Раф Гази
Кругом одни татары. Книга первая
Глава 1. Сююмбика
О «Казанской царице» Сююмбике сложено немало красивых легенд.
Столичные гиды любят рассказывать туристам такую историю.
Якобы грозный московский царь Иван, увидев портрет казанской красавицы, без памяти влюбился в татарскую ханбике и стал добиваться ее руки. Но властная управительница Казанского ханства поставила условие. «Выстрой мне возле Кремля высокую каменную башню, откуда я буду молиться о процветании моего народа, тогда я, может быть, и выйду за тебя замуж».
Воодушевленный ее словами, «Яуз Иван» (Иван Грозный) в считанные сроки выстроил высоченный минарет из красного кирпича. Красавица Сююмбике забралась на его вершину и бросилась вниз. Разъяренный московский царь в отместку разорил и выжег дотла Казань. Для особо романтических натур добавляют «хеппи-энд» – счастливую концовку. «Казанская царица» не разбилась, а превратившись в прекрасного белого лебедя, улетела в неведомые края. Но ханбике еще обязательно вернется в Казань.
В этой замечательной сказке, конечно, нет ни еденного слова правды.
На самом деле 17-летний Иван не влюблялся и не мог влюбиться в 35-летнюю Сююмбике – никакого портрета не существовало и в помине. А минарет, который потом стал называться «башня Сююмбике», ханбике выстроила сама в честь единственного мужчины, которого она по-настоящему любила. Это коварно убитый врагами казанский хан Сафа-Гирей – ее законный муж и отец ее законного сына Утямыш-Гирея. Да и саму ханшу звали вовсе не Сююмбике, а Сюен. И была она дочерью знатного ногайского бека Юсуфа из рода Идегея – легендарного основателя Мангытского юрта и Ногайской Орды.
Из ногайских степей в Казанский дворец
У татарских ногаев никогда не было ханов, только беки. Самые известные – Ногай, Мамай и Идегей. Хотя они и не имели титула верховного правителя (им мог быть только чингизид по крови), но по сути выполняли функции ханов.
Красавица Сююмбика родилась и выросла в степи, в семье одного из таких влиятельных ногайских беков мурзы Юсуфа. И звали ее сначала Сюен, имя Сююмбика прилепилось к ней позже, уже после замужества и переезда в Казань.
Археология слова
Сюен – древнее тюркское имя. Абул Гази в своей исторической рукописи «Родословная татар», завершенной им в 1660-х годах, приводит его в форме «Сюенеч». В настоящее время у татар это имя практически не встречается.
Точная дата рождения будущей казанской ханбики неизвестна. Анализируя разные источники, талантливый татарский историк Фатых Урманче останавливается на 1515-17 годах. Можно с уверенностью утверждать, что замуж свою дочь мурза Юсуф отдал довольно в нежном возрасте. Она лишь на год или два была старше сидевшего в ту пору на Казанском престоле 15-летнего Джан-Али.
Юная Сюен не хотела из привольных родных степей ехать в чужую, холодную, каменную Казань. Однако родичи убедили строптивую и упрямую девушку в необходимости этого шага. Еще бы они не убедили, когда на руках у них были такие козыри! Многие ногайские татарки восседали на казанском троне рядом со своими мужьями. Причем, восседали в прямом смысле рядом с мужьями во время важных официальных приемах и совещаний. Такова была древняя традиция.
И негоже было ее нарушать!
Многие знатные ногайки становились казанскими ханшами. Вот примеры.
За хана Халила была выдана блистательная Нурсултан, чьи ум и красота воспеты в многочисленных легендах и баитах.
Старшая сестра мурзы Юсуфа была замужем за казанским ханом Мухаммат-Амином.
Когда хан умер, тетя Сюен – Фатыйма-султан – стала женой ненавистного в народе ставленника Москвы – Шах-Али. Забегая далеко вперед, скажем, что такая же участь впереди ждала и саму Сюен.
Казанские ханы из крымской династии Гиреев тоже брали жен из ногаек – к примеру, дочь богатого бека Шаех-Мамая.
Почему казанские ханы находили себе жен в Ногайской степи? Да, безусловно, ногайские девушки были очень привлекательны. Умом Творец их тоже не обделил – они успешно управляли не только ханским домом, но и целым Казанским ханством, будучи регентшами своих малолетних сыновей.
Но была и другая причина. Политическая. И она тоже связана с древними тюркскими традициями, по которым выстраивались полукочевые государства. Большие города и особенно столицы – очаги тюркской культуры – с его оседлым ремесленным, торговым и чиновничьем людом, с шумными базарами, общественными банями, судебными палатами, правительственными дворцами, медресе и мечетями окружали и защищали родственные кочевые племена. Так было при Чингиз-хане, до него и после. Сама конструкция такого государства заставляла заключать династические браки со степью. Кочевые угодья были, как бы сейчас сказали, «санитарной зоной» (в Казанском ханстве – в основном от грабителей-ушкуйников), а воинственные кочевники служили «пограничниками». Из казанской казны на эти цели выделялись немалые средства – 40 тысяч золотых монет плюс 100 бочек меда ежегодно.
Москва, кстати, тоже пользовалась услугами татар-казаков и тех же ногаев, боясь угрозы не только с Востока, но и с Запада, со стороны Литвы. И выплачивала им приличную дань. Иначе не ровен час «пограничники» пошли бы грабить Московию, что в истории не раз случалось. Хочешь спать спокойно – укрепляй пограничную службу и не забывай за нее платить…
Юная Сюен-Сююмбика, попав во дворец казанского хана, из-за своих не зрелых лет не могла сразу разобраться в тамошних интригах. А в Казани всем заправляли всемогущие беки, разбившись на две партии. Одна смотрела на Крым, другая на Москву.
Московскому ставленнику из Касимова Шах-Али и крымскому протеже из Бахчисарая Сафа-Гирею на момент восшествия на ханский престол едва исполнилось 13 лет. Супруг Сююмбики – Джан-Али, когда через много лет после своего старшего брата Шах-Али (у них была большая разница в возрасте) в 1533 году стал ханом, был немногим старше – 15-ти лет от роду.
Ну что эти малолетние подростки могли смыслить в делах управления государством?
Реальная власть в Казани была совсем в других руках! У влиятельных беков и мурз, которые составляли особый совещательный орган – диван, без ведома которого не решался ни один государственно важный вопрос, вплоть до назначения верховного правителя. Эти элементы демократии – тоже давняя тюркская традиция. Без одобрения дивана хану трудно, а порой невозможно было воплощать свои замыслы, чем бы они не диктовались. Такая система принятия решений оберегала от самодурства, чванства и самолюбивой импульсивности зарвавшихся правителей.
Схожую ситуацию описывает в своей «Родословной татар» хивинский хан Абул Гази. На излете Дома чингизидов его представители являлись лишь номинальными правителями своих земель, а управлял всем опять тот же диван, в который входили всемогущие эмиры и бии.
Несчастливый брак с Джан-Али
Семейная жизнь с юным казанским ханом Джан-Али у Сюен не заладилась с самого начала. Хотя они с мужем были практически одногодки, но по физическим и умственным параметрам Сюен его превосходила. Она скучала по родному запаху трав ковыльных степей и жаловалась на свою горькую судьбу в своих письмах отцу. От влиятельного бека Юсуфа не раз приезжали в столицу ханства решительные степняки. Но не увидев ничего предосудительного в отношении казанского хана к ногайской супруге, возвращались обратно.
Как пишут историки, ничего путного для казанского люда за два года своего правления Джан-Али не совершил. И не мог совершить. И не только из-за своих младых лет и неопытности. Он выполнял волю Москвы, которая ему диктовалась через старшего брата Шах-Али и части казанских беков.
Дореволюционный историк Хади Атласи метко заметил: «Алманың пешкәнен аю ашар» – «Спелое яблоко медведь съест». Можно привести и другую татарскую пословицу на эту тему: «Алманың асылын аю ашый, чикләвекнең төшен корт ашый – Медведь съедает сердцевину яблока, а червь – сердцевину ореха».
Так оно и получилось.
Убили Джан-Али 25 сентября 1535 года, было ему в ту пору всего 19 годочков. Но преступление попытались выдать за несчастный случай, дескать, молодой хан утонул в речке Казанке. Или распускали слухи, что это была месть отца – бека Юсуфа, все знали что юная ханбике жаловалась ему на Джан-Али.
Кто же теперь станет ханом?
Времечко настало непростое! Московский царь уже не довольствовался просто лояльными ему правителями Казанского ханства, он хотел проглотить его целиком. Крымчаки тоже руководствовались своей собственной выгодой и интересами Османской Турции.
«Все наши ханы смотрят кто на Крым, кто на Москву, – причитали городские аксакалы. – Неужели не найдется никого, кто смотрел бы на Казань?»
Как же могли допустить такое знатные казанские беки из влиятельных татарских родов Ширин, Баргын, Аргын, Кыпчак? – задается риторическим вопросом историк Урманче. И не находит ответа.
Однако задолго до него русский историк Михаил Худяков, относящийся к татарам с явной симпатией, утверждал, что такие люди в Казанском крае все же были и называл их имена.
«Очевидно, – писал он, – правительство сеида Боергана, князя Кадыша и Чуры Нарыкова, представлявшее русскую партию, не утратило своего национального самосознания и, держа русских в известных границах, смотрело на союз с Москвою лишь как на неизбежную необходимость, но не питало какой-либо сердечной привязанности к соседнему государству».
Некоторые исследователи, в частности, Лилия Мухаметзянова, говорят даже о том, что перечисленные выше исторические деятели вместе с Булатом Ширином и Гуахарашат составляли не «русскую», а «казанскую» партию. И эта политическая группировка «в течение 15 лет ее существования была направлена на отпор всяким внешним нападкам и притязаниям».
Сам Фатих Урманче тоже в конце концов находит истинных патриотов Казани, и даже среди правителей столицы Казанского ханства. Ими, по его мнению, станут хан Сафа-Гирей и его будущая супруга ханбике Сюен.
Сафа плюс Сюен – любовь
Сюен, вдова погибшего хана, досталась новому правителю Казанского государства Сафа-Гирею как бы в «наследство». И брак сей оказалась на редкость счастливым. По многочисленным свидетельствам наблюдателей, молодые супруги воспылали друг к другу взаимной страстью. Кстати, по материнской линии хан тоже, как и Сюен, имел ногайские корни, будучи правнуком мурзы Хаджике.
Если в первое свое правление в Казанском ханстве Сафа-Гирей был совсем неопытным юнцом, то во второе – вполне зрелым 26-летним мужем.
Но столица встретила нового хана холодно и неприветливо. Он думал, как пишет Хади Атласи, что «лучшие люди Казани желают вернуть его к власти. Несмотря на эти чаяния, никто из беков и их сыновей к нему не пришел».
К тому же сразу начались военные стычки с Москвой, которая не хотела мириться со сменой ориентации во внешней политике Казанского ханства. Долгая и упорная борьба за его покорение, прерываемая кратковременными мирными переговорами, возобновилась с новой силой. Только в 1538-40 годах не было войн, а потом они шли беспрестанно.
А зимой 1546-го из-за дворцовых интриг, возбудивших народные волнения, Сафа-Гирею пришлось даже бежать из Казани в Ногайскую степь. Москва опять посадила на казанский престол Шах-Али. Но уже летом беглец с помощью ногайского тестя Юсуфа и его войска вернул себе власть.
Во время своего правления (10 лет с небольшим перерывом) Сафа-Гирей успел сделать немало. Такие авторитетные историки, как Риза Фахретдин, Мустафа Джанаби, Ахмет-Заки Валиди дают ему очень высокую оценку, отмечая успехи Казанского ханства в военной и торгово-экономических сферах.
Сафа Гирей выгнал лидеров противостоящего ему лагеря и усилил казанское войско. Наладил через свою жену Сюен прочный союз с воинственными ногаями, через другую жену – с Сибирским ханством. А также – с Астраханью (откуда он прибыл в Казань) и сильным тогда Крымом (откуда Сафа был родом, принадлежа к ханской династии Гиреев). И еще заручился поддержкой турецкого падши – намечался мощный военно-политический альянс.
Больше всех такому обороту дел была рада Сюен. Наконец, она обрела женское счастье. К тому же почувствовала себя настоящей ханбикой. Выдержанной и рассудительной, к чьему мнению все прислуживались. Даже сам казанский хан, ее любящий муж Сафа-Гирей, часто спрашивал у нее совета. И в вопросах не только домашних, но и политических.
Это дало повод ханским недругам для распространения унижающих его мужское достоинство слухов. Мол, всеми делами в Казанском дворце управляет не хан, а его жена, Сафа-Гирей сам ничего не решает, он – просто «чупряк» (тряпка) или, как сейчас бы сказали, типичный подкаблучник. Разумеется, это не было правдой, Сююмбике самостоятельную политическую роль пришлось играть лишь после смерти мужа.
Вскоре, в 1547 году, у правящей в Казани супружеской четы появился законный наследник – единственный сын Сюен Утямыш-Гирей. Как отмечают исследователи, 1546 – 49-е годы были для них самые спокойные и счастливые.
Счастье, однако, длилось недолго. Через два года после рождения сына Сафа-Гирея подло убили, опять списав всё на несчастный случай. Дескать, напился пьяным, пошел в баню, поскользнулся, ударился головой о лавку и помер…
Этой версии о том, что пьяный хан насмерть ушибся в бане, не поверил даже русский историк Михаил Худяков. Он назвал ее очередной выдумкой «Казанского летописца» (основной официальный источник по истории завоевания Казанского ханства). Врагов у хана, как в самой Казани, так и за ее пределами оставалось еще много.
Сафа-Гирей оставил завещание. Все его жены вернулись в свои родные края. Старшая – в Сибирское ханство, вторая – в Астраханское ханство, третья, из известного татарского рода ширин – в Крымское ханство. Не только ради военно-политического союза казанские ханы брали жен из других татарских ханств, но и для того, чтобы в случае чего, им было куда вернуться.
Но Сюен, самая любимая жена, в Ногайскую орду не поехала, хотя ее настойчиво туда звали. Овдовевшая ханбике осталась в Казани, продолжать дело мужа.
«Почетный плен»
После смерти мужа Сююмбике на протяжении трех лет выступала от имени своего малолетнего сына Утямыша, будучи его регентшей. Практически она сама управляла Казанским ханством и успела провести ряд прогрессивных реформ, продолжая дело убитого мужа хана Сафа-Гирея. Главная реформа – это ослабление тяжелой удавки налогов для простого люда: крестьян, ремесленников, торговцев. За это народ и назвал ее «Сююмбике» – «Любимая госпожа», а историки – «народной царицей».
24 мая 1551 года вблизи Казани в спешном порядке, за 28 дней, в нарушении всех мирных договоров, Иван Грозный выстроил крепость Свияжск. Не нужно быть военным стратегом, чтобы понять, что это был форпост для будущего завоевания столицы Казанского ханства. Сююмбике, по характеристике «Казанского летописца», «словно свирепая львица» дает приказ: немедленно разрушить крепость!
Но это ее распоряжение, как и многие другие, было саботировано придворной челядью. Хоть хан Сафа-Гирей и освободился от самых активных политических противников, однако предатели в ханской ставке еще оставались. А 500 воинов со своими предводителями, что бежали из Казани, примкнули к Шах-Али.
Единственная опора Сююмбики – соратник ее мужа Сафа-Гирея, командир ханской гвардии Кошчак, «муж зело величав и свиреп», как описывают его русские летописи. Под свое начало он собрал около 20 тысяч гвардейцев из крымчан и ногаев. Но этих сил не хватало. Кошчак попал в плен, и за отказ принять христианство, был казнен. Ханбике осталась совсем одна.
И что самое печальное: другие татарские ханства – ни Крымское, ни Сибирское, ни Астраханское, ни Ногайская Орда, не говоря уж об Османской Турции – не пришли на помощь.
Вот еще почему так быстро пала Казань осенью 1552 года.
Испугавшись давления Москвы, казанские мурзы спровадили Сююмбику вместе с шестилетним сыном в Москву. В «почетный плен» с ней должны были отправиться около 100 человек женской прислуги. 5 сентября 1551 года караван прибыл по месту назначения и предстал «пред ясные очи» Ивана Грозного.
Московский царь сулил ей «кисельные берега и молочные реки», даже один из городов своего царства обещал выделить в управление. Ее сына Утямыша Иван Грозный оставил в Москве и крестил, превратив в Александра Сафакиреевича. Умер он в 19 лет при загадочных обстоятельствах (напомним, что Утямыш-Гирей был ханских кровей и вполне мог претендовать на московский престол). А саму «казанскую царицу» Иван Грозный «подарил» своему вассалу – касимовскому хану Шах-Али.
Народ боготворил «любимую госпожу» и никак не хотел, чтобы она досталась старому безобразному хану. И сложил еще одну легенду о том, как хитрая и непокорная ханбике, послала в град Касимов угощенье и свадебную рубаху для жениха. Однако предусмотрительный хан одежду сначала примерил на своем слуге, а кушанье скормил собаке. И собака, и слуга тотчас издохли – подарки были пропитаны ядом.
Выходить замуж за престарелого Шах-Али Сююмбика категорически отказалась. Касимовский хан, поперхнувшись таким неудобоваримым «подарком» Ивана Грозного, загнал казанскую ханбике еще дальше, в какую-то глушь, где следы «почетной пленницы» совсем затерялись.
В современном городе Касимове сохранился мавзолей, где захоронены сам Шах-Али и его жены. Гробницы Сююмбике там нет. Точная дата ее смерти тоже неизвестна.
Есть только косвенные свидетельства, говорящие о том, что казанская ханбике покинула сей бренный мир в 37-летнем возрасте.
Не фейк, а факт
Кто построил башню Сююмбике?
По версии Хади Атласи, Казанская манара (башня) была выстроена по распоряжению самой Сююмбики. Ее подтверждали и другие исследователи, среди них русский профессор Николай Загоскин и татарский историк Фатих Урманче. Под башней захоронен ее муж, она здесь совершала свою знаменитую молитву – «плач казанской царицы». В 1549 году хана Сафа-гирея подло убили, ханбике осталась одна с двухгодовалым сыном Утямышем.
Об этом свидетельствует и народный фольклор.
Хан кабере остына кордырдым таш манара,
Дидем: «Үзем үлсәм дә, исеме күп еларга кала.
Перевод:
Поверх ханской могилы выстроила я каменную башню,
Сказав: «хоть сама и умру, имя мое на долгие годы останется.
Так оно и случилось. Сюда, к этой каменной башне, еще три с половиной века, вплоть до революции 1917 года, в память о «Сююмбике» (Любимой госпоже) приходили молиться татарские мусульманки.
Цитаты в тему
Башня Сююмбики – это исторический памятник Казанского Кремля и архитектурная эмблема Казани.
Также именем Сююмбики назван один из проспектов в Набережных Челнах.
Именем Сююмбике названа улица в Нижнекамске.
С 1991 года в Казани издается ежемесячный журнал для женщин «Сююмбике».
В 2012 был снят историко-приключенческий фильм «Сокровища О. К.», в котором образ Сююмбики воплотила актриса Анора Халматова.
10 июня 2022 г. в городе Касимов был открыт памятник.
Википедия
Была та царица (Сююмбика) очень хороша лицом и умна, так что не было ей равной в Казани по красоте среди женщин и девиц, да и в Москве среди русских – дочерей и жен боярских и княжеских.
«Казанский летописец»
Нота бене – На заметку
Казанские ханы
Основателем Казанского ханства (1438 год) считается Улу Мухаммед (потомок старшего сына Чингиз-хана Джучи).
Махмуд (Махмутек), 1445—1466, сын Улу-Мухаммеда.
Халил, 1466—1467.
Ибрагим (1467–1479).
Ильхам (1479–1484, 1485–1487).
Мухаммед-Амин (1484–1485, 1487–1495, 1502–1518).
Мамук (1495–1496).
Абдул-Латиф (1496–1502).
Шах-Али (1518–1521, 1546, 1551–1552).
Сахиб-Гирей (1521–1525).
Сафа-Гирей (1525–1532, 1535–1546, 1546–1549).
Джан-Али (1532–1535).
Утямыш-Гирей при регентстве Сююмбики(1549–1551).
Ядыгар-Мухаммед, 1552.
Всего было 14 ханов.
После падения Казани последний казанский правитель из потомства Чингиз-хана, согласно официальной историографии, переходит на службу Москве и принимает христианское имя Симеон Касаевич. В удел Симеону-Ядыгеру был пожалован город Звенигород, которым он правил с 1554-го по 1565-й год.
В Москве в те годы известен и другой потомок Чингиз-хана по имени Симеон. Это никто иной, как Саин Булат, в крещении Симеон Бекбулатович, который восседал на московском престоле после Ивана Грозного с 1575-го по 1576-й год.
В истории еще много белых пятен. А вдруг эти два Симеона – одно и тоже лицо?..
