Ричард Чизмар
Гвенди и ее волшебное перышко
Каре, Билли и Ною – настоящим волшебникам в моей жизни
Richard Chizmar
Gwendy’s Magic Feather
* * *
Печатается с разрешения автора и литературных агентств Nelson Literary Agency, LLC и Jenny Meyer Literary Agency, Inc.
Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers. Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
© Richard Chizmar, 2019
© Foreword. Stephen King, 2019
© Interior Artwork. Keith Minnion, 2019
© Cover Artwork. Ben Baldwin, 2019
© Перевод. Т. Покидаева, 2019
© Издание на русском языке AST Publishers, 2019
Как Гвенди спаслась от забвения
Сочинение историй – это по сути игра. Когда автор садится писать, это уже не игра, а работа, но на стадии замысла все начинается с простой игры воображения. Ты задаешься вопросом: «Что было бы, если бы…» – и даешь волю фантазии. Такой подход требует такта, непредубежденности и открытого сердца, исполненного надежды.
Четыре года назад – или, может быть, пять лет назад, я точно не помню, но это наверняка было в то время, когда я работал над трилогией о Билле Ходжесе, – у меня появилась идея о современной Пандоре. Как мы помним, Пандора из мифа была любопытной девчонкой, получившей в подарок от Зевса волшебный ларец. Из-за своего окаянного любопытства (истинного проклятия человечества) она открыла ларец, откуда вырвались бедствия и несчастья, разлетевшиеся по миру. Интересно, что было бы, подумал я, если бы современной девчонке подарили подобный ларец, только дарителем стал бы не Зевс, а таинственный незнакомец?
Мне понравилась эта идея, и я сел писать повесть под названием «Гвенди и ее шкатулка». Если вы спросите, откуда взялось имя Гвенди, я не смогу дать ответ. Точно так же, как не смогу дать ответ, когда именно я написал первые двадцать или тридцать страниц. Возможно, оно родилось из сочетания имен Венди Дарлинг, подруги Питера Пэна, и Гвинет Пэлтроу или просто возникло у меня в голове (как имя Джона Рейнберда из «Воспламеняющей»). В любом случае, мне сразу представился пульт управления – большая шкатулка из красного дерева с разноцветными кнопками, по одной для каждой части света: нажмешь какую-то кнопку, и в соответствующей части света случится большая беда. Я добавил еще черную кнопку, которая уничтожит весь мир, и – просто чтобы поддерживать интерес у хранителя пульта – маленькие рычажки по бокам. Рычажки, которые выдают притягательное угощение.
Возможно, мне тогда вспомнился мой любимый рассказ Фредерика Брауна «Оружие». К герою рассказа, ученому, работающему над созданием сверхмощной бомбы, приходит ночной гость – незнакомец, который умоляет его прекратить изыскания. У ученого есть сын, как сейчас говорят, «с ограниченными умственными способностями». Выпроводив полуночного гостя, ученый видит, что его сын играет с заряженным револьвером. Рассказ кончается словами: «Только безумец может дать идиоту заряженное оружие».
Пульт управления, доставшийся Гвенди, и есть пресловутое заряженное оружие, и хотя сама Гвенди далеко не идиотка, она всего лишь ребенок. И я задался вопросом: что она будет делать с пультом управления? Быстро ли подсядет на волшебные шоколадки? Сколько времени продержится, прежде чем любопытство возобладает и она все же нажмет одну из кнопок – просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет? (Джонстаун, как оказалось.) Разовьется ли у нее пунктик насчет черной кнопки – той самой кнопки, которая уничтожит весь мир? Может быть, эта история закончится в какой-то особенно паршивый день, когда Гвенди нажмет черную кнопку и устроит апокалипсис? Насколько все это неправдоподобно в мире, где накопленного ядерного оружия с лихвой хватит, чтобы уничтожить всю жизнь на Земле на тысячи лет вперед? В мире, где среди тех, у кого есть доступ к такому оружию, иногда попадаются настоящие психи?
Поначалу история шла хорошо, но потом я начал выдыхаться. Такое со мной бывает нечасто, но иногда все же бывает. У меня есть, наверное, около двух дюжин незавершенных рассказов (и как минимум два романа), которые крепко меня подвели. (Или, может быть, это я их подвел.) Похоже, затык приключился в том месте, где Гвенди пытается сообразить, как спрятать пульт от родителей. Все стало как-то слишком уж сложно. Хуже того: я не знал, что будет дальше. Я забросил историю Гвенди и переключился на что-то другое.
Прошло два года – или, может, чуть больше. Я периодически думал о Гвенди и об опасном волшебном пульте, но никаких новых идей в голову не приходило. В общем, история так и висела на рабочем столе моего компьютера, в нижнем углу экрана. Пока не стертая, но явно заброшенная.
А потом мне пришло электронное письмо от Ричарда Чизмара, основателя и главного редактора издательства «Семетери дэнс» и автора очень хороших рассказов в жанре фэнтези/ужасов. Он предлагал – я так думаю, исключительно для поддержания разговора, без реальных надежд на мое согласие, – чтобы мы с ним написали что-нибудь в соавторстве или чтобы я поучаствовал в каком-нибудь серийном проекте, когда несколько авторов пишут разные части одной большой истории. Идея с серийным проектом меня совсем не прельстила, потому что такие истории редко получаются интересными, но идея с соавторством мне понравилась. Я знаю, как хорошо пишет Рич, особенно о жизни в маленьких городках и тихих пригородах. Он непринужденно описывает барбекю на заднем дворе, детишек на велосипедах, поездки в «Уолмарт», семейные вечера с попкорном перед телевизором… а потом пробивает дыру в мирной ткани повествования, привнося элемент сверхъестественного и ужасного. Рич пишет рассказы, в которых хорошая жизнь вдруг превращается в кошмар. Я подумал, что если кто-то и сможет закончить историю Гвенди, так это Рич. И надо признаться, мне было любопытно, как он справится с этой задачей.
Если коротко, справился он блестяще. Я переписал кое-что из его частей, он переписал кое-что из моих, и у нас получился настоящий маленький шедевр. Я вечно буду ему благодарен за то, что он не дал Гвенди умереть медленной смертью в нижнем правом углу на моем рабочем столе.
Когда Рич предложил написать продолжение ее истории, я отнесся к этому с интересом, но без особого энтузиазма. «О чем тут писать?» – спросил я. Он задал мне встречный вопрос: нравится ли мне идея, что Гвенди, теперь уже взрослая, стала депутатом конгресса и что в ее жизни вновь появился пульт управления… вместе с его таинственным владельцем, человеком в маленькой черной шляпе.
Идея мне нравилась. Она была очень правильной. Мне даже стало завидно (немножко, но все же), что не я это придумал. Властные полномочия Гвенди в политическом механизме перекликались с пультом управления. Я сказал Ричу, что одобряю его идею, и дал добро на ее воплощение. Если честно, я бы сказал то же самое, если бы он предложил сделать Гвенди астронавтом и отправить ее в другую галактику сквозь искривленное пространство. Потому что Гвенди принадлежит не только мне, но и ему. Наверное, ему даже в большей степени, потому что без вмешательства Рича ее бы и вовсе не существовало.
В истории, которую вы собираетесь прочитать – как же вам повезло! – потрясающее мастерство Рича проявляется в полной мере. Он отлично описывает Касл-Рок и его жителей, самых обыкновенных людей. Мы с ними знакомы, мы за них переживаем. Нам не все равно, что с ними будет. И нам не все равно, что будет с Гвенди. Сказать по правде, я в нее прямо влюбился. И я рад, что она снова с нами.
Стивен Кинг
17 мая 2019 года
1
В четверг, 16 декабря 1999 года, Гвенди Питерсон просыпается до рассвета, одевается потеплее – на улице холодно – и выходит на утреннюю пробежку.
Давным-давно, в незапамятные времена, она ходила, еле заметно прихрамывая на поврежденную правую ногу, но полгода интенсивной физиотерапии и ортопедический вкладыш в любимых кроссовках «Нью бэланс» решили эту проблему. Теперь Гвенди бегает три-четыре раза в неделю, предпочтительно – на рассвете, когда город только готовится к пробуждению.
Многое произошло за пятнадцать лет с тех пор, как Гвенди окончила Университет Брауна и уехала из родного Касл-Рока, штат Мэн, но обо всем – в свое время. А сейчас мы вместе с ней пробежимся по городу.
После легкой разминки на бетонных ступенях своего арендованного таунхауса Гвенди бежит по Девятой улице, подошвы кроссовок мерно стучат по присыпанному солью асфальту. На пересечении с Пенсильвания-авеню она поворачивает налево и бежит дальше, мимо Мемориала военно-морского флота и Национальной галереи искусства. Даже в разгар зимы фасады музеев ярко освещены, гравийные и асфальтовые дорожки расчищены; деньги налогоплательщиков не пропадают зря.
На подходе к Национальной аллее Гвенди слегка ускоряется, ощущая приятную легкость и силу в ногах. Ее собранные в хвост волосы торчат из-под вязаной шапочки и шуршат при каждом шаге, соприкасаясь с толстовкой. Гвенди бежит вдоль Зеркального пруда (летом здесь живут утки и прочие птицы, но зимой они улетают в теплые края, и без них даже вроде как скучно) к мемориалу Джорджа Вашингтона. Она делает круг по освещенной дорожке вокруг обелиска и берет курс на восток, к зданию Капитолия. На этом участке корпуса музейного комплекса Смитсоновского института тянутся вдоль аллеи с обеих сторон, и Гвенди вспоминает свою первую поездку в Вашингтон.
В то лето ей было десять, родители привезли ее в Вашингтон, и три долгих жарких дня они бродили по городу с утра до ночи. Под вечер возвращались в гостиницу, в изнеможении падали на кровати и заказывали ужин в номер – небывалая роскошь для семьи Питерсонов, но у них просто не было сил принимать душ и идти в ресторан. Утром последнего дня в Вашингтоне папа сделал семейству сюрприз: купил билеты на экскурсию на велотакси. Им было тесно втроем на сиденье, но все равно весело: они ели мороженое, и смеялись, и глазели по сторонам, а гид, крутивший педали, катал их по Национальной аллее.
Даже в самых смелых мечтах Гвенди не представляла себе, что когда-нибудь будет жить и работать в столице. Если бы ей сказали об этом еще полтора года назад, она бы решительно заявила, что такого не может быть. Жизнь – странная штука, размышляет она теперь, направляясь в сторону Девятой улицы. Жизнь полна сюрпризов – и не все сюрпризы приятные.
Национальная аллея осталась позади. Гвенди полной грудью вдыхает морозный воздух и ускоряет темп, выходя на финишную прямую к дому. Улицы потихонечку оживают, появляются первые прохожие, из картонных коробок выползают бездомные, гремят мусоровозы, объезжающие квартал. Гвенди уже видит впереди разноцветные огоньки рождественской гирлянды, мерцающие в ее эркерном окне. Пора поднажать для финального спринтерского рывка. Сосед из дома напротив что-то кричит ей и машет рукой, но Гвенди не видит его и не слышит. В это морозное декабрьское утро ее ноги движутся с силой и изяществом, но ее мысли далеко-далеко.
2
Даже с влажными волосами и почти без косметики Гвенди выглядит великолепно, что подтверждается восхищенными – и несколькими откровенно завистливыми – взглядами других пассажиров в переполненном лифте. Оливия Кепнес, когда-то лучшая подруга Гвенди, будь она жива (прошло столько лет, а Гвенди до сих пор вспоминает ее чуть ли не каждый день), сказала бы, что Гвенди выглядит на миллион долларов с мелочью. И была бы права.
В простых серых брюках, белой шелковой блузке и туфлях на удобном низком каблуке (практичная обувь, слова ее мамы) Гвенди смотрится лет на десять моложе своих тридцати семи. Если бы кто-то сказал ей об этом, она стала бы горячо возражать – и напрасно. Как говорится, с правдой не поспоришь.
Тихонько звякнув, лифт останавливается на третьем этаже. Двери открываются. Гвенди и еще двое ее коллег выходят и встают в конец небольшой очереди у контрольно-пропускного пункта. На входе дородный охранник с нагрудным жетоном и табельным пистолетом в кобуре на поясе сканирует именные служебные пропуска. У него за спиной молодая сотрудница службы охраны пристально смотрит в монитор рядом с рамкой металлодетектора.
Подходит очередь Гвенди. Она достает ламинированный пропуск из большой кожаной сумки и вручает его охраннику.
– Доброе утро, госпожа конгрессмен Питерсон. День обещает быть напряженным? – Просканировав пропуск, охранник отдает его Гвенди с дружелюбной улыбкой.
– У нас все дни напряженные, Гарольд, – говорит она, подмигнув. – Сами знаете.
Он улыбается еще шире, демонстрируя две золотые коронки на передних зубах.
– Знаю, но никому не скажу.
Гвенди смеется и идет дальше. Охранник ее окликает:
– Передавайте большой привет мужу.
Она оборачивается к нему, поправляя сумку на плече.
– Спасибо, Гарольд. Обязательно передам. Если все будет нормально, он вернется домой к Рождеству.
– Дай-то Бог, – говорит Гарольд и крестится. Потом обращается к следующему сотруднику, забирая у него пропуск: – Доброе утро, господин конгрессмен.
3
Кабинет у Гвенди просторный и светлый. Бледно-желтые стены украшены большой картой Мэна, прямоугольным зеркалом в строгой посеребренной раме и вымпелом Университета Брауна. Яркий, теплый свет льется с потолка прямо на письменный стол из красного дерева. На столе – телефон, настольная лампа, ежедневник, компьютер, клавиатура и многочисленные документы, разложенные по стопкам. Прямо напротив стола, у противоположной стены, стоит кожаный диван. Перед диваном – журнальный столик, заваленный разнообразными журналами. Сбоку – еще один столик, с кофемашиной. В дальнем углу – шкаф для бумаг с тремя выдвижными ящиками и книжная полка, где стоят книги в переплетах, всякие сувенирные безделушки и фотографии в рамках. На первой из двух самых больших фотографий – загорелая, улыбающаяся Гвенди рука об руку с бородатым красавцем. Снимок сделан в Касл-Роке, на параде в честь Четвертого июля, два года назад. На второй фотографии – совсем юная Гвенди у подножия мемориала Вашингтона вместе с мамой и папой.
Гвенди садится за стол, кладет подбородок на переплетенные пальцы и смотрит на фотографию маленькой себя, вместо того чтобы заняться отчетом. Открытая папка лежит перед ней на столе. Гвенди вздыхает, закрывает папку и отодвигает ее в сторону. Потом включает компьютер и открывает электронную почту. Пробежав глазами несколько дюжин новых сообщений в папке «Входящие», она наводит курсор на письмо от мамы. Письмо отправлено десять минут назад. Гвенди открывает вложение, и на экране появляется скан газетной статьи.
«Касл-Рок колл»
Четверг – 16 декабря 1999
ДВЕ ПРОПАВШИЕ ДЕВОЧКИ
ВСЕ ЕЩЕ НЕ НАЙДЕНЫ
Несмотря на активные поиски двух похищенных девочек в округе Касл, дело так и не сдвинулось с мертвой точки.
Последняя жертва, Карла Хоффман, 15 лет, проживающая на Джунипер-лейн в Касл-Роке, была похищена из собственной спальни вечером во вторник, 14 декабря. В самом начале седьмого старший брат девочки отлучился из дома буквально на четверть часа, чтобы зайти к однокласснику, живущему через дорогу. Вернувшись домой, он обнаружил, что задняя дверь взломана, а его сестра бесследно исчезла.
«Мы делаем все, чтобы найти этих девочек, – говорит Норрис Риджвик, шериф Касл-Рока. – Нам помогает полиция округа и добровольцы из неравнодушных граждан».
Ронда Томлинсон, 14 лет, проживающая в Бриджтоне, пропала по дороге из школы домой во вторник, 7 декабря…
Гвенди хмурится, глядя на экран. Ей хватило первых абзацев. Она закрывает письмо, отворачивается и замирает. Вернувшись к компьютеру, прокручивает список писем вниз. Он тянется бесконечно, но вот наконец появляется нужное письмо. Тоже от мамы, от 19 ноября 1998 года. Тема: «ПОЗДРАВЛЯЮ!»
Гвенди открывает его и нажимает на ссылку. На экране появляется темное маленькое окошко с надписью «С добрым утром, Бостон». Потом включается видеоролик, из динамиков громыхают первые такты музыкальной заставки программы «С добрым утром, Бостон». Гвенди приглушает звук.
На экране она видит себя и Деллу Кавано, ведущую популярного утреннего телешоу. Они сидят в студии, друг напротив друга, в кожаных креслах с прямыми спинками. У обеих скрещены ноги, а к воротникам прикреплены микрофоны. По верху экрана бегущей строкой идет надпись: «МЕСТНАЯ ЗНАМЕНИТОСТЬ ВЫХОДИТ НА ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УРОВЕНЬ».
Гвенди морщится от звучания собственного голоса на видео, но не выключает ролик, а делает звук еще тише и, откинувшись на спинку кресла, смотрит свое интервью. Смотрит и вспоминает, как ей было странно – и очень неловко – рассказывать о себе тысячам посторонних людей…
4
Окончив Университет Брауна в 1984 году, Гвенди возвращается в Касл-Рок, где находит себе подработку на лето, а в сентябре поступает в школу писательского мастерства в Айове. Следующие три месяца она сосредотачивается на учебе. Там же, в Айове, Гвенди пишет начальные главы истории, которая станет ее первой книгой: это семейная драма о нескольких поколениях большого семейства из Бангора.
По окончании курса Гвенди возвращается в Касл-Рок, делает татуировку в виде крошечного птичьего перышка рядом со шрамом на правой ноге (об этом перышке мы расскажем чуть позже) и ищет себе постоянную работу. Она получает несколько весьма заманчивых предложений и останавливает свой выбор на новом, но перспективном рекламном агентстве в Портленде.
Гвенди переезжает в Портленд в конце января 1985-го. Она едет на своей машине, а папа сопровождает ее на арендованном фургоне, набитом подержанной мебелью и картонными коробками с одеждой и невероятным количеством обуви. Он помогает ей обустроиться в съемной квартире на втором этаже многоквартирного дома в центре города.
На следующей неделе Гвенди приступает к работе в агентстве. У нее отличные способности к рекламному делу. Продвижение по службе идет полным ходом. Через полтора года она уже разъезжает по всему восточному побережью, встречается с важными заказчиками и числится в должности старшего менеджера по работе с клиентами.
Несмотря на бешеный график, Гвенди не забывает о своей неоконченной книге. Она постоянно о ней размышляет и посвящает ей все то немногое свободное время, которое удается выкроить из плотного рабочего расписания: долгие перелеты, законные выходные, редкие снежные дни и еще более редкие вечера в будни, когда можно не заниматься работой.
На рождественском корпоративе в декабре 1987-го начальник Гвенди представляет ее одному своему старому другу и говорит, что она лучший работник у них в агентстве и не только прекрасный менеджер, но еще и начинающий писатель. Тут выясняется, что жена этого друга – литературный агент, и он подзывает ее и знакомит с Гвенди. Жена искренне рада, что на вечере есть человек, тоже любящий книги. Она вмиг проникается симпатией к Гвенди и уговаривает начинающего автора прислать ей первые пятьдесят страниц рукописи.
Ближе к десятому января агент звонит Гвенди и интересуется, где обещанные страницы. Гвенди, растерянная и смущенная, объясняет: она рассудила, что агент говорила о рукописи просто из вежливости, и ей, Гвенди, не хочется, чтобы к макулатуре, наверняка накопившейся в литагентстве, добавилась еще одна не пригодная для публикации книга. Агент уверяет ее, что не любезничает понапрасну, когда речь идет о работе, и настойчиво требует, чтобы Гвенди выслала рукопись прямо сейчас. В тот же день Гвенди распечатывает первые три главы своего романа и отправляет агенту «Федексом». Через два дня агент снова звонит и просит прислать весь роман.
Проблема только одна: Гвенди еще не закончила книгу.
Вместо того чтобы честно признаться агенту, что книга еще не готова, Гвенди берет на работе отгул – ее первый отгул за два года – и садится писать. Всю пятницу, субботу и воскресенье она сидит за компьютером, пьет галлонами диетическую пепси-колу и стучит по клавишам как заведенная. К вечеру воскресенья она успевает закончить последние шесть глав, а в понедельник, в обеденный перерыв, распечатывает почти три сотни страниц и отправляет их агенту.
Агент звонит через несколько дней и вызывается представлять интересы Гвенди в издательстве. Все остальное, как говорится, уже история.
В апреле 1990 года «Стрекозье лето», дебютный роман двадцативосьмилетней Гвенди Питерсон, выходит в переплете. При восторженных отзывах критиков продажи как-то не впечатляют. Летом того же года роман получает престижную премию имени Роберта Фроста, ежегодную премию Литературного общества Новой Англии, за «образцовое литературное произведение». Почетная награда слегка подстегивает продажи – на пару-тройку сотен экземпляров, да и то с большой натяжкой – и украшает издание в мягкой обложке дополнительными яркими слоганами. Иными словами, это было не самое успешное предприятие.
Все меняется следующей осенью, когда выходит второй роман Гвенди, провинциальный триллер под названием «Ночной дозор». Прекрасные отзывы, отличные продажи. Четыре недели подряд книга держится в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс» наравне с новинками таких мегамонстров, как Сидни Шелдон, Энн Райс и Джон Гришэм.
В 1993-м выходит третья, самая амбициозная книга Гвенди, «Поцелуй в темноте», шестисотстраничный триллер, действие которого происходит на круизном лайнере. Роман держится в списке бестселлеров шесть недель. Также в 1993-м, ближе к рождественским праздникам, на экраны выходит фильм по «Ночному дозору» (с Николасом Кейджем в роли обманутого мужа).
Теперь уже ясно, что Гвенди Питерсон готовится перейти в высшую литературную лигу. Ее агент ожидает семизначную сумму контракта на следующем издательском аукционе. Две крупнейшие киностудии покупают права на экранизацию «Стрекозьего лета» и «Поцелуя в темноте». Гвенди надо лишь следовать тем же курсом, как говорит ее папа.
Но она резко меняет направление, удивив всех.
«Поцелуй в темноте» посвящен человеку по имени Джонатон Риордан. Когда Гвенди только начинала работать в рекламном агентстве в Портленде, именно Джонатон взял ее под крыло и научил многим премудростям рекламного бизнеса. Он мог бы счесть ее своей главной конкуренткой – особенно если принять во внимание незначительную разницу в возрасте; Джонатон был всего на три года старше Гвенди, – но стал ей другом и ближайшим союзником как на работе, так и вне работы. Когда Гвенди в очередной раз закрыла ключи в машине, к кому она обратилась за помощью? К Джонатону. Когда у нее начались неурядицы в личной жизни, с кем она побежала советоваться? С Джонатоном. А сколько они провели замечательных вечеров – после работы, в квартире у Гвенди – за просмотром романтических комедий и поглощением китайской еды прямо из пластиковых контейнеров! Когда Гвенди подписала контракт на свой дебютный роман, первым об этом узнал Джонатон, и на ее первой автограф-сессии он стоял в самом начале очереди с ее книгой в руках. Со временем они очень сблизились, и Джонатон стал для Гвенди старшим братом, которого у нее никогда не было и о котором она мечтала. А потом он заболел. И через девять месяцев его не стало.
Вот тут и случился сюрприз.
Потрясенная смертью лучшего друга, скончавшегося от СПИДа, Гвенди увольняется из рекламного агентства и за девять месяцев пишет книгу – документальный роман-воспоминание о жизни Джонатона, молодого мужчины-гея, и о трагических обстоятельствах его смерти. Закончив книгу, но не избыв свою боль, Гвенди тут же пишет сценарий и лично берется за режиссуру документального фильма, основанного на истории Джонатона.
Друзья и родные удивлены, но не сильно. Они объясняют ее новую страсть простым и привычным «Гвенди есть Гвенди». Что касается агентов, они, конечно, не выказывают недовольства – это было бы бестактно и грубо, – но сильно разочарованы. Ее ждало блестящее будущее, а она обратилась к такой спорной и очень сомнительной теме, как эпидемия СПИДа.
Но Гвенди совсем не волнует, что о ней думают окружающие. Однажды ей было сказано: «Тебе есть что сказать миру… и мир будет слушать». Гвенди Питерсон верит в это всем сердцем.
Книга «Закрой глаза: История Джонатона» выходит в свет летом 1994-го. Она получает хорошие отзывы в «Паблишерз уикли» и «Роллинг стоун», но практически не продается. К концу августа все оставшиеся экземпляры перекочевывают в корзины с уцененным товаром в самых дальних углах магазинов.
Документальный фильм с тем же названием – совсем другая история. Он выходит вскоре после книги, берет многочисленные призы на различных кинофестивалях и получает «Оскара» как «Лучший документальный фильм». Почти пятьдесят миллионов телезрителей смотрят, как Гвенди, со слезами на глазах, произносит свою благодарственную речь. Следующие два-три месяца она только и делает, что дает интервью национальным изданиям и выступает на утренних и вечерних телевизионных ток-шоу. Ее агенты на седьмом небе от счастья. Она вновь на коне и востребована, как никогда.
Гвенди и Райан Браен, профессиональный фотограф из Андовера, штат Массачусетс, познакомились на съемках документального фильма «Закрой глаза». Они сразу же подружились, и – неожиданно для обоих – эта дружба переросла в отношения.
Одним ясным ноябрьским утром, во время прогулки вдоль реки Ройал неподалеку от Касл-Рока, Райан вынимает из рюкзака кольцо с бриллиантом, встает на одно колено и делает Гвенди предложение. Гвенди буквально лишается дара речи. Она стоит, обливаясь слезами, и не может произнести ни единого слова. Райан, человек понимающий и деликатный, но при этом упорный в достижении своих целей, встает на другое колено и повторяет предложение:
– Я знаю, ты любишь сюрпризы, Гвенни. Так что скажешь? Хочешь провести со мной остаток жизни?
На этот раз Гвенди сумела ответить.
Они женятся на следующий год, в «домашней» церкви родителей Гвенди в Касл-Роке. Банкет проходит в гостинице «Касл», и, несмотря на одно неприятное происшествие – младший брат Райана выпил лишнего и сломал ногу, пытаясь изобразить зажигательный танец, – все замечательно проводят время. Отцы жениха и невесты сближаются на почве обоюдной любви к вестернам Луиса Ламура, матери жениха и невесты весь день шепчутся и хихикают, как родные сестры. Большинство родственников и знакомых предрекают, что теперь, будучи замужней дамой, Гвенди угомонится и продолжит писать романы.
Но Гвенди Питерсон любит сюрпризы – и новый сюрприз не заставляет себя ждать.
Возмущенная совершенно бездушным и дискриминирующим отношением правительства к людям, больным СПИДом (ее особенно разозлило недавнее постановление конгресса сохранить запрет на въезд в страну для ВИЧ-инфицированных иностранцев, каковых в мире насчитывается более двух с половиной миллионов), Гвенди решает – заручившись поддержкой мужа – баллотироваться в конгресс.
Надо ли говорить, что ее литагенты совсем не рады.
Гвенди вкладывает всю душу в организацию местной предвыборной кампании, и от брошенной искры вспыхивает мощное пламя. Отмечается беспрецедентное число волонтеров, сборы средств превосходят все ожидания. Как пишет один известный обозреватель: «Питерсон, с ее безграничной энергией и обаянием, мобилизовала не только молодых и неопределившихся избирателей, но и просто любопытствующих граждан. В таком приверженном традициям штате, как Мэн, подобный подход имеет все шансы на успех».
И он был прав. В ноябре 1998 года, с перевесом чуть менее чем в четыре тысячи голосов, Гвенди Питерсон побеждает действующего депутата, республиканца Джеймса Леонарда, и получает место в конгрессе от первого округа штата Мэн. В конце декабря, сразу после рождественских праздников, она переезжает в Вашингтон.
Срок депутатских полномочий в палате представителей составляет два года. Гвенди уже отработала одиннадцать месяцев и восемь дней, проповедуя свою идеалистическую идеологию (как выразился диктор «Фокс ньюз» во вчерашней вечерней программе) всякому, кто готов слушать выступления звездной госпожи конгрессмена, как ее иногда называют с явной насмешкой.
На столе Гвенди пищит интерком, прерывая ее мысленное путешествие в прошлое. Она выключает видеоролик и нажимает мигающую кнопку на телефоне.
– Да?
– Прошу прощения за беспокойство, но совещание по отчетному периоду начнется через семь минут.
– Спасибо, Беа. Уже иду.
Гвенди недоверчиво смотрит на часы. Господи, тебе надо работать, а ты просидела сорок пять минут, предаваясь воспоминаниям. Что с тобой происходит? Этим вопросом она в последнее время задается достаточно часто. Гвенди берет со стола две картонные папки с бумагами и поспешно выходит из кабинета.
