Пётр Петрович Африкантов
Старый дом под черепичной крышей
– Надо у них её конфисковать, – произнёс Антон.
– Для нашего музея в студии это был бы неплохой экспонат, только как её у дружанов выманить? Об этом тоже подумаем, только, ребята, не самодеятельничать, дело это тонкое, придётся вести переговоры на самом серьёзном уровне, – заметил учитель.
– По башке дать, – сказал зло Антон, – чтоб не хапали без спроса.
– Этим ничего не добьёшься, «не пойманный – не вор» – буркнул Костя.
– Выходим, ребята, из помещения, более тщательно осмотрим его в следующий раз, – сказал Пал Палыч и ребята стали выходить из сарая.
Пал Палыч подошёл к Никите. Дворник немного стал отходить от шока. Никита стал говорить учителю об игрушечнице, показывая рукой то на место, где был дом, то на сарай, то на овраг:
– В сарае она глиной занималась: сеяла, через крупорушку пропускала.
– А я что-то крупорушки не увидел, – сказал учитель.
– Там она должна быть, куда ей деться, – заключил Никита.
– Так в сарай не прошеные гости заглядывали, доска узкая сзади отодрана… – вставил Костя.
– Мальчишки лазили, – уточнил Никита, – вот и оторвали доску.
– Зачем им широкая? Они и в узкую пролезут, – заметил Пал Палыч.
– Верно, – сказал Никита, – шастали тут двое. В сарай – не знаю, а в дом лазили это точно. Даже стекло в полуподвале воровским способом выдавили. И сегодня я их видел.
– Один маленький с рыжей шевелюрой, а другой высокий в клетчатой фуражке, отутюженных брюках, франтоватый? – спросил Антон.
– А вы их знаете? – спросил сторож.
– Антон кивнул.
– Моя метла с ними тоже познакомилась, – и Никита постучал метлой о землю, – маленькому точно досталось.
– Спасибо, – сказал Пал Палыч, обращаясь к Никите, – много вы мне рассказали, присматривайте пока за сараем. Мы для своего кружка из него заберём кое-что. Пусть дети смотрят. Это важнее всяких наставительных бесед.
– Чего уж там… Рад, что в добрые руки всё попадёт… – и, помолчав, добавил. – На один день вы опоздали. Такая участь,… такая участь… Дом свалился, а об игрушках ли речь… – И сказано это им было с таким большим сожалением, что мальчишкам стало не по себе.
– Судьба игрушек, это сейчас самое главное,– сказал Пал Палыч. Так что мы уезжаем, но не прощаемся. Мне надо нанять автомобиль и вывезти в «Спутник» всё что уцелело, в руках этого не унесёшь. Дворник согласно кивнул и сказал.
– Сейчас возьму молоток и заколочу дверь.
– Про доску сзади не забудьте, – напомнил Костя.
– Это само собой, – сумрачно проговорил Никита. – Кто бы мог подумать?! Как в страшном сне! – Он покачал головой. – Вот гат-паразит, как всё обернулось, – и пошёл в свою комнату за молотком и гвоздями, а Пал Палыч, Костя и Антон отправились на троллейбусную остановку.
Глава 30. Кто съел Федю?
Как только все ушли со двора, на самую вершину мусорной кучи выбежал из своего домика паук Федя. Ему было интересно узнать, что же произошло? Он почесал ворсистыми лапками брюшко, огляделся, внимательно посмотрел на мусорную кучу, и, не увидев старого доброго дома, пошевелил усами и сказал одну единственную фразу: «Вот тебе на-а-а!!». Эта фраза вместила у Феди кучу других фраз, например, таких как: «что теперь делать?», «как быть?», «куда податься?» и «где все?».
Случилось в это время пролетать мимо воробью Крошкину. Крошкин сел рядом с Федей на щепку и произнёс не менее глубокомысленное: «Не фига себе…», затем, обращаясь к пауку, сказал:
– Ты бы поостерёгся, а то не ровен час склюют. Дом – и тот склевали. Я, пожалуй, полечу, вон, кажется, ворона летит, а мне с ней пересекаться не резон, сам знаешь, – и воробей, взмахнув крылышками, перелетел с кучи на забор. С забора паука уже не было видно. Зато было хорошо видно, как на ту же кучу мусора села старая горбатая ворона и, вперив единственный зрячий глаз в то место, где стоял мамушкин дом, ехидно проговорила:
– Допрыгались, голубчики! Кра-хе-хе, – и, смеясь, закашлялась,– кха-кха!! Хы-хы-хы!! – Затем взмахнула растрёпанными крыльями и нелепо, кренясь то налево, то направо, перелетела через забор и буд-то провалилась в Глебучев овраг.
Крошкину этот визит не понравился. Он с забора снова перелетел на мусорную кучу и, не увидев на ней паука, риторически произнёс:
– Кто съел Федю?
Ему никто не ответил, так как во дворе никого не было.
– Кто съел Федю!? – громко и с пафосом повторил вопрос воробей Крошкин. Пафоса же в голосе ему прибавило то обстоятельство, что его никто из посторонних не слышал.
Федя же в это время, послушавшись воробьиного совета, шустро перебирая ножками, бежал в сторону сарая, чтобы спрятаться там, в укромном местечке.
Опалённые сердца
Часть вторая
Глава 31. Столовая дракона
Бывают в июне такие дни, когда повиснет над городом проклятый сизобрюхий смог, и хоть ты его вилкой коли, хоть половником черпай – всё одно бесполезно. Вальяжно этак развесится и висит ежевичным киселём на троллейбусных проводах, да на балконных ограждениях. Смотреть тягостно, не то, чтоб дышать. Да разве его вдохнёшь? Наберёшь полон рот синеватой горько-кислой ваты, подержишь, да и выплюнешь в ближайшую урну. А тут ещё жара с пылью.
Надо сказать, что эти неудобства на свободе и то трудно пережить, а в ящике и подавно. В нём ещё свой смог прибавляется.
– На нас как будто что-то упало, – сказала Дуня.
– Вроде того, – проговорил кот.
Наконец скрежет и удары о ящик прекратились, послышался рёв и рык и узники почувствовали что их ящик подняли и стали медленно раскачивать.
– Кажется, нас куда-то везут или несут, – сказала Катерина.
– Вот опять уже не несут, а мы на чём-то стоим, – прокомментировал Пустолай.
Вдруг рядом с ящиком послышался какой-то шорох, кряхтенье:
– Братцы! Вы живы? – раздался голос сверху. Это был голос Заступника.
– Где мы? Что с нами? – в один голос спросили Дуня и Катерина, – несказанно обрадовавшись Заступнику.
– Вы и я и всё что осталось от нашего дома один из змеёнышей везёт на своей спине, а куда не знаю. Странное дело,… этот змеёныш идёт не сам по себе, а в его голове сидят люди. Что-то всё очень непонятно. Может быть это и не змеёныш, а такие устройства люди придумали, потому как они в голове сидят?
– Что за змеёныш? – спросил из ящика Мурлотик.
– Весь выводок очень большой, в железных непробиваемых панцирях. Я всю дубину о Горыныча обломал, но даже ни одного зуба ему не выбил. Потом изловчился и схватился за его зуб, когда он ящик понёс, таким образом оказался на спине другого змеёныша, чтоб быть вместе с вами. Должен же я вас защищать…
– Так остался бы с Никитой, двор защищал, место где стоял дом? – проговорил Пустолай.
– Зачем защищать место, когда там никто не живёт?.. Вы не бойтесь,… я с вами. Мне бы только уязвимое место у этих железных чудовищ найти, я бы этим непременно воспользовался.
– А где мы сейчас? – спросили из ящика.
– Не знаю. Везут нас по городу, вокруг дома большие, людей много.
– Дайте я,… дайте я понюхаю, – проговорил Пустолай, приставляя нос к трещине. – Я, знаете, по запаху много чего могу определить. Запахи это моя стихия. По запахам мы и дорогу назад к мамушкиному дому найдём.
Катерина отодвинулась, уступив Пустолаю место. Только сколько не внюхивался Пустолай, незнакомые запахи ему почти ничего не говорили о пути их движения.
– Я думаю, – сказал кот, – что плохие люди сговорились со Змеем и ему помогают.
– Я тоже об этом подумал, – сказал Пустолай,– Только боялся сказать, думал, что смеяться будете.
– Какой уж тут смех, – проговорила Дуня. – Спасибо тебе, Пустолаюшка, что помог нам в ящике совсем не разбиться, когда он кувыркался.
– Брось ты, Дуня, об этом… Я сделал то, что смог. Мурлотик тоже бы самое сделал, только он маленький и в распор ему не встать.
Все замолчали.
Примерно через полчаса езды, змеёныш сошёл с ровной дороги, поковылял по ухабам и остановился. Затем чудище стало пятиться задом, остановилось и глиняшки почувствовали, как ящик стал наклоняться и куда-то ползти, как бы под гору.
– Держитесь, братцы, нас змеёныш со спины сваливает! – прокричал сверху Заступник, и все, кто находился в ящике, почувствовали, как ящик стал скользить всё быстрее и быстрее, затем обо что-то ударился и кубарем покатился. – Мы опять падаем, – ударяясь о стенки философски заключил Мурлотик, – и падаем вниз, потому как вверх мы падать не можем по определению.
Ящик тем временем упал на кучу мусора, скатился с неё к основанию и по инерции прокувыркался ещё сажени три по земле. Он бы мог откатиться и дальше, только его кувырканию помешал большой лопух.
Сам ящик, после падения, представлял из себя жалкое зрелище – крышка на нём частично оторвалась, доски были покорёжены и между ними образовались такие щели, что, кажется, ещё один удар кирпича или черепицы и он бы рассыпался на части. Через образовавшийся большой прогал между крышкой и ящиком, игрушки охая и прихрамывая, стали покидать своё убежище.
Глиняшки как только выбрались из ящика, тут же спрятались под большим лопухом, где их через несколько минут и нашёл Заступник.
– А ты как нас нашёл? – удивились и обрадовались они.
– Я же вместе с вами падал, только отлетел немного в сторону, а потом увидел, что ящик к лопухам откатился, подошёл, а он пуст, стал вас искать.
Все игрушки были несказанно рады, что они живы, а на синяки да шишки стоит ли обращать внимание.
– Какие здесь ужасные запахи, – заключил Пустолай и чихнул.
– Не чихай… услышат… – сказала Дуня, оглядываясь.
– Где мы, интересно? – спросил Пустолай.
– Неужели непонятно, – проговорил Мурлотик. – Мой аналитический ум говорит мне, что нас привезли на свалку.
– Наверное, это столовая дракона, – добавил Заступник.
– Давайте приведём себя в порядок, отдохнём и немного оглядимся, – предложил кот и первый улёгся под лопухом, положив свой хвост под голову. За ним, охая и постанывая, повалились на землю и другие игрушки.
Глава 32. Кентавра мучает совесть
Как только Пал Палыч с ребятами, попрощавшись с дворником, вышли со двора на улицу, Антон остановился и повернул назад.
– Ты чего? – спросил Костя.
– Забыл.
– Чего забыл?
– Кепку забыл, она там на гвоздике висит, я повесил, чтоб паутина не насела.
– Беги, давай! – озлился Костя. – Хорошо, что мозги не оставил.
А Антон ни мозги, ни кепку и не оставлял, он просто засунул её за пазуху и сказал, что кепку забыл. Ему просто не хотелось оставлять Никиту вот так, как получилось у них, одного, не сказав ему тёплых слов, не утешив, ведь он видел, как ему было тяжело.
Когда Антон пришёл назад, то Никита уже прибил оторванную доску у сарая, вбил покрепче пробой и для надёжности приколотил дверь к косяку ещё гвоздём. После проделанной работы он остановился около кучи мусора и задумался.
– Дядя Никита, дядя Никита! – потянул за руку дворника Антон. Никита посмотрел отрешенным взглядом на мальчика, и ничего не ответил. И вдруг Антон почувствовал, что его как-будто тихонько кто-то теребит за ботинок, он нагнулся и увидел, что его ботинок скрябает копытом Свистопляс. Кентавр еле держался на ногах. Надо было видеть, как обрадовался своему другу Антон, он присел на корточки и взял Свистопляса в руки. Некогда отважный воин представлял из себя жалкое зрелище: головной убор его был сдвинут на ухо, щит весь исцарапан. Он стоял на трёх ногах, потому как одна задняя нога его была треснута.
– Ты один, а где остальные? Где Заступник, с которым ты вместе сражался?.. спросил Антон.
Свистопляс опустил голову, чувствовалось, что ему тяжело говорить, но он, превозмогая себя, сказал:
– Всё кончено, Тоша… Мусор увезли, дома больше нет. Я надеялся, что может быть они каким-то образом остались в этих поскрёбках, и он кивнул на кучку оставшегося мусора, – но, ни Никита, ни я ничего не нашли.
– А где Заступник? Что с ним?
– Я не всё знаю, мне железом, которым враг разбивал дом, повредило ногу, но Заступника он не задел. «Это он так бульдозер с ножом называет», – подумал Антон.
– А что с ящиком?
– Ящик я видел… Я видел, как его лапами захватило одно чудовище и бросило на спину другому. «Это он про погрузчик и самосвал говорит» – перевёл на свой язык мальчик.
– А куда делся Заступник?
– Его зверь не захватил, он оказался между когтями и мог бы быть здесь с нами, но,… но,… но..
– Что – «но»?
– Заступник – отважный воин, настоящий храбрец. Когда лапа чудовища опустилась на землю, чтобы взять очередную порцию мусора, то эта лапа опять его не захватила, а захватила ящик с глиняшками, Заступник же сам подпрыгнул и ухватился за стальной коготь страшилища. Я видел как эта лапа с зжатыми когтями зависла над спиной другого чудища и как Заступник отцепился от зуба и упал вместе с ящиком из-под мыла на спину другого чудовища. Больше я ничего не видел… – Свистопляс помолчал немного и добавил. – Он,… он… ведь специально решил попасть на спину зверя,… специально. Он хотел быть со всеми,… он не мог поступить иначе… – голос Свистопляса срывался, он глотал слова. – Заступник пошёл на смерть ради товарищей, он решил или их спасти, или разделить с ними их участь – и слёзы потекли по щекам человеко-коня. – А.. я, а.. я,… Я даже не смог сделать и этого,… и потому чувствую себя очень плохо,… меня мучает совесть. Если б не нога, то я бы тоже дотянулся до когтя великана и был бы рядом с Заступником… Я должен быть там, рядом с ними…
– Не огорчайся… если б не ты, то кто бы нам всё это рассказал, – улыбнулся подбадривающе Антон, – ведь это сейчас даже важнее, чем, если бы ты был рядом с Заступником. Ты настоящий герой.
– Правда?! – спросил кентавр.
– Конечно. Ты герой. Информация в нашем деле, это шаг к победе. Мы теперь знаем, что произошло с глиняшками и это главное.
– Спасибо, – проговорил кентавр, – ты влил в меня своими словами каплю надежды.
Антон догнал Пал Палыча и Костю только на остановке троллейбуса у церкви. Вернее, не догнал, а когда он туда пришёл, то учитель и брат его ждали.
– Куда пропал?! – сердито сказал Антону Костя. – Тебе только за смертью ходить. Один троллейбус по твоей милости пропустили.
Антон вначале не обратил внимания на Пал Палыча и Костю, он был поглощён своими мыслями о кентавре и Заступнике, но вот он заметил Костю и Пал Палыча. «Зачем им нужен этот сарай? – подумал Антон, – толку от него. Надо игрушки спасать, а не в барахле столетнем рыться». Но Антон не успел ответить, подошёл троллейбус. Братья уселись на заднее сиденье, а Пал Палыч прошёл вперёд, он не любил ездить сзади.
– Застрял чего? Мы ждать устали, – сказал Костя.
Вместо ответа мальчик разжал пальцы и показал брату кентавра. Только он не сказал, что он живой и разговаривает. «Зачем это знать всем? Что это даст? И принесёт ли пользу игрушкам? А если это принесёт им новое горе?.. ведь люди на Земле так жадны» – подумал Антон.
– Где ты его нашёл!? Что с ним случилось? – спросил Костя.
– Он попал под бульдозер, – нехотя сказал, едва удерживаясь от плача, Антон.
– Такой был великолепный кентавр, – сказал Костя. – Если б не твоё самоличное решение ехать на Большую Горную, то бы он был цел и невредим, – упрекнул Костя брата. – Вечно ты со своими инициативами… – но, увидев, что Антон очень сильно расстроен, смягчился и сказал. – Не переживай, что – нибудь придумаем. Сейчас приедем в «Спутник», покажем Пал Палычу, он знает как его вылечить?
Антон кивнул и положил Свистопляса в карман. До самой своей остановки братья молчали. Говорить не хотелось. Да и о чём говорить. Корить себя за сломанный дом, за потерянные игрушки, за украденную мельничку стоит ли? Всё равно время не повернёшь вспять и по-другому ничего не устроишь.
Глава 33. Иносказательная речь
После того как Пегас уехал на свалку, Муха вернулся домой. Остаток дня пролетел быстро. К вечеру он пошёл на пруд ловить рыбу. «Эх, надо было с Пегой ехать, – подумал он, всё интереснее». Придя на пруд, он стал наблюдать, как птички ловят над водой мошек, около камышей покачивались на волнах два круглых плота, но кататься на них не хотелось. Муха размотал удочки и забросил лески в воду, хотя понимал, что поймать вряд ли чего удастся, рыбы в этом пруду особой не было, так себе с мизинец, но делать всё равно было нечего.
В это же время, к тому же самому пруду подошёл младший лейтенант Митин. Он был без милицейской формы и с первого взгляда походил на отпущенного на летние каникулы студента. «Студент» – сразу дал кличку подошедшему Муха.
– Как, клюёт? – спросил младший лейтенант, – окинув взглядом мальчишку. По описанию Сорокиной, это был Мухаев. Копна нечёсаных рыжих волос, наполовину скрывала его лицо, нос был усеян многочисленными красноватыми веснушками. Зеленоватые кошачьи глаза смотрели настороженно.
– Так се-бе… – протянул Муха, придирчиво разглядывая незнакомца, и тут же подумал: «Действительно интересуется или разговорить хочет? Сдалась ему эта рыбья мелкота. Наверное, разговорить. Может быть крутой, попросит сбегать куда, небольшое порученьице,… пивка там принести или ещё чего… Это я за небольшую мзду мигом. А, впрочем нет, не из этих, взгляд не крутого, добрый. Ладно, колись, птичка, раз прилетела, а мы послушаем…» и Муха, надев на лицо маску безразличия, приготовился слушать.
Митин не спешил. «Пусть сам проявляет активность, – размышлял он. – Вон как напрягся, готов к любому вопросу. В таком состоянии мальчишку донимать нельзя, получишь то, чего не желаешь. Лучше посижу, понаблюдаю, а там увидим» и он, усевшись поудобнее и, надвинув на глаза кепку, стал ковырять прутиком в земле и чертить геометрические фигуры, да изредка вздыхать.
– Что тошно? – спросил Муха, поворачиваясь к Митину, – плюнь на всё и, как я, лови рыбу. Мне тоже тошно, а я вот ловлю и ничего становится.
– Плюнул бы и ловил, только рыбак я пока никакой, пробовал – мелкая не ловится, для крупной – леска не годится, – ответил Юра.
– А вы бредешком, – посоветовал Муха.
– В бредне ячея большая, мелочь уходит, а крупной может и не быть, хотя по слухам водится, – ответил Юра.
– Слухи – не факт, – заметил Муха, а сам подумал: «Чудит дядя. Здесь крупная отродясь не водилась, да и не рыбак он кажись вовсе – здесь бреднем только коряги, да старые кроватные спинки ловить, я подколол, а он клюнул, точно, не рыбак и отвечает как-то чудно».
Как только Пегас приехал со свалки в город, он сразу направился на пруд, Муха был там. Пегас ещё издали увидел рядом с Мухой незнакомого человека. Он подошёл к Мухе и, не обращая внимания на его соседа, бросил:
– Сматывай удочки, пошли в кафешку, дело есть, и, не дожидаясь, когда дружан соберётся, медленно пошёл по берегу. Муха, не попрощавшись с собеседником, засеменил следом, на ходу сматывая леску.
– Что с ментурой кукарекаешь!? зло проговорил Пегас, когда они отошли на приличное расстояние.
– А он что, милиционер? – удивлённо сказал Муха.
– Я его сразу срисовал, проговорил Пегас.
– А я даже об этом не подумал…
– Меня больше интересует, почему он к тебе подошёл? Из любопытства…, или как?
– Брось, Пега, зацикливаться… подошёл и подошёл…, что с того?
– Ладно,… поживём,… посмотрим, буркнул Пегас, а сам про себя подумал: «Неспроста это. Может быть из мальчишек кто чего натворил по-крупному? но он тут же отверг простую версию, Этим бы Сорокина занималась, а не он. Сорока – специалист опытный… Странно,… тут надо бы разобраться… Этого мента мы тогда у Сороки в кабинете видели, когда с мельничкой шли… точно… он.
– Зря мы вот так сразу ушли, сказал Муха. Надо было поговорить, может быть, что и прояснилось? Он вроде ничего, разговорчивый.
– И о чём вы говорили? Раз разговорчивый, заинтересовался Пегас.
– О рыбалке, клюёт – не клюёт?..
– А точнее можешь сказать?
– Можно и точнее, казал Муха, насупившись. Он говорит, что рыбак он пока никакой и что мелкая не ловится, а для крупной леска не годится. Я ему посоветовал бреднем ловить, а он говорит, что на его бредне ячея крупная, мелочь уходит, а крупной может и не быть и тут же добавил, что по слухам – водится. Явно не рыбак. Откуда в этом прудике крупной взяться?
– Точно милиционер, сказал Пегас.
– Откуда знаешь?
– Он тебе сам сказал.
– Ничего он мне и не говорил… удивился Муха.
– Эх, ты… чума болотная. – сказал Пегас, иронично улыбаясь, – это иносказательная речь. Помнишь в «Капитанской дочке» Пугачёв так говорил.
– Ничего я не помню и из книжки только некоторые листики прочитал, чтобы училка не привязывалась. Ну и о чём он говорил, скажи, если такой умный?
– Этот мент сказал, что у него на душе лежит. Прямо сказать не может, а выговориться выговорился. Мелкая рыба – полагаю подростковое хулиганьё, пока от него ускользает.
– А почему он сказал, что для крупной леска не годится? – спросил Муха.
– Не в этом отделе работает, или опыта маловато.
– Тогда почему он сказал, что крупной рыбы может и не быть?
– Меня ни это интересует, а то, что он сказал, что крупная рыба по слухам водится. По каким слухам? Это загадка. Надо полагать, что в милицию пришла наколка на крупных дельцов, тогда почему детский отдел этим занимается?
– Ты, Пега, голова! – изумлённо сказал Муха. – Я бы в жисть не допёр.
– Да не голова я,… не голова… Почему этим Сорокина занимается? Вот вопрос.
– Что тут непонятного – «отцы и дети», – пробубнил Муха.
– Что ты сказал? – встрепенулся Пегас, повтори…
– Я сказал, что «отцы и дети», что тут непонятного?
– Не торопись… Я, кажется, что-то начал понимать. Только как это относится к игрушке, пока не знаю.
– Что ты начал понимать?
– А то, что меня Лёхой звать, – весело сказал Пегас и ушёл от ответа на вопрос.
– Не хочешь – не говори, – обиделся Муха. – Я тебе всё про незнакомца рассказал… Откуда мне было знать, что он из милиции. Разве одну деталь упустил.
– Какую?
– Когда дом сломали, и мы стали уходить. Я назад оглянулся и мне показалось, что этот студент из-за сарая вышел. Тогда я внимания на это не обратил, а сейчас вспомнил, точно, это он был.
– А за это пятёрка, – серьёзно сказал Пегас остановившись. – Такая информация всё дело меняет, и иносказательная его речь понятнее становится.
– И чего же ты понял?
– Предупреждает он нас, вот чего. Взять нас не с чем, с домом полный облом получился и у него тоже. На хвосте он у нас, понял?
– Может про игрушки в ментовке прознали?
– Возможно, но не это главное, – Пегас сплюнул. – У них там в милиции что-то нарисовалось, а что – мы не знаем.
– А что, Пега, может нарисоваться? – спросил Муха испуганно.
– Всякое может быть. Если следовать иносказательной речи, то вроде крупная рыба образовалась, это или человек крупно заинтересованный, или целая организация.
– А мы причём?
– При том. Мы чем занимаемся – мелким бизнесом. А люди опытные, думаешь не просекают, что на этом можно деньгу делать. Только действуют с размахом, по-крупному. Вот тебе и крупная рыба, что по слухам в пруду водится. Предупреждает он нас, чтоб осторожными были.
– А почему по слухам?
– Потому, что и в ментовке точно об этом не знают, но информация о щуке поступила.
– Так уж и о щуке?
– Не тупорылый же карась криминалом занимается…
– И кто же на роль щуки, по-твоему, подходит? – не унимался Муха. Он явно побаивался такого оборота дела и старался посильнее раскрутить друга, заполучить от него додумки, а затем их проанализировать, это для него уже было сделать проще.
– Щука не знаю кто, а щурят хватает, – ответил Пегас. – Около Червонца мелкая рыбёшка крутится, типа нас с тобой. Знаешь её сколько?
–Чё, много?
– А ты как-нибудь встань в сторонке и понаблюдай. Что приносят? – он сразу в стол кладёт. Потом к нему какие-то хмыри подходят, он, принесённое, им передаёт.
– У него что, пункт перевалочный? – заинтересовался Муха.
– Насчёт пункта не знаю, тёмное там всё. – Уклонился от ответа Пегас, не желая пока выдавать Мухе информацию о разговоре с Симой.
– Он собирала простой и обирала, – проговорил Муха сердито.
– Не скажи, может только маскируется, хотя на роль щурёнка подходит как нельзя лучше.
После таких слов друга, Мухе стало не по себе.
– Чего? Сдрейфил что ли? – сказал весело Пегас, – Не боись. Со мной не пропадёшь, вычислим. Примерный расклад ясен, – а дальше уже ни к кому не обращаясь, а как бы для себя сказал: – Ох, поторопился ты, Симеон,… ох поторопился. Не ту дорожку торишь.
– Это ты о чём? – спросил Муха.
– Это я так, называется мысли вслух, – ответил Леонид, – не зацикливайся.
– А если доцент в этом деле замешан? – задумчиво произнёс Муха.
– Забудь это имя и никогда не вспоминай! – озлился Пегас. Он и сам чувствовал, что доцент – фигура с секретом. «Впрочем, а что он, Леонид о нём знает? – спросил себя Пегас. – Знает про шкатулку, что всплыла в частной коллекции за рубежом и наделала много шума. Нашёл её, конечно, он. Только с меня в этом деле взятки гладки, а то, что я по мелочи нарыл – милиции до того дела нет. С этим они связываться не будут».
Так и не приняв окончательного решения, Пегас и Муха отправились в ближайшее кафе, чтобы скоротать время, да получше обсудить последние события.
Кафе их любимое место. Если заводилась какая-либо денежка. Они шли в него. Любимое кресло у окна было занято. Странный тип в оранжевой куртке, очках и усах сидел и клевал носом. Муха плюхнулся в кресло за соседним столиком и вытянул ноги.
– Ребята! Вы бы поосторожней. – Раздался сзади странный скрипучий голос потревоженного посетителя.
– Кемарь дальше, дядя, – парировал Муха. И не обращая внимания на потревоженного соседа спросил:
– Что на свалке? Накололось что?
– Угадал, – проговорил весело Лёня.
– Ну и что?
– А то – мусор в отдельное место валят.
– Ну и что, что в отдельное?
– А это говорит о том, что его перебирать будут. Вот так. Опередили нас с тобой, Муха.
– Может быть не игрушку ищут?
– Зря беспокоишься, её самую милую и ищут.
– Мы что теперь, не при делах, – спросил Муха. – И что же, ничего сделать нельзя?
– При делах, при делах.…, не суетись. Есть один вариант, но он не по мне…
– Какой вариант?
– Сима-мусорщик себе помощника ищет, мне предложил. У него там какие-то дела намечаются… Говорит в прогаре не будешь.
– А ты?!
– Я отказался…
– Ну, ты, Пега, и псих… Тебе место тёплое выгорает, ходи поплёвывай, да бомжей гоняй с алкашами, а ты?
– Ты,… ты – вот тебе и «ты»?! – занервничал Пегас.
– Мне никто ничего не предлагает, говорить не о чем, – сердито ответил Муха.
Оба замолчали. Прервал молчание Пегас.
– Как на свалку прикатил, то сразу понял, что-то не так – мусор от дома в отдельное место валят, бомжи в нём ковыряются, да Сима бегает, суетится. Пришлось с Симой идти на контакт, деваться некуда. Или пан – или пропал. Думал – он меня турнёт, но не тут-то было, встретил как лучшего друга, хотя в особых друзьях я у него никогда не числился. Тут он и речь о своём заместителе завёл. Я здорово не отнекивался, чтобы Симино расположение не потерять. У них там с поисками неувязочка выходит. Сима психует. Организатор он никакой, только и способен матерится, да зуботычины раздавать. Меня к этому делу привлёк. Сегодня, так поковырялись немного, завтра с утра начнут по полной программе трясти, говорит, что целую бригаду бомжей пригонит.
– Вот, это молодец, что не отнекивался… – заулыбался Муха.
– Ты меня не хвали, я этого не люблю, – заметил Пегас, а вот получить временный доступ к свалке, заманчиво. Здесь можно у Симы игрушку из-под носа увести.
– Как?
Тут Пегас вплотную приблизился к Мухе и шёпотом что-то ему сказал.
– Круто… – расплылся в улыбке Муха. – Ты, Лёня – голова. Мне что, можно уже начинать?
– Слышал и забыл,… понял?
– Обязательно понял!!!
– Ну, давай. Ни пуха, ни петушиного крика. – Они встали из-за столика и вышли на улицу, а немного погодя вышел из кафе и обладатель оранжевой куртки. Он немного помедлил на крыльце и,
дождавшись, когда ребята скрылись за углом, не торопясь пошёл в противоположную сторону.
