Радаслава Андреева
Пробуждение

– Ты необычная, – сделала вывод Настя. – И мне с тобой нравится. Можно я останусь с тобой насовсем?

Айрис тяжко вздохнула и ответила:

– Ты очень хорошая девочка, но боюсь я не смогу тебя прокормить. Моей зарплаты едва хватает мне одной. А тебя ведь надо одевать и кормить, а сборы в школу вообще страх божий.

– А мама моя нигде не работала и говорила, что государство ей платит, что бы она со мной занималась. Давай ты тоже так всё оформишь, и я останусь с тобой.

Айрис задумалась. Это было очень странным. Насколько ей было известно – наше государство не платило денег за сидение с детьми школьного возраста. В многодетных семьях существовали какие-то пособия, но тут-то всего одна девочка. Какие деньги и за что. Если только предположить, что Настя не приходилась той женщине родным ребёнком, а была под опекой, но в этом случае на пособие навряд ли можно прокормить ещё и взрослую женщину – которая всё-таки должна работать. Девочка тем временем выжидательно смотрела на Айрис, терпеливо ожидая ответа на свой вопрос.

– Я подумаю, что можно сделать, – пообещала Айрис. – А пока давай спать. Как говорят на Руси: «Утро вечера мудренее».

Уложив девочку, она расстелила свою постель и легла, прокручивая в голове прошедший день. Вопросов возникало всё больше и больше, а вот где на них ответы искать было совершенно не понятно. Что делать с Настей было тоже не ясно. Можно ли оставить девочку у себя и как это всё оформить, она не представляла. Но в любом случае надо было поискать хоть каких-то родных девочки. Если это возможно.

ГЛАВА 3. С чего начать?

Вся следующая неделя пролетела в сплошных заботах на работе Айрис. Готовили помещение для выставки какого-то местного художника, малоизвестного, но очень амбициозного. Каждый день он прибегал в Дом культуры с самого утра, к открытию здания уже переминаясь перед дверями и возмущаясь, что они недобросовестно поздно приходят на работу. При этом учитывая, что его выставка была организована районными властями и ни копейки прибыли самому Дому культуры не приносила.

Айрис приходилось брать с собой Настю, так как оставлять на целый день девочку одну ей не хотелось. Малышка безропотно рано ложилась спать и так же рано вставала. Ей явно нравилось ходить в Дом культуры. Айрис придумала сказку о родственнице, которая приехала из деревни вместе с дочкой погостить, и попала в больницу. Коллеги верили и лишних вопросов не задавали. Плюс был в том, что все взрослые, привыкшие работать с детьми, жалели девочку и подкармливали. У Айрис на целую неделю, отпала проблема, чем кормить ребёнка в дневное время.

Вечером девушка рада была добраться до кровати и лечь спать. Уставала так сильно она на работе, пожалуй, по вине того, чью выставку они устраивали, а ей приходилось придумывать декорации, оформлять и менять каждый раз придуманную и одобренную накануне экспозицию. Выносить мозг умеют не только женщины, некоторые индивиды в штанах и гордо величающие себя мужчинами, хуже опытной скандалистки в вагоне метро, которой нечаянно в толкучке, наступили на ногу.

Чтобы оградить ребёнка от этого противного мужчины, Айрис оставляла её в своём кабинете, предоставив девочке краски и кисточки, и давая волю рисовать сколько захочется.

Всю эту суматошную неделю Айрис иногда вспоминала, что надо как-то озадачиться поисками родных девочки. В рабочей напряжёнке мыслей по этому поводу не приходило, оставалось ждать когда закончится эта злосчастная выставка, после чего можно будет выдохнуть и спокойно подумать.

Как-то вечером Настя напомнила, что было обещание, спеть на эльфийском языке.

– Прости меня Настёна, – повинилась девушка. – Сил совсем у меня нет, вот пройдёт эта шальная неделя, я отдохну и выполню обещание.

Девочка как-то задумчиво посмотрена на Айрис, залезла ей за спину и положила обе ладошки на виски девушки.

– Что ты делаешь? – полюбопытствовала Айрис.

– Мама моя говорила, что ей очень помогает при головных болях, когда я так руки ложу.

Айрис прислушалась к ощущениям. Голова у неё не болела изначально, но сумбур присутствовал, так как если тебя постоянно тормошат и дёргают, ясности не прибавляет, а только сбивает. Через пару минут она почувствовала, как голова проясняется, и дневная суматоха отходят на дальний план. Мысли становятся более позитивными и лёгкими.

– А ты волшебница, – заметила она девочке. Настя на похвалу скромно опустила руки и присела рядом.

– Ты пока отдохни, а руки я могу тебе каждый вечер прикладывать, усталость снимать.

Айрис задумчиво смотрела на такую, почти взрослую малышку. Девочке было пока ещё семь лет, но она как-то по-взрослому смотрела на мир. За время общения с ней удалось выяснить, что её мать попивала, хоть и старалась держать девочку в чистоте и порядке. Удивляло только, откуда она брала деньги, если со слов Насти не работала. Вещи девочки, которые она успела прихватить из своей квартиры, были добротные и недешёвые. Хотя всё что касалось малышки, было странным и таинственным.

Выставка прошла, на удивление, спокойно. Буквально накануне, когда художник достал уже всех кого мог, Айрис в сердцах сказала:

– Да замолчите вы в конце концов!

И художник замолчал, по-настоящему, он открывал рот, а ни одного звука оттуда не вылетало. Весь «Дом культуры» выдохнул с облегчением, решив, что он от чрезмерно нервного состояния потерял голос. Подумали, что это временное явление и махнули на него рукой, продолжая заниматься своими делами.

Айрис удивилась такому эффекту своих слов, но потом всё-таки решила, что это просто совпадение и тоже перестала обращать внимание на онемевшего художника, творчество которого не вызывала никакого позитива. Хотелось сбежать подальше в лес, где щебечут птички, и зеленеет травка.

Картины художника были достаточно мрачны, он рисовал нашу действительность, правда, только худшую её сторону. Алкоголики валялись по лавкам, в грудах мусора. Раскрасневшаяся тучная тётка уснула мордой в салате. Бомж, роющийся в мусорном баке. Радовало только то, что их Дом культуры был районный и люди сюда шли не толпами. Случайные прохожие, обратившие внимание на рекламный плакат, очень быстро ретировались и благополучно сбегали, на входе натолкнувшись на картину, с изображением городской свалки и людей в лохмотьях на ней. Айрис специально разместила самый противный и омерзительный шедевр на входе, что бы стразу было видно, что тут за творчество.

По окончании мероприятия под названием «Выставка художника Н*», девушке выдали на работе целых три выходных.

Первый выходной начался с долгого сна, отсыпались и Айрис и Настя. Девочка проснулась первой и, прошлёпав босиком в кухню, попросила Прохора приготовить ей завтрак.

– Ну как у вас там дела? – полюбопытствовал домовой.

– Да нормально, – сонно ответила Настя, периодически позёвывая. – Айрис спит, устала. Я немного снимала её усталость, как могла. Но я ещё не очень многое могу, поэтому теперь ей надо поспать.

Прохор понимающе покачал головой и молча принялся за завтрак.

– Вы тут уже без меня хозяйничаете? – раздался тихий голос хозяйки.

– Ура, Айрис проснулась, – радостно воскликнула Настя. – А мне Прохор завтрак приготовил.

– Это хорошо, что вы без меня справляетесь, – одобрительно похвалила их девушка. – Значит, вас можно одних оставлять.

Тут она оглядела свою кухню, и задумчиво произнесла:

– Какой у меня тут порядок, прям, блестит всё. Проша, ты просто клад.

Домовой покраснел от похвалы, и немного приосанившись, довольно выпятил грудь.

После завтрака Айрис задумалась о деле насущном, то есть о том, как же быть с Настей. Ничего не придумав решила сходить к Ромке и всё рассказать. Сосед, был дома и терпеливо выслушал всю историю с девочкой.

– Вот если бы я тебя не знал, решил, что ты всё выдумала, – вынес свой вердикт парень, – совершенно нереальные вещи ты мне рассказываешь.

– Я вообще, когда все события происходили, себя чувствовала, как пыльным мешком прибитая, – задумчиво почёсывая висок, ответила Айрис. – Самой казалось, что это бред какой-то. Квартира Насти меня доконала. Ром, это ведь реально страшно, когда ты в помещении, а оно на глазах уменьшается. Казалось, что вообще сожмётся до точки, вместе с нами.

– Н-да, – протянул Ромка и замолчал, что посоветовать Айрис он даже не представлял.

– Надо как-то родственников начать искать, а я даже не знаю с чего начать, – посетовала девушка.

– О, – Ромка выставил указательный палец вверх. – У тебя же одноклассник есть, ты говорила, закончил школу милиции и в опера подался.

Айрис восхищённо уставилась на соседа:

– Я про него и забыла вовсе. Только у меня нет никаких его координат.

Роман скептически посмотрел на девушку и снисходительно напомнил:

– За, то есть социальные сети, где-нибудь, да он и найдётся.

Искали Глеба Бояринцева не долго.

– Хорошо, что его не Лёша или Серёжа зовут, – заметил Рома. – А-то мы бы его искать замучались. А теперь тебя будем регистрировать в контакте.

– Зачем? – удивилась Айрис, такого поворота событий она совсем не ожидала.

– А ты считаешь, будет нормально, если ему буду писать послания я, от твоего лица.

– Нормально, он не удивится, что не я в компе, я же в школе на уроках информатики немного технику подпортила. Там мы и выяснили эту мою особенность.

– Вот он так тебе, попрошествии стольких лет и помнит, про особенности всех своих одноклассниц.

– Я не все, это – во-первых. А во-вторых – я ему нравилась, и он на той информатике всегда со мной сидел. Думаю, вспомнит.

Ромка считал, что Айрис наивная, но сообщение парню отправил, с номером девушки и просьбой перезвонить.

Глеб позвонил где-то через час. Радостно сообщил, что был бы рад повидаться с одноклассницей, и охотно принял приглашение на вечерний чай.

– Проша, а ты можешь, что-нибудь испечь? – полюбопытствовала Айрис у домового, будучи уже у себя дома и соображая, чем бы гостя угостить.

– Могу хозяюшка, только у нас продуктов почти не осталось, – посетовал Прохор. – В магазин бы сходить.

– Это я мигом. Вчера зарплату выдали, только список составьте, – обрадовалась Айрис и пошла собираться.

Когда она вышла из комнаты, готовая к походу в магазин, застала своих домочадцев за занятием издалека не понятным. Настя сидела за столом, а Прохор склонился рядом и что-то шептал вроде.

– Чего делаете? – задала она вопрос, подойдя поближе.

– Список продуктов составляем, – ответила Настя, поднимая в руке лист в клеточку, исписанный детским крупным почерком, почти полностью.

– Ого, сколько вы всего понаписали, – Айрис глянула на исписанный лист, гадая, хватит ли денег, на всё необходимое. – Боюсь я по вашим запросам, сгину под весом продуктов по пути.

– Тут не много, – начал оправдываться домовой, – просто у Настеньки почерк крупный очень. Хотя пару пачек муки купить бы не помешало, а это уже четыре килограмма.

– Так, друзья мои, надо разделить наши покупки на несколько дней, – командным тоном произнесла девушка и забрала листок с записями. Пробежала его глазами и поняла, что, пожалуй, по деньгам тут всё очень даже нормально, а вот вес как-то надо уменьшить. – Вот сегодня я возьму картошку, гречу… Прохор, а у нас, что все крупы кончились?

Айрис поймала себя на мысли, что с появлением домового, вернее, с его явным проявлением, она совсем не следила за запасами. Всё-таки наличие помощника на кухне расслабляет.

– Да, хозяюшка, кончились, – Прохор виновато опустил глаза, будто это его вина была закупать продукты.

– Надо составить график покупок и повесить его на холодильник, – Айрис задумалась, – Прош, а ты писать умеешь?

– Никак нет, не грамотный я, – и снова виноватый взгляд, опушенный к полу. Не хватало только шарканья ножкой, для полноты картины.

– Ну, – протянула Айрис, – тогда надо пока подумать, я запишу, составлю табличку, и мы впишем, что когда покупать. Это в первую очередь касается того, что тяжело нести.

Прохор соглашался. Настя внимательно слушала, потом предложила:

– Я могу с тобой в магазин сходить, в мой школьный рюкзак много влезет продуктов.

Девушка посмотрела на малышку и вспомнила, как видела первоклашку в прошлом году, у той ранец за спиной был больше самой хозяйки. Одевала она его только с помощью взрослого человека. Поэтому предложение девочки Айрис приняла, решив сложить в рюкзак не очень тяжёлые, но ёмкие продукты.

Поход в магазин прошёл благополучно, и куплено было всё по списку, плюс шоколадка маленькой помощнице и новый веник Проше.

Глеба ждали, как дорого гостя. Одноклассник не особо изменился за прошедшие годы. Немного возмужал, и чуть-чуть похорошел. В школе он был любимчиком девчонок, засматривались на симпатичного парня многие, сейчас, наверное, не меньше.

– Ты не изменился совсем, Бояринцев, – заметила она, улыбаясь и впуская гостя в квартиру.

– А ты похорошела, – с улыбкой заметил Глеб, – Айрис Лассен… – протяжно, будто смакуя имя девушки, протянул он, – я тебя вспоминал на днях, а тут и ты написала, вернее твой Роман. Он тебе кто, кстати?

Айрис рассмеялась:

– Ты как всегда, в своём репертуаре. Бесцеремонно спрашиваешь.

– А зачем церемонии разводить? Я ещё рассчитываю на свидание тебя пригласить, и мне совсем не хочется, что бы какой-то Ромка мне в глаз зарядил из-за тебя.

– Не зарядит, – усмехнувшись, успокоила одноклассника Айрис, – он просто мой сосед, и просто хороший друг. Хотя, если ты меня обидишь, может и вступиться.

Глеб балагурил, на каждом шагу отвешивая комплименты, но уже за чашкой чая и вкусным пирогом, испечённым домовым, посерьёзнел и спросил:

– У тебя, наверное, ко мне есть какое-то дело?

– Как ты догадался? – Айрис удивлённо вскинула брови.

– Ну, я как-никак опер, хоть и молодой, вижу людей немного.

– Тут такое дело, – Айрис немного замялась, глядя на шевелюру вьющихся каштановых волос Глеба, которой завидовали многие девчонки их класса. – Моя подопечная Настя, попала ко мне очень странным путём.

Выложив всё как на духу, девушка уставилась на ошарашенного одноклассника.

– Айрис…, – он вкрадчиво и тихо позвал, – ты веришь, в то, что ты только что мне рассказала?

Девушка горестно вздохнула и, кивнув, ответила:

– Если бы всё это не случилось со мной, я бы, наверное, тебя и разыскивать не стала.

Глеб взялся за голову, вся его напускная весёлость слетела, как туман под первыми лучами солнца.

– Да, я как опер просто не могу в это поверить. Это же бред какой-то, – он вскочил и нервно заходил по комнате.

– Глеб, мне надо найти родственников девочки, – напомнила свою просьбу Айрис.

Одноклассник сел обратно и хмуро посмотрев на собеседницу, вздохнул.

– Зови свою подопечную сюда, будем пытать, – упавшим голосом произнёс Глеб.

– В смысле – пытать? – смутилась Айрис.

– Да, расспрошу я ребёнка, прям вот подумала, что я тут пытки устрою над семилетней девочкой, – обречённо глянув на свою одноклассницу, пояснил молодой опер.

Айрис привела Настю, которая смирно читала в комнате.

– Расскажи мне, пожалуйста, Настенька, как звали твою маму, и если помнишь, когда у неё было день рождения? Помнишь, что-нибудь?

Девочка неуверенно кивнула и начала говорить:

– Мою маму зовут Громова Марина Сергеевна, день рождения у неё в мужской праздник, мы в школе в этот день мальчиков поздравляли.

– Двадцать третьего февраля? – подсказал Глеб, девочка кивнула. – А вы всегда жили в Питере?

– Нет, переехали недавно, я ещё в садик ходила, мама говорила, что от какой-то двоюродной бабушки осталась квартира в наследство, – девочка во все глаза смотрела на допрашивавшего её мужчину.

– В каком городе вы жили, помнишь?

Настя задумалась, очень старательно вспоминая.

– Вы жила далеко отсюда, надо было ехать на поезде, или лететь на самолёте? – задавал наводящие вопросы Глеб.

Девочка рассмеялась, и ответила:

– Мы приехали на автобусе. Город у нас был маленький и как-то он назывался, помню только слово село.

– Красное село? – догадалась Айрис.

– Да, – радостно подтвердила Настя, – точно. Красное село.

– А сколько лет твоей маме, было – знаешь? – задал последний вопрос Глеб.

Настя нахмурилась и, пожав плечами, ответила:

– То ли тридцать три, то ли тридцать четыре. Я не помню, точно.

– Хорошо, можешь идти – заниматься своими делами, – отпустил девочку Глеб.

Та радостно ускакала читать, хотя, наверное, девочка бы предпочла посидеть с взрослыми, но дяденька так серьёзно задавал вопросы, что захотелось спрятаться.

– Что будешь делать? – полюбопытствовала Айрис.

– Пока поищу по базе по данным матери. Если она с милицией-полицией не пересекалась за свою жизнь, то это трудно, а если побухивала, как ты говоришь, так может чего по своим каналам и нарою.

– Спасибо тебе Глеб, – Айрис немного виновато глянула насвоего одноклассника.

– Я рассчитываю на свидание, – лукаво подмигнув, напомнил Глеб.

Девушка промолчала, и схватилась за кружку, с уже почти остывшим чаем.

– Что это? – глухим осипшим голосом, совершенно неожиданно спросил одноклассник, который тоже успел уже взяться за кружку.

Айрис подняла глаза и обернулась, в том направлении, куда уставился Глеб.

– До-мо-вой…, – медленно и протяжно ответила девушка, понимая на кого, так ошарашено смотрит одноклассник, поистине у него сегодня оказался просто умопомрачительный вечер.

Откинувшись на спинку дивана, Глеб закрыл глаза. Потом открыл, картина не изменилась. Проша стоял в той же позе, почти не шевелясь.

– Да он же не живой, – подскочив с дивана, парень подошёл к домовому. Зря он это сделал, ох, зря. Прохор, изображавший статую, испугался и шмыгнул за шкаф, стоящий справа от окна.

Глеб остановился как вкопанный, потом медленно опустился на стоящую рядом табуретку.

– Айрис, ты меня с ума решила свести? Я тебе чем-то в школе насолил, что ты теперь отыгрываешься?

– Нет, если честно, я не предполагала, что ты его увидишь, – девушка немного виновато посмотрела на парня. – Все кто у меня в гостях бывал, за это время, Прошу не видели. Только я и Настя.

– И что это означает? – устало спросил Глеб.

Девушка пожала плечами, а домовой выглянул из-за шкафа и сказал:

– Это означает, что ты не человек.

– О, боже. Он ещё и разговаривает, – Глеб закатил глаза, громко вздохнув.

– А чего мне молчать, что ли? – Прохор сделал вид, что обиделся.

Молодой опер, не верящий ни в бога, ни в беса сделала три глубоких вдоха, а потом спросил:

– Что значит – я не человек?

– Способности у тебя есть, магические, раз ты меня видишь, – пояснил домовой, уже покинув своё укрытие и подойдя ближе к собеседнику.

Глеб расхохотался, правда, как-то совсем не весело.

– Айрис, – обратился он к девушке, решив не обращать внимания на домовую нечисть. – Я к тебе шёл с такой радостью, а теперь вот и не знаю, что думать. Давай договоримся так. Я помогу тебе поискать родню Насти, по своим полицейским каналам. Ни в какую белиберду с магией я не верю, и как ты провернула трюк с домовым я не представляю, и думать об этом не буду. Всё, на этом мы с тобой попрощаемся, и я позвоню, как только что-то узнаю.

Глеб натурально сбегал, от когда-то так нравившейся ему девочки из класса.

ГЛАВА 4. Послание от бабушки

– Вот и сбежал мой одноклассник, боюсь, что и делом заниматься не будет, для отмазки пообещал, – сокрушённо поделилась своими мыслями Айрис, после того, как захлопнулась дверь за Глебом Бояринцевым, симпатичным молодым человеком, испугавшимся домового.

– Будет, ещё как будет, – с усмешкой произнёс Прохор, наливая своей хозяйке чай. – Как только со своим домовым познакомится, так и никуда уже не денется.

– С каким это – своим домовым? – девушка нахмурилась.

– Есть у него домовой, только он его не видел до сегодняшнего дня. Теперь увидит.

– Прош, а отчего это зависит, видят вас люди или нет? – Айрис присела за стол, взяла кусок пирога, почти не тронутого и принялась, его есть, пристально глядя на домового.

– Да от способностей этих самых и зависит. До определённого момента они в человеке спят, в ком-то никогда не просыпаются. А вот у некоторых, как у тебя, например, пробудились. Теперь к этому привыкать надобно, и учиться жить дальше.

Девушка задумалась, жить под опекой домового ей очень нравилось, по хозяйству помогал, уборку делал, готовил, в конце концов. Чем плохо? Хотя, молодому человеку, полицейскому, оперативнику – наверное, стрёмно. Но в итоге, он, же и в выгоде окажется. Пришёл домой, а тут тебе приготовлено и прибрано. Жены не надо.

«Интересно, – подумала Айрис, – а как быть домовому, когда жена у видящего хозяина обычная женщина, надо спросить у Прохора». Огляделась, а домового-то и не видно.

– Прош, – позвала девушка, – а ты где?

– Тут я, тут, хозяюшка, – послышалось откуда-то из угла кухни, где стоял шкафчик, в данный момент, немного сдвинутый со своего обычного места.

Пыхтя и покряхтывая, Прохор вылез из-за шкафа, что-то прижимая к груди. Доковыляв до стола, водрузил на него шкатулку. Айрис потрогала её, вещь явно была старая, дерево местами потрескалось, рисунок различался с трудом.

– Это бабушка твоя просила передать, – сообщил домовой, присаживаясь на стул.

Посмотрев на домового исподлобья, Айрис притянула шкатулку поближе, погладила, потом открыла. Внутри лежали очки и компас, а на самом дне угадывалось письмо. Повертев очки в руках, девушка водрузила их на нос и огляделась.

– Зачем это? – недоумённо пожимая плечами, спросила Айрис, изменений в зрении она не заметила.

– Там письмо должно быть, – Проша всем своим видом показывал, что надо начать именно с этого.

– А почему ты мне шкатулку сразу не отдал, как только я тебя видеть начала? – хмурясь, поинтересовалась девушка.

– Бабушка твоя, строго-настрого наказала, отдать только тогда, когда ты попривыкнешь к реальности, – немного виновато ответил домовой.

Отложив компас и очки в сторону, Айрис достала конверт, такой совсем простой конверт, ещё советских времён с маркой за пять копеек. Внутри оказался лист бумаги свёрнутый вчетверо. Бумага казалась старой, тонкой, похожей на пергамент. Развернув послание, девушка принялась читать:

«Дорогая моя внучка! Если ты читаешь это письмо, значит, твои способности проснулись тогда, когда меня уже нет в живых. Надеюсь, что у тебя всё хорошо, и ты не сильно испугалась происходящему.

Наверное, я тебя огорчу, сообщив, что способности навряд ли принесут тебе богатство и облегчение. Это скорее служение и ноша, чем развлечение и радость. Какими будут твои возможности, я не знаю, но могу описать свои.

Я лечила людей, знала, кому какую травку надо попить, какой сбор сделать. Умела по ауре подбирать индивидуальное сочетание трав.

В шкатулке для тебя лежат две вещи: компас и очки. Это обучающие предметы, и нужны тебе будут, максимально, первые полгода. Компас помогает найти нужное направление, а очки видеть искомое. Потребность в предметах через некоторое время пропадёт, так как всё это ты сможешь делать без них. Убери их до лучших времён, думаю, они могут понадобиться в будущем твоей внучке. Да, дар передаётся через поколение.

Это письмо сохрани, оно не простое, тут могут появиться ответы в трудную минуту. В нужное время, ты сможешь очистить листок, и написать новое послание – если это потребуется. Если надобности не возникнет, то советую объяснить своей внучке свойства этого листка, что бы она могла им воспользоваться, при необходимости.

Ну, вот и всё. Будут вопросы, доставай письмо и фокусируй внимание на проблеме, может, узнаешь ответ.

С любовью, к тебе, моя внученька. Твоя бабушка».

Перечитав письмо ещё пару раз, Айрис грустно вздохнула и убрала его обратно в конверт. Воспоминания нахлынули неожиданно, и как-то совсем не весело. Милая бабушка, как иногда не хватало рядом этого любящего и родного человека. И если у сверстниц оставались родители, которые могли быть и поддержкой и плечом, в нужную минуту, то у Айрис этого не осталось. Одна она была в этом большом мире – мире людей.

– Прош, – позвала она домового. – А ты помнишь, как у бабушки дар проснулся?

Присев на табурет, Прохор кивнул и начал рассказ:

– Начну я, наверное, издалека. С твоей прапрабабушки. Она меня приютила, когда мой дом сгорел, к себе позвала. Так я в вашей семье и очутился. Твоя прапра была очень хорошим врачом, именно благодаря дару она лечила в те времена настолько безнадёжных больных, что все диву давались. Считали, что у неё талант. Ей муж тоже был очень хорошим хирургом. Они мечтали, что их дети будут врачами, дочь и сын поддержали родителей, выучились, стали работать в больницах. Революцию пережили почти безболезненно, держа нейтралитет и работая, как и прежде. Болели люди независимо от своих политических взглядов. Разное у них в жизни было, но вот твоя бабушка в институт не поступила, шла война, и она работала после школы санитаркой в госпитале. Её дар тогда и открылся, многим она помогла. После войны выучилась на медсестру, так и, проработав всю жизнь в отделении гинекологии, это ты и так знаешь, – Прохор деланно вздохнул и, увидев, что Айрис кивнула, продолжил:

– Многим бабушка твоя помогала, но тебе судьбы медика не хотела, поэтому и водила тебя на разные творческие кружки, чтобы ты себя искала. Она говорила, что профессия врача сейчас, хоть и востребованная, но не особо уважаемая. Надеялась, что твой дар по-другому проявится.

– Ой, а где у нас ребёнок, – спохватилась Айрис, сообразив, что давно не видно Насти.

– Спит ребёнок, – буркнул домовой.

– Уже? – девушка глянула на часы и вздохнула. Стрелочки показывали половину двенадцатого. За всеми событиями дня она совершенно забыла о времени.

– На удивление дисциплинированный ребёнок, – заметил Прохор. – Что-то подсказывает мне – детство у неё совсем не детское.

Айрис задумалась, уже зная, что мама девочки выпивала, а о других подробностях жизни Насти она старалась не спрашивать, чтобы не бередить душевные раны ребёнка. Сейчас хватало других проблем, поэтому, зачем ворошить прошлое и лишний раз напоминать о боли. В особенности, если это семилетний ребёнок.

Из раздумий девушку вывел резкий звонок телефона, в такое позднее время показавшийся чрезмерно громким.

– Да, – тихо ответила Айрис.

– Айрис, – разразилась трубка истошным криком одноклассника, покинувшего недавно эту гостеприимную обитель.

– Ты чего орёшь? – настороженно спросила девушка, машинально отодвигая трубку подальше от уха, как будто она могла причинить ей вред.

– Что ты со мной сделала? – громко вопрошал Глеб.

– В смысле?

– У меня домовой дома, ты чего сделала?

Айрис прыснула, потом громко и отчётливо ответила:

– Бояринцев, ты совсем спятил, я тут, что на раздаче домовых работаю?

В трубке раздалось пыхтение, потом, немного притихший голос сказал:

– Ну, у тебя дома домовой, я решил, что ты меня чем-то заразила и теперь эти чудеса за мной по пятам ходить будут.

– Да, – протянула Айрис, – логика прям вот, ну… суперского опера.

Девушка натурально представила, как её одноклассничек, придя домой обнаружил там такую себе забавную нечисть, которую раньше не замечал.

– А что мне прикажешь думать, раньше у меня его не было, – почти фальцетом, чуть не плача ответил Глеб. – Откуда он тут?

– Вот у него и спроси, – спокойным учительским тоном ответила Айрис. – Он у тебя давно живёт, я предполагаю, но теперь ты его увидел.

– И что мне с ним делать? – уже почти спокойным голосом спросил, взявший себя в руки, Глеб.

– Глебушка, ты не переживай, – почти ласково произнесла девушка. – Домовые – существа очень полезные, они дом в порядке держат, чистоту соблюдают. Мой вот готовит хорошо, главное продукты не забывать покупать.

– Да? – в трубке раздался настороженный голос одноклассника, мягкость в голосе Айрис ему показалась подозрительной.

– Да, Глеб, именно так, – уже обычным уставшим голосом ответила она. – Поговори с домовым, если не будешь устраивать допрос с пристрастием, он сам охотно тебе всё расскажет.

– Слушай, ну вот почему ты от всей этой чертовщины не шарахаешься, такая спокойная, аж стукнуть тебя хочется, – снова раздражаясь, возопил Глеб.

– У меня характер нордический: скандинавско-прибалтийский – поэтому я всё воспринимаю более-менее спокойно, – ответила Айрис и попрощалась с одноклассником, напомнив ему, что вообще-то на улице ночь, и она очень хочет спать.

– Прош, скажи мне, пожалуйста, у Глеба тоже дар открылся? – попивая перед сном чай, поинтересовалась Айрис.

– Наверняка, – ответил Прохор. – Домовой есть, значит, кто-то из его предков с даром был.

– А почему дар передаётся от бабушки, или дедушки к внукам?

– Я только предполагаю, поэтому мои догадки могут быть не достоверными, – начал тянуть домовой.

– Да говори уж, хоть догадки, – настойчиво потребовала хозяйка.

– Я думаю, что когда бабушка стареет, то её дар переселяется в более молодого в семье, а это зачастую внуки. Взрослые, состоявшиеся дети могут не ужиться с даром, не захотеть им пользоваться – отказаться. А внуки обычно принимают его как должное, – ответил домовой.

– Ага, как должное, – скептически заметила Айрис, – я вот даже не знала, что могу отказаться. И что-то мне подсказывает, что уже поздно.

Прохор добродушно покачал головой, убирая со стола пустую чашку хозяйки.

Уже лёжа в кровати Айрис прокручивала в голове минувший день. Все события периодически сбивались в кашу и мешали думать, но и уснуть при этом не удавалось. Она ворочалась с боку на бок, и старательно пыталась забыться. Но события чередой заползали в голову, создавая мешанину и сумбур. В итоге она уселась на кровати и решила помедитировать.

Эффект от медитации получился неожиданный. Девушка, почувствовала, как внутри неё распускается цветок из солнечного света и тепла. В голове проясняется, и мысли разлетаются по сторонам, оставаясь в прошлом. Остаётся только понимание правильности происходящего и ощущение, что ей повезло встретить Настю. Чем ей так полезна девочка было не понятно, но то, что всё правильно – внутри крепло и дарило уверенность в завтрашнем дне.

Конечной нотой перед сном была фаза всеобщего погружения в солнечный свет, который затопил её полностью и превратил в птицу, парящую в облаках.

Приземлившись на подушку, Айрис мгновенно уснула, здоровым сном, без сновидений.

Утром, проснувшись отдохнувшей и бодрой, девушка обнаружила, что кровать, где спала Настя, пуста и аккуратно застелена. Выпутавшись из одеяла, в которое неясным чудом умудрилась замотаться, прошлёпала на кухню и увидела идиллическую картину.

Проша пёк блинчики, Настя сидела за столом и радостно уминала приготовленное домовым, в прикуску с вареньем.

– Питайся ребёнок, тебе расти надо, – приговаривал Проша у плиты. – Хозяйка вот проснулась, её тоже кормить надо.

Айрис улыбнулась и примостилась за столом напротив девочки.

– Доброе утро, – произнесла Настя с набитым ртом, стараясь проглотить половину блина.