Регина Янтарная
Замуж не всерьёз. Воронцовы
Пролог
Ева
– Мужчина, этот столик занят! – бросаю незнакомцу, нетерпеливо смотрю на старинные наручные часы. Подруга застряла в пробке, опаздывает на встречу.
А меня как всегда время поджимает, пора за ребёнком в детский сад. А то получится, как вчера, – явлюсь последней. Аришка будет грустить, а воспитательница Марья Ивановна дуть губы и язвительно выговаривать: «Ну, что на этот раз у вас приключилось, милая Ева Львовна?»
Пока ничего. Но кажется, назревает…
– Почему вы врёте? – надменно произносит красавец в дорогом костюме и усаживается в кресло напротив меня.
– Что вы делаете? – удивлённо наблюдаю за ним и его непомерным Эго.
– Не видите, сажусь, – с насмешкой бросает, и вальяжно откидывается на спинку кресла.
– В том-то проблема, что вижу. Только сейчас придёт мой жених, – отчаянно сверкаю глазами, пытаясь смутить незнакомца. Меня даже в пот бросает от потуг.
– Бросьте! Нет у вас никого жениха, – косится на меня с подозрением и каплей ироничного презрения.
Мерзавец. Но красивый. Всё равно не заслуживает моей любви, потому что только что назвал меня фактически врушкой.
Щеки заливает алый румянец. Как щеки? Горю вся! От макушки до пят.
Жениха реально нет. Был, да весь вышел. Думала, встретила любовь как в кино, на всю оставшуюся жизнь.
А на всю оставшуюся жизнь теперь у меня только дочка Аришенька осталась, – живое воспоминание от той пламенной и вечной любви.
– С чего вы взяли? – отвечаю ему в тон, колюсь в ответ как невыспавшийся ёжик. – Сейчас он сюда явится. Вот тогда и посмотрим!
Не моргаю, смотрю в упор. Конечно, никакого жениха не будет, но подруга – то должна явиться!
Мужчина бросает ленивый взгляд в мою сторону, оценивающе скользит по моей наглухо застегнутой блузке, русым волосам, собранным в тугой хвост. Уголки сексуальных губ трогает наглая усмешка самодовольного гада.
С утра меня не особо волновало, как я выгляжу… ровно до этого момента. Собираюсь смутиться, но мой благородный порыв застревает в голове. Поэтому просто злюсь.
– Девушка, я не намерен вас выслушивать! – холодно сообщает незнакомец, глядя на меня как на пустое место. – Хочу просто перекусить, но вы мне мешаете.
– Кто? Я?! – Тычу себя в грудь пальцем, округлив глаза. Мешаю? Да он просто хам! – Предлагаете мне пересесть? – едва сдерживаясь, шиплю я.
Мужчина сверлит меня невозмутимым взглядом. Откидывается на спинку кресла и снова ухмыляется. Ценитель какой! Я что должна была на встречу с подругой прийти в вечернем платье?
– Но почему же, можете остаться, – великодушно разрешает чудовище напротив.
В голову прилетают мантры Марии: «Ева, ты всегда должна оставаться при марафете… даже если выбрасываешь мусор!»
Если бы я даже сошла с ума и очень хотела соответствовать её учению и вероисповеданию, то все равно ничего из этого бы не получилось.
Живем мы за городом в большом бабушкином доме. Никаких пересечений с посторонними! Это раз. Ну, может, ради вот такого неожиданно свалившегося на голову самовлюбленного мачо – стоит выходить из дома каждый раз как размалёванная амазонка на охоту? Брр! Мотаю головой. Шикарный гад этого явно не стоит! Это два.
– Приступим к делу! – произносит незваный сосед. Театрально берет в руки кожаную папку с меню. Явно переигрывает.
Разглядываю нахала в упор. Не стесняюсь. Чего уж там! Пялюсь во все глаза. Лёгкая трехдневная щетина, в синих-пресиних глазах искрятся смешинки.
Надо мной издевается?
– Здесь плохое освещение… – крутит головой по сторонам.
Исчадие ада очень меня раздражает. Надо применить испытанный метод. Надуваю щеки, считаю до десяти…
– Чёрт! Да куда они все запропастились? – у мачо вполне приятный голос. Но всё остальное так себе…
Злорадствую, с отчаянным упорством, но медленно, считаю до десяти.
Возле нашего столика материализуется официант. Ну да, трудно не заметить в небольшом зале столь заметную персону, восседающую в кресле, как на троне. Умеет же себя подать! Внешность новоявленного соседа, говорит сама за себя. Широкоплечий представительный породистый… племенной скакун!
Хотя, скорее всего, мустанг. Видно, что не объезженный.
Сразу видно, успешен, богат знаменит. На счет – знаменит, конечно, погорячилась. Лично я эту персону вижу впервые! Но дорогущий костюм, белоснежная рубашка с небрежно расстегнутыми верхними пуговицами, сногсшибательный запах парфюма кричат о состоятельности и вседозволенности владельца.
Мужчина делает заказ. И тут возле нашего столика появляется ещё одна официантка с подносом в руках. Вот это сервис! Мне остается только сидеть и помалкивать. Что я и делаю, сижу с надутыми щеками… восемь… девять…
– Это за счет заведения! – элегантно подносит девушка чашку с кофе, дабы поставить её перед дорогим клиентом.
К несчастью, не успевает. Цифры в моей голове медленно, очень медленно проворачиваются… десять! И я шумно выдыхаю прямо в чашку с кофе.
Не вовремя-то как.
Сияющие молочно-кофейные брызги веером взлетаю ввысь. О, нет! Точнее, да. Сверху они разлетаются каскадом на лицо… руки… белоснежную рубашку мистера Хама.
Зажмуриваюсь от страха и стыда.
– Что вы натворили?! – истеричный голос официантки разрезает тишину, повисшую в маленьком уютном заведении. – Мужчина, извините. Сейчас всё исправлю.
Она заикается, а я, онемела. Он сейчас меня убьет! Нет, не посмеет. Я одна воспитываю малышку. Арина, Ариночка, доченька, я не оставлю тебя моя крошка…
Несмело приоткрываю глаза. Ох, лучше бы я этого не делала!
Девушка салфеткой пытается вытереть лицо мужчины и грудь с прилипшей к телу мокрой с коричневыми разводами рубашкой, под которой чётко прорисовываются кубики. Залипаю взглядом на прокаченных рельефных мышцах…
Ошалело пялюсь на мистера-само-совершенство, он на меня.
– Ой, мамочки! – вздрагиваю, вся сжимаюсь в пружинку. Мистер-само-бешенство идет ко мне собственной дорогой персоной.
Нависает надо мной грозной скалой. На скулах играют желваки. Вена вздувается на шее. Горячее дыхание опаляет.
Взбешен как племенной бык! Но от этого запах, исходящий от него становится только изощрённее – парфюм перемешивается с тестостероном и…кофе.
Меня явно штормит. То охватывает ужас, то кружится голова. Неужели он способен что – то со мной сотворить прямо здесь на людях? Возможно, придушить… А почему бы и нет? Может он маньяк какой?! С самого начала ведет себя подозрительно.
– Ты… ты… ты! Ненормальная! – грозно шипит мне в губы.
Закатываю глаза к потолку. Сглатываю ком, подступивший к горлу.
– Я… – едва слышно сиплю в ответ. – Не хотела… Случайно вышло…
– Что себе позволяешь?! – баритон с сексуальной хрипотцой почти ласкает мой слух, если не брать во внимание, смысл, вложенный в его слова.
– Простите, – в голос добавляю нотки томности, в глаза – туману.
Машка говорила, что это безотказно действует на мужчин.
– Простите?! – взвывает он, словно раненный хищник.
Съёживаюсь внутренне. Машкин метод дал маху.
– Это все?! – голос его срывается на крик.
Какой меркантильный, однако.
Что ещё я должна? В полном изумлении. Предложить деньги за испорченную рубашку? Перевожу взгляд на его часы, ценою… с дом… Понятно, стоимость рубашки точно не потяну. Тяжело вздыхаю.
– Могу застирать, раздевайтесь! – решаюсь, хлопая невинно глазками.
– Застирать?! Раздеться? – его лицо искажает брезгливая гримаса. – Ты что из охотниц? Знаешь, кто я?
Сложный какой. И заносчивый. Все-то должные знать его королевскую персону.
И как с ним только жена живёт? Кошусь на безымянный палец правой руки. Обручального кольца нет… Пазлы стремительно складываются в четкую картинку в моей голове. Кто же выдержит такого мистера Хама?
– Как зовут? – неожиданно меняет тактику.
Ого! Решил познакомиться. Расправляю плечи, выпрямляюсь.
– Ева, – отвечаю робко. – Пчёлкина.
Морщится, словно пробует мое имя на вкус. Не понравилось? Как не фортануло-то.
– Ева, пойдёшь со мной! – по-хозяйски ловит меня за руку.
Серьёзно?
Куда? С какой радости? Упираюсь ногами, свободной рукой хватаюсь за край стола.
– Никуда с вами не пойду! Не имеете права! – с отчаянья у меня прорезается звонкий голос.
Молодой мужчина смотрит на меня пронзительно синими, как море глазами. Шторм в них уже стих, уступив место морскому штилю.
Похоже, успокоился. И правда, не стоит испорченная рубашка таких нервов. У него, наверное, этих рубашек штук сто! Думаю, он их даже в стирку не сдает. Просто выбрасывает.
– Даниил! – мужской бас раздаётся рядом с нами. – Помочь разобраться?
О да! Похоже, сегодня сюда их пачками свезли, чтобы меня нервировать.
– Нет, Макс, мы уже разобрались. Уходим! – Мачо круто разворачивается и гордо уносит величественную фигуру прочь из кафешки.
Вали! Вали! Облегченно выдыхаю. Пронесло!
***
Глава 1
Накануне
Ева
Сегодня бабуля объявила вселенский семейный совет. В сияющей гостиной с резной дубовой мебелью и раритетным абажуром под потолком восседают в старинных креслах, обшитых бардовым бархатом, моя бабушка и брат Андрей. Я стою робко возле двери. Не то чтобы, мне не досталось места, просто я тороплюсь.
– Ева! Андрюша! – возмущенный голос бабули не предвещает ничего хорошего.
Съёживаюсь под ее сверкающим взглядом. Не в пример Андрюше, развалившемуся в кресле и бросающему равнодушные взгляды в окно.
– Я вас вырастила, на ноги поставила! Но мне недолго осталось…, – вздыхает и тоже откидывается на спинку кресла.
– Ну, что ты такое говоришь, милая! – лилейный голос непутевого братца льется бальзамом в бабушкины уши.
Вот как ему это удается? Подскочил с места, метнулся к бабуле, обнял, чмокнул в щеку. А я как неприкаянная топчусь на месте и только взгляды косые бросаю на часы, боюсь опоздать за Арюшей в детский сад.
– Сядь! – решительно отстраняет бабуля от себя Андрюху. – Слушайте оба внимательно! – голос ее срывается.
– Ты меня слушаешь, Ева? – строгий голос бабули возвращает в реальность.
– Конечно, бабуль.
– Внуки дорогие! Я приняла твердое решение – заключить с вами контракт!
Это шутка такая?
– Я и нотариуса уже пригласила! – победно скользит взглядом по нашим вытянутым лицам, смотрит за наши спины.
Оборачиваюсь через плечо. За нами материализуется подтянутый седовласый мужчина в модных очках. Деловито держит кожаную папку в руках. Солидный дядечка. Впечатляет.
По позвоночнику бежит неприятный холодок, а тараканы в голове орут: – Глянь, чего творится! Похоже, грядут большие перемены.
– Добрый день, Роза Вениаминовна! – широко улыбаясь, сверкая ослепительно белыми зубами, приветствует господин нотариус бабулю. Снисходит и до нас: – Добрый день, господа!
Возможно, для кого-то он и добрый. Точно не для меня! Напрягаюсь. Братец Андрюша наоборот заметно оживляется, перекидывая ногу за ногу, удобнее располагается в кресле. В предвкушении бонусов для себя любимого.
Везёт любимчику! Да и спешить ему особо некуда. Его прелестные нимфы рады стараться, – ждать его сколько угодно! Это тебе не МариВанна в детсаду. Её недовольное лицо так и стоит перед взором. Отмахиваюсь как от пчёл…
Бросаю на брата завистливый взгляд и обреченно присаживаюсь на краешек стула. Быстро улизнуть явно не получится. Искренне жаль. Бедная моя Ариша! Шумно выдыхаю.
– Слушайте мою волю! – торжественно произносит бабушка. Невольно выпрямляю спину. В гостиной виснет напряжённая тишина. Нервы у всех на пределе. – Свой скромный бизнес –ломбард три девятки «999», а также трехкомнатную квартиру в центре города я завещаю только одному из вас…
Как одному? Почему одному? Голова кружится.
Да и бабушкин бизнес антиквариата далеко не скромный, всем бы хватило!
Что происходит? Тайны, интриги, расследования, и всё за спиной…
Мы с братом стараемся не смотреть друг на друга. Отныне мы соперники. И можно забыть про кровные узы. Тут же вспоминаю фильм «Крысиные бега». Ухмыляюсь и получаю гневную виртуальную оплеуху.
Вытягиваюсь как струна, забываю, как дышать. Ясно-понятно. Бабушка всегда любила брата больше, так что вряд ли мне что-то светит. Сникаю обречённо.
– Всё получит тот из вас, кто быстрее женится, – торопливо произносит бабушка и небрежно кивает в мою сторону. – Ну, или замуж выйдет.
Понимаю, что лично у меня шансов ноль. Не стоит даже обольщаться. Андрюха вряд ли, конечно, мечтал жениться так скоро. Но девиц в его окружении пруд пруди! Кошусь на безупречный профиль брата. Повезло же некоторым…
Меня, конечно, тоже уродиной не назовёшь. Но с ребёнком… вряд ли кто возьмет. Бабуля сама называет меня «девицей на выданье с прицепом»… В Аришке она души не чает. На всё готова, ради единственной внучки.
Только вот характер у бабули крутой. Все её побаиваются. Умеет она быть убедительной.
Набираю побольше воздуха в грудную клетку.
– Ба, если ты хотела все отписать Андрюхе, – слышу свой голос, будто со стороны.
Я осмелилась возразить бабушке? Да, осмелилась. Походу сильно меня тряхануло от шока, если не думаю о последствиях подобной дерзости. Не удивлюсь, если после такого она в благотворительный фонд все отпишет – галапагосским черепашкам. С неё станется!
Накрывает возмущение от творящейся несправедливости. Я тоже в ломбарде за стойкой провела немало часов, дней, месяцев, лет! Встряхиваюсь.
Бабуля смотрит на меня, не моргая, ждет продолжения? Ну что ж…
– Могла бы просто это сделать, – вымученно улыбаюсь. – Для кого этот спектакль с контрактом и нотариусом?!
– Почему ты в этом так уверена? – прячет ухмылку в уголках губ. – Я не договорила про дополнительные условия контракта…
Как унизительно. Надо гордо отказаться от участия в этом балагане. И честно признаться себе – шансов у меня ноль. Зеро!
Брат высок, красив, широкоплеч с большими медово-карими глазами. Да чего уж там, обольстителен до чертиков! Умеет общаться так, будто он – искушенный адвокат самого Дьявола. Плюсуем сюда, дорогие подарки, вещицы, которые он тащит из ломбарда для своих возлюбленных. Вуаля! В девушках отбоя нет.
– Мало сыграть свадьбу. Надо еще год прожить. Без измен…
Год прожить с одной женщиной? Андрюхе? Без измен? Гордо расправляю плечи.
– А тебе, Ева, не о себе, о ребенке подумать надо!
Это она мне? Что значит, – не о себе? Да я только дочерью живу и дышу.
– Растет без отца девчонка! Не дело это. Оформляй, Фрол Игнатьевич!
Нотариус противно скрипит ручкой и подзывает нас к столу.
Вот оно как, дорогая ба! По-хорошему поговорить со мной, значит, не судьба. Глупо киваю, сдуваю упавшую прядь волос на глаза и нервно ставлю подпись.
Андрюха наш бабник. С этим не поспоришь.
А я, оказывается, эгоистка, думающая только о себе.
Нет, конечно, я бы поспорила. Но… поздно метаться. Документ подписан. И сеанс шокотерапии подошёл к концу. Выходим из сверкающей гостиной, остаемся один на один с братом.
– Удачи, тебе сестренка! – ехидничает Андрей, окидывая меня снисходительным взглядом.
– И тебе попутного ветра! – отвечаю ему в тон, стараясь не киснуть.
Понятное дело, бороться с Аполлоном Подхалимычем бессмысленно. Хотя… Может, рано сдаюсь?
Нашему кобелю тоже придется непросто.
Выходит, бабушка таким кардинальным способом решила залатать пробелы собственного воспитания. Сначала баловала Андрюшу, все позволяла ему, никогда ничего не требовала в ответ. А теперь настал час расплаты.
А я значит, отъявленная эгоистка в ее глазах!
И таким вот диким варварским способом она решила, вылечить и меня тоже… Неоновой вывеской горит крылатая фраза Крачковской: « И тебя вылечат и меня вылечат!».
Нервно жую губы. Не знаю, что и думать. Но сейчас мне пора в детский сад за ребёнком.
Глава 2
Ева
Останавливаюсь у ворот детского садика. С ужасом смотрю на циферблат наручных часов, стрелки давно перевалили за порог дозволенного.
– Как всегда опоздали, Евонька! Мне что вашего ребенка удочерить и увести к себе домой? Так-то будет больше шансов, что я приведу ее в садик утром вовремя, – передразниваю МариВанну перед зеркалом заднего вида, для пущей похожести трясу волосами.
Надеваю красную шапку, поправляю локоны. Застегиваю ярко-красную куртку, выбираюсь из теплого салона.
Бегу к дверям садика, влетаю как ошпаренная в утробу сказочного домика, где моя малышка проводит последний год. Скоро в школу. Неприятное чувство – щемит в груди.
– Ой, Пчёлкина прилетела, – подмечает радостно седовласый охранник Иван Иванович.
И он туда же!
– Я на собрании была, – оправдываюсь зачем-то, снимая с головы яркую красную шапочку.
– Ну, если так, то смею вам напомнить, что дочь ваша у нас в детском саду гнездится, а не в школе. Какое собрание? – стягивает очки с носа, чтобы получше рассмотреть меня – «врушу».
– Семейное собрание, домашнее, – лезу в дальнейшие дебри объяснений.
– А ну тогда, ладно. Убедили, – кивает понимающе.
Разворачиваюсь, бегу по коридору к дочкиной группе.
– Пчёлкина, мы тоже люди, – догоняют меня слова обиженного мужчины при исполнении. – У нас семьи, внуки. Хотим домой вовремя уйти. Будете злостно нарушать, удочерим Аришку!
Сталкиваюсь нос к носу с воспитательницей и дочкой, не добегая до комнаты.
Хлопаю глазами, кружу по маленькому загорелому лицу с огромными зелёными глазищами, глубокими как швейцарские озёра.
Надеюсь, она ничего не слышала про усыновление.
– Мамочка, это правда. Они заберут меня у тебя, если ты будешь злобно опаздывать? – трёт глазки.
Кусаю губы.
– МариВанна, скажите вы ей, что ВанВаныч шутит, – прошу помощи у «зала».
– Как же вы достали Пчёлкина, забирайте сокровище, летите к себе в улей!
– Что вы сейчас сказали? – Я ослышалась или как? В ужасе пялюсь на пожилую воспитательницу.
– Ева Львовна, не играйте на нервах. Езжайте, ради всего Святого, не будите…
Кого? КобруВанну?
Мои пальцы ныряют под красный плащик дочери, подтягивают кофту, застегивают огромные гранатовые пуговицы. Милая благодарно следит за мамиными заботливыми ручками. Сокровище моё бесценное.
Всё-таки от мужиков есть толк в жизни! Дети…
Пышную копну русых волос собираю под такую же, как у меня красную шапочку.
Мы с дочкой как близняшки, стараемся одинаково одеваться. По-моему, это нас сближает. А как люди реагируют? Некоторые умиляются, другие недоумевают.
– Как там Тузик? – спрашивает заботливо дочь.
– Нормально вроде? А что, что-то должно быть не так? – подозреваю, что стрекоза чего-то недоговаривает. – Снова кормила его конфетами? Шоколадом?
Кивает. Не буду ругать, шоколадное лакомство не убивает кокера так, как куриные кости.
В ужасе вспоминаю, как я месяц давала Тузику курицу, а потом полгода лечила его у ветеринара. Оказалось, что кокеры – это не собаки, а нежнейшие скрещенные существа, не готовые вылечить собственную рану ни подорожником, ни слюной. У них лапки…
– Мамочка, я тебя очень люблю. Ты сильно устала?
– Малыш, говори напрямую. Что купить? Как срочно?
– У Маши новая кукла. А я не в тренде! – надувает губки, ведет пальчиком по алой модной сумочке, подходящей к ее плащу и… моей куртке.
– Ладно, еще успеем в детский мир, – глажу дочку по плечу. Улыбается во все…зубки. И на ее щечках появляются те самые ямочки, от которых на моём сердце расцветают тюльпаны.
Едем в детский мир, паркуемся на подземной стоянке, бежим вприпрыжку обе.
– Вон там кукольный отдел, – малышка кивает вправо. – Вот они! Монстер Хай! – подбегает к витрине. – Смотри! – На лице Ариши растекается какое-то невероятное вожделенное желание, пугающее меня также как и лица ее монстрообразных кукол-подружек.
А на моём лице селится грусть – от ценников на эти причудливые создания.
– Хочу Эбби, – тычет в элитную блондинку с бриллиантовым переливающимся хвостом.
– Милая, она стоит семь тысяч! Может, ну её! В её монстро-хай-рай. – Сама думаю о том, что поговорила бы с этим модным производителем! Отдать семь тысяч, заработанных непосильным трудом за мелюзгу из винила, текстиля, пластика?
Эй, дяденьки и тётеньки, вы серьёзно?
Вы хоть знаете, сколько стоит поднять ребёнка на ноги?
Дочка поджимает губки, нехотя возвращает куклу продавщице.
Пока наблюдаю за грустной дочерью, в пустой отдел заходит еще один припозднившийся клиент. Мужчина, в темной кожаной куртке, синих джинсах. На голове черный капюшон худи, поэтому не сразу могу разглядеть спрятанное лицо.
Кружит нервным взглядом по витринам, натыкается на куклу Эбби, в руках продавца.
– Заверните эту, – выдает хриплым голосом.
И меня тут же обдает холодным потом. Снова он?
– Вы следите за мной? – шиплю в его сторону.
Мужчина медленно поворачивается и смотрит на меня нечитаемым темно-синим взглядом. Хмурится. Не узнаёт.
– Ты кто такая? – он с трудом сдерживается, чтобы не нагрубить.
Господи, что с ним стало за эти дни? Выглядит, как бродяга с улицы.
– Кто я? Издеваешься?
– Некогда мне. – Расплачивается с кассиром и уходит прочь, унося нашу куклу.
– Ёшкин кот! Гляжу на дочь, вижу, что ее душа ушла вместе с куклой и этим мерзавцем. Долго он будет пить мне кровь?
– Девушка, Эбби еще есть?
– Только в наборе за двадцать две тысячи.
Да! Скупой платит дважды. Нет, трижды…
На что не пойдёшь ради ребёнка. Трясущимися руками, достаю карту.
– Мамочка, не надо, – Аришка берет себя в руки, и тянет меня за локоть. – У меня уже есть две куклы из набора. Подождем. Ну что поделаешь, буду пока немодная ходить, – удрученно всплескивает руками.
– Малыш, я себе не прощу!
О том, что не прощу этого мистера, мешающего мне жить последние дни, умалчиваю.
– Покупаем! – выговариваю громко. И в глазах дочери загораются все звёзды нашей Вселенной.
– Только бабушке не называй цену. Ладно? – наклоняюсь к малышке.
– Мамочка, не хочу тебя расстраивать, но она разбирается в ценах лучше тебя. Мне иногда становится страшно, – дочка трясет комично плечиками, – потому что бабуля знает всё обо всём!
Так уж обо всём? – дёргаюсь нервно.
– Идём, а то нас дома потеряли. Время-то восемь, пока доедем девять.
– Мамочка, у меня вылетело совсем из головы, нам надо завтра осеннюю поделку из осенних листочков принести.
– Вашу Машу! Ариша! Такие серьёзные вещи говорятся сразу!
– Ну, прости, – тянет виновато, пока рысцой бежим к машине.
