Протоиерей Олег Штельман
Укрощение бури (сборник)
© Олег Штельман, 2019
© Интернациональный Союз писателей, 2019
Протоиерей Олег Штельман (1970 г.р.), родился и вырос в Белоруссии. 1988–90 г.г. – служил в рядах Советской Армии на космодроме Байконур. В 1991 г. переехал жить в Литву. С 1992 г. стал священнослужителем в сане диакона. С 2000 г. стал священником. Но, несмотря на это, его лучшими помощниками в деле проповеди остались фотоаппарат, музыка и словесность. Автор говорит, что его поэзия, проза – это форма проповеди. На некоторые стихи положил музыку и исполняет духовные песни под гитару. В 2007 г. Белорусская Православная церковь выпустила музыкальный диск «Русь жива» в исполнении автора. В 2008 г. Виленская и Литовская епархия выпустила авторский фотоальбом «Православные храмы Литвы» прот. Олега. Также автор создал три фотовыставки: «Православные храмы Литвы», «По следам Библии», «Афон – Микро-византия», с которыми путешествовал по Литве, Калининградской области и Белоруссии. Печатается в Литовских республиканских русскоязычных газетах, в православном епархиальном журнале «Вестник», в российском альманахе «Российских колокол». Дипломант премии Наследие – 2016 г. – стихи. Лауреат «Российской литературной премии – 2017 г.» журнала «Российский колокол».
Поэзия
Мы не сироты
Живем заботами мирскими
И, проживая день за днём,
Питаясь благами земными,
Не замечаем Бога в нём,
Себе присвоив Божий мир, —
Творец как будто ни при чём,
Не для Него звучанье лир,
Не для Него душой цветём.
И возомнив себя царями,
Надменно изучив закон
Кое-какой природы сами, —
Предмет безбожия укор.
Мы прах и пепел из земли,
Из коего Господь и создал,
Заслуги нашей здесь нули,
Отец все даром людям отдал.
Любой из нас на месте Бога
Как дал бы в глобус кулаком,
И все от страха бы такого,
Рабами встали пред Творцом.
Иначе поступил Создатель, —
Послал возлюбленного Сына,
Любви достойной созидатель,
Желая всякой твари мира.
Не наказать, не погубить, —
Помочь познать самих себя,
И этим людям послужить
И в Небо дверь открыть, любя.
Рабы из страха не нужны,
Желает называть нас «чада»
И сердце, полное любви,
Отец считает лучшим даром.
Сиротами напрасно слыть, —
У нас ведь есть Отец Небесный,
И двери сердца приоткрыть
Ему не бойся в дар ответный.
Он Сам подсказку нам дает —
Что всякий в этом мире житель
Пречистым сердцем познаёт,
Что уготовал нам Зиждитель.
Учиться важно, сердцем видеть
И слышать слово от Него.
Взалкавших истиной – насытит,
Напоит жаждущих её.
Здесь все ответы на вопросы
Увидеть сможем мир иной,
Когда родимся снова в Бозе,[1]
Тогда обрящем в Нём покой.
июнь 2017. г. Шяуляй
Что спасет мир?!
Мы очень часто рассуждаем:
– Что может этот мир спасти?
Абстрактно, умно утверждаем:
Чтоб красотою зло снести,
Любовь, возможно, мир спасает.
Но что имеем мы в виду? —
Любовь плотскую мир венчает,
Ей упиваясь на беду.
Забыв о том, кто мир сей создал
И чьи законы в нем снуют,
И люди с сердцем темным, косным,
В страстях, утехах в нем живут.
Но, несмотря на все на это,
Господь жалеет всех людей,
Желает всем души рассвета
И измениться поскорей.
Прогоним слепоту и негу,
От сна забвенного восстанем,
Внимая истине и Небу,
И точки все над і расставим!
Как мать печется о младенце,
Так Бог заботится о всех —
И кормит, поит, одевает,
Рукою крепкой держит век.
Но удивится кто-то, скажет:
Я сам себя всегда кормлю,
И если утром я не встану,
Кто принесет тогда еду?!
Конечно, правильно, разумно,
Но оглянись скорей вокруг,
На мир сей созданный премудро,
Отсюда всё берем, мой друг.
Каким ты Бога представляешь?!
Во что бы верить, ты хотел?
Сам возлегаешь на диване,
А Он в прислуги прилетел:
Бокал вина?! А может, пиво?!
Жаркое, лобстеров принес,
А ты жуешь и пьешь лениво,
И указанья раздаешь.
И все по телику болеешь,
Возьмем, к примеру, за «Спартак»
И глазом, свой горем лелеешь,
И возглашаешь: верю так!
Увы, ленивых, Бог не любит,
И даже праотец Адам,
Живя в раю, был трудолюбец,
И Бог Отец трудился Сам.
В святом писании читаем:
Шесть дней трудился наш Творец,
Весь Мир прекрасный создавая,
В седьмой почил от дел Отец».
Скажи-ка, разве ведь не чудо,
Что утром солнышко встает?
Признайся, наша ль тут заслуга?!
Конечно, Бог дары дает.
Но разве вечером – не славно?! —
На небе месяц иль луна
И звезды россыпью хрустальной
Так украшают небеса.
Земля растит для нас пшеницу,
Свеклы, капусты урожай,
Напоит дождик нам землицу,
Наполнит реки, океан…
А там полно различной рыбы,
Дары морские чудеса!
А раскопать земные глыбы —
Металлы в ней и бирюза,
Алмазы, нефть – дары от Бога,
И газ, и мрамор, и цемент…
Живи, люби, трудись немного,
И помни вечности завет.
Но не живется нам спокойно,
И мира страсти – не дают,
Не жить с гордынею свободно,
Покуда цепи не спадут.
Отсюда ненависть и злоба,
Отсюда зависть, клевета,
И ненасытная утроба
Всё алчет с ночи до утра,
Рождая войны, смерть, разруху
И вдовьи слезы, как река.
Но их не слышат толстосумы,
Чужая им легка беда.
Вот потому и рассуждаю,
К чему клоню и говорю:
Христос лишь мир спасёт, я знаю,
Его лишь в гимнах воспою.
Я убежден, что всё воспрянет,
Коль мир услышит зов Христа
И жить по заповедям станет —
Повсюду кончится беда.
Но спросят: как это случится?
Как это вдруг произойдет?
Давайте в Бозе жить учиться:
С любовью все произрастёт.
Отец семьи – блудить не станет,
И будет муж одной жены,
Не пить, не драться, не тиранить,
Хранитель мира и семьи.
А мама, кроткой голубицей,
Живя для мужа и детей,
Взирая острою зеницей,
С любовью мудрою своей.
И люди с добротой простою,
Друг другу станут вдруг служить.
Не станет в мире места горю,
Все страны тихо смогут жить.
Конец войне, конец разбоям —
Завет любви, завет Христа
Для всех Божественным Законом
Предстанет сразу на века.
Сады начнут цвести на радость
И простакам, и мудрецам,
Вернуться может рая сладость,
То, что завещано отцам.
Услышьте люди голос вечный,
Вы Сына Божьего Христа,
Примите зов Его бессмертный,
И в Нем воскреснет всё тогда.
Крещение Господне
Море виде и побеже,
Иордан возвратися вспять…[2]
Пророку Бог велел крестить
Народ в реке, готовясь к встрече,
И верных всех оповестить:
Слезой омыть пред Богом сердце.
Раскатом грома средь пустыни
Явилось слово для людей:
Настало Царство Божье ныне
Для простаков и для царей.
Туда дорога всем открыта,
Чье сердце дружит с тишиной.
Душою – книгою раскрытой,
– Влеченных Горней высотой.
В грехах раскаявшись пречисто,
Всевышнему вручив судьбу,
Пойдем за ним достойно, исто,
Умножив Божию мольбу.
Нельзя к Нему с душой-беглянкой;
И не сверните с той тропы.
Водой омывшись Иорданской,
Прямые сделайте стопы.
И не противитеся Богу
Своим лукавством и игрой,
И не ходите с ложью в ногу,
Завистливой, слепой душой.
Секира вот уже при древе
Не приносящего плода,
Нещадно срубит после в гневе,
Огнем сожжет его тогда.
Народ по слову вереницей
К реке пошел со всех сторон,
А он пророческой десницей
Вершил божественный закон.
– Крещу я просто вас, водою,
Но Тот, который позади,
Окрестит силою двойною,
Огнем и Духом освятит.
Ведь я – Его всего лишь воин,
Ему готовлю добрый путь.
Ремень Его я недостоин
С сапог, склонившись, расстегнуть.
В руке его лопата в деле,
Гумно очистит, соберет
Пшеницу в житницу в уделе,
Затем солому он сожжет.
На день другой вдруг Иоанн
Узрел грядущего Христа:
– Вот Он, который Богом дан
Для тяжкого за нас креста.
Великий Агнец сам идет
За нас заклаться, за людей.
Воскреснув, дальше поведет
В бессмертный путь своих друзей.
Господь к пророку подошел,
Смиренно голову склонив:
Исполни, то зачем пришел,
Писанья правду завершив.
Простер пророк над Агнцем руку
И, погрузившись в Иордан,
Христос людских грехов поруку
Принял, и Богом был воззван —
Ты Сын возлюбленный, в котором
Мое благоволение ко всем!
И Дух Святой сияя взором
Явился знамением тем.
Парил над Господом крылами,
Пречистым голубем над ним,
Блистая яркими лучами,
Душой и сердцем ощутим.
Природа в страхе вся смутилась,
Узрев владыки здесь исход,
Вода в реке остановилась,
Попятилась назад в исток,
А море вылилось из устья
Взглянуть, что здесь произошло,
И, оглядев как будто с грустью,
Бегом обратно утекло.
Взирали трепетно и молча
Свидетели во след Христу,
В пустыню, к мысленному волку
Искуса шел пройти войну.
Пророче Божий Иоанн
Нарушил словом тишину:
– Тот, кто сюда меня послал,
Открыл об этом тайну всю.
И Духа Свята я видал,
Над Ним как голубь он парил,
О всем об этом предрекал
И Сына Слово нам явил.
Теперь пора мне удаляться
Ему вперед уже идти,
Тихонько буду умаляться
Ему же время возрасти.
Вёсачка
Вёсачка старэнечка,
Хіленькая хатачка,
Згінуўшая яблынька,
Траукіна раздолейка.
Тут мая староначка,
Памятная сцежачка,
Любая зямелечка,
Родненькае сэрцайка.
Дзетачкі Даунютачка,
У горадзе утульненька,
Шчасліва, не сумненька,
З гэтага выпадачка.
Божая зямелечка,
Клічыць свайго сыначку:
Я твая карміцелька,
Я твая паіцелька.
Тут няма варожычка,
Тут няма палымячка,
Толькі салавеечка,
Плачыць як жалеечка.
Жить с добром
Спешите жить не торопясь,
Момент сегодняшний цените,
Жизнь коротка, и, помолясь,
Лишь вере, Истине служите.
Любить спешите, не пьянясь,
Корабль о рифы не сгубите,
С улыбкой, ближних, не скупясь
С любовью словом одарите.
И не жалея лишь себя,
Не отдаваясь в рабство телу,
Но лишь для ближнего живя,
Служа с добром святому делу.
Добро вернется с большей силой,
Примчится, словно бумеранг,
Одарит золотою жилой,
Оно – бесценный бриллиант.
Душа дороже всех сокровищ,
Важнее меди у могил,
При жизни сделать бы на совесть
Все то, чему Господь учил.
И с легким сердцем мир покинуть,
Когда наступит наш черед,
Добро поможет зло низринуть,
И в Небо к Богу унесет.
Маци мая – Беларусь
Раніцай ўстану яще да світання,
Гоманам птушкі абудзяць мяне,
Зорка падміргне на развітанне,
Босым, бадзёрым пайду па расе.
Прыпеў:
Выйду прайсціся ў ружовым усходзе,
Краем радзімым якім ганаруся,
Бачыць як ходзіць у палей карагодзе,
Любая Маці мая Беларусь.
Прыпеў.
Складна ў сукенцы яна васільковой,
Ў жытнім палетку збірае махры,
Тут гаспадыняй снуе паспяховай,
Ў поле бульбяным згартае бурты.
Прыпеў.
Вось заплятае ў палетку пшанічным,
Золатам косы трымая ў стагі,
Песня пальецца вадою крынічнай,
Сумам у небе гукнуць журавы.
Прыпеў.
Пойдзе далей пакланіцца магілам,
Тым дзе сыночкі у вайну поляглі,
Ціха подыдзе з малітваю-гімнам:
Вечная памяць, вам, дзеткі зямлі!
Прыпеў.
Повар
В одной обители святой,
На свете коих есть немало,
Трудился повар непростой,
В нем кровь восточная витала.
Приятен был для всех душой,
Готовил славно, пек хлеба,
Как он дружил с одной мукой, —
Никто, наверно, никогда:
Блины, пирог и каравай,
Кулич пасхальный – все прилично,
Что хочешь, право, называй, —
Без книги стряпал на отлично.
Веселый был, шутить любил,
Поговорить без злобной речи,
И словно овощи тушил, —
Он меру знал у жаркой печи.
Недавно вдруг оповестили,
Что нет его, лежит в земле,
И в путь последний проводили,
Не сообщили только мне.
В отъезде был я далеко,
Он мне не родственник, конечно,
Но грустно стало все равно —
Душа ушла его навечно.
Поплелся в храм, поставил свечку
И панихиду заказал,
Присел на лавку у крылечка —
Беседы наши вспоминал.
Как мы сидели в этом месте,
Вели о жизни разговор,
И обсуждали мира вести,
Злу присуждая приговор.
Спросил его: откуда родом?
И к Богу как, скажи, пришел?
– Родился я и жил с народом,
Что с Моисеем перешел.
Чрез дивное чермное море,
Блуждая после сорок лет,
Смиряясь перед Богом в горе,
Стремясь вселиться в новый свет.
Я в Белоруссии родился,
И перед самою войной
Нежданно вдруг осиротился,
Покинул сразу дом родной.
У тети дальней поселился,
В селе под Минском небольшом,
С её семьёю сразу слился,
Учиться в школу там пошел.
Пришла война, а мне тринадцать,
Фашист повсюду и беда.
Ребят согнали нас пятнадцать,
Копать у леса как всегда.
Копать глубокую траншею,
Убитых после засыпать.
Ведут кого-то, я бледнею, —
Евреев смертушку вкушать.
Они в селе соседнем жили
Общиной целой и раввин.
Поставили. Трясутся жилы.
Вдруг немец вышел к ним один
И поманил раввина пальцем,
Промолвил: Го-во-рит им слово!
Всех осмотрел огнем-румянцем
Конфеты дал девчушкам, мальцам.
И позади раввина встал.
Я про учителя подумал:
Что в сердце он своем искал,
Что ценное возьмет оттуда,
И слово, словно бриллиант,
Сверкнет бесценною строкою.
Но громом грянул арестант,
Блеснул, как молнией, стрелою:
Друзья мои, отцы и братья!
Беда пришла к нам неспроста,
Из древности идет ненастье,
Идет от Божьего перста.
Что там, когда-то, наши предки
Распяли Божьего Христа
Отсек за это наши ветки
Отец от Божьего ствола.
И пусть сегодня нашей кровью,
Крестимся в Бога и Христа,
Прости же нас, прими с любовью
Ты наши души в Небеса.
Нажал курок стоявший сзади —
И резво пуля пронеслась.
Раввин упал, лишь кудрей пряди
Играли с ветром не боясь.
А взгляд его унесся в дали,
В которых вечность отыскал,
Как будто там его встречали,
И сам Господь пред ним предстал.
Свистели пули, плоть вздымая,
Взлетая падали тела,
Собою яму заполняя…
Я в страхе закрывал глаза.
Уж сколько лет прошло оттоле,
Но не забыть мне ту войну
И тех умерших поневоле,
Забыть раввина не могу.
Его своим считаю крестным,
Что словом веры озаря,
Своим поступком судьбоносным
Он пробудил меня не зря.
Я убежал тогда в обитель
И, пребывая всю войну,
Трудился, будто как служитель
Мне дали келию свою.
Конечно, сразу покрестился,
Писанье начал изучать,
Готовить там же научился,
Кадило в храме разжигать.
Столярничать, одежду шить,
Рубить дрова и не гордиться,
Немного даже пошутить —
Все в жизни может пригодиться.
Война закончилась. Однажды
Влюбился в деву я одну.
Вкусив страданий сладкой жажды,
Увел ее в свою судьбу.
Детишки выросли давно
И разбрелись по белу свету;
Испивши вечности вино,
Ушла супруга к Богу-Свету.
Обитель-пристань снова манит,
Сюда приехать всякий раз,
Уеду – память вновь затянет,
Закончу здесь судьбы рассказ.
Застлали слезы церкви виды,
Подумал я, наверно он,
В небесном храме из апсиды
С раввином смотрят мне в упор.
И знаю точно – в божьем доме
С раввином встретились они.
Листая в памяти – альбоме
Земные вспоминая дни,
Благодарят Владыку мира
За то, что путь им осветил;
Коснулась сердца божья лира;
Познаньем правды вразумил.
Помянем их в своей молитве,
Они помолятся за нас,
За то, что выстояли в битве,
За всех родных на всякий час.
Отец Небесный, в дивном Свете
Мятежных души упокой
И прояви ко всем на свете
Ты безупречный промысл свой!
ноябрь.2016 г.
* * *
Вместе с Богородицей,
Матери земли,
Сыну ее молятся:
Господи, прости!
Помяни нас грешных,
Семьи защити,
Души безутешных
Силой укрепи.
Верой их, молитвой, —
Мир досель храним,
Пусть звучит с любовью —
Материнский гимн!
Баллада о Виленских мучениках
Посвящается страданию Виленских мучеников
Антония, Иоанна и Евстафия (имена в язычестве
Кумец, Нежило и Круглец).
Средь древней и дикой Литвы,
Где терний порос и волчцы,
Где жертвы творили бесам,
Языческим древним богам,
Явился священник-монах,
С молитвой живя и в трудах,
Бурьян истребляя дурной,
Примером был жизни святой.
И в добрую землю всевал,
Святых не жалея семян,
И с верою жатву растил,
Своих не жалея он сил.
И Правая Вера росла,
К себе привлекая сердца.
И в княжьем дворе возрастил
Монах превеликих светил.
Предивные два молодца
Горе возымели сердца
Больших избегая пиров,
Хранители строгих постов.
Но смута пошла при дворе —
Восстали язычники все,
Ко князю ворвались толпой:
«Ответишь ты нам головой!»
И князь, испугавшийся их,
В тюрьму посадил тех святых.
Там более года держал
И скоро сломить их мечтал.
В темницу не раз приходил
И ласково им говорил:
«Друзья, подражайте вы мне!
Христа почитаю в душе.
Но тайну сию глубоко
Сокрыл в своем сердце легко.
Публично же идолов чту,
Им славу и честь воздаю.
Послушайте князя, друзья!
Вам Ольгерд желает добра.
Награда же вас и почет
И жертва у идолов ждет».
Ответили те, не страшась:
«Живешь ведь, Христа не боясь.
Познай, государь, наконец, —
Вселенную создал Творец.
Ему подобает хвала
Во веки веков и всегда.
A идолов мертвых почтить —
Лукавых бесов посмешить.
А славе во времени крах,
И тело рассыплется в прах,
И вечность, как строгий судья,
Осудит навеки тогда.
В цепях, сочетаясь с Христом,
Мечтаем о мире ином.
Свободою дух наш горит,
И вечная радость пленит.»
Но шелест великих дубов
В ответ, словно гимны ветров,
Поведал о дивных святых —
На дубе повесили их.
Антонием звался один,
Что самый ревнительный был,
О славе великой Христа.
Пред ним же и первый предстал.
Другой – Иоанн, как борец
Наследовал славы венец,
Победу держа над собой,
И счастье обрел и покой.
Евстафий-то, родственник их,
Дивившийся силе святых,
Крестился и Бога воспел,
А идолов мерзких презрел.
Зловерный разгневался люд,
Собрали безумные суд,
Решили, чтоб правду судить,
Других христиан устрашить.
«Любимый придворный Круглец! —
Воскликнул языческий жрец, —
Ты князя любовь потерял,
И смерть для себя отыскал.
Литовских богов не почтил,
Их гнев на себя обратил.
Одумайся, может опять
Им жертву восхощешь подать,
Любовь возыметь от двора?
Жалеем мы, право, тебя.
Покайся! – готовы принять,
В объятьях своих целовать.»
«Приятнее муки с Христом,
Чем братство с лукавым бесом, —
Ответствовал юный мудрец, —
Но чаю, Небесный Отец
Воздаст мне святую любовь
В обмен на проклятья жрецов.
Познайте, что ваши есть боги —
Грехи без конца и пороки.
Господь же на небе Святой
Всегда и повсюду со мной.
Его и в оковах, цепях
Готов без конца прославлять.»
Сияя, как ангел, лицом
Венчался Евстафий венцом.
Средь братьев юнейшим он был,
Умом совершеннейшим слыл.
Невинное сердце свое
Христу запечатал умно,
Прекрасную юность свою
Меняя на вечность в раю.
Стонал тяжело древний дуб
Свидетель последних минут.
И долгое время потом
Висели на древе втроем.
Висели. Запрет был снимать,
Чтоб звери могли растерзать.
Но Бог, сотворивший всю тварь,
Пречудно святых сохранял.
Вот облачный столп озарил
И славу с Небес им явил.
Владыко великим перстом,
Их взял на Небесный престол.
О, дивные веры столпы!
В веках Православие Вы
Всегда утверждали собой,
Как Ноев ковчег золотой.
Нетленные ваши тела
Без слов прославляют Творца
И дивную славу поют,
Честной вдохновляюще люд!
Русь жива
Угасни солнце во вселенной, —
Погибнет день в великой тьме.
Исчезни Русь с планеты бренной, —
Погибнет мир в безбожной мгле.
Враги Христовы, это зная,
Не раз пытались яд излить,
И, силы ада все сзывая, —
Святую Русь грехом истлить.
Святой, Великий Царь Державный
Своею кровью Русь святил,
Со всей семьей страдал преславный
Народу он пример явил.
И сонм Святых в духовной битве
С венцами славы на главе,
Стоят за Русь в святой молитве,
С Царем Российским во главе.
И Русь жива! И миру светит
Лучами веры со креста.
Напрасно враг прицел свой метит,
Россия смотрит на Христа!
Живи, родная, Верой Правой!
Восходит новая заря.
Христос наш Бог с великой славой
Идет по миру – мир даря!
Вильнюс 1999 г.
О русский люд…
О русский люд – Самсон безвласый, —
На радость множеству врагов,
В своем дому ты раб безгласный
Виною собственных грехов.
В веках бывал святой легендой:
За Русь! За Веру! За Царя!
Шагал вперед с молитвой бденной
И детской верою горя.
Двадцатый век своей десницей
Тебя скрутивший под собой,
Со властью падшего денницы,
И ложью ум сковавши твой.
Что нынче стало, друг, с тобою?
Чужих не знаешь, ни своих,
И месишь прах своей ногою
Дедов и прадедов твоих.
Восстань из рабства, каясь Небу!
Тебя хоронит Церковь-Мать.
Одно лишь нужно на потребу —
Святым словам Христовым внять.
Вернись на Родину златую —
Тебя заждался царь-отец,
Слезами смоешь кровь святую,
Тогда придет беде конец.
Тогда святою Русью станешь,
Обильно с неба благодать
Сольется, пей и не устанешь
Щедрот, что жаждет Бог, подать!
Свято-Духов м-рь. апр. 1999 г.
Укрощение бури
Уходят все вдаль берега,
Покорная лодка-слуга
Плывет в синеву устремляясь
Срединой востока являясь.
Апостолов речи в пути
Тихонько журчат, как ручьи,
Дивятся они чудесам
Преславным и Божьим делам.
Мир моря вокруг оживает,
И Бога-Мессию встречает
И возгласы птиц в высоте:
«Осанна, Владыко, Христе!»
А волны как руки Марии
Легонько ту лодку водили.
А солнце как мать малыша,
Так нежно целует Христа.
Он спит впереди во главе,
Главу приклонив на корме,
Как в яслях, Владыко и Бог
Смиренен лежит и убог.
Вдруг ветер, разбег набирая,
Волною волну погоняя,
Решил со стихией шалить
Бездонные воды будить.
Нахмурилось небо сурово,
И молнии блещут из глаз,
Взгремело вдруг страшное слово:
Распните Его – мой наказ!
А водное чрево морскою
Забрызгало лодку слюною.
И волны как вражия рать
Плывущих готовы глотать.
«Владыко, спаси, погибаем!
Уж смертью корабль управляем», —
Апостолы в страхе зовут
А бездны победно ревут.
Царь – Кормчий восстал ото сна:
«Где вера ваша проста?
Что бурной страшитесь волны
И ропотом души полны»
И к буре со властью воззвал
И мир перед Ним встрепетал:
«Утихните, дикие воды
Умолкни и ветр-воевода»!
Явилась вокруг тишина,
Укрылся же ветр от стыда
Утих и молчит виновато
И морю дышать трудновато.
Сидящие в лодке на это
Взывают друг другу: «Кто это?
Стихиям велит и внимают
С покорностью мир утверждают».
А весла, скрипя и играя,
Все воду кругами сгребая,
К концу приближаясь пути,
Желают покоя найти.
Уж месяц у берега весел
Он звезды повсюду развесил,
И берег встречает простою
Торжественной их тишиною.
Свято-Духов м-рь. 2000 г.
