Самаре. Решил поехать туда на своей машине и параллельно собрать бас. На меня стали выходить разные люди, в том числе написал центровой. Центровой это тот, кто руководит процессом в слэме, и он очень важен. Остальные его только поддерживают, потому что много центровых быть не может. Я центровым быть не могу, потому что вес суперлегкий. Могу не уклониться, когда столкновение будет, ну и связки уже не те…
Еще через месяц сгонял в Екб и начал подумывать о создании собственной фанки. Тихонечко искал людей, многие сами писали с просьбой запустить местную фанку. Позже узнал, что их с такими просьбами дергали от Коржа. У него есть человек, который дергает общественность, так получается огромная сеть.
Интересы людей в слэм тусовке разнообразны, всякого дерьма тоже хватает. Бывает, что в слэме участвуют наркоманы, панки, рокеры… Полно националистов, сатанистов. Все субкультуры участвуют в слэмах, потому что это путь самовыражения. Есть и нормальные ребята, например спортсмены, которые вытряхивают свою энергетику. К нам приклеился один парень… В конфах с нами не общается, но с нами видится. Он по республике, а может и по России – мастер спорта по пауэрлифтингу. Его издалека легко узнать – самый здоровый мужик с бородкой. Приезжает на Range Rover, такие круги раздвигает…
Очень много богатых людей. Они ни с кем особо не общаются, но о нас всегда помнят и присоединяются. Приезжают на дорогих машинах, выписывают респекты, не присоединяясь окончательно. Очень много ультрасов, в том числе хоккейных и футбольных. Знаю почти всех, кто фаеры жгут и в драках участвуют. У меня два высших образования, в том числе психология, поэтому мне с ними очень интересно общаться.
Сейчас у нас в основе шестьдесят человек. Если заморочиться, то сможем собрать до трехсот с Уфы и около ста человек со Стерлика. Мы дружим с Оренбургом, там еще до ста пятидесяти человек могут приехать. Я как-то считал, чтобы завести толпу, нужен примерно одни слэмщик на сотню посетителей. Как-то мы пошли втроем на концерт “ГСПД” с единственным намерением – разорвать слэм. Видели, что на его концертах в Москве он есть. Заходим, в зале триста-четыреста человек. Сразу направляемся в центр, раздвигаем круг и понеслась. Через два трэка слэмился почти весь зал. Сам Давид “ГСПД” тогда написал “Уфа, у вас жара творится!”.
Всегда есть вероятность эксцессов. Девчонкам иногда нос разбивают. Если говорить за наших, процентов десять будут агрессивными или выпившими. Со стороны зала пятьдесят на пятьдесят. В половине мы уверены, зная, что к нам присоединятся, со второй половиной могут быть стычки. Стычки бывают часто, но мы сразу их сводим на нет, это недопустимо. Если потасовка будет особенно большой, слэм могут запретить как субкультуру, а нам этого не надо. Я это понимаю, другие не особо.
Приходят одинокие люди, огромная энергетика со всех сторон. Девчонки наших ребят прямо на концерте выхватывают. Сами подходят знакомиться. Люди приходят в слэм на год-два. Слэм наполняет их жизнь отношениями, семьей и работой, чтобы оплачивать билеты на концерты и тусовки. Как только работа поглощает окончательно, слэм отваливается. Поэтому я всегда готовлю новые кадры.
Основной возраст от семнадцати до двадцати пяти. Те, кто постарше, состоят в смежных субкультурах, например, “УфаПанк”. У них то же есть слэм и мош пит, мы в дружественых отношениях.
Все начинается с бесед. За месяц до концерта мы готовим людей предостерегающими шутками, вроде “Резиновые сапоги надень, чтобы ногу целиком оторвало”. Просим брать с собой носовые платочки, чтобы сразу предложить, если кому-то разбили нос. Пока из толпы выйдешь, сам кровью зальешься и других запачкаешь. Это на самом деле обязательно, но, естественно, половина возьмет, половина нет. Все время нужно быть внимательным, прикрывать ребра. Опасны моменты, когда слэм останавливают чтобы сформировать по центру пустой круг. Как только круг сформирован, люди резко останавливаются, разворачиваются и бегут в центр. В это время летят локти. Удар локтя очень сильный, поэтому нужно чувствовать ситуацию и слушать музыку.
Перед концертом мы начинаем заводить публику, дезориентируем в самом начале. Например, громко орем “Куда я попал?” или “Хлеба хочу!”. Потом кричалки, потом песни. “Максим” поем “Знаешь ли ты”. Начинаются игры, в бутылочку, например. Пока концерт не начался садимся в кружок и играем на желание. Любое, желательно смешное. От отжаться до поцеловать. В чехарду можем поиграть. В общем, показываем свою безбашенность, чтобы люди привыкли и не удивлялись тому, что будет дальше.
Желательно иметь трэклист, чтобы лучше знать, когда что делать, все обговаривается заранее. Если трэклиста нет, центровые на месте решают, что делать. Процентов на двадцать все происходит спонтанно.
Классическая фигура в слэме – это круг. В это время ребята “крэкбэк” делают, то есть падаешь на толпу спиной. Если толпа очень плотная, то при этом сцепляешься руками. Если площадка небольшая – просто падаешь. Отодвигаешь людей по максимуму, начинаешь рубиться, и они сами отходят. Начинают присоединяться остальные, получается круг. Если много ребят не в теме, мы просто силой раздвигаем. На Корже в 2018 году у нас была настолько плотная толпа, что спустя три круга я потянул на руках связки.
Спираль (circle pit) сделать сложнее, потому что нужно много знающего народу. Либо нужны несколько человек, чтобы показывать зачем и куда бежать, пока раздвигаешь круг. Многие вместо этого начинают рубиться и несутся в центр.
Байдарка раньше называлась лодочка, как у панков. У нас байдарка из-за группы “Хлеб”. Садишься и как будто на лодке гребешь.
Стена смерти исполняется очень редко, потому что травмоопасность огромная. Люди в передних рядах реально разбегаются. Если упал на circle pit, из круга тебя вынесут, а в стене смерти думаешь только о собственной безопасности…
В любой обычной рубке если упал – поднимут. Если упал и раздавили, это “дно мангала”, как в песне ATL. Сначала падаешь ты, потом на тебя падают другие люди в несколько рядов. Однажды я был вторым в слоеном пироге из шести рядов. Вся жизнь перед глазами за секунды пронеслась. Думал, руку сломаю, как минимум, но ничего… Как-то в Челябинске я подпрыгнул в таком сильном потоке, что меня вытолкнуло и, как ножницами, сомкнула встречная толпа. Всегда есть элемент случайности.
Очень опасный фактор – девчонки, которые хотят послэмиться, особенно маленькие. Начитались, что их спасут и вытащат, вот они и падают все время под ноги. Разбегаешься, и всегда появляется четырнадцатилетняя малолетка, бегущая впереди, которая обязательно упадет. И весь состав позади рушится об нее. Я из-за таких в Челябинске связки потянул на ноге. Выбежали впереди меня, упали, и меня прокрутило. Четыре месяца был на больничном, ходить не мог.
Ныряние в толпу тоже очень опасный трюк. Выполняют далеко не все, в основном центровые. Они ориентируются в толпе и знают, куда прыгать. Опасно тем, что не ловят.
Менее опасно дайвить до сцены (краудсерфинг), когда толпа тебя поднимает и несет до сцены и обратно, но это мы делаем редко.
Есть интересная фишка, мы ее называем “зомби” или “старик”. Делается круг, в центр выходит кто-то изображая сердечный приступ. Загибается, показывает, что нужно срочно скорую вызывать. Все смотрят с открытыми ртами, наблюдая, что же будет, после чего все бегут на него и происходит столкновение.
Есть круг мошпита. Это опасный круг, музыка сама подбивает сделать удар. Делается тот же самый круг через крэкбэк, но в этот круг стараются людей не пускать. Несколько отчаянных ребят выпрыгивают и яростно машут руками либо делают вертушки. Запрыгиваешь туда, будь готов получить, мне там хорошо прилетало.
В момент кульминации желательно зажечь фаеры, в этом вся фишка. Но аккуратно, чтобы никого не спалить. Один раз в Сочи сделали уникальное событие. Организаторы на стадионе поставили бочку с водой. Ребята все поняли и тушили фаеры в эту бочку. А так они тушат о покрытие стадиона… Если заранее сообщить организаторам слэма, что под определенную песню можно зажечь фаер, все будет аккуратно, и никто не пострадает.
Это же целое околоконцертное шоу, организаторы должны это понимать. Сейчас такое время, умерли дискотеки, молодежи некуда пойти, все сидят дома. От этого и рождается рэп, под который одному танцевать проще. Молодому человеку некуда выплеснуть энергию. Есть клубы мажористые с дорогим входом и дорогими напитками. А простой парень, который оторваться хочет, как ему отрываться? Естественно водка, естественно, закладка. Общество само загнало нас в эти рамки. Если открыть клубы, как в моей юности, ну получишь ты там люлей, но ты знаешь, что потанцуешь в субботу, получишь свой адреналин или познакомишься с кем-то. Все легко на самом деле, но искусственно усложняется.
Сейчас это мое хобби. Я разбираюсь в современной музыке, общаюсь с организаторами по всей стране. Езжу на многие концерты в других городах, всегда есть вписон. Плюс социальное общение с молодежью. Многие ребята стали добрее, нашли работу, стали встречаться, жизнь кипит. Многие приезжие из деревень, которые учатся в Уфе, побывали во многих городах по всей России. В прошлом году был концерт в Минске. Из Оренбурга выехало человек сорок, из Башкирии десять. Двое уфимских, восемь из деревень. Они половину России увидели за шесть тысяч рублей. Попали на концертную площадку в тридцать пять тысяч человек, все благодаря организаторам.
Это первобытно. Энергия толпы – источник энергии, как солнце. Организм платит огромным количеством эндорфина, когда мы участвуем. Я взрослый человек, семья, два высших образования, и я нашел этот источник энергии, я пришел к нему. Может, он меня к себе притянул, я не знаю. Но я черпаю там огромную энергию. После концерта я еще месяц просто кайфую. Сжигаю блок-схемы в голове, живу полной жизнью без алкоголя и наркотиков. Понимаю, как здорово жить. Какая классная музыка, какие люди вокруг… это нужно почувствовать.