Рада Михайловна Грановская
Психология веры
Ритуалы и обряды
Мы поклоняемся фраваши (душам) всех людей, тех, что есть, и тех, что будут.
Ав. Яшт. 13, 57–63: 4
Главный ритуал. Поскольку источником тепла и света, как и жилищем бога, почиталось Солнце, то священный огонь возжигали на вершинах гор и холмов. Его поддерживали постоянно, чтобы он не угасал, когда Солнце заходит. Зороастр основал алтари, где священный огонь, как сошедший с неба, поддерживался жрецами, охранявшими его день и ночь, в течение тысяч лет. (Любопытно такое высказывание Зороастра: «Культ огня сплачивает массы, укрепляя единство народа».) Священный огонь воспринимался как свет и почитался как добро. При этом поклонялись не уничтожающему огню, а огню как свету, являющему себя как истина. Считалось, что в качестве чувственного образа добро есть свет, а персонифицировано оно в образе Ахура-Мазды. Со священным огнем обращались бережно, и приношения ему составляли основу ежедневных богослужений. Сжигать в нем мусор представлялось немыслимым. Приношения огню состояли из трех элементов: сухих чистых дров, благовоний из листьев и трав и небольшого количества животного жира. Благодаря приношению животного жира как бы продолжалась жизнь душ убиенных животных. Сознание кровного родства между человеком и животным отражено в богослужении:
Мы молимся нашим душам и душам домашних животных, которые кормят нас, и душам полезных диких животных.
Ав. Ясн. 39; 1:3
Храм. Вначале парсы не сооружали храмов, а строили алтари и совершали жертвы на высоком месте, после посвятительной молитвы. Из жертвенного животного маг раздавал все части молящимся, не оставляя никакой доли богам. Считалось, что божеству нужна душа жертвы и ничего больше. Но они клали в огонь сальник. Несколько позднее местом литургических церемоний стали служить храмы огня. В Авесте жрец называется атраван – то есть жрец огня. Самым священным местом храма являлась комната, где находился сам огонь. Она была расположена внутри здания и хорошо защищена со всех сторон, в особенности от проникновения света, то есть была совершенно темная. В ее центре, на квадратном камне, в металлическом сосуде, наполненном пеплом, горел священный огонь. Никакая человеческая рука не должна была касаться его, никакое человеческое дыхание – осквернять его. Поэтому жрецы носили перчатки на руках и повязки, закрывающие рот. Перемешивали священный огонь специальными щипцами или ложками. Этот огонь поддерживался постоянно и от него зажигался всякий новый огонь. Известны современные огни, горящие непрерывно более двух тысяч лет (38, с. 194).
В каждом из храмов горел священный огонь и хранились сосуды с жертвенным напитком (хаомой), который выпивался в процессе службы. Также там накапливали связки жертвенных ветвей (барсом), которые жрец держал в руке во время богослужения. Хаома и жертвенная трава использовались в храме для искупления ритуальных проступков. Перед огнем пели гимны богу. Геродот отмечал, что сооружать кумиры и статуи в этом учении не допускается, так как зороастрийцы не представляют себе богов человекоподобными. Геродот сообщает, что при совершении жертвоприношения маг запевает гимн и во время этих весьма длительных песнопений, иногда в течение часа, держит в руках пучок тонких ветвей тамариска. Для огня он кладет сухие поленья без коры, добавляет сверху жир и зажигает снизу, выливая на поленья масло. Не дует в него, но обмахивает. Того, кто дует в огонь или положит на него мертвое тело либо испражнится, – убивают. На голову маг надевает войлочную шапку, от которой по обеим сторонам опускаются покрывала, прикрывающие даже губы, чтобы дыхание не осквернило священный огонь (76, 1. с. 132).
Очищение. Ритуальные омовения совершались возле храмовых колодцев, которые располагались вокруг храма, в тщательно ухоженном саду. Все нечистое, по верованиям зороастрийцев, могло иметь и внешние и внутренние причины. Например, ритуально нечистым считалось любое кровотечение, поскольку оно нарушало идеальное состояние. Это причиняло большие затруднения женщинам, делая их ритуально нечистыми во время месячных, что требовало их удаления из дома и запрещения им заниматься своей обычной работой. От любого ритуального загрязнения очищение производилось одним из трех способов: коровьей мочой, песком и водой. В качестве универсального дезинфицирующего средства после соприкосновения с тем, что считалось оскверненным, например после прикосновения к трупу, использовали коровью мочу, содержащую аммиак. В случае самых серьезных загрязнений их очищали всеми тремя способами. Для полного очищения осквернившийся должен был окунуться в девять ям, заполненных водой. (Позднее ямы заменили камнями для уменьшения загрязнения самой земли.)
Затем следовали девять дней и ночей уединения с молитвами, чтобы очищение проникло не только в тело, но и в душу.
Какие проступки можно было искупить и какие нельзя? Нельзя искупить три самых страшных, неискупимых смертных греха, обрекающих душу на погибель. Во-первых, это сожжение трупов. (В противовес индуизму, где трупы сжигались, их надлежало оставлять на съедение хищным птицам.) При захоронении учитывалось, что нельзя загрязнять воду и землю – поэтому нельзя закапывать труп, а огонь священен, и потому сжигать мертвецов тоже невозможно. (К то сжигает трупы – должен быть убит.) Во-вторых, запрещалось употребление в пищу падали. В-третьих, преследовались противоестественные половые пороки. Помимо смертных грехов к главным грехам относили: отказ в помощи единоверцу, пренебрежение традициями, неношение нательной рубахи и священного пояса. (Сравните со священным шнуром индусов.) Каждый несмертный грех обусловливал двойное наказание: одно на земле и другое на небе. На земле несмертные грехи искупались очищением, а небесное наказание умалялось лишь молитвой и другими религиозными действиями.
Маги. В зороастризме культ был монополизирован жрецами. (Так же как в индуизме – брахманами.) Исполнение ритуалов всякому, кроме мага, строжайше воспрещалось. Только они исполняли ритуалы и обряды, только они могли приносить жертвы и отгонять злых духов. Для этого жрецы получали соответствующую подготовку. Многие из магов знали Авесту наизусть. Для мирян никакого религиозного обучения не предполагалось. Вместе с тем, им вменялось в обязанность жесткое соблюдение этических и религиозных предписаний. Особенно тщательно они исполняли главное требование куль та – соблюдение внутренней и внешней чистоты и обрядовое очищение. Жрецы всегда одевались во все белое и носили на голове белые тюрбаны, а миряне надевали белые одежды только во время религиозных церемоний. Обычно богослужения совершались двумя магами, старшим жрецом, поющим Гаты, и помощником, готовящим и наливающим хаому. Религиозные нужды обслуживали по традиции семейные жрецы. Однако они не образовывали касты, и каждому предоставлялась свобода вступить в среду жречества.
Бывают многие люди, досточтимый Зороастр, которые носят повязки на рту, но не перепоясывают чресел законом. Если такой человек говорит: «Я – атраван», тогда он лжет. Но того должен ты называть жрецом, кто всю ночь напролет сидит, бодрствуя, стремится к святой мудрости, которая позволяет человеку стоять на мосту смерти без страха, с радостным сердцем, той мудрости, благодаря которой он достигает святого великолепного райского мира.
Ав. 3, Вен. 43
Молитвы в этом культе просты и монотонны. Пять ежедневных молитв – непременная обязанность каждого. Они выступали как оружие в борьбе против зла. Обычно индивидуальные и семейные молитвы творились перед огнем домашнего очага в строго установленной последовательности. Сначала верующий готовил себя к молитве, омывая от пыли лицо, руки и ноги. Затем развязывал священный пояс и, стоя, держа пояс двумя руками перед собой и воображая себя в присутствии бога, читал молитву. При этом его взгляд был устремлен в огонь – символ праведности. Молиться разрешалось где угодно – не только у домашнего очага, но и на лоне природы, и в храме. Лицо при этом было обращено на юг. Подобная свобода места молитвы объяснялась тем, что весь мир представлялся храмом бога Ахура-Мазды.
Большое значение придавалось правильному произношению священных слов, поскольку они рассматривались как изречения, сила которых равно заключается как в их смысле, так и в их звучании. Полезно отметить, что молитва делилась на три части: в первой, «призывательной», содержался призыв к богу, во второй, «повествовательной», излагалось, что просили и что получили ранее использовавшие данную молитву, а в третьей, «просительной», произносились актуальные и конкретные просьбы молящегося. Чтение гимнов и молитв производилось речитативом, с переменной громкостью и ритмом. Их то читали громко, то бормотали почти про себя, с повторениями и монотонным припевом.
Богослужения стремились совершать в местах, откуда открывались широкие горизонты, питавшие религиозные чувство, а если не было горы, то на берегу моря. Этот обычай полностью соответствует духу зороастризма – богослужению в храме, сотворенном Ахура-Маздой, то есть в храме природы.
Известный путешественник А. Л. Погодин (211), наблюдавший ритуал в конце XIX в., так описывал свои впечатления: «Они сошлись для совершения обрядов на берег океана, когда солнце уже садилось в море и тонкий серебряный серп слабо мерцал на горизонте. Перед ними был огонь в своей самой величественной форме – в виде заходящего солнца и вода на громадном просторе. Ветерок с моря был исполнен благоухания. Нельзя было найти места и времени, которое было бы более способно перенести душу в мир, лежащий за пределами наших чувств. Торжественный рокот волн заменял музыку. К то может найти более могучий орган и величественное песнопение? Все остальные, виденные мною богослужения, бледнели перед этим зрелищем на берегу Бомбейского залива».
Жертвоприношение. Существенной частью торжественных богослужений являлись жертвы огню – возлияние на огонь священного напитка хаомы, так как считалось, что хаома уничтожает вред, наносимый дьяволами. В Авесте утверждается, что опьянение «золотистой хаомой» дает всестороннее знание, вдохновение, иногда дарует бессмертие. Геродот отмечает, что: «За этим напитком персы обсуждают самые важные дела. Решение, принятое на таком совещании, на следующий день хозяин дома еще раз предлагает на утверждение гостям, уже на трезвую голову. Если они его одобряют и в трезвом виде, то оно выполняется. И наоборот, решение, принятое трезвыми, еще раз обсуждается во хмелю» (76). После праздничных богослужений этот напиток раздавался всем участникам. Его употребление, не приводя к сильному опьянению, усиливало религиозное возбуждение и провоцировало состояние экстаза. Кроме того, считалось, что он возбуждает, бодрит и вливает силы. (Сейчас считается, что в основе состава хаомы – сок растения эфедры, смешанный с гранатовым соком и молоком, поскольку алкалоид эфедрин обладает сильным возбуждающим и тонизирующим действием, вызывающим эйфорию.)
Напиток хаома описывается в Каноне как отвращающий смерть, дарующий долгую жизнь, богатство и сыновей, мудрость и блаженство, способный сравнять ощущения сердца нищего с сердечными переживаниями богача. Воины, отведав его, сразу же преисполняются боевым духом, поэты вдохновением, а жрецы – особой чуткостью к внушениям божества. В Авесте написано:
Я призываю опьянение тобой, о золотистая хаома, – призываю победоносность, исцеление, всестороннее знание.
В качестве жертвоприношения использовался и животный жир, который возлагали на священный огонь. По этому поводу Страбон отмечал: «Парсы считали, что боги нуждаются только в душе жертвенного животного и больше ни в чем». Жертвы приносились не только огню, но и воде. Для совершения жертвоприношения воде парсы приходят к озеру, реке или ручью, выкапывают яму и убивают над ней жертву, заботясь о том, чтобы в воду, около которой они находятся, не брызнула и не осквернила ее кровь. Затем, разложив куски мяса на миртовых или лавровых ветках, маги касаются их пучком прутьев и поют гимн, совершая возлияние маслом, смешанным с молоком и медом, но не в огонь или воду, а на землю. Говоря о жертвоприношениях, нельзя упускать из виду, что больные и калеки считались отмеченными грехом и поэтому от них жертвы не принимались. В Яштах написано (Ав. Яшт. 21, 93:4, с. 191):
Не прикоснусь к тем жертвам, которые приносят глухие и слепые, калеки, Глупцы и припадочные – все отмеченные заметным знаком слабоумия пусть жертв мне не приносят.
Ни тот, кто горб имеет, иль спереди иль сзади, ни карлик без зубов.
Обряд при рождении. Для придания значимости рождению существовал обряд, похожий на крещение. Через некоторое время после рождения родители приносили ребенка к жрецу. Тот давал ему немного хаомы, купал его в специальном сосуде с водой (что напоминает обряд крещения) и произносил следующую молитву: «Пусть бог очистит его от нечистоты его отца и месячного осквернения его матери». Обряд вступления ребенка в общину сопровождался полным ритуальным очищением и надеванием ему священной рубашки. (Это напоминает о крестильной рубашке в христианстве.) Поскольку видное место в моральном кодексе зороастризма занимает забота о здоровье, постольку предписывается особо заботиться о здоровье женщины во время беременности и во время рождения ребенка.
Инициация проводилась в 15 лет и считалась особо важным обрядом. Только после того как юноша достигал совершеннолетия и проходил обряд инициации, его обучали закону Зороастра, обращая особое внимание на моральный кодекс; учили быть благочестивым, трудолюбивым, справедливым, чистым в мыслях, словах и делах. Достижение совершеннолетия сопровождалось надеванием священного шнура – кусти. Мужчины и женщины должны были носить этот священный пояс всю жизнь. Он изготовлялся из 72 шерстяных нитей – по количеству глав «Ясны». Его трижды обвертывали вокруг поясницы, завязав узлом спереди и сзади. Далее всю жизнь завязывание и развязывание шнура входило в ежедневный ритуал. После инициации верующий обязан сам развязывать и вновь завязывать пояс каждый день во время каждой молитвы. Развязав его, и держа за концы двумя руками перед собой, он молился. Мужчины повязывают кусти поверх нижней, белой рубахи. Кроме того, в ворот зашивают маленький кошелек, который должен напоминать верующему о том, что человек всю жизнь обязан наполнять его благими мыслями и делами, чтобы обрести сокровища в иной жизни.
Браки считались богоугодными. За прелюбодеяние предусматривались жестокие наказания. Нарушение супружеской верности и сожительство вне брака карались сечением бичом, за прелюбодеяние полагалось 800 ударов. Мужчина нес ответственность за внебрачного ребенка и должен был содержать забеременевшую женщину до рождения ребенка. Важно, что Зороастр резко выступал против кровосмесительства, под которым понимались браки с представителями чужого племени. В то же время, в отличие от многих других религий, разрешался брак между близкими, кровными родственниками. Такая форма брака считалась праведной и очень похвальной, особенно если женятся отец и дочь или мать и сын. (Например, брак Виштаспы со своей сестрой, брак Артаксрекса со своей дочерью.) Кросскузенные браки считались нормой. Брак мирянина с девушкой из семьи жреца считался допустимым, поскольку священническое призвание могло передаваться только по мужской линии.
Смерть у зороастрийцев лишена всякого величия, труп возбуждает лишь омерзение. Когда замечали, что наступает последний час больного, все домашние отдалялись от него, как для того чтобы не мешать душе освобождаться от тела, так и затем, чтобы живому не оскверняться прикосновением к мертвому. При приближении смерти из дома прежде всего выносили огонь, чтобы он не осквернился. После этого начинался ритуал очищения умирающего. Его омывали и одевали в чистую одежду. Затем приглашался жрец, который проводил ритуал исповедания грехов – читал умирающему специальный текст, а тот повторял его. После этого жрец вливал в рот или ухо «уходящему» священную хаому – питье бессмертия, приготовлявшее человека к вечности. Прошептав на ухо напутствие, жрец удалялся – пока умирающий еще был жив. Затем приводили собаку и заставляли ее смотреть в лицо умирающему. Эта церемония называлась «собачий взгляд». Она опиралась на убеждение, что собака – единственное из живых существ, взгляда которого боится злой дух, сторожащий умирающих, дабы завладеть их телом. При этом тщательно следили за тем, чтобы чья-нибудь тень не легла между умирающим и собакой. (В последнем случае пропадала вся сила собачьего взгляда и злой дух мог воспользоваться благоприятной минутой.)
Погребальный обряд. Зороастр решительно выступал против ритуала оплакивания мертвого родными, поскольку все, связанное с трупом, считалось нечистым. Величайшая скверна заключалась в мертвых телах праведных людей, потому что для подавления добра нужна большая концентрация злых сил и они собирались вокруг трупа после смерти. Осквернение земли трупами – тоже неискупимое преступление. Поэтому труп клали на носилки и с этого момента к нему нельзя было прикасаться никому, кроме специальных носильщиков. Вслед за выносом тела комната очищалась и дезинфицировалась путем сожжения ароматического дерева, например сандалового. Очищению, кроме помещения, должны были подвергнуться и родные умершего. Такое требование основывалось на представлении, что смерть входит во всех, кто находился в родстве с умершим. Поэтому из родственников изгоняли следы смерти особыми церемониями.
С момента смерти с покойным обращались как с заразным в высшей степени. К нему приближались только профессиональные могильщики и с чрезвычайными предосторожностями выносили тело из дома и оставляли на специальных высоких «башнях молчания». Родные, провожавшие носилки, следовали за ними на расстоянии и должны были остановиться в 90 шагах от башни. Башня – каменное сооружение с уступами внутри, без крыши, без окон и дверей, с одним, обычно закрытым кустами, отверстием на восток и массивной железной дверью. Первый труп, принесенный в новую башню, должен был быть трупом невинного ребенка и непременно ребенка жреца. В башне не сооружали постоянной лестницы, на похоронах использовали приставные, для того чтобы затруднить доступ наверх. Затем, уже наверху, труп закрепляли на площадке, где его обгладывали стервятники, а солнце сушило кости. После того как его расклюют птицы и кости очистятся от плоти, их сбрасывали во внутренний колодец этой башни. Телом покойного не интересовались, так как считалось, что душа его покинула и испытывает судьбу, в зависимости от земной жизни. Даже если отнесенный оживал, что иногда случалось, его убивали, так как тот, кто побывал в башне и осквернился прикосновением к мертвым телам, уже не имел дороги обратно – он теперь мог осквернить общество. Все это делалось для того, чтобы нечистое не могло соприкасаться с чистым: с землей, водой, огнем. Иногда, после того как стервятники и солнце сделают свое «санитарное» дело, чистые и сухие кости хоронили в герметически закрытом горшке.
Многие ученые считают, что причиной такого особенного способа погребения были эпидемии, свирепствовавшие вследствие ранее принятого обычая хоронить мертвых неглубоко в земле или бросать трупы в воду. Эти же соображения продиктовали требование сооружать башни вдали от огня, от источников воды, населенных пунктов, вообще вдали от мест скопления людей. Считалось, что умершему предстоит тяжелое путешествие, пока он не попадет на небо, пройдя через мост Чинват. Поэтому в его честь приносили жертвы. Допускали, что душа умершего еще месяц участвует в семейных трапезах. В связи с этим в течение 30 дней для нее ежедневно готовили специальную пищу. Затем умершего поминали один раз в месяц еще год, а после этого еще через год приносилась последняя жертва. Самые же близкие родственники поминали его ежегодно еще 30 лет.
Почитание воды. Предохранять от всякой скверны следовало не только землю, но и воду. Ничто нечистое не должно было соприкасаться непосредственно с природным источником воды – озером, рекой или колодцем. Даже если горел дом, то зороастрийцы предпочитали гасить его песком или землей, но беречь воду. Когда было необходимо вымыть что-то ритуально загрязненное, воду для этой цели следовало специально набрать, но использовать не сразу. Сначала нечистый предмет должен быть очищен коровьей мочой и осушен песком или на солнце, и лишь после этого его можно помыть водой для окончательного очищения. Отовсюду, где могло находиться что-либо мертвое, вода должна быть отведена. Так, отводилась в сторону дождевая вода от любых захоронений скота. Выносить труп из дома в дождь можно было только в виде исключения. Аналогично делалось все возможное, чтобы не осквернять землю. В течение целого года поле, на котором найден мертвый человек или собака, должно было лежать под паром. Они очень почитают реки. Они не мочатся, не плюют и не моют в них руки и никому не позволяют этого делать (76, 1, с. 13).
Отношение к иноверцам. У же упоминалось о запрещении браков с иноверцами. Мало того: если парс лишь дотронулся до иноверца, то он должен был очищаться. Даже в путешествии он не мог употреблять масла, меда и другой пищи, приготовленной иноверцем. Жесткие правила соблюдения чистоты, предписанные во время еды, не позволяли зороастрийцам есть и купаться в присутствии представителей других религий (что очень похоже на ритуалы кастовых ограничений индуистов). Любопытно отметить, что правоверным нельзя было есть мясо, если из него предварительно не удалена кровь. (Сравните с нормами иудаизма.)
Праздники. Ежегодно отмечалось семь праздников в честь Ахура-Мазды и Амешаспента. Эти праздники основал сам Зороастр. Несоблюдение основных праздников было грехом, который, как говорилось, «шел на мост», то есть взвешивался на весах во время Последнего суда над душой усопшего. Главный из праздников – новогодний Новруз. Он отмечался во время весеннего равноденствия и как бы предвещал то время, когда зло будет побеждено и все навсегда чудесным образом преобразится. Поэтому праздновался он радостно, с множеством красивых обрядов, символизирующих обновление и блаженство. Вся община присутствовала на богослужении, а затем собиралась на праздничное угощение, где и бедные и богатые вместе вкушали благословленную пищу. Это было время всеобщего благорасположения: прекращались раздоры, возобновлялись и укреплялись дружеские связи. По праздникам маги проводили задушевные беседы с молодежью о долге, нравственности и духовных обязанностях человека. В эти дни во время литургии на алтарь ставился сосуд со священным напитком – хаомой. Опьянение хаомой противопоставлялось иным видам опьянения, которые были категорически запрещены священными текстами. «Все другие хмельные напитки приводят к демону гнева, неистовства, и только напиток хаомы ведет к священной истине». Хаома – напиток из перебродивших растений. Боги когда-то выпили его и сделались бессмертными. Люди тоже станут бессмертными, когда выпьют его, в раю – обители блаженных, а до тех пор напиток дарует им на земле силу и долговечность. Это амброзия и вода обновления. Она питает, оживляет семя животных и дарует полет молитве.
Ритуалы, традиции и здоровый образ жизни без аскетизма способствовали особо цветущему внешнему виду зороастрийцев. Путешественники отмечали, что мужчины – высокие, крепкие, сильные, хорошо сложенные. Женщины – красивые, но маложенственные, ходят с открытыми лицами. Зороастрийцы предстают как добрые, великодушные, но в основном сдержанные люди, ведущие простой образ жизни, суровые в вопросах воспитания своих горячо любимых детей. Отличаются они неутомимой деятельностью, оптимистическим взглядом на жизнь и страстным желанием служить своим близким, способствовать добрым делам и искоренять любые пороки, будь то невежество, бедность, болезнь или социальная несправедливость. Это добрые, безупречно честные, собранные, неутомимо деятельные люди. Ряд исследователей считает, что их здоровый вид – следствие того, что эта религия не знает постов, а одной из главных заповедей является забота об обильном питании.