полная версия

Римма Петровна Гашицкая
И малые звезды могут светить ярко

Искандер Куль

Очень много внимания уделялось отдыху трудящихся. Профком регулярно выделял автобусы для поездок в горы, на природу. Так однажды мы организовали поездку на озеро Искандер- Куль

В переводе Искандер значит Александр. Названо в память Александра Македонского, который доходил до этих мест. Поражаешься до чего же живуча память народная 300 лет до нашей эры, а помнят. Существует легенда, что на этом озере утонул любимый конь Александра Буцефал и что вечером на закате солнца на поверхности виден его силуэт. Мы правда этого не видели.

Озеро уникальное. Вначале от Душанбе ехали по Варзобскому ущелью, а после перевала, на котором в босоножках ходили по снегу, вдоль реки Ягноб. По пути встретился огромный завал это когда то во время землетрясения засыпало какой то кишлак, жив остался только один старик и петух. В этом месте река с шумом падала под завал. Мы со смотровой площадки любовались на это чудо природы, когда над пропастью в брызгах грохочущего водопада была видна радуга. Горы вокруг были безжизненными, но высоко у одной вершины можно было наблюдать величайшее природное явление- подземный пожар. Тысячелетия на горе горит уголь и образующиеся при этом раскаленные газы с шумом вырываются из трещин. На этих своеобразных духовых печах, можно готовить обед и кипятить чай, что и делают местные чабаны. Вокруг голые горы, то свинцово- черные, то красновато- бурые

На пути встретился небольшой, из нескольких бараков поселочек, вокруг ни единого деревца все серое какое то закопченное. Такое впечатление что люди живут как на сковородке. Внизу протекал бурный Зерафшан с водой глинистого цвета. От поселка дорога поднимается в гору, а оттуда крутой спуск к озеру. Красота вокруг суровая и величественная, нагромождение диких скал из глубоких ущелий, которые острыми пиками поднимаются ввысь.

Из северного конца озера вытекает Искандер – Дарья, выйдя из озера она грохочущим водопадом падает вниз, образуя змеиное озеро изумрудного цвета. Дорога ужасная, узкая двум машинам не разъехаться., Прозрачные воды, ясное голубое небо, черные гиганты, уходящие своими вершинами в заоблачные выси, зеленые рощи вокруг озера, на фоне голых скал придают озеру сказочную красоту.

В зависимости от времени суток вода в нем меняет свои цвета от темно зеленого, до светло голубого. Обычно оно изумительно зелено- голубоватого цвета. Температура даже летом примерно тринадцать градусов. Само озеро почти безжизненно, из рыб только голец прописался.

Прибывающие туристы регистрируются в домовой книге, такова традиция, установившаяся еще с позапрошлого века. Это с трех этажный дом камень, лежащий на берегу. Он весь испещрен фамилиями, есть и исторические. Так в 1870 году оставил запись Федченко, который находился в составе исследовательской экспедиции по изучению Памира.

Прекрасно озеро и в летнюю лунную ночь, когда все окружающее пространство приобретает какие то удивительно сказочные очертания.

На работу часто рано утром любила ходить пешком. Иду по середине дороги и с полузакрытыми глазами читаю стихи, и вдруг искры в глазах, и я на земле. Оказывается такой же чудак бегал по утрам и в темноте сбил. меня. Извинился помог подняться.

В какой то момент я решила вступить в партию, подала заявление, но мне сказали надо, чтобы вначале три или пять рабочих сделали это. Я отказалась, сказав подожду когда меня позовут. Смешно, но ведь дождалась, правда через несколько лет.

О художниках передвижниках

Иногда в гости захаживала моя землячка из Чирчика Бикбулатова Раечка с дочкой, которая вскоре была вынуждена уехать назад по семейным обстоятельствам. Меня разыскала через много лет, узнав мой адрес из книги, которую она приобрела в своем городе.

Я в то время дружила с Платоновой Валентиной Павловной. Высокой, гордой, стройной красавицей необычайно привлекательной, она как магнитом притягивала к себе людей. Ей не приходило в голову жаловаться или вызывать жалость к себе. Своей величавостью она напоминала царицу. После работы как правило шли пешком три километра не дожидаясь Мотани, так называли рабочую мотовозку

Иногда Валентина Павловна приходила к нам в гости с сыном. Есть выражение, что мир скучен для скучных людей, много читали, раздвигая для себя границы мира, выписывали очень много газет и журналов таких как «Изобретатель и рационализатор «, «Крокодил»,»Вокруг света» и др. Кстати в журнале «Вокруг света «впервые прочитали о племенах Догонах, живших в Африке в труднодоступном районе Бандиагара, но имеющих четкое представление о созвездии Сириус, обо всех ее спутниках о последнем кстати люди узнали только при наличии, сверх мощных телескопов. Они знали что все в мире состоит из «по «для них зерно проса было мельчайшей частицей.

, о черных дырах они говорили, что маленький ее кусочек не поднимут се мужчины Догоны. Это сейчас об этом загадочном народе уже идут передачи по телевидению.

Попадала в руки и самиздатовская литература. Так узнали об экспедиции в знаменитый Пермский треугольник, о встрече участников с инопланетянами. Ходила по рукам и рукописная запись. Вл. Ажажи об НЛО, теперь уже его дочь Анна занимается этой проблемой и частенько выступает по телевидению.

С Валентиной Павловной при вечерних встречах выпивали немного винца и читали выдержки из книги Я. Д. Минченкова, о художниках передвижниках часто смеялись до слез.

КЛОДТ

Сын скульптора Клодта рассказывал, что у его отца были свои лошади и очень хорошие. Кучер любил лошадей и имел привычку обгонять все экипажи на улице. И вот однажды он увидел как из Зимнего дворца в коляске выехал Царь Николай 1-й, кучер Клодта пропустил его на порядочное расстояние, а потом щелкнул вожжами, и горячие кони понеслись, догнали экипаж и пошли. Царь даже приподнялся. Узнал Клодта и погрозил ему пальцем Однако на этот раз Клодту сошло безнаказанно, хотя он и потрясся несколько дней. Пробрал хорошенько кучера и приказал даже не ездить мимо дворца. Но благополучие Клодта с этого момента перешло в чужие руки- его судьбой стали править, как лошадьми, кучера. Кучер Клодта задел самолюбие кучера царского, и тот лаконично передал первому: «Теперь держись, посмотрим чья возьмет»1. Словом был брошен вызов на состязание.

Случай для благородного кучерского соревнования скоро представился. Едет Клодт по Сенатской площади, а у морской улицы толпа, раздается «ура!». Значит- царь.

Кучер Клодта насторожился, бросил лошадей в толпу, едва не передавив народ, выехал на Морскую и погнался за царем. Клодт кричит кучеру, тычет его палкой в спину, чтобы остановить – ничего не помогает! Его экипаж уже поравнялся с царским. Кучер царя, увидев своего соперника, нажал на лошадей – и началась бешеная скачка к ужасу наблюдавшей улицу полиции, не знавшей, что подумать. И на этот раз лошади Клодта победили. Клодт уже и не помнил что ему показывал в этот раз царь. Похоже было на кулак.

История кончилась бы для Клодта плохо, но его выручили из беды те же кони, только медные. Он в это время окончил и уже отлил лошадей для Аничкова моста. Царь приехал и. пришел в восторг. Это они? _ спросил царь и указал пальцем вдаль, очевидно намекая на живых клодтовских коней, его обогнавших. Действительно Клодт лепил именно с них. За этих, – сказал царь, указав на медных- прощаю.

Эти кони являются гордостью нашего искусства не только у нас, но и за границей украшая площади Берлина и Неаполя. Многие туристы не знают, что это повторение Аничковой лошади Клодта

ВОЛКОВ

До слез хохотали с ней над выражениями художника Волкова. Это был мужик в искусстве. Он был высокий, худой, голова лысая, узкая бородка до пояса, усы такие длинные, что он мог заложить их за уши, длинные брови. Сюртук висел как на вешалке. Сырым и даже мало толковым казался Волков и в разговоре.

Подойдет к столу, забарабанит костлявыми пальцами и заговорит, а о чем- не скоро поймешь.

«Ну да, оно положим. Нет, вот что я вам скажу, например как к тому говорится» А суть в том, что он хочет назначить цену своим вещам и боится продешевить. И снова начинается; «я говорю так, но может быть, но может быть. ведь действительно, как сказать? Может случиться сам посуди? Тянет душу пока его не оборвешь.

Ефим Ефимыч кто ты такой?

Родители бедные, семья, помогать надо поступил, из средней школы в департамент окладных сборов. Ну да как тебе сказать, дело в том, что я сам плохо работал, а тут еще помогать другому пришлось, который совсем ничего не делал, а только свистал. Кто же это свистал? Да все тот же Чайковский!

Ну при сокращении штатов- нас первыми с ним и выгнали. Свистун в консерваторию поступил, а я в Академию художеств, которая была рядом с домом. Как-то князь Сергей Александрович пригласил его поехать в Палестину. Купил Волков дюжину белья, шляпу с пробками и ящик красок. Отдельное купе. Ночью у окна продуло, флюс, щеку раздуло и лицо перекосило так, как на карикатуре Маковского. где изображен апостол Павел с подвязанной щекой.

Утром представился. Княгиня как глянула – к губам платок, слезы от смеха на глазах, а я говорить не могу, только пальцами показывал на рот и щеку. Ну поехали дальше. Князь был председателем Палестинского общества. По всем церквам на это общество деньги собирали, в Палестине на Елеонской горе строили храм., ехали на освещение храма.

И чего только не было на пароходе, и скот, и птица, и дойные коровы и ослицы для дам, чтоб учились ездить на них, как придется в пустыне. На всех остановках шатры разбивали. В нем диваны, кресла, ковры, лед, шампанское, ели, пили, думаю плакали денежки, что собирали по церквам в железные кружки. Пробовал рисовать княгиню на осле, но матрос подошел и спрашивал:– а где тут осла, а где ее высочество? Понял, что мне пейзажисту не стоит браться за портреты.

Первый раз в жизни ехал на лошади. Арабский конь, – не конь, а какой-то черт: дрожит и фыркает ноздрями. Из-за горы показались арабы, мой конь, как увидел их лошадей- свернул с дороги и прямо к ним. Сперва рысцой, а потом вскачь. Я бросил повода, уцепился за гриву, чтоб не сорваться. Шляпа слетела, борода по плечам развевается. Лечу, не знаю куда. Арабы стали убегать, мой черт за ними. Один из переводчиков поскакал за мной. Мой конь оглянется- видит, что за ним гонятся еще быстрее несется. Вот была скачка!

Влетели в какое-то арабское поселение. Я мокрый, запыхался. Мне вынесли что-то вроде кислого молока. У арабов так полагается, путнику жажду утолить. Выпил- отлегло. Переводчик догнал говорит:»зачем вы поехали за арабами? Здесь кочуют разбойничьи племена могли вас ограбить! «Благодарю, это ваш чертов конь меня сюда занес.». Взял он моего коня поехали обратно едва догнали ковалькаду. Смеялись с меня, а мне не до смеха. Как тебе сказать. Молоко оно того… и в желудке, то есть можешь- себе представить. Сзади дамы, впереди святые места, и его величество, а тут- скажите пожалуйста, – как же быть? Ну монастырек по дороге, тоже конечно, святой, ограда. но и мне надо же куда-нибудь деваться? Пускай смеются, извините, пожалуйста.

От Иерусалима помню, что там есть мечеть Омара и двор Иерусалимского храма, весь загаженный восточными паломниками.

А восточная баня? Думал живым не выйду. – Мраморный бассейн, в воздухе фимиам какой-то: Огромный арап схватил меня моментально раздел и бросил на циновки. Что дальше было! То есть, как тебе сказать. Я думал, что живым не выйду. Арап рычит, глаза навыкате, вспрыгнет на спину, перевернет, кулаком ударит под бок, в живот, вертит руки, ноги. спину. Я уже взмолился отпусти ты меня ради бога, ну тебя к лешему, а он еще хуже. Потом опустил меня в горячую и холодную ванну и освободил. Подает чашку кофе. Что ты думаешь- как помолодел после бани.

Как освещали храм на Елеонской горе помню смутно, так как все, включая архимандрита перепились донельзя.

РЕПИН

РЕПИН-это гений в живописи. Когда он бывал в обществе, парадной обстановке у него являлась приподнятость, даже некоторая рисовка. Слова произносились с особой значимостью, голосу придавал особый оттенок, густоту, но это шло ему, как великому маэстро, Он был даже красив в этой позе, оправдывая старинную пословицу гласившую, что Юпитеру подходит то, смертному не годится..

Когда же он оставался без окружения, то становился простым, задумчивыми и часто неудовлетворенным, тоскующим, как будто. его давила какая-то тяжесть, которую он, сильный не мог ее, сбросить, не мог от нее разгрузиться.

В своем имении В «Пенатах «в Финляндии его часто навещали соратники. и он и его жена были вегетарианцами, поэтому на столе стояли суп из сена, картошка в разных видах, котлеты из риса, овощи, фрукты. Стол был очень оригинальной конструкции. Средняя часть, на которой размещались блюда была вращающаяся и часто бывало так, что только кто то занесет разливательную ложку, а блюдо с супом оказывалось на другом конце, так как каждый из присутствующих крутил его в свою сторону. Для людей привыкших к сытным блюдам питательности было мало и в шутку часто говорили, что возвращающиеся от Репина гости на пограничной стороне в буфете съедали все.

Удивительно откуда у Репина брались силы для колоссальной работы при таком скудном питании. Когда он приезжал в Москву или Петербург, то питался буквально одним салатом или капустой запивая еду чаем.

Однажды при отъезде с Волковым произошло замешательство, у него затерялась шапка.

Все во главе с Репиным искали пропажу и к ужасу Волкова нашли ее на ноге сербского генерала

В потьмах он вступил в нее и таскал по всему полу. Всю дорогу до станции Волков нещадно ругал этого генерала.

Умер Репин в 1928 году тихо, незаметно в чужой стране вне круга товарищей- передвижников и своих поклонников, в тяжелых материальных условиях и одиночестве

КУИНДЖИ

Куинджи. Не у всех хватало сил и культуры, чтобы поступить так, как Архип Иванович

Когда слава его поднялась до зенита, особенно после картины «ночь на Днепре», выставочный зал не вмещал публики, образовалась очередь, а экипажи посетителей тянулись по всей Морской улице. Даже художники терялись, не понимая, как у него была написана луна и блеск на воде. На выставках люди заглядывали за полотно не верили, что так можно изобразить лунный свет, когда ему все аплодировали, как большому артисту, он вышел на сцену раскланялся и скрылся за кулисами, чтоб никогда больше не выступать Куинджи как художника не стало, он перестал выставлять свои работы. – У меня спрашивают, говорил Куинджи, – почему это я бросил выставляться? Художнику надо выступать на выставках, пока у него, как у певца, голос есть. А как только голос спадет, не показываться, чтоб не осмеяли. Ну и стал Архип Иванович, всем известный, ну, это хорошо, а потом увидел, что больше так не сумею сделать. Ну и скажут: «был Куинджи и не стало Куинджи!». Так вот я же хочу так, а чтобы навсегда остался один Куинджи.

МАКОВСКИЙ

Ум у него был особо практический. Он быстро ориентировался во всех вопросах и, если видел, что противная сторона по назревшему времени побеждает, переходил в ее ряды. В разговоре за словом, как говорится, в карман не лазил. Будучи профессором, он дослужился до высоких чинов и должен был носить даже какой то мундир с белыми брюками, но по правилам Товарищества, не надевал никаких знаков отличия. Отличия были только в работе. Президент Академии, князь Владимир раз шутливо заметил Маковскому: «Вы уже, кажется, ваше Превосходительство», а почему не в белых штанах? «В сем виде, – ответил Маковский, – я бываю только в спальне, и то не всегда »

Князь встал в позу и произнес многозначительно: «Но….но…но!»

АЙВАЗОВСКИЙ

Успех Айвазовского много зависел от покровительства, которое оказывал ему император Николай 1. При путешествии по морю на колесном пароходе, царь брал с собой и Айвазовского. Стоя на кожухе пароходного колеса, царь кричал Айвазовскому, стоящему на другом колесе:– «Айвазовский! Я царь земли. а ты царь моря»!

Рядом с мастерской Айвазовского была комната, где Лемох с товарищами при помощи губки покрывали лист ватманской бумаги разведенной тушью или сепией. На бумаге образовывались пятна неопределенных очертаний. Тогда Айвазовский резал бумагу на небольшие кусочки, подрисовывал пятна, и получались морские пейзажики с тучами и волнами. Вставленные в рамку он преподносил их каждому важному лицу, посетившему его мастерскую. А «лицо», польщенное вниманием считало своим долгом приобрести потом у Айвазовского какую- либо картину за сотни, а иногда и за тысячу рублей

ЛЕМОХ

Существование Лемоха сильно отравляла его мнительность, опасение всяких случайностей, от которых он укрывался как в футляр. Вычитал в газете как во время дождя отвалился размокший карниз и чуть не убил прохожего, поэтому в сырую погоду он не ходил по тротуару, а скользил посреди улицы. Извозчика не брал так как от лошадей можно было заразиться сапой, и к тому же на извозчиках полиция отвозит больных. Брился у одного, отличавшегося особой чистоплотностью парикмахера, и когда тот пожаловался, что жена заболела тифом. Лемох схватил шубу, шапку и с одной бритой щекой, а другой только намыленной побежал по улице домой делать дезинфекцию.

КОРИН и ПОЗДНЕЕВ

В Троице- Сергиевской лавре работали, выколачивали рубли Корин и Позднеев. Первому деньги нужны были для поездки за границу, а второму для учебы в Академии. Когда работы над иконостасом были закончены, приехал метрополит на его освещение. С вечера была отслужена всенощная, метрополит удалился в свои покои, а приезжее из Москвы духовенство было приглашено монастырем на скромную вечернюю трапезу, туда же пригласили Коринева и Позднеева. Трапеза началась. За столами сидели со строгими лицами длиннобородые протоиереи, протодиаконы, инодиаконы и старшая монастырская братия. Подавались различные закуски, грибные соленья, маринады, пироги с вязигой, растягаи, уха, рыба отварная, жареная, пироги сладкие, меда сотовые и жидкие и прочая съедобная всякая всячина в неизмеримом количестве. По разрешении вина и елоя стояли и кувшины, графины и бутылки с квасами, наливками, винами. Сначала все стоя пели тропари, затем садились, выпивали каждый по своему вкусу и потребностям, крякали, стучали вилками и ножами и с громким присвистом и прихрюкиванием втягивали в себя с ложек горячую уху. Постепенно лица их потели и прояснялись. А когда появились на столе старые, потаенные бутылочки с напитками «утоли мои печали», пение тропарей перешло на застольную песню:» Подноси сосед соседу- сосед любит пить вино!»

Песня эта нравилась Кориневу, он тоже не избегал соседства. Позднеев завел дружбу со своим соседом, он оказался большим любителем колокольного звона. Митрополит, до которого доносились шум и пени прислал узнать, что происходит. Ему ответили, что собрались святые отцы и готовятся к спевке к божественной литургии. Шум и гам продолжались. Одни пели» Чарочка моя серебряная» Корин, подперев голову обеими руками, гудел басом: «Мой костер в тумане светит». Сосед Позднеева выразил желание ударить в большой колокол на соборной колокольне. Снова пришел от митрополита посланный, принес отцам благословение на покой и просил помолчать, так как владыка не может от шума заснуть. Все было притихли, а в это время на колокольне – в полуночи загудело на всю округу: «Бум!…Бум!….Бум!..». О том, что произошло от этого набата в монастыре, помалкивали.

МАКСИМОВ и МЕРИНОВ

Художники Максимов и Меринов как то летом поехали на этюды в Вологодскую губернию, где у товарища был знакомый фельдшер. Максимов как то написал картину из русского быта, и знакомый студент выпросил ее, но семидесяти рублей у него не оказалось, и он предложил тридцать, а на остальную суммуполный костюм, сорочку, ботинки и шляпу-цилиндр. Надел я впервые в жизни крахмальную сорочку, сюртук, начистил ботинки, а на голову насадил цилиндр. Глянул в зеркало- ну прямо Евгений Онегин, хоть картину пиши. Подхожу к парадной двери Академии, швейцар открывает дверь, бросается услужить барину, хоть тросточку повесить на вешалку, а потом смотрит на меня разинув рот: «Максимыч, да это ты?» – разражается таким смехом, что из канцелярии выбежали узнать, в чем дело. Поворачивают меня во все стороны, щупают, сбежалась, кажется, вся Академия. Ну, словом, была потеха, и такой гром хохота, какого Академия, сколько стоит, вероятно, не слыхивала. Вот этот костюм и послужил мне большую службу.

Поселились мы в деревне и питались не плохо, масла и молока было вдоволь, у фельдшера две коровы паслись. Одежонка у нас была скудная, ходили в летних рубахах, которые сами и стирали. Пойдем бывало на речку, снимем с себя все до последнего, постираем и повесим на дерево сушить, а сами купаемся, пока платье наше сохнет. Помнем его потом, потянем и опять на себя. Однажды только мы влезли в воду смотрим- на дороге невдалеке коляска катит, барыни под зонтиками и с кучером, лакей в ливрее. Коляска остановилась, и в нашу сторону лакей бежит. Сидим по шею в воде, ждем что будет. Подбегает лакей и спрашивает, кто мы такие будем. А мы тоже задаем вопрос: «а по какой это надобности?» – графиня, говорит лакей- приказала о вас справиться». Товарищ как услыхал слово «графиня», так даже с головой в воду нырнул, а я отвечаю:»скажите графине, что мы художники из Санкт-Петербурга и работаем здесь на этюдах. Побежал лакей к графине и тут же возвращается. «Графиня приказала-говорит, – просить вас пожаловать к ней. завтра в воскресенье в двенадцать часов на завтрак». Мы даже забыли спросить куда надо придти. Рассказали все хозяину и он объяснил, что в четырех верстах отсюда есть старинная графская усадьба, куда на лето приезжает вдова француженка с племянницей и компаньонками. И тут встал вопрос, а во что же нам одеться. В наших сорочках нельзя было показываться в графском обществе, а костюм городской был у меня один. Решили ходить по очереди в моем костюме. Предложил товарищу Тит Титычу Меринову пойти первым. Нарядил его в свой наряд, как к венцу, шляпы не дал, посоветовал почаще платком от жары обмахиваться и говорить, что по этой причине он и головного убора не носит

Приходит Тит к вечеру, сам не свой, рассказывает чудеса. Дом – дворец, паркет, лакеи, горничные. Сама графиня почти не говорит по русски, но три компаньонки трещат безостановочно и переводят ее слова. Среди недели пошел уже и я в графскую усадьбу с цилиндром в руке и с тросточкой. Спросили про Тита и я ответил, что у него зубы разболелись.

Через три дня пошел снова Тит к графине. И его спросили обо мне. Он сказал, что у меня тоже зубы разболелись. Ему дали ромашку для полоскания и все просили, чтобы мы пришли вместе. У фельдшера не оказалось ничего подходящего посоветовал зайти к мельнику. Тот угощал нас чаем с медом, молоком, белым хлебом. Оказывается он тоже немного учился в Академии на стенах висели этюды с обнаженными натурщиками. Мы так и ахнули. Хозяин сказал, что вынужден держать их здесь, так как крестьяне при виде их плюются. Отец к свадьбе суконную пару ему справил. После венца он ее не носил, к похоронам своим оставил, а теперь примерьте- может вам подойдет. Даю вам с условием, чтобы мне не возвращали. Все равно костюм мне теперь тесен, и не хочу его на смерть иметь, пусть вам он в жизни послужит.

Ну так вот, обрядились мы и теперь вдвоем явились к графине на обед. Тут дело было труднее, чем за завтраком. Подавались такие блюда, что мы не знали, как с ними обходиться и как есть. В конце обеда подали к кофе маленькое пирожное на тоненьких загнутых металлических пластинках. Все брали пирожное маленькими вилками, а Тит всадил в рот пирожное вместе с жестянкой. Видит что дело дрянь, но не выплевывать же ее на тарелку, и стал он ее во рту зубами катать в шарик, чтобы можно было проглотить. Тит давится от жестянки во рту, катает ее по всем углам и только головой кивает в знак согласия, чтоб племянница назвала котенка его именем. Обед кончился, и Тит наконец проглотил жестянку. По дороге домой я пилил Тита и дернула же тебя нелегкая жестянку проглотить. Теперь заметят, что ее нет, что подумают? А он трет живот и успокаивает меня: «Ничего, если жив останусь, все поправлю«. Ну и поправил, нечего сказать! Пришли мы на следующий день, чтоб герб писать, а он подошел к компаньонке и говорит: «Передайте графине, что если будут искать жестяночку с моей тарелки пусть не подумают, чего на прислугу, это я ее проглотил». Стал я его опять ругать:»На кой черт ты в этом признался, теперь скажут:» вот крокодил объявился, все глотает».

Пришла пора возвращаться в Питер, и мы явились к графине с прощальным визитом. Подали, кофе, печальный Тит не ел, не пил. Подошел момент разлуки. Мне захотелось не ударить лицом в грязь, а уйти с эффектом. Раскланиваясь во все стороны, я стал пятиться задом в переднюю, где стоял на столике мой цилиндр. При последнем поклоне быстро схватил и набросил его на голову. О, проклятый котенок! Он притаившись, сидел в цилиндре вывалился из него мне на голову и, запутавшись в моей шевелюре, повис, анафема, над моей физиономией, стараясь сползти, как с дерева, хвостом вниз. Должно быть картина была великолепная, потому что хохотали все до слез.

ПОЛЕНОВ

Поленов Василий Дмитриевич-разносторонний ум, солидное образование, жажда деятельности и необычайная работоспособность толкали Поленова на непрестанный труд в различных областях. В его картинах «Московский дворик»,»Бабушкин сад» – везде любование красотой. Восторгаясь природой Палестины, где каждый камень был связан с легендой о Христе, он говорил, что только такая прекрасная природа могла породить и такого прекрасного человека как Иисус Христос. Сытая, самодовольная толпа жестоко надругалась над мечтателем, над его идеей и, озверев распяла его на кресте.

Своими картинами, языком искусства он заговорил со зрителями, повел свою проповедь о красоте мира и красоте человеческого духа. Он увлекался музыкой и даже написал оперу» Призраки Эллады». Он построил народный дом, театр, для рабочих и детей. Сюда принимали беспризорных детей, учили их грамоте из них же была организована детская труппа, проводившая детские спектакли. Для ширмы бралась самая дешевая парусина, раскрашивалась жидкой масляной краской с бронзовым порошком, и выходила с виду богатая парча. Сам писал пьесы, музыку, декорации, был душой своего дома. Говорил, что они сыграли для рабочих скрипичный концерт Баха и в следующий раз они снова просили его сыграть. Сетовал что для народа дают такую музыку, под которую они только гуляют., едят и разговаривают.

ЛЕВИТАН

Третьяковская галерея отражает все этапы творчества Левитана, в последовательности его развития. Здесь и ранняя «Осень в Сокольниках», «Плес на Волге», «После дождя», «Омут»,»Март», «Золотая осень», «Солнечный день» и, точно реквием самому себе, – «Над вечным покоем».

Несмотря на свою ужасающую бедность, спать ему приходилось даже под скамьями в Училище и питаться на три копейки в день, Исаак Ильич вырос в большую величину. На Товарищеском парадном обеде он произнес речь:– «Надо жить. и жить красиво! Надо позабыть свои страдания, надо пользоваться жизнью, ее светом, ее радостью, как блеском солнечного дня. Мы еще успеем сойти, об этом нечего и думать, а сейчас выпьем последние сладкие остатки из жизненного бокала, упьемся всем лучшим, что может дать нам жизнь!

РЕРИХ

Рерих не был художником передвижником, но отличается от всех путешественников не только тем, что исследовал самый загадочный полный тайн регион земного шара, а прежде всего тем, что он создал на базе экспедиционных исследований свою непритязательную и очень глубокую философию, нашедшую выражение в его картинах и книгах. Чем то молчаливым и грандиозным веет от его картин. Как бы записана потаенная мысль о величии созидания, что воистину прочувствовал этот человек. Через разум гор он передал эту затаенную мысль. В его картинах какая – то величественная недосказанность, в них можно почувствовать могущество этих гор, восхититься красками заснеженных вершин, ощутить их великое молчание и холод. Помимо гор он изобразил тибетское плоскогорье, обнаженное и сияющее под великолепным небом Центральной Азии.

 
Теперь понимаю, что делал здесь Рерих
Не краски, не кисти, не солнца восход
Он просто здесь был и просто он верил
Что время настанет, что время придет
Он видел не просто под льдами вершин
И черные скалы, где ветры мели
Он шел впереди небывалой дружины
Шел с верой в незыблемость этой земли.
Сейчас мы это уже понимаем,
Что там среди белых вершин и снегов
Построены Рерихом мосты в Гималаях
Мосты для живущих во веки веков!
 

Дети как драгоценность даются родителям на хранение, и то на небольшой срок, поэтому не стоит искать в них свои черты. У маленьких людей- маленькие пороки, у больших чудовищные.

Часто высоко духовные родители сетуют, что вырастили алчных, бездушных детей, что не удалось привить им определенный кодекс правил. Не всегда дети делают своим эталоном даже хороших, уважаемых родителей. Иногда легче воспитывать чужих детей, чем своих.

Так Марк Аврелий правитель Рима вошел в историю, как философ на троне, много времени посвящал достижениям человеческой премудрости, оставил 12 книг, где рассматривал вопросы этики и нравственности, а его сын Комод испробовал все варианты разврата, сексуальные эксперименты, которые только может вообразить человеческий разум. Проживал жизнь без ориентации на добро. Сенат терпел его, так как было еще укоренившиеся почтение к императорскому титулу, но своими поступками он оскорблял величие своего отца. Он лишний раз доказал истину, что популярность по наследству не передается.

Судить историю не имеет смысла. Она такая, какая есть. У истории прошлых веков свои ценности, свои движущие силы, свои критерии добра и зла. Эти движущие силы порождали. Адександров Македонскогих и Чингисханов, одни видели в них жестоких завоевателей, другие восхищались и гордились ими, вдохновляли крестовые походы завоевателей и колониальные войны. Иногда они же позволяли творить подвиги и чудеса.

Например мы выросли на примерах подвигов, таких как совершил простой крестьянин в народной исторической трагедии Глинки «Иван Сусанин» где показан характер народа в сложный, переломный этап русской истории. Мы гордились его подвигом.

Зато в наше время, как писала одна газета, инициативная группа, находящаяся в составе «Института национальной памяти Польши «отмечает, что бесконечным позором покрыло Россию деяние кровавого мясника Сусанина

Они составили список из 33-х имен поляков, и подсчитали сумму, которую должна выплатить Россия жертвам

так как их кровь лежит на совести этой страны. Так и хочется сказать, а какого черта вы залезли к нам. Сусанин защищал свою землю и заблудил их в своих лесах.