Рина Оре
Ноль рублей в месяц. Первый эпизод
– Разве это не она подала на развод, устав от твоих измен и пьянок?
Николай Маркович косо глянул на Василия, вмиг оценив того от и до. «Приятное лицо, по-настоящему, дешево, потрепанные шмотки, молод, вроде… Лет на двадцать максимум, но… глаза больно взрослые. Что ты за тип, Васька? Фокусник, ха-ха, значит. Я все твои фокусы наперед знаю!»
– Ткнул пальцем в небо и думаешь, что попал? – теперь усмехнулся Николай Маркович. – Ладно, может, немного и попал… Да какие там измены? Наш брак давно был формальностью, как и у всех… И чё ей, стерве, не жилось ровно?! Родину предала! – шотландка она сейчас! Это такая ткань в клеточку!
– А ты патриот?
– Патриот! – с вызовом ответил Николай Маркович.
– Что ж тогда налоги честно не платишь?
– Пффф, да кто их у нас честно платит? На кой? Чтоб чинуша украл твои кровные? И, вообще, Вася, честность придумали для лохов. Я же, слава Богу, рано это понял. Оттого разбогател. Ты вот здесь в тряпье китайском сидишь, а на мне пальто от Дольче-габаны. Знаешь, сколько оно стоит?
– Знаю. Дороговато для меня… – кивнул Василий и помотал головой. – Я бы не стал покупать.
– Еще бы! Это эксклюзив!
– Сами Дольче и Габбана шили?
– Сами-сами! Даже для меня это «дороговато»! Ой как дороговато! И я бы не купил! Всё она! – вторая моя супружница. Когда женат на модели надо соответствовать… – махом опустошил стакан Николай Маркович. – А по натуре-то я человек простой, добрый… – взял он вторую сигарету. – Ладно, Вась. Исполни-ка мне еще раз, напоследок, свой фокус с пальцем и я пойду… Такси закажу и пойду…
Василий «исполнил», и едва Николай Маркович затянулся, появилась типичная фрау – бесцветная, рослая «валькирия» с квадратным подбородком. Она поставила на оранжевую скатерть в горошек две кружки с пивом.
– Найн, найн, найн, – замахал на пиво Николай Маркович.
– Подаро́к, х'эрр! – улыбнулась фрау.
«Ну чё они все здесь такие зубастые?!»
– Эээ… Мне, битте-дритте, такси нужно.
– Я-я! – кивнула фрау и удалилась.
– Битте-дритте? – беззлобно улыбнулся Василий.
– А как правильно?
– «Bitte» – это «пожалуйста». Dritte… Ты скоро узнаешь.
– Ааа… – отмахнулся Николай Маркович, отпивая из кружки. – Пред ними, немцами, не стыдно. А нахамить им невзначай – одно удовольствие. Они сами тебе «хер-хер» в лицо, и с улыбочкой!.. Да знаю я, что «хер» – это их «господин», но заруби на носу, Вася: они это нарочно так придумали, чтобы русских оскорблять! Они такие! И фамилию мою через одного здесь коверкают. Написано же четко: «Го-лов-ко». А они свое «Ф» к концу ставят зачем-то! Неучи неграмотные!
– Так ты же сам назвался русским. На что обижаешься?
– Как на что? Это неуважение!
– Да брось. Просто большинство людей невнимательны: они верят не своим глазам, а тому, что якобы точно знают.
– Не защищай их! Они в этом не нуждаются. Все как на подбор зубастые… Зачем, а? Кнедли свои жевать?! Тьфу, – скривился Николай Маркович, – мерзость-то какая эти их кнедли! Вообще, вся их кухня – мерзость! Не по мне она! – пил он большими глотками и часто пиво. – Всё либо жирное, либо картошка, либо штрудели! И неважно: ресторан или ресторашка! А я привык правильно питаться. Пришлось… Язва у меня. Семь лет уж как. Пришлось бросить пить, курить, есть многое… Прихожу вот вчера в лучший, нахваленный всеми путеводителями и сайтами, ресторан – решил себя побаловать. По-английски я, кстати, неплохо говорю – наблатыкался – дело нехитрое. Даже уже знаю, что такое «каминг-аут»! И вот, значит, говорю в ресторане: «Мне здоровой хелс фуд пищи. Нот фэт, нот брэд, нот мит». И что, ты думаешь, мне приносят?! Картофан, один штука, в мундире! А вокруг него простокваша!
– Невкусно было? – улыбался Василий.
– …Нууу… скорее вкусно, – пожал плечами Николай Маркович. – Но суть-то не в этом! Не во «вкусно» суть. Я что картошку в мундире дома не могу поесть?! Или простокваши давно не видел?! Лучший ресторан города! Зато цены! – будто бы то была не картошка, а омары в шампанском! Да я кто угодно только не дурак! Принцип! Говорю: «Объясняйте, за что я должен вам столько. Справитесь – заплачу!» В ответ мне, мол, картошка не простая, а золотая, – не из магазина, а с огорода, экологически чистая, без химии росла! И простокваша не из магазина, а тоже самая-пресамая экологически чистая и домашняя! И еще сервис у них! Я в ответ: «Не жужжите! Такой картошки, простокваши и огородной экологии у нас в каждой деревне Голозадранкино не меряно! А сервис – чего-то я его гляжу-не разгляжу!» И что ты думаешь, Вася, повар мне ответил? То, что очень мне завидует! Что я живу в великолепной стране! Скотина, гнусная! Еще издевается!.. А менеджер сказал, что раз я недоволен сервисом, то ужин мне в подарок. И я ушел, не оставив чаевых, – допивал кружку пива Николай Маркович. – Лох, как ты, Вася, уж не обижайся, точно сейчас думает, что я повел себя как дикий русский. Но я точно знаю, что будь они правы, а не я, хрен они сделали бы мне вчера подарок. Скорее удавились бы. Повидал я таких… Я, чтоб ты знал, Вась, весь мир объездил. Где только не был! Даже в Ахуе был! Ахуй – это на Канарских островах, рыбачий поселок на сотню душ… Представляешь? – там люди живут и даже не знают, что они всегда в…
Николай Маркович допил первую кружку, выдохнул… «Странно, что такси еще не приехало. Обычно, две-три минуты – и оно тут как тут. Значит, фрау, забыла, что ли, позвонить? Хотя… а может, пусть. Хорошо здесь. Удивительно, но тошноты нет и в помине… Пожалуй, добью, если сил хватит, еще кружку – всё равно Васёк ее не пьет, а потом поеду…»
– Пей, Николай, – будто прочитав его мысли, Василий подвинул к нему кружку с пивом. – Я не любитель хмельного…
– А я, признаться, любитель, – взял вторую кружку Николай Маркович. – Пиво – это лучшее из жрачки у немцев… И не поправляй меня давай: мол, не немцы, а австрийцы. Нет разницы. Немцы любят заливать, что они все такие разные: баварцы, австрийцы, саксонцы… Нет разницы. Все они херы – и точка! Ноги б моей на этой земле не было… Вась, а что значит, когда они шлимкают? Ну, шлим, шлиммер или шлиммен там…
– Зависит от контекста: скверные новости, ухудшаться… «Schlimm» – плохой, дурной, злой, больной…
– Ясно. Язык мне их, немцев, больше всего отвратителен. А ты что о них думаешь? Только честно.
– Я всегда честен. Принцип. А о немцах я думаю, что они в целом народ как народ, люди как люди.
– Молод ты еще… Поди, удивляешься, зачем я тогда приехал сюда? Вась, я где-то полчаса назад уз-ннал, – дрогнул, против желания Николая Марковича, его голос, – что у меня рак… мозга…
Жалость к себе резко затопила его – слезы, о каких он не просил, предательски защипали глаза. Николай Маркович спешно приложился к кружке и пил из нее, пока не полегчало. После взял третью сигарету, какую прикурил от пальца Василия.
– Последний год у меня выдался, шпрехая по немецкому, шлимным… – с горечью заговорил Николай Маркович. – Я не пил уж из-за язвы годы, а в последнее время был повод. Думал, что так паршиво мне из-за бухла… А сердце-то болело… – нервно курил он. – Когда паршиво было, боль эта уходила… потом я опять пил… Довел себя, как думал. Ни с того ни с сего – вспышка света, рев и волчок, будто бы я в вертолете… Я в обморок упал… один в пустом доме… Понял тогда, когда очнулся, что конец пьянству… Что пора брать себя в руки и начинать жить с чистого листа. Здешнюю клинику мне насоветовали. Хотел язву подлечить… омолодиться… Думал, что приехал в начало, в новую жизнь, а это оказался конец! Конец всего. Опухоль неоперабельная. У Головко в голове… – нервно хохотнул Николай Маркович.
– Если хочешь, то поплачь. Кого тебе стесняться? Ты ж никого, кроме себя, в грош не ставишь.
– Да ну, – раздраженно шмыгнул носом Николай Маркович. – С чего ты взял? Думаешь, поди, раскусил меня? Поверил в то, что я нес? Ха-ха. Кто будет первому встречному русскому душу изливать? Уж точно не я. А ты… Да ты ничего обо мне не знаешь. Нет у меня никакой опухоли в мозгах.
– Хм… этап отрицания еще не закончился… – пробормотал Василий. – А я-то уж полагал…
– Ты чё, Вась, тоже из этих клинических упырей? Ха! – довольный собой, расслабился Николай Маркович. – Теперь всё мне ясно! Они отпустили моих людей, разрядили мой телефон, посоветовали прогуляться… А здесь ты меня поджидаешь! С пивом… Звякнули тебе, чтоб курева мне заказал? И подарок той фрау вовсе не подарок, конечно… Всё ваши проделки… Чё, уссались, что я с вашего крючка соскочу?! Ты тут меня разговоришь… «Поплачь, если хочешь», – издевательским голосом проговорил Николай Маркович. – А потом я сам к упырям вернусь… Такой был ваш план. Черт, – улыбался он, – я чуть не попался. – Но заруби на носу, Вась: туда я уже из принципа не вернусь. Так что можешь больше не стараться! Хотя, признаться, задумку я оценил. Ловко сработали! Почти удалось вам!
Василий пожал плечами и молча заклацал по клавишам ноутбука.
– Пиши-пиши им, – затушил сигарету Николай Маркович. – Я продиктую: «Хер вам, херы, а не мои кровные русские денежки!»
– Ну а что ты, позволь поинтересоваться, Николай, думаешь делать? В Израиль поедешь умирать?
– Чё сразу в Израиль?
– Там, говорят, тоже хорошие клиники.
– Раз ты из упырей, то отчество мое прочитал и решил… А я не еврей, Вася, я русский, а еще украинец наполовину. Да, моего отца звали Марком, но это было обычное русское имя для их села, ясно? В Польше вон все Марки – поляки… Было дело когда-то у меня, когда я… пообщался с евреями. Они меня за своего и близко не признали…
– И ты на них обиделся?
– Нет! Слава Богу, что не признали!
– Потому что надо было делиться с общиной, а ты слишком жадный?
– Нет! Потому что и я их за своих не считаю. Мне, вообще, тема религий не близка. Чепуха всё это. Придумано для лохов – чтобы ими манипулировать и стричь с них бабло. Нет, конечно, в церковь я порой хожу… Но, умоляяяю! – на дворе двадцать первый век! Господи, смешно думать, что где-то там есть Бог, – кивнул головой вверх, на небо, Николай Маркович. – А там, – топнул он ногой, – ад с Дьяволом. Космические корабли, знаете ли, бороздят космосы, ученые в телескопы все дыры Вселенной рассмотрели. Скоро на Марс переселимся и его изгадим… Жалко, не доживу.
Николай Маркович встал со стула и направился внутрь «кафена». Там, рядом с фрау, в витрине, разумеется, красовались груды штруделей, жирных пирожных, пончиков… А перекусить-то хотелось… Морщась, Николай Маркович сказал:
– Эээ, фрау, ван бэст нот фэт штрудиль. И такси, битте-дритте! – строго напомнил он.
Фрау что-то ему ответила. Он разобрал только «такси», «дритте» и «я-я».
*
Вышел Николай Маркович из WC мрачным – невольно пришлось глянуть на себя в зеркало. Он себе не понравился в отражении. Паршиво, знаете ли, самому себе не нравиться. Обычно, когда такое случалось, он прибегал к улыбке – и его зеркальный портрет преображался в лучшую сторону. Сегодня он боялся видеть свою улыбку…
Но садясь за стол напротив Василия, Николай Маркович улыбался. Улыбка – отличная маска, что ни говори. Лучшая маска.
А на столике его дожидалось блюдце с куском пирога. Еще нож да вилка, охваченные салфеткой. Николай Маркович взял пальцами штрудель, надкусил его. «Хм, сливовый, с маком, вкусный…» Он молча кушал, запивая пирог пивом, а Василий что-то молча печатал. Первым не выдержал Николай Маркович.
– Ну чего ты всё строчишь? Упыри из клиники, что ли, никак не отстают?
– Николай, я просто пишу о тебе небольшой рассказ.
– Ты там, чё, еще и на желтую прессу халтуришь?
Василий приподнял брови, слегка покачал головой и перестал клацать. Глядя Николаю Марковичу в глаза, он произнес:
– Нет. Ну кому из читателей желтой прессы ты интересен? Миру до тебя нет дела. Какой-то водочный король, каких пруд пруди. Умрешь – этого никто не заметит. И уж тем более никто не поплачет на твоей могилке. Ты сам это, Николай, прекрасно осознаешь. Пока ты был в туалете, ты раздумывал, кому бы позвонить и сообщить о своем диагнозе. Друзей у тебя нет. Семьи нет. Ты на всех них смертельно обижен, а они обижены на тебя. Прав ты – пустая трата времени с ними ныне мириться. Нужны годы, а время тебя торопит. Временем ты уже разбрасываться не можешь. Потому что ты очень жадный. Я бы даже сказал – феноменально жадный.
– Покажи, что ты там настрочил! – угрожающе повысил голос Николай Маркович.
– Пожалуйста, – развернул ноутбук Василий.
Николай Маркович прочитал начало:
«Я долларовый миллионер… я ничто. А мне всего пятьдесят пять… Как там надо?..»
Он читал, кривя лицо. Нет, это не его описал загадочный Василий! Совсем не его. Все в рассказе выглядели «милашками-адеквашками», а он же, Николай Маркович, вел себя как полный псих, если не хуже – если не как придурок. Заканчивался рассказ фразой «покажи, что ты там настрочил!» Хотелось выкрикнуть Василию, что он басни накатал, что он его ничуть не знает, что это всё ловкая манипуляция, что всё подстроено «клиническими упырями», но… Никто не мог знать о «приветствии Смерти», о «Коляня, скор буду-не забуду!»
– Кто ты, Василий? – негромко спросил Николай Маркович. – Всевидящий Бог, что ли?
– Нет.
– Ангел? Демон?
– Нет и нет.
– Дьявол? – оскалившись, усмехнулся Николай Маркович.
– Нет.
– Смерть? – перестал улыбаться он.
– Нет.
– Кто тогда?
– Василий Нечуйветер. ООО «Чужая жизнь», – положил Василий перед Николаем Марковичем грошовую визитку. – «Исполним вашу мечту за ноль рублей в месяц!» А именно: Николай, всего за ноль рублей в месяц ты можешь продать свою жизнь и купить чужую жизнь.
– Чью же?
– У нас широкий выбор. Уверен, я смогу подобрать тебе то, Николай, что тебя устроит.
– Бесплатно?
– Нет конечно. За ноль рублей в месяц.
– То есть валютой берете? И какой же?
– Любой. Включая рубли.
Николай Маркович нервно рассмеялся.
– Так ты меня всё же раздеть задумал?!
– Именно. Но не волнуйся, ООО «Чужая жизнь» предоставит тебе чужую, соответствующую месту и времени одежду.
– А это становится интересным… Ладно, Васька, вещай!
– Первый шаг – из имеющихся у нас предложений ты выбираешь привлекательную для тебя жизнь. Второй шаг – продаешь нам свою жизнь. Третий шаг – покупаешь выбранную тобой чужую жизнь. Мы подписываем договор купли-продажи в одном экземпляре. Он остается у тебя до тех пор, пока твою жизнь не купили. Если чужая жизнь тебе не подошла, просто разорви контракт – и твоя жизнь к тебе вернется с той точки, с какой ты ее продал. Но если твою жизнь купили, то контракт автоматически отправится к нам, а ты потеряешь воспоминания об этой нашей с тобой встрече, обо всех возможных контактах с иными представителями ООО «Чужая жизнь», обо всем, что будет мешать тебе, Николай, полноценно зажить чужой жизнью. После получения нами контракта, пути назад, в твою жизнь, у тебя не будет ни при каких условиях. Дааа, в твоем случае, обязан предупредить, твоя жизнь будет привлекательна для очень многих. Уверен, ее купят через пару минут после того, как ты ее продашь.
– Моя жизнь? Привлекательна для очень многих?! Мне максимум три месяца осталось! Или нет?
– В твоей жизни всё именно так. Почти три месяца. Взамен я могу предложить тебе десятилетия чужой жизни. Хочешь, например, дожить до ста пяти лет?
– Не уверен… Мне и до семидесяти сейчас бы было пределом счастья, будь это правдой. Или восьмидесяти… Нет, до девяноста…
– Николааай… Ну хватит хапать и жадничать. Ты же сужаешь круг наших предложений! Себе вредишь!
– Да ну… Будь твои слова правдой… А тебе не стыдно так подшучивать над умирающим?
– Никаких шуток. Предлагаю подобрать тебе чужую жизнь прямо сейчас.
– Ты инопланетянин, что ли?
– Нет.
– …Ладно. Вот скажи, умник, кой дурак мою жизнь купит? Что в ней хорошего?! Ты прав – у меня ни друзей, ни семьи, ни даже бабы… Черт, да я не помню точно, когда у меня в последний раз стоял! Мне вот-вот и кирдык! Упыри в клинике ждут не дождутся, чтобы обколоть меня капельницами до состояния счастливого овоща за мои же деньги!
