Rimma Snou
Пряная соль на губах
– Ни че, а сама по себе. – отвечаю, стараясь отгородиться и не выдать настоящие эмоции. – Мне домой пора.
Почему-то этот случай крутится в голове все время, пока я еду в Москву. Может, я не рассмотрела нужных качеств в Мишке? Таскается за мной всюду, говорит невпопад, руки мнет. А если так, то что мне с того? Свою мечту изменить жизнь я никак не могу променять даже на Мишку, ведь это же целый мир по сравнению в одним человеком! Да-с, неприятно так рассуждать, но самой-то себе не получается врать. С целым хороводом чувств я добираюсь до Авиамоторной, волоча за собой сумку с вещами.
Корпус оказывается тем самым, что записан в моем билете-поселении, и, преодолев два лестничных пролета, я оказываюсь в комнате с озвученным на вахте номером.
– О! Свежее мясо! – приветствует меня гоготом парень, величиной, наверное, со шкаф.
Аж передергивает от его жаргона и подвыпившего вида. И не такие экземпляры попадались на темных улицах моего городка. Его взъерошенные волосы торчат в беспорядке, а расстегнутая до пояса клетчатая рубашка кричит рельефным торсом об отсутствии какого бы то ни было смущения. В комнате висит плотный запах алкоголя, и с кроватей на меня взирают две парочки.
– Проходи, не нервничай! Это Костик! Он добрый! – провозглашает одна девушка, выбираясь из рук другого парня, опрокидывающего бокал с желтой жидкостью. – Таня! – она протягивает руку.
– Ярослава, – отвечаю, косясь на поддатого детину в расстегнутой рубашке.
– Какая цыпочка на вписку досталась! – объявляет он и надвигается на меня.
– Брось, Костик! Она новенькая. Первый курс ведь?
– Да… – шепчу, пятясь назад.
Парень осоловело рассматривает меня, облизнув свои ярко красные пухлые губы, и вот тут я пугаюсь не на шутку. Столько похоти и явного желания, животного и несдержанного, мне не доводилось еще видеть непосредственно в отношении себя. Прижавшись лопатками к стене у небольшого стола, заваленного сумками, я замираю, втягивая воздух и понимаю, что не могу даже вскрикнуть от перехваченного истерикой горла. Парень вжимает меня в стену и нагло впивается в губы, больно прикусывая нижнюю, почти до крови. Не чувствую вкус крови, настолько я ошарашена и натянута струной. Руки вытягиваются как палки по бокам, но даже сжать их не могу в кулаки.
– Кость! Перестань! – его одергивают от меня, и я замечаю возню прямо перед собой.
Незнакомый парень выпихивает Костика за дверь, оказавшуюся рядом. Почему я не дала деру? Как просто! А я так и стою, ушибленная вся, испуганная, и таращусь на происходящее.
– Эй, Слава. Тихо… – он почему-то трясет меня за плечи и до слуха доносится «Тань, давай всех отсюда и окно открой».
Спустя несколько минут, пролетевших в моем сознании, как несколько часов, я прихожу в себя, сидя на провисающей кровати с металлической сеткой-матрацем, как в летнем лагере. Вдруг в один миг снова стала слышать и чувствовать. Кареглазый парень с не плотной щетиной на подбородке и мягким добрым взглядом заинтересованно разглядывает меня, поддерживая стакан с водой, который я прижимаю к губам.
– Ну, живая осталась? Что ж ты такая… в общагу-то? – спрашивает сочувствующе Таня, поглаживая меня по руке.
– Я пойду, а ты девушку приведи в сознание. – говорит парень, вставая и выходя в дверь. Он улыбается краешками губ обернувшись у двери. И только я деревянная, слышу это со стороны, смотрю и слабо понимаю.
Неожиданно, я возвращаюсь в себя полностью, видя свои дрожащие руки, чувствуя, как слезы текут по лицу и саднит губа… Поднимаю глаза на Таню, но та лишь качает головой.
– Ты извини ребят, они не целованных давненько не встречали…
– Каких? – возмущенно спрашиваю. – Он мне губу прокусил. – провожу ладонью по губе и демонстрирую кровь.
Вспоминаю, как в моем рту шарил язык парня и чуть ли не выворачивает.
– Ты издалека? – спрашивает Таня, не поддерживая моей агонии. – Я с Воронежа.
Для нее произошедшее, кажется, обычным делом. Главное, что я не воплю белугой.
– Ярославская область. – невольно провожу по волосам рукой, схватывая их в косу. – Тань, тут всегда так? – тихо спрашиваю.
– Нет, конечно, так уж, заезжаем… Тебе бы парня завести… – протягивает она, сочувствующе кивая.
– Мне диплом нужен, а не парень. – бурчу, вставая.
Подтаскиваю свою сумку к кровати, оглядывая место пребывания. Конечно, оставляет желать лучшего, но для ночевок вполне сойдет.
– Внизу есть столовая небольшая, можно обедать не дорого. – говорит Таня, заправляя постель. – А вообще здесь нормально.
– А что это за парень был… Не Костик, конечно! – исправляюсь на ходу.
– Женя. Мировой парень. Третьекурсник.
– А-аа, ну, ладно.
– Совет хочешь? Документы и деньги с собой носи. Мы хоть тут втроем будем, – Таня кивает на третью кровать у окна. – Да только ключи от комнаты не только у нас.
Переспрашивать я уже не стала, стараясь успокоить глаза, упорно лезущие на лоб. Это я «удачно» въехала, нечего сказать… Мы бесшабашно проболтали некоторое время об успехах, предстоящей учебе. Татьяна оказалась тоже первокурсницей, но ориентировалась в преподавательских кознях, лучшем и худшем развитии событий на пересдачах и много еще чем, совершенно мне незнакомом. Немного прибрали в комнате, разложили свои вещи. До темна провозились, и в голову приходит шальная идея. Весь прошлый год я старательно гнала от себя мысль, что я покуриваю. Даже тогда, когда Лара предложила сигарету, отказалась. А на самом деле я изредка закуриваю, находя в этом успокоение и некое подобие душевного равновесия за счет легкого дурманящего головокружения. Вот и сейчас, от обилия информации и событий при «въезде» в комнату сознание требовало хоть какой-то разрядки.
– Прогуляюсь недолго. – бросаю Тане, расположившейся с книгой на кровати. – Вроде сквер за углом.
– Три жухлых липы? Да, там. – машет она мне рукой. – В одиннадцать первый этаж закрывают!
– Помню!
Я выпорхнула из этого здания с чувством нечаянной свободы, ведь сказать, что я в восторге, сущая издевка. Завернув за корпус, я оказываюсь у огромной трассы, гудящей и кишащей неоновыми огнями, и сквер этот, вовсе не сквер, а крохотный тротуар с двумя лавочкам, в аккурат вблизи этого грохочущего монстра. Я двигаюсь в сторону лавочки, нащупывая пачку сигарет в сумочке и зажигалку. Опустившись и оглянувшись, как шкодящий подросток, я подкуриваю ментоловую тонкую сигарету и пропускаю дым внутрь себя. Немного покалывает горло, но так приятно кружит голову… Расслабленно выдыхаю, приводя мысли в порядок, как вдруг рядом оказывается… Лара. Уже стемнело, но я прекрасно ее помню, потому сразу узнаю.
– Привет! – здороваюсь первой.
– Привет… Слава? – недоуменно разглядывает меня и опускается рядом. – Не думала тебя встретить, а хотя… тут же второй корпус? Ты заселилась?
– Да. Первый курс, однако. – умничаю, выпуская дым снова.
– Я тоже! Ага, куришь все-таки?
– Редко. Столько всего в первый же день, что и напиться… – осекаюсь, потому что про «напиться» это уж точно слишком.
– А я не жила никогда в общаге. – будто бы грустно говорит Лара, тоже закуривая. – У отца особняк, по этой трассе… – она машет рукой, указывая направление. – А у мамы в городе квартира.
– Твои родители в разводе?
– Нет, но как бы да. Живут отдельно. – со вздохом, опускает голову. – Они утверждают, что это такие отношения. Мне как бы пофиг, но достали своей опекой и нытьем! – зло бросает, мотая головой.
– А моих уже нет, меня тетя воспитала, – не знаю, зачем, я решила ей это сказать.
– Совсем нет? Ну, я не то имела ввиду…
– Мама умерла, когда мне десять было, а отец сам по себе где-то. Наверное, и не помнит, что есть я. Так что твой вариант далеко не плох, знаешь? Если они долго женаты, то и обидок у них совместных море.
– Ты права, но так бесит иногда! – она мечтательно рассматривает верхушки желтеющих лип, шумящих кронами в темном небе где-то над нами.
Внезапно приятная мелодия Лариного мобильника разрывает наш междусобойчик.
– Да, пап. – она прикладывает телефон к виску так, что мне не видно ее лицо. – Но я… Да отстань ты от меня со своими нравоучениями! Я живой человек, а не твоя кукла! – бросает она в итоге, грубо отключая гаджет. – Достал! Считает, что я обязательно должна стать наркоманкой и потаскухой, если прихожу домой затемно!
– О, это их любимое! Моя тетя тоже имеет целый арсенал поговорок на этот счет! И все как один, гаденькие и противненькие! – хихикаю, разряжая обстановку.
Мы рассмеялись. Впервые, будучи в столице, так бесконечно мною заочно обожаемой, я рассмеялась. И происшествие сегодня в общаге отодвинулось куда-то далеко, и трудности с учебой, а я точно знаю, что они будут… Может, мне удастся с ней подружиться? Мы еще болтаем, когда за нашими спинами с визгом покрышек притормаживает машина. Я оборачиваюсь и вижу мужскую фигуру, уверенно шагающую по небольшому склону к нам.
– Ну, бля*, сейчас начнется! – вздыхает Лара, вставая с лавочки.
Она разворачивается навстречу мужчине, а я лишь открываю рот и тоже поднимаюсь. Мужчина останавливается напротив Лары, молча, убрав руки в карманы. Высокий, широкоплечий, в дорогих позолоченных очках. В отблеске фонаря его лицо кажется высеченным из камня. С высокими скулами и серьезными пронзительными глазами, прямым крупным носом и широкой шеей, которую подчеркивает расстегнутый ворот белоснежной сорочки.
– Домой? – его низкий голос не был воинственным или агрессивным.
В нем слышались нотки примирения, тревоги, и… мужской заботы. Отеческой! До меня не сразу доходит, что игра в гляделки насупленной Лары и мужчины не что иное, как показное противостояние отцу. Он примчался за ней, видимо, отследив по геолокации.
– Это моя подруга Слава. Тоже первокурсница. Мы болтали на счет завтрашнего дня. – отвечает Лара, разворачиваясь ко мне. – Пока! Увидимся.
– Пока. – тихо говорю, впитывая быстрый взгляд колючих мужских глаз. Серьезный мужик у нее отец. Мне бы такого… батьку. Проскальзывает мысль и тут же улетает, потому что не известно, как бы меня раздражала эта навязчивая забота.
