Рагрин Николай
Техника проникающего удара

Полная версия

Планета Ад

Огромные кулаки Сергея, спокойно лежащие на давно не скоблёных досках массивного стола, своей величиной и спокойной расслабленностью вызывали невольное уважение к их обладателю. Набитые костяшки указательного и среднего пальцев говорили о постоянном использовании с вполне определённой целью. Руки Сергея наверняка вызвали бы прилив творческого вдохновения у ваятеля. Оголённые до локтей кисти и предплечья, обвитые тугими жгутами мышц под гладкой, несколько смуглой упругой кожей, были абсолютно правильной, классической формы. Малейшее шевеление пальцев, просто намёк на движение, отзывалось яркими аккордами игры в этих не знающих усталости живых волокнах. Но сейчас руки молчали. Да и вся фигура Сергея с нависшим над столом огромным торсом с прямыми квадратными плечами являла собой полную неподвижность пребывающего в нирване йога.

Абсолютно неподвижным было и словно высеченное из мрамора лицо античного воина. Правда, от классических древнегреческих лиц лицо Сергея отличалось высоким выпуклым лбом над незначительно выступающими буграми надбровий. Но это отличие отнюдь не вызывало желания с вызовом посмотреть в широко сидящие большие глаза, неожиданно ярко-синего цвета. Впрочем, высокий лоб мыслителя и ярко-синие широко открытые глаза поэта нисколько не противоречили глубокой волевой складке между бровями и привычно плотно сжатым, рельефно очерченным полным губам.

В тоже время каждая клетка этого очень сильного и не знающего лености тела сейчас излучала крайнюю скуку. Скуку царя зверей, потерявшего смысл и цель вечной борьбы за существование. Это было общее, труднообъяснимое впечатление. Потому что, например, лицо Сергея не выражало ничего, закрывая непроницаемой маской душу. Да и стена отчуждения от всего мирского, вполне уместная для удалившегося от мира с целью окончательного самопознания йога, не совсем уместна в «Райском уголке», где Сергей в настоящее время находился. Не уместна хотя бы потому, что вступала в полное противоречие с творившейся вокруг вакханалией.

В таверне «Райский уголок» стоял рёв стада разбушевавшихся буйволов. Человек, попавший сюда впервые в этот момент, подумал бы, что наступил конец света и все сошли с ума. Но для завсегдатаев этот отчаянный содом давно стал привычным способом развлечения.

Трещали железные челюсти под ударами чугунных кулаков и глухо стонали прочно сколоченные грубые тяжёлые скамьи, опускаясь на не менее твёрдые черепа. Время от времени среди летающих бутылок, тарелок и другой кухонной утвари, запущенной твёрдой рукой с не вызывающей сомнения целью, мелькало летящее через весь зал тело. Обладатель его в полёте намётанным взглядом подыскивал место наиболее удачного приземления на головы и спины мечущихся под ним людей.

Заинтересованный наблюдатель, если бы такой нашёлся в этой всеобщей свалке, наверняка обратил бы внимание на тот факт, что в потасовке не участвуют два человека. Неподвижный и внешне безучастный ко всему Сергей – и хозяин таверны, спрятавшийся под бронированной стойкой, в специально для этого сделанном углублении.

Хозяин таверны сидел в укрытии с видом человека, переживающего часто происходящее и поэтому привычное стихийное бедствие., Он, большой, грузный, немолодой лысеющий брюнет с отвислыми щеками с трудом помещался в своём искусственном убежище, подтянув толстые колени к подбородку. Это говорило о том, что убежище делалось одним из его предшественников, менее массивного телосложения. Ему сильно мешала ваза из прозрачного розового минерала, которую он нежно прижимал к жирной груди, оберегая как малого ребёнка. Судя по выражению лица, его больше ничего не волновало, что указывало на давно выработанную привычку к подобным делам.

Впрочем, надо отметить, что несмотря на крайне накалённую обстановку, особенного повода для волнений у него не имелось. Всё ломающееся и бьющееся давно сломано и разбито, ещё при его предшественниках. А что касается людей, тот же заинтересованный наблюдатель наверняка обратил бы внимание, что, несмотря на довольно продолжительное время вакханалии и неутихающие страсти, смертельных случаев не слусьчало, хотя происходящее в таверне отнюдь не являлось тонко отработанным спектаклем.

Видимо, длительные тренировки и своеобразный жестокий естественный отбор оставили здесь особенные экземпляры людской породы, которым можно смело идти на съёмочную площадку для выполнения самых отчаянных каскадёрских трюков.

Крайними последствиями таких увеселений были два-три перелома конечностей, рёбер или ключиц, да мелкие вывихи. Впрочем, вывихи не в счёт, потому что исправлялись здесь же, после потасовки, доморощенными костоправами. Правда, на эту процедуру неподготовленному человеку смотреть не стоило.

Дальнейшее наблюдение показало, что здесь не было противоборствующих сторон. Каждый дрался сам за себя, да и, пожалуй, невозможно во всеобщей свалке уследить, где свой, а где чужой. Поэтому, каждый бил того, кто подвернётся под руку, и тем, что под рукой имелось, в отместку получая той же монетой.

А один заросший рыжей щетиной детина с нечёсаной копной густых и длинных волос, давно потерявших естественный цвет, со сдвинутым набок носом, остервенело выкручивал ногу в вдрызг стоптанном башмаке, совершенно не понимая, что это его собственная нога, всё больше распаляясь.

Вакханалия достигала апогея. В это время Сергей очнулся и поднялся во весь богатырский рост. На его лице отразилось лёгкое недоумение и тень досады, какая бывает на лице завзятого щёголя, заметившего маленькую пылинку на лацкане пиджака. Сергей хотел покинуть ниву «Райского уголка», но его стол находился в дальнем углу от двери.

Не глядя перехватив левой рукой летящую в голову бутылку и аккуратно поставив на стол, Сергей заложил два пальца правой руки в рот. В следующий момент в таверне раздался свист, достойный былинного «Соловья-разбойника». У прячущегося под стойкой хозяина таверны волосы встали дыбом. Ему показалось, что внезапно налетевший ураган поднял крышу здания и с треском опустил на место.

Веселящаяся компания мгновенно замерла в самых неудобных позах, а взоры внезапно протрезвевших людей, обратились в сторону источника стихийного бедствия. С грохотом упали на пол находившиеся в полёте и выроненные из рук предметы нападения и защиты, и это был последний шум, за которым последовало триумфальное шествие Сергея через притихшее поле битвы.

Выразительные взгляды, сопровождающие его неторопливое продвижение к выходу, явно говорили о том, что здесь Сергея знали, и с самой лучшей, в их понятии, стороны. Впрочем, судя по не изменившейся маске безразличия на лице Сергея, их отношение к своей особе его интересовало меньше всего.

Затворив за собой дверь и, тем самым, предоставив возможность собравшейся в таверне компании продолжать прерванное веселье, Сергей остановился как вкопанный, с тоской вглядываясь в звёздное небо, чужое небо, которое никогда не станет ему родным. Однако красота близких и очень ярких звёздных скоплений не могла оставить его равнодушным. Уж что-что, но небо здесь просто великолепное, этому надо отдать должное.

Особенная конфигурация созвездий и их взаимное расположение рождало неповторимую звёздную музыку, сплетая аккорды излучения в завораживающую чистую симфонию, очищающую от скверны душу.

«Может быть, это неспроста, – подумал Сергей, возвращаясь к безрадостной действительности, – но этого так мало, чтобы пробиться к закостенелым душам абсолютного большинства местных обитателей».

Резким диссонансом симфонии, звучащей в настроении Сергея, возникла нотка опасности. По своему богатому опыту, прекрасно зная, что всё можно и нужно подвергать сомнению, кроме интуиции, он спокойно, вроде бы между делом, повернулся, вглядываясь в только что бывшую абсолютно пустой улицу. Несколько уплотнённая темнота у стены третьего от «Райского уголка» дома заставляла думать, что он уже не один под этим очаровательным небом.

От стены отделилась компания, человек десять, встав плотной стеной посреди улицы. Неторопливые движения рослых, как на подбор, парней, заставили Сергея оглянуться. И он не ошибся. За спиной из-за соседнего дома выходила примерно такая же по численности компания.

«Когда же ему надоест, – с досадой подумал Сергей, – хоть бы своих парней пожалел».

Глава местной мафии по кличке Костолом заинтересовался Сергеем сразу после его появления на планете. Он не без основания считал себя хозяином всех и вся на заселённой части континента, и поэтому с полной уверенностью в успехе предложил Сергею возглавить команду боевиков, обещая ему кусок пирога со своей скатерти-самобранки.

Отнюдь не глупый, и даже в чём-то талантливый человек, сильно избалованный безграничной властью, Костолом представить себе не мог, что его предложение не вызовет никакой реакции, кроме полного безразличия. И так как для людей подобного сорта самой большой обидой является безразличие к своей особе, Сергей с первого часа пребывания на планете заимел самого грозного врага, какого только можно найти.

Привыкший постоянно иметь дело с отбросами общества, Костолом не знал, с каким образцом людской породы столкнулся. Поэтому, не без уважения удивляясь спокойной выдержке и самообладанию Сергея, он не мог понять того, насколько Сергею безразличен. И если бы Костолом отдавал себе отчёт, с кем имеет дело, то сразу бы оставил Сергея в покое. Но, видно, такова жизнь. Пигмей, пребывающий в созданном им мирке безграничного господства над подобными себе, но менее умными и более слабыми людишками, не может разглядеть великана, потому что на всех смотрит через искажающую реальность призму своего испорченного Я.

После их первого разговора прошла неделя, пять дней из которой были отпущены Сергею на обдумывание предложения. И так как Сергею требовалось крепко подумать и разобраться в том, как и куда он попал и как выбираться отсюда, с этой свалки людских отбросов, то он практически не выходил из таверны.

В общем, эти семь дней он меньше всего думал о Костоломе, вернее, не думал вообще. Между делом Сергей поставил на место слишком докучливых завсегдатаев таверны. Он, конечно, догадался о том, что несколько дюжих парней, пытавшихся вчера нарушить его уединение, подосланы Костоломом – так сказать, проверка боем, пробный шар. Поэтому он их, впрочем, как и всех остальных случайных задир, особенно сильно бить не стал. Ну а то, что один перелетел по воздуху их одного угла зала в противоположный, а второго, завязанного в тугой узел, потом развязывали в течение трёх часов, так это не нанесло особенного вреда людям, привычным к упражнениям такого рода, а остальным послужило наглядным уроком.

Ну а теперь заволновавшийся Костолом решил взяться за Сергея всерьёз. С двух сторон шли не менее двадцати молчаливых парней, и не с голыми руками. По тому, что в их руках были не железные ломики, а резиновые дубинки, Сергей понял, что сегодня его убивать не собираются.

«Но, судя по настрою приближающейся с двух сторон компании, просто так от них не отделаться, – подумал Сергей, – будут увечья».

Отступать он не привык, да и знал, что это бесполезно, всё равно рано или поздно достанут. Поэтому спокойно стоял, продолжая смотреть на звёзды, внешне абсолютно безразличный к происходящему. Хорошо представляющие возможности Сергея парни, не доходя до него трёх метров, по-прежнему молча, без криков и предупреждений, разом кинулись вперёд, замахиваясь резиновыми приспособлениями в руках. Сергей не стал ждать, когда из него будут делать отбивную. «Плохо же вы меня знаете», – весело подумал он, входя в раж, и, как всегда в подобных случаях, испытывая истинное наслаждение.

В следующее мгновение Сергей, неожиданно для своего многопудового тела, словно на пружинах, высоко подпрыгнул, сделав сальто назад, и оказался за спинами задней группы нападающих. Надо сказать, улицы города практически не освещались, и мгновенная реакция Сергея вызвала у ошарашенных парней ощущение того, что он просто исчез, растворился в ночном мраке. Но совсем исчезать Сергей не собирался, хотя в принципе мог, сделав такой же прыжок за угол ближайшего дома. Но душа отчаянного бойца не могла отказать себе в маленьком развлечении.

«Сейчас посмотрим, с кем имеем дело и на что вы способны. Судя по виду, с реакцией у вас плоховато, деградация налицо», – подумал Сергей, издав предостерегающий свист. Недоуменные лица разом повернулись в его сторону, оказавшись лицом к лицу с тем, кого они уже списали со счетов.

– Не правда ли, так лучше? – со смехом в голосе сказал Сергей. – А то как-то нехорошо со спины, не по-товарищески.

Не давая им опомниться, Сергей сам пошёл вперёд, привычно заработав ногами, для начала вполсилы, перемалывая своих противников.

Через десять секунд он с сожалением понял, что и вполсилы для них много. С его приёмами, доведёнными до абсолютного автоматизма, налётчики были плохо знакомы и разлетелись в разные стороны, рассыпавшись под ударами ног Сергея.

Он не стал мешать некоторым отползти с места короткой и столь неожиданно закончившейся баталии, прекрасно зная, что второго акта трагикомедии не будет. Так как, несмотря на темноту и кажущийся хаос схватки, ни один его удар не пропал даром, попадая лишь в нужные места. Но, в душе жалея свои невинные жертвы, два раза одного не бил, поэтому сильных увечий противникам не нанёс.

И вот, опять оставшись один, с той же непроницаемо скучной миной на лице, Сергей выбрал дальнейшее направление своих действий. Повернувшись на юг, он зашагал в сторону ущелья Смерти.

Что ему ещё оставалось делать? По трупам идти к Костолому, чтобы убить его, потому что только такая мера воздействия могла разрешить возникшее между ними недоразумение? Но этого Сергей не хотел. Да и не мог. Не смог бы в любом случае. Он боец, хоть и отчаянный, но не убийца. Да и ничего это не даст. Место Костолома займёт другой. Может быть, ещё худший, потому что менее умный.

И, не найдя ответа на главный для него вопрос – как вернуться домой? – Сергей решил просто отложить этот вопрос в сторону. С присущим ему оптимизмом, он решил вернуться к этой проблеме позже, накопив опыт и надеясь на изменение обстоятельств. И, отбросив главное на потом, компас его неуёмной натуры показывал в сторону очередной загадки, решение которой, в принципе, возможно.

Особенно привлекательным для него предстоящее дело было тем, что его ждала неведомая смертельная опасность. По крайне мере, ни один из жителей этого мира из ущелья Смерти не возвращался, и они знали о проблеме меньше, чем знали об Аде жители Земли. Вернее, ничего не знали, испытывая панический страх перед неизбежным злом.

Однако время от времени то одного то другого жителя планеты влекло туда, как влечёт жертву взгляд удава. А смельчаки, вызывавшиеся в одиночку или компанией покончить со злом, также не возвращались.

Всё это Сергей узнал во время своих семидневных размышлений, одновременно перемалывая поступающую извне информацию.

Постоянный страх и неуверенность в завтрашнем дне порождали к действию самые низменные инстинкты у обитателей планеты «Ад», делая их существование настоящим психологическим и физическим адом. Дикий и бессмысленный мир увидел Сергей, заглянув в деградировавшие души его обитателей.

Общество, живущее сегодняшним днём и ясно представляющее себе только день вчерашний, существовать не может, его будущее – полная деградация и вырождение. Сергей твёрдо был убеждён, что такое существование противно человеческой природе. В результате анализа положения дел на планете он ясно осознал чудовищный механизм действия ущелья Смерти, выбирающий самые чистые души её обитателей. То есть первыми уходили лучшие, с точки зрения моральных человеческих ценностей. А при сегодняшнем положении вещей, лучшие из худших. Чудовищное противоречие, но фактическая реальность, моральная, физическая и умственная деградация, как единственный способ выжить, спастись от неизвестного, и тем самым ещё более страшного зла. Замкнутый круг вырождения и гибели в эйфории мракобесия.

Если бы Сергей не был свидетелем этого, он бы никогда не поверил, что такое вообще возможно. Но эта ужасная реальность не ожесточила его душу. Она просто поставила его перед необходимостью хоть что-то изменить, разорвать этот порочный круг, и он выбрал единственный со своей точки зрения путь. Да и потом, целиться в яблочко в любом деле было его кредо, смыслом существования беспокойной, неуёмней и ненасытной в познании души.

Сергей шёл привычным быстрым шагом, пересекая пустоши пригорода, используемые горожанами под свалку. Своеобразная манера ходьбы с первого взгляда выдавала в нём истого ходока, экономящего на каждом движении. Манера, выработанная в длительных переходах, отнюдь не на пешеходных тротуарах. И всё же на фоне общих критериев, от выноса ноги от бедра до постановки ступней в одну прямую линию, его ходьба была своеобразной. Он вроде летел над землёй, еле касаясь почвы ногами, а кажущаяся, от отсутствия суетности, неторопливость в движениях никак не вязалась с невероятной скоростью перемещения.

Погруженный в свои безрадостные мысли, Сергей привычно отмечал окружающую обстановку, и запоминал всё в мельчайших деталях, хотя, в общем-то, глаз положить было не на что. Его окружала голая выжженная пустыня с потрескавшейся солончаковой землёй – результат безмозглого земледелия. Судя по ландшафту и внутреннему чутью, здесь когда-то рос прекрасный лес. Но лишённый внутренней красоты и гармонии человек не может жить в согласии с окружающей его природой, губя её и не сознавая, что этим губит себя самого. Отмахав за ночь около ста километров и нисколько не изменив характера ходьбы, на рассвете Сергей увидел вдалеке тёмную полоску горной гряды.

«Это даже ближе, чем я предполагал», – подумал он. Впрочем, его заключения делались на основании пяти дней ходьбы местных жителей.

«К вечеру будем на месте, переночуем у входа в ущелье, а завтра с утра пораньше пойдём знакомиться с его обитателями», – решил он.

Утро застало Сергея распростёртым на каменном ложе в позе завзятого ночного гуляки. Его привыкшее ко всему тело абсолютно не испытывало неудобства от естественной постели. Да и если на то пошло, на поверку трудно сказать, что прочнее и твёрже каменная: постель или лежащее на ней тело.

Поднявшись с первыми лучами солнца, Сергей внимательно вглядывался в открывшееся его глазам неширокое ущелье, на первый взгляд ничем не примечательное и даже привлекательное. Сергей не стал терять время на какие-то приготовления – голому одеться, только подпоясаться – и углубился в ущелье Смерти. Лежащий в двухстах метрах от входа полуразложившийся женский труп сразу дал понять Сергею, что он на правильном пути.

«От страха, или от потери сил, – подумал Сергей, – ничего, и это тебе зачтётся», – решил он и ускорил и без того быстрый шаг. Он входил в раж, и не было преграды, способной остановить его на выбранном пути или остудить мятежную душу.

Примерено через два километра, несколько сузившись, ущелье делало резкий поворот на девяносто градусов.

«Кажется, пришли», – подумал Сергей, чувствуя троекратно усилившееся давление лютой нечеловеческой злобы замешанной на притягательной гипнотической силе гремучей змеи.

«Что должны чувствовать жители этой планеты», – с жалостью подумал Сергей и ещё рьянее устремился к цели.

За поворотом ущелье обрывалось, упираясь в вертикальную скалу. На расстоянии около двух метров от земли в скале имелось отверстие овальной формы, примерно метр в поперечнике. Открывшаяся взору Сергея обширная площадка перед скалой имела чуть не в центре явную впадину неведомой глубины – её почти доверху наполняли человеческие останки. Знаменитая картина Верещагина померкла перед этим местом пиршества неизвестного гада.

Сергей стоял на берегу невообразимого озера, раздумывая, как поступить дальше. Остатки благоразумия подсказывали ждать конца трагедии здесь, не лезть в логово зверя.

И тогда, чтобы несколько разрядить обстановку и встряхнуться, Сергей заложил два пальца в рот и издал свой знаменитый свист. Ещё не закончив свистеть, Сергей почувствовал катящийся на него вал злобы и ненависти. А гипнотическое давление настолько возросло, что пригнуло его к земле, заставив прочно упереться ногами в почву.

– Иди, иди ко мне, не бойся, – прошептал Сергей посеревшими губами.

* * *

– И чем же всё закончилось? – спросил учитель.

– Я применил единственно возможное против него оружие: пожалел его, накрыл тёплой волной человеческого сострадания.

– И как, подействовало? – Ещё как. Последнее, что я помню, это взрыв, похоже, он взорвался.

– Видимо, он привык жить под постоянным давлением сильных отрицательных эмоций, а ты ему создал эффект глубоководной рыбы, вытащенной на поверхность.

– Но какое приятное чувство, Сэнсэй, безграничные физические возможности. Я побывал в неимоверно сильном, во всех отношениях безупречном теле. Приятно, но зачем, за что такой подарок?

– Восточная мудрость гласит: хочешь узнать человека, дай ему силу и власть, – ответил на вопрос Сергея учитель, – может быть, это начало турнира, первый поединок с самим собой, похоже, ты его выдержал с честью.

* * *

Первый поединок на ристалище произошёл по истечении трёх месяцев занятий. Против Сергея вышел хоть и сильный физически боец, но умеющий работать только руками. Правда, как отметил Сергей, не хуже наших профессионалов, и даже чемпионов мира по боксу, но и не лучше. Может быть, на его планете другие боевые искусства не развиты, а может быть, как заметил учитель, на турнире не один представитель от каждой планеты. Там могли быть представители и других школ.

В итоге Сергей переиграл его ногами, которыми владел в совершенстве.

Работать руками не было необходимости, так как ноги давали хорошее преимущество, удерживая противника на дистанции и не давая использовать руки. Приёмы борьбы противник Сергея также не применял, и поэтому исход схватки был предрешён. За свою богатую практику Сергей не один раз встречался с боксёрами на Земле, и не только на татами, но и на ринге, и давно выработал свой стиль ведения боя с ними.

Да и три месяца занятий с учителем не прошли даром. Сергей хорошо освоил перемещение суруаши, что позволяло мгновенно разрывать дистанцию в нужный момент, и сокращать её для контратаки в самых неожиданных для противника случаях.

– Я думаю, что выиграл бы этот поединок и так, применяя только старые методы, но времени бы это заняло значительно больше, – закончил рассказ Сергей.

* * *

– Я бы не советовал тебе расслабляться, всё только начинается, – прокомментировал последние слова Сергея учитель. – Тебе надо научиться перемещениям.

– Да я вроде неплохо двигаюсь. По крайней мере, значительно лучше любого из моих бывших противников.

– Вот именно неплохо, но этого мало, нужно хорошо. Ты хорошо освоил скользящий прыжок суруаши, но это перемещение на два, в лучшем случае на два с половиной метра. Теперь мы с тобой освоим скользящий прыжок тоби суруаши, на четыре-пять метров. И моттотоби суруаши, с помощью которого ты сможешь мгновенно перемещаться через всю площадку. Ну-ка пройдись на кулаках кверху ногами через весь зал, – неожиданно попросил Сергея учитель.

Сергей без особого труда выполнил просьбу.

– А теперь то же самое, но прыжками. Это у тебя хуже получается. Нужно научиться через весь зал. И научиться стоять на кулаке одной руки, кверху ногами, не касаясь стены. А также научиться отжиматься на кулаке одной руки, стоя у стены ногами вверх. Не сомневайся, всё это ты будешь делать.

Но Сергей давно перестал сомневаться в словах учителя.

– Нужно – сделаем, Сэнсэй. – весело произнёс он, – надеюсь, что это не самоцель и не только для укрепления духа.

– Не только, хотя уверенность в своих силах необходима, вредна самоуверенность. Но ещё необходимо максимально укрепить суставы, ударные части рук и запястья. Удары руками в тоби суруаши и моттотоби суруаши очень сильны, но их надо суметь удержать. А с насколько твёрдыми телами тебе придётся встретиться, нам не известно. Надо прикинуть, сколько у нас времени до следующего боя.

– Это как прикинуть, не понял? – изумился Сергей.

– Приблизительно. Какая, ты говоришь, длина зала?

– Метров сто будет, – начал догадываться о намерении Сэнсэя Сергей.

– Метров сто, а бойцы, ты говорил, стояли в четыре ряда, плечом к плечу. На одном метре два с половиной бойца, итого триста в ряду, умножаем на четыре и получаем тысячу двести участников. Пять татами. Делим на пять, получаем двести сорок бойцов на одном татами. Делим на два, получаем сто двадцать пар противников. Это, заметь, приблизительно, сто двадцать ночей. Четыре месяца первый круг. Ты сразу после присвоения номера приехал ко мне?

– Практически сразу, я вас нашёл в интернете ещё до того рокового поединка. Но Вы не забывайте, Сэнсэй, что я двадцать дней был в коме.

– Я думаю, что это не имеет значения. Элементарная логика подсказывает, что ты сразу вышел из комы, как вернулся оттуда. Значение имеет другое. Сколько ты после этого находился в больнице?

– Нисколько. Я очнулся совершенно здоровым. Поэтому врач советовал мне завещать науке свой череп.

– Вот это хорошо. Прошло три месяца, будем считать, что впереди у нас ещё один. Потом второй круг, а это шестьдесят пар противников на одном татами. Два месяца. Делим на четыре и умножаем на три. Сорок пять ночей. Давай от этого и исходить. Считаем, что у нас ещё два с половиной месяца. С твоими темпами освоения техник успеем. Но работать будем по три часа.

– Давайте уж по четыре, Сэнсэй, я выдержу.

– Я знаю. Тебе по карману и больше, – усмехнулся учитель, – но это впереди. Всё надо делать постепенно. Пока достаточно трёх. Тебе ещё понадобится время на самостоятельные занятия.

* * *

– Нападай стремительно, но без суетности. И нападай после того, как противник сделает движение навстречу. Это уже будет контратака. Большого перемещения с его стороны не надо. Достаточно, чтобы сдвинулся его центр тяжести. Уже одно это даёт тебе преимущество. Начав двигаться, ему будет трудно уклониться от летящего в него снаряда.

– И постоянно тренируй живот. Даже идя по улице, ищи тяжёлый шар в своём тандэне, а найдя, учись перекатывать его в кулак при резкой остановке, и даже без неё. Всё-таки мало у нас времени. Боюсь, что и в своём втором поединке тебе придётся полагаться только на силу мышц и стремительность перемещений.

– К тому же может быть ещё одна проверка, Сэнсэй.

И Сергей как в воду глядел.