Ренат Мустафин
Заметки на полях вахтенного журнала
«Моряки пишут плохо, но искренне!»
Иван Фёдорович Крузенштерн
Предисловие автора
Появившиеся в последнее время всевозможные публикации на вольную тему многим не дают покоя, заставляя их хвататься за перо и радовать нас своими эпистолярными изысканиями.
Александр Михайлович Покровский своей книгой «Расстрелять» наглядно доказал, что человеку, определённое время прослужившему на флоте, есть о чём вспомнить. А если он (флотский человек) сумеет ещё и изложить свои воспоминания в письменной форме, то они становятся доступны широкой общественности.
Я ни в коей мере не хочу сравнивать свои потуги на литературном поприще с творчеством Виктора Конецкого или Александра Покровского (не говоря уже о более маститых писателях-маринистах) но, думаю, многим будет небезынтересно прочитать о тех или иных случаях, произошедших либо со мной, либо с моими товарищами во время службы на флоте, которые я описал на страницах «Заметок на полях вахтенного журнала».
Почему именно вахтенного журнала?
Как-то, будучи вахтенным офицером сторожевого корабля «Ленинградский комсомолец» во время боевой службы, я задал глупый вопрос флагманскому штурману, исполнявшему обязанности начальника походного штаба, по поводу какого-то мероприятия: «Павел Георгиевич, а что в вахтенный журнал записывать?» На что получил краткий, но ёмкий ответ: «Всё, кроме мата!» Этого правила и придерживаюсь.
То, что описано в опубликованных рассказах, процентов на 80–90 происходило на самом деле. Но, чтобы исключить высказывания прототипов героев повествования типа: «А я сказал не совсем так, не там, не тогда…» и прочее, имена и фамилии участников описанных событий изменены. Ведь, «Заметки» представляют собой не что иное, как сборник военно-морских баек, а как говаривал один мой старинный товарищ, байкой на Военно-Морском Флоте является стопроцентно-подлинная и правдивая история, подвергнутая лёгкой литературной обработке.
Также изменены и названия кораблей, на которых эти события происходили. В некоторые персонажи вложен собирательный образ, некоторые узнаются сослуживцами, но, как принято писать – «все совпадения случайны».
Некоторые читатели сетовали на то, что в рассказах много специфической терминологии. Знаю. Но убрать терминологию – исковеркать язык, на котором говорят на кораблях (я не имею в виду «солёный морской») и сделать диалоги «рафинированными». Поэтому я сознательно пошёл на этот шаг, снабдив описания кучей ссылок, раскрывающих то или иное значение слова или фразы.
Главным героем сборника прописан Сергей Олегович Берёза – персонаж, созданный стараниями сразу нескольких авторов-одноклассников ещё при обучении в Нахимовском училище. Тогда (в 1982-84) это был крутой нахимовец, а в моих же рассказах, как и следовало ожидать, – офицер Военно-Морского Флота.
Книга рассчитана не только на знающих флотскую жизнь, но и для широкого круга читателей.
С уважением
Ренат Мустафин
Ночь, спички, хищный зверь
– Я знаю, что делать! – крикнула Багира вскакивая.
– Ступай скорее вниз, в долину, в хижины людей, и достань у них Красный Цветок. У тебя будет тогда союзник сильнее меня, и Балу, и тех волков Стаи, которые любят тебя. Достань Красный Цветок!
Редьярд Киплинг. «Маугли»
В детстве Берёза думал, что росомаха – ленивый и рассеянный зверёк. Что ещё можно ожидать от животного с такой фамилией?
Позже, посетив выборгский краеведческий музей (тот, что внутри замка), Сергей увидел в экспозиции природы Карельского перешейка эту зверюгу с длиннющими когтями и оскаленной мордой. Клыки, как свечи от «Запорожца»! Там же, в музее, он узнал, что росомаха – хитрое, ловкое и опасное животное…
* * *
Много позже, выпустившись из высшего военно-морского училища имени М. В. Фрунзе, Сергей распределился на сторожевой корабль «Невский комсомолец» Краснознамённого Северного флота.
Первый выход в Посёлок не был отмечен ничем примечательным – просто, отдавая дань любопытству и воспользовавшись подвернувшейся попуткой, Берёза с Толиком Монаховым (ПКСом[1] корабля – таким же лейтенантом, как он сам) отправились в «цивилизацию». Побродив по всем трём улицам посёлка, заглянув в ДОФ и, не найдя там ничего интересного, офицеры решили возвращаться на корабль.
Машин на стоянке не было, и товарищи решили отправиться в Губу «пешкарусом». Для бешеной собаки семь вёрст – не крюк!
Шагая по тёмной заснеженной дороге, Сергей с Толяном делились впечатлениями о Посёлке, строили планы на дальнейшую службу и надеялись, что вскоре им удастся получить квартиру в этой «Жемчужине Заполярья». За разговором время летело незаметно, и, через некоторое время, приятели очутились на корабле.
– Ну что, лейтенанты, как вам наше Монте-Видео? – встретил их вопросом замполит корабля капитан 3 ранга Шевчук.
– Темно и скучно, – отозвался Берёза.
– Что, развлечений не хватает? – хитро прищурившись, спросил зам. – Адреналину захотелось? Вы ведь из Посёлка на одиннадцатом номере приехали?
– Ну да. Пешкодралом всю дорогу, – ответил Монахов. – Погода отличная – чего не прогуляться?
– Ну-ну… – ещё больше развеселился замполит. – А чтобы вам не было так скучно, расскажу-ка я молодым карасям[2] одну быль. Как раз по случаю…
* * *
Таким же зимним вечером (хотя, зимой время суток практически не влияет на освещённость) штурман сторожевого корабля «Невский комсомолец» старший лейтенант Иван Беляев возвращался из Посёлка на корабль. Руку оттягивала сумка, в которой он нёс в кают-компанию всевозможные снадобья для того, чтобы разнообразить стол офицеров.
Не так давно штурмана избрали заведующим столом, и он старался исполнять возложенные обязанности добросовестно. Впрочем, как и всё остальное.
Также в сумке гремели пятьдесят коробков спичек, закупленных в посёлке по просьбам офицеров и мичманов (почему-то в ту зиму были проблемы со спичками, и заядлые курильщики изворачивались, как могли).
Бодро топая по укатанному снегу, напевая себе под нос нечто бравурное, Иван шагал на корабль, в душе своей лелея надежду на то, что мимо проедет какая-нибудь машина и (о чудо!) остановится, чтобы подобрать офицера. Хотя, надежда на это была крайне мала и мельчала с каждым пройденным километром.
Сделав паузу для того, чтобы вспомнить очередную песню, под которую сподручнее шагать, Беляев услышал, как скрипит снег под лапами какого-то животного… Остановился. Прислушался. Звук шагов тоже прекратился.
Офицер ускорил шаг и через некоторое время опять услышал скрип снега, но уже с другой стороны дороги. Стоило только остановиться, как останавливался и зверь. Так, время от времени останавливаясь, штурман продвигался к кораблю, слыша всё ближе и ближе, то слева, то справа шаги животного.
Наконец, метрах в десяти впереди, из-за сугроба вынырнула собака. Вернее, сначала подумалось, что собака… А через несколько секунд Иван разглядел медвежью голову.
На него, не мигая, смотрела росомаха, сверкая в темноте глазами и ощерив пасть.
Об этом звере на Севере были наслышаны. Теперь задача усложнилась неимоверно. Надо было в темпе двигаться на корабль, при этом постараться не угодить ни на зуб, ни на коготь хищнику.
«Все звери смертельно боятся огня и придумывают сотни имён, лишь бы не называть его прямо. – Красный Цветок…» – вспомнились ко времени слова Киплинга, и штурман полез в сумку за коробками.
Первый горящий коробок шлёпнулся метрах в двух от росомахи. Второй – практически у неё под носом.
– Теперь ступай прочь, палёная кошка! – выдал Беляев очередную цитату.
Зверь отскочил от огня и скрылся за сугробом. В ту же секунду старший лейтенант сорвался с места и преодолел опасный участок.
Через некоторое время дыхалка начала сдавать, и пришлось сбавить темп, переходя сначала на трусцу, а потом на шаг. Тут же стал слышен скрип снега справа от дороги. На звук немедленно полетел горящий коробок. За ним последовали ещё несколько.
– Вот же тварь неугомонная, – хрипя, орал штурман в темноту. – Мы с тобой одной крови, ты и я! Отстань – будь человеком!!!
Однако зверь не отставал…
Так, мелкими перебежками, отстреливаясь от росомахи горящими коробками, Иван добрался до бригады противолодочных кораблей. Зверь, увидев огни прожекторов и учуяв запах горячего железа, наконец-то отстал, а запыхавшийся и растрёпанный штурман влетел на корабль.
Но, стоило Беляеву задраить за собой дверь в тамбур, как за спиной прозвучал голос минёра, стоявшего дежурным по кораблю:
– Штурман, спички принёс?
Всё ещё дрожащими руками штурман полез в сумку и выложил на подставленную ладонь «румына»[3] последний уцелевший коробок.
– И это всё? – не замечая состояния офицера, занятый явно своими мыслями, произнёс Трубников.
Иван глубоко вздохнул, снова полез в сумку и протянул минёру… рулон туалетной бумаги:
– Держи! Мне, слава Богу, не пригодилась…
Мальчики с Персиком
– Вот за это я и не люблю кошек.
– Ты просто не умеешь их готовить.
Телевизионная реклама Mountain Dew
Перед выходом в море у лейтенанта Лёхи Белобровца оставалась одна нерешённая проблема – надо было пристроить кота.
Не мудрствуя лукаво, Лёха решил проблему кардинально – кинул ключи от квартиры служившему на соседнем корабле однокашнику Юре Столярову, и со словами: «Кота покормить не забудьте!», ушёл в море.
Гарнизонные квартиры, да ещё и в «кобелиный сезон»[4]понятие особое. А иметь ключи от пустующей хаты товарища – подарок небес. Поэтому Лёхин однокашник не преминул воспользоваться представленной возможностью. Тем более, что своей «норы» в Посёлке у него ещё не было.
Набрав кучу грязного белья, прихватив выпить-закусить, Столяров со товарищи двинул в «свои» хоромы, справедливо рассудив, что сначала надо привести в порядок себя, освоиться на вверенной жилплощади, а потом уже решать, чего и с кем в ней делать дальше.
Загрузив и запустив стиральную машинку, товарищи накрыли «поляну» и стали праздновать.
Через некоторое время Юра вспомнил про кота…
* * *
Вернувшись через три дня из морей, Лёха ночью забрал в каюте у сонного Столярова ключи от квартиры и пошёл до мой.
К его удивлению, в квартире царил идеальный порядок. Казалось, что стало даже чище, чем было, чему Белобровец был очень рад. Даже кошачья миска была полна «Вискаса»…
Кошачья миска…
И тут до Лёхи дошло! Кот!!! Его кот – Персик – вопреки многолетней традиции, не вышел встречать хозяина и до сих пор не подал признаков своего присутствия в квартире.
– Персик! Кис-кис… – в ответ тишина.
– Персик, мать твою, если сейчас не отзовёшься – пойдёшь на чебуреки! – теряя надежду найти кота, пригрозил Белобровец.
И тут за окном кухни он услышал душераздирающий кошачий вопль. Выглянув за окно, Лёха увидел висящего в авоське Персика.
* * *
…Вспомнив про своё обещание кормить кота до отвала и только деликатесами, Юра вскрыл пачку «Вискаса» и насыпал его в персикову миску.
– Кис-кис… Празднуй, котяра! – пошатываясь от возлияний, обратился лейтенант к показавшемуся коту.
– Слышь, Юрец, а чего он такой зашуганный? – оторвавшись от салата, спросил его Сергей Берёза.
– Видимо к пос… посто… посторонним не привык… – справившись с длинным словом, резюмировал Столяров.
– Щас приучим! – и с этими словами Юрин собутыльник сгрёб кота в охапку. – Ё! А несёт-то от него как!!! Его, что Лёха не стирал ни разу?
– А давай постираем?! – осенила Юру гениальная мысль.
Идея понравилась!
Персик всячески старался воспрепятствовать осуществлению данной затеи. Он орал, царапался, пытался отгрызть руку намыливающего его Столярова. И, наконец, он добился своего – Персика отпустили. Но отпустили, как оказалось, ненадолго – Юра, решив, что хватит страдать за чистоту кошачьих рядов, засунул опешившего Персика в авоську и стал полоскать его в ванне.
– И куда его теперь? – глядя на обтекающего кота, спросил Берёза. – Вытирать его не будем – расцарапает, а если так отпустить – намочит всё…
– Всё продумано! – ответил Юра, и, не вынимая кота из авоськи, повесил его за окно кухни. – Пусть просушится. Потом достанем.
Но, как и следовало ожидать, «потом» про кота так и забыли…
О смекалке
Ах, что за кренделя мы с вами выплетали,
Ах, как витиеват был каждый диалог.
И бедный телефон от этаких реалий
Ломался, ибо вытерпеть не мог.
Иваси. «Кренделя»
До смены с вахты оставалось пятнадцать минут, когда командир стартовой батареи БЧ-3 старший лейтенант Сергей Берёза, в очередной раз определяя координаты по трём радиолокационным ориентирам для контроля места стоявшего на якоре в юго-восточной части Средиземного моря корабля, услышал из динамика «Рейда»[5] взволнованный голос, вещавший на английском:
– Mayday! Mayday!!![6] It is yacht Janet! My position…[7]
Но тут, перебивая бедолагу и заглушая ценную информацию, эфир прорезала привычная в этих местах фраза с итальянским акцентом:
– Green monkey![8]
– It is Janet! Help me! My position…
– Fuck you!!!
– Stop talking, please! I need help!!! My…[9]
Но итальянские рыбаки плевать хотели на какую-то там терпящую бедствие «Жанетту», продолжая перебранку со своими турецкими коллегами.
Поняв, что это может продолжаться бесконечно долго, Берёза взял трубку «Рейда» и, не утруждая себя переходом на английский, нажав на тангенту[10], спокойно произнёс:
– А ну-ка шат ап все! Иначе будет как вчера!
После чего, убедившись, что в эфире наступила гробовая тишина, Сергей обратился к кораблекрушенцу: – Janet! Repeat your site, please![11]
Нанеся полученные координаты на карту, вахтенный офицер, включив на пульте трансляции тумблер, соединяющий с каютой командира, доложил:
– Товарищ командир! Получен сигнал бедствия! Яхта «Джанет» в ста двадцати милях к северо-западу просит о помощи.
– Как получен сигнал?
– По шестнадцатому каналу[12], товарищ командир.
– Берёза, ты ничего не путаешь? – голос капитана 3 ранга Чернавко выражал сомнение. – Сто двадцать миль для УКВ – это очень много.
– Сам удивился, товарищ командир. Но координаты принял правильно. Даже переспросил, – чуть обиженно ответил Сергей. – Я, конечно, не большой спец в английском, но фри-сикс и дигриз-норд разобрать могу.
– Ладно, – принял решение командир, – начинай приготовление.
– Есть! – ответил вахтенный офицер и, включив все линии корабельной трансляции, дал команду: – Корабль экстренно к бою и походу приготовить!
– Что стряслось? – задал вопрос старший помощник, через минуту появившийся на ходовом.
– В районе Мальты яхта бедствие терпит, Борис Александрович.
– И что? – во взгляде капитана 3 ранга Тётушкина читалось недоумение. – Ближе нас никого не нашлось?!
– Может, и есть. Но никто не откликнулся. Да и «гринманки» весь эфир забивали…
– Так у тебя же опыт борьбы с ними имеется, – улыбнулся старпом.
– Ага! – кивнул Берёза. – Вот и пригрозил им, что приму меры. Только так координаты заполучить и удалось.
– То-то я слышу, что в эфире опять тишина, – хохотнул Тётушкин и убыл на ГКП[13], руководить приготовлением к бою и походу.
Сергей же, ничуть не жалея о том, что не удастся вовремя смениться с вахты, так как, на его взгляд предстояла новая и интересная работа по спасению на море, занялся исполнением обязанностей вахтенного офицера. Но, по прошествии десяти минут, на ходовой, напевая «В Валлеттовском порту с пробоиной в борту ―Жанетта‖ поправляла такелаж…», вновь зашёл старший помощник.
– Давай отбой! С Мальты к ним уже буксир-спасатель вышел.
С большим сожалением старший лейтенант дал команду на отбой приготовления корабля к бою и походу и вновь стал готовиться к сдаче вахты.
– Вопросы есть? – спросил он у прибывшего с бака старшего лейтенанта Кораблёва, передав ему обстановку.
– Только один, – в глазах Эдуарда были одновременно любопытство и смешинка. – А что было вчера?
– Среда… – не понял вопроса Берёза. – А что?
– Да я не об этом… Когда я, до начала приготовления, на ходовой поднялся, ты туркам с итальянцами чем-то там грозил.
– Ах, вот ты о чём! – врубился Сергей. – Да, понимаешь, поднимаюсь вчера на ходовой принимать вахту, а тут Юрец Сергеев сидит и тихо обалдевает от того, что творится в эфире. Эти папуасы по шестнадцатому каналу целую словесную баталию устроили! Причём, дальше «гринманок» и всевозможных факов, у них, убогих, фантазия не работает.
– И?
– А я что? Я – ничего! Начеркал на бумажке пару строк и сунул их Юрику. Переводи, говорю. Он долго пыхтел, даже в каюту за словарями сбегал, но через час-полтора мы этим любителям английской словесности в эфир фразу выдали…
– А они что?
– Для них это культурный шок был! Часа три молчали – переваривали, представляя себе, видимо, как это будет выглядеть на самом деле. Даже Тётушкин, поднявшись на ходовой проверить вахту, выдрать меня пытался за то, что я, якобы, «Рейд» выключил – не услышал Саныч привычного трёпа в эфире. Пришлось объяснить…
– А что, хоть, за фраза была? – сгорая от любопытства, спросил Кораблёв.
– Дык, это… – Берёза скромно улыбнулся и почесал бороду. – Малый Петровский Загиб.
* * *
Через неделю сторожевому кораблю «Невесомый», ещё месяц назад носившему на борту гордое имя «Невский комсомолец», была поставлена новая задача – в составе отряда кораблей Балтийского и Северного флота совершить деловой заход в Гибралтар. Чему экипаж был только рад. Особенно радовались те, кто, по какой-то причине, не смог потратить всю заработанную валюту в Стамбуле, и уже думал привезти неистраченные условные единицы домой.
Встретившись в точке рандеву с балтийским сторожевиком «Сплочённый», корабли выстроились в кильватерную колонну и взяли курс на выход из Средиземного моря.
На ходовой пост СКРа, запросив разрешение, зашёл экспедитор:
– Товарищ командир, разрешите довести телеграмму?
Чернавко, прочитав напечатанный на бланке текст, хмыкнул:
– Надо же! Коле Шибко второго ранга присвоили!!!
Вячеслав Викторович был рад за командира «Неизменного», но не подколоть коллегу, не «проставившегося» за получение очередного звания, он позволить себе не мог.
– «Бугор»-«Невесомому»! – сняв трубку ВПСа[14] и глядя на идущий в десяти кабельтовых[15] перед ним «Неизменный», вышел на связь командир.
– Есть «Бугор»! – ответил знакомый голос капитана 1 ранга Горелика.
– Товарищ комбриг, разрешите изменить место в строю и идти впереди «Неизменного»?
– Это еще чего ради? – удивился командир бригады.
– Да с подветренной стороны от товарища подполковника идти невозможно – кирзой воняет! – абсолютно серьёзным голосом объяснил Чернавко.
– Да уж, ходит тут офицер в не обмытых погонах! – поддержал командира Горелик. – Но это вы уж с Николаем Александровичем сами разбирайтесь. А до Гибралтара придётся потерпеть.
– Не бойся, Слава! – ворвался в эфир голос командира «Неизменного». – За мной не заржавеет. Ошвартуемся, официоз проведем, и – прошу к столу! Время, место, форма одежды будут объявлены дополнительно.
– Ну-ну…
В роли корабля-хозяина выступал корабль Её Величества с блистательным названием «Бриллиант». К нему «Невесомый» и швартовался.
Берёза, стоя вахтенным офицером, с интересом наблюдал, как трое моряков из швартовой команды фрегата пытались затащить на свой бак невесомовский швартовый конец. Привыкшие к своим тонким и лёгким верёвкам, матросы Royal Navy никак не ожидали встречи с русским двухсотдвадцатимиллиметровым капроновым чудом… Наконец, потратив уйму времени и сил, швартовщикам удалось затянуть конец на бак, но тут же перед ними встала другая задача – дотянуть его до кнехта и там закрепить.
За всем этим безобразием, помимо Берёзы, наблюдала и боцман «Бриллианта». Только в её душе, при взгляде на всё, творившееся в её заведовании и руками её подчинённых, бушевали совсем иные чувства. Подойдя к бедолагам, английская леди, взявшись правой рукой за швартовый конец и отстранив левой своих подчинённых, одним махом накинула огон[16] на кнехт.
– Как говаривали классики: «Природа одарила её щедро. Тут было всё: арбузные груди, краткий, но выразительный нос, расписные щёки, мощный затылок и необозримые зады»! – вспомнив подходящую цитату, зааплодировал Сергей. – Знойная женщина, мечта поэта. Я уже влюблён в неё!
Через двадцать минут швартовка была окончена, и экипаж, следуя старинному правилу: «Пришёл с моря – вымой лошадь!», начал наводить порядок на корабле.
* * *
Вечером того же дня хозяева устроили радушный приём российских моряков в местном доме офицеров. Каждой группе офицеров, состоявшей из 5–7 человек, был придан переводчик для того, чтобы гости могли без проблем общаться со своими англоязычными коллегами.
В ходе бесед, сопровождавшихся тостами за дружбу; за любимых; за тех, кто в море и проч., поднимались всевозможные вопросы об условиях службы на кораблях российского и британского флота; о том, кому где удалось побывать; о сроках пребывания в море, без захода в базу…
– Ну, а вообще, какие основные проблемы у вас встречаются? – задал очередной вопрос лейтенант с «Бриллианта».
Сергей, не дожидаясь, пока переведут вопрос, с энтузиазмом ответил:
– А что проблемы? Проблемы у нас у всех одинаковые… Вот, например, – он указал на не в меру разошедшегося от употребления горячительного суб-лейтенанта флота Её Величества в соседней компании, – What shall we do with a drunken sailor?[17]
Английские моряки, оценив шутку, зааплодировали, после чего, совместно с Берёзой, привлекая к себе всеобщее внимание, даже исполнили первый куплет (с припевом) этой залихватской песни.
Переводчица Сюзан, представившаяся, как жена одного из офицеров, «совершенно случайно» изучающая русский язык, взяла Сергея за локоть, и, хлопая рыжими ресничками, с лёгким акцентом произнесла:
– Ты же сказал, что не говоришь по-английски!
Старший лейтенант посмотрел на веснушчатое лицо «жены офицера» абсолютно трезвым взглядом, хитро подмигнул и ответил:
– Так это было три рюмки назад! Теперь же языковой барьер успешно преодолён.
Услышавшие этот диалог офицеры «Невесомого», тут же довели до британских коллег случай с малым петровским загибом, в общих чертах (ну не при дамах же, господа!) объяснив им содержание этого самого загиба.
– Малый? – тут же заинтересовалась Сюзан. – Значит, есть ещё и большой?
– Был… Говорят, что русский писатель Юрий Нагибин один раз отпугнул Большим Загибом в Нью-Йорке напавшего на него с ножом негра. Даже перевода не потребовалось. Но, – Сергей развёл руками, – оригинал Большого Загиба, к сожалению, утрачен.
Далее общение протекало в тёплой непринуждённой обстановке…
* * *
На следующий день, после обеда, часть экипажа, свободная от вахт, была отпущена в город.
Берёза, со своей четвёркой матросов, прошёлся по обезьяньему питомнику, где наглые макаки нападали на доверчивых туристок и, практически силой вырывали у них из рук бананы и прочие лакомства, заглянул в музей крепости и, устав таскаться по 40-градусной жаре, спустился со скалы на Майн Стрит, где располагались всевозможные магазинчики с кондиционерами.
Там он встретил Юру Сергеева, который, так же в окружении невесомовской четвёрки, бродил по улице. Объединив обе группы в одну, товарищи продолжили свой путь по главной улице Гибралтара, переходя из одного магазинчика-лавки в другой. В лавках их привлекала, прежде всего, прохлада кондиционеров, а никак не заоблачные цены на буржуйскую продукцию.
– Да уж, – оглядывая очередной прилавок с ценниками, поделился мыслями Сергеев, – цены тут уж больно кусачие. Не то, что в Истанбуле…
– Ага! Зато никто тебя на улице, с воплями: «Коллега, купи!», за руки не хватает и не пытается сбыть откровенное барахло под видом фирменной вещи, – ответил ему Берёза.
– Во-во! За мной один такой, с лотком на шее, около километра бежал: «Коллега! Купи ―Ролекс‖! Двадцать пять баксов!!!» Спрашиваю его: «А эта штамповка с ―Ролексом‖ рядом, хотя бы, лежала?»
– И чего ответил?
– Ты знаешь, смотрит обиженно и говорит: «Посмотри в эти честные глаза! Они не умеют врать!!!» Достал, хуже горькой редьки. Пока откровенно не послал его строевым шагом, одиночным порядком, в сексуальном направлении – не отцеплялся.
– Да уж, развратили их наши контрактники. Скупают всё, что на глаза попадётся. Когда они в Стамбуле лиры на руки получили, так мой старшина бегал по городу с бешеными глазами и всё меня донимал: «Тащ, на что мне потратить мои восемь миллионов?»
– Так мало того, что скупают, они ещё и не торгуются ни разу! – сокрушался Юрий, вспомнив, как наш контрактник, перехватил понравившуюся ему кожаную куртку, заплатив за неё в два раза больше.
– Ха! Торговаться на востоке – целая наука! Кстати, знаешь, как Тётушкин в Стамбуле турецкий «Ролекс» для сына купил?
– Нет…
– Рассказываю! – довольно прищурился Сергей, заходя в лавку с сувенирами. – Точно так же подбегает на набережной к Санычу «коллега» и предлагает ему «Ролекс» за двадцать пять американских рублей. Ну, старпом, не будь дураком, зная, что на востоке цену надо сбивать раза в два, с ходу предлагает: «Куплю, но за двенадцать!» Лоточник несколько припух от такого поворота событий, но, видя, что клиент начал торговаться, предлагает свою цену – двадцать. Тётушкин покрутил в руках предлагаемую штамповку, и, прикинув что-то в уме, говорит: «Не… Теперь только за десять возьму!» От такой наглости у турка аж глаза из орбит повылазили. «Какой десять? – кричит. – За десять не могу – бизнес нет!» «Ну, на ―нет‖ и суда нет!» – отвечает наш Борис Александрович, разворачивается и уходит.
Метров через десять догоняет его тот же турок: «Эй, бинбаши![18] Аллах с тобой – забирай за десять!» Саныч ещё раз посмотрел на часы, на продавца и говорит: «Э-э-э! Десять они во-он там стоили! Теперь только восемь!» Обалдевший «коллега» чуть на задницу не сел, вместе с лотком. Но, поняв, что дальнейший торг приведёт к снижению цены до минимума, сдался. «Шайтан! – кричит. – Забирай за восемь!»
Вот как торговаться надо!
– Да, тут так не поторгуешься, – ещё раз взглянув на цены в лавке, проворчал Сергеев.
– Зато продавцы за руки не хватают и не пытаются впарить всякую фигню, – повторился Сергей.
Зайдя в магазинчик с радиотехникой, товарищи увидели командира «Невесомого», который пытался на пальцах что-то объяснить продавцу.
– О! Сергеев, Берёза, объясните этому басурманину, что мне от него надо! – заметив вошедших, воскликнул капитан 3 ранга Чернавко.
Юрий, как более подкованный в языке, взялся переводить. В результате переговоров был выбран телевизор «Toshiba» с невиданной в российских магазинах диагональю.
– Он говорит, товарищ командир, – Сергеев кивнул в сторону продавца, – что по окончании рабочего дня сможет доставить телевизор прямо к кораблю. Но за это придётся доплатить.
Вячеслав Викторович посмотрел на улыбающееся лицо старого испанца, после чего произнёс:
– Юрий Юрич, переведи этому прощелыге, что это у нас, при социализме, доставка товаров населению – платная услуга. А у них, у буржуев, стоимость доставки входит в стоимость товара, так как полностью в их же интересах.
Продавец, после того, как услышал перевод, поднял ладони, повёрнутые к покупателям на уровень груди, и показал все свои двадцать четыре зуба.
– Что он сказал? – обратился Чернавко к старшему лейтенанту.
– Окей, говорит. Лавку закрывает в 19.00. После этого готов доставить Ваш телек прямо к кораблю.
– Отлично! Вы вдвоём, – командирский перст указал на двух офицеров, – прибудете сюда к закрытию и покажете дорогу. А заодно и проверите, чтобы этот жук загрузил то, что положено.
– А мат…
– А матросов своих, – перебил Берёзу капитан 3 ранга, – передадите мичману Егоркину. Вот он как раз сюда заходит.
Вошедший в магазин мичман сначала не понял, что происходит, когда с двух сторон к нему подошли офицеры корабля и взяли под локотки.
– Всё, Палыч-Сан, ты попал! – заговорщицким тоном начал Берёза.
– Командир приказал наших бойцов тебе передать, – в тон ему вторил Сергеев.
– А мы – на задание!!! – почти хором воскликнули старшие лейтенанты и вылетели на улицу.
Освобождённые от груза ответственности за личный состав, товарищи решали, что им делать оставшиеся два часа.
Не придумав ничего оригинального, решили продолжить обход магазинов, но уже с определённой целью – купить на оставшиеся деньги подарки жёнам.
Дойдя до перекрёстка Майн Стрит и взлётно-посадочной полосы аэродрома, офицеры, подивившись на то, как автомобили, остановившись на красный сигнал светофора, пропускают приземлившийся самолёт, перешли улицу и упёрлись в стеклянные двери супермаркета. Поднявшись на второй этаж, Сергей с Юрием оказались в шикарном отделе женского нижнего белья и поняли, что попали именно туда, куда надо. Просто глаза разбегались от обилия всевозможных рюшечек, тесёмочек и кружавчиков! Тут было всё – капрон и шёлк, цвета и кружево – отчего у моряков, третий месяц бывших вдали от родных берегов, начала кружиться голова.
– Серёга, берём всё! – прошептал Сергеев, окидывая взглядом стеллажи с товаром.
– Ага! Всё!!! – Берёза ткнул пальцем в ярлык. – А размер как определять будешь?
– Can I help you?[19] – услышали товарищи приятный женский голос за своей спиной.
Обернувшись, Сергей увидел миловидную девушку своего возраста, с бейджиком на груди. Помимо логотипа отдела и супермаркета, на табличке значилось: Julia.
– Конечно, можете! – обрадовался он. – У нас возникли некоторые проблемы с определением размеров. То, что тут написано, отличается от того, к чему мы привыкли.
– Вы что, не можете дюймы в сантиметры перевести? – удивилась девушка.
– Дюймы в сантиметры мы перевести можем, и даже уже перевели, но я не могу понять, соответствует ли 91,44 сантиметра привычному для нас сорок четвёртому размеру, – включился в разговор Юрий.
– It’s problem, – задумалась девушка. – Но я постараюсь Вам помочь.
Она взяла со стеллажа несколько упаковок и положила их на прилавок.
– Вот это, – указала она ладошкой на одну из обёрток, – на стройную, длинноногую девушку. Вот это – на девушку пышных форм. Это…
Сергей, который всё равно не понимал какой размер к кому применить, перехватил тоненькую девичью ручку, и, глядя сверху вниз в серые глаза, проникновенно произнёс:
– Юлечка, You point a finger to us![20]
Продавщица скромно улыбнулась, осторожно высвободила свою ладошку из лап моряка и ушла вглубь зала.
– Сейчас нас ещё и в каталажку упекут, – глядя как отошедшая девушка, указывая на российских офицеров, о чём-то перешёптывается с кассиршей, еле слышно произнёс Сергеев. – За домогательства!
И, словно в подтверждение его слов, девушка за кассой, кивнув продавщице, сняла трубку телефона.
– Всё! Приплыли!!! – сделал вывод Юрий. – Быстро снимаемся с якоря и уходим!
Но осуществить задуманное товарищам не удалось, так как, не успели они пройти и пяти метров, двери отдела распахнулись и… вместо мордоворотов-охранников в зал впорхнули ещё четыре девушки.