Преподобный Исаак Сирин
Cлова подвижнические
Рекомендовано к публикации Издательским советом
Русской Православной Церкви
ИС Р20-942-3621
Текст приводится по изданию: Творенiя иже во святыхъ отца нашего аввы Исаака Сирiянина, подвижника и отшельника, бывшаго епископомъ христолюбиваго града Неневiи. Слова подвижническiя. Сергiевъ Посадъ: Типографiя Свято-Троицкой Сергiевой Лавры, 1911.
© Сибирская Благозвонница, текст, оформление, 2021
Преподобный Исаак Сирин. Кем был автор «Слов подвижнических»?
«Как человек, который пьет вино в день плача и, упившись, забывает всякую печаль о своем трудном положении, так и упоенный любовью Божией во всем мире, который дом плача, забывает все свои труды и печали и по причине своего упоения делается нечувствительным ко всем греховным страстям. Сердце его подкрепляется надеждой на Бога; душа его легка, как пернатая птица; ум его ежечасно возносится от земли превыше всего человеческого, парит приснопоучением помыслов своих и наслаждается среди бессмертных у Всевышнего».
Такие удивительные слова прочли Патрикий и Авраамий, иноки палестинского монастыря святого Саввы Освященного, подвизавшиеся там в конце VIII или начале IX века, в сирийской рукописи. В ней были собраны Слова сирийского подвижника по имени Исаак, содержавшие поразительное знание человеческой природы, а также ведение духовных тайн. Кроме того, там были и практические советы всем, кто идет трудным путем богопознания и устроения собственной души.
Несомненно, автор говорил не «в теории», но основываясь на собственном богатом духовном опыте. Вот как он сам свидетельствует об этом: «Что художник, который живописует на стенах воду и не может этой водой утолить своей жажды, и что человек, который видит прекрасные сны, то же и слово, не оправданное деятельностью. Кто говорит о добродетели то, что сам испытал на деле, тот так же передает это слушающему его, как иной отдает другому деньги, добытые своим трудом».
Патрикий и Авраамий понимали, что перед ними – величайшее сокровище сирийской духовной традиции, которое может принести пользу не только подвизающимся с ними братиям, но и всем православным христианам. Они перевели рукопись на греческий язык. Так православный греческий Восток обогатился удивительным творением святоотеческой мысли – «Словами подвижническими», которые в дальнейшем стали любимым чтением в Византийской империи, а затем и на Руси. Их переписывали, их помещали в монастырские библиотеки, ими руководствовались иноки, да и благочестивые миряне, внимательные к своей духовной жизни, старались иметь «Слова» в своем домашнем книжном собрании.
Но под чьим же пером родились эти удивительные поучения? Их автора звали Исаак. Традиционно его стали именовать Исаак Сирин, то есть Сириец, – видимо, по аналогии с его святым соотечественником Ефремом Сириным.
Шли века. Творения преподобного Исаака, имя которого имело безграничный богословский авторитет и было овеяно ореолом суровой древней святости, были переведены на множество мировых языков. С греческого текста был сделан перевод на арабский, грузинский, славянский и латинский языки (Х-XV вв.), а с латинского – на французский, итальянский, каталанский, испанский и португальский (XV–XVI вв.). Позже, вновь с греческого языка, текст «Слов подвижнических» был переведен на румынский (1781 г.), русский (1854 и 1911 гг.), новогреческий (1871 г.), французский (1981 г.) и английский (1984 г.) языки, а уже в свою очередь с русского – на японский (1909 г.). И это далеко не полный список переводов, которые делаются до сих пор.
Все это свидетельствует о глубоком почитании и неослабевающем в течение веков интересе к творениям преподобного Исаака как на Востоке, так и на Западе. Однако, как это ни удивительно, о личности самого святого автора и у греков, и тем более у европейцев сведений было крайне мало на протяжении долгого времени. Да и в сирийской литературе имя мар Исхака Ниневийского, нашего преподобного Исаака Сирина, окутано некоторой тайной, сведения о его житии крайне неполны и отрывочны. О его жизни рассказывают лишь несколько позднесирийских писателей, и они говорят о преподобном так кратко, что оставляют большое поле для предположений и догадок. Так как эти источники очень важны, перечислим их по порядку опубликования и приведем, с некоторыми сокращениями, текст каждого из них.
Итак, первый из источников – так называемый аноним Ассемани. В 1719 году католический священник И. С. Ассемани издал в Риме житие по рукописи, написанной на каршуни – то есть на арабском языке, записанном сирийскими буквами. В рукописи рассказывалось об Исааке, епископе города Ниневии, следующее:
История этого святого великого мар Исхака. Было рождение его в восточной области из рода сирийского. И был у него младший брат. Стали подвизаться он и брат его в святой обители Мар-Маттай, большом общежитии. Они выделились своей мудростью и постническим усердием, брат его был сделан настоятелем монастыря и руководителем иноков.
Сам же святой мар Исхак после того, как навык обычаям общежительства, удалился в келью, расположенную вдали от монастыря, и там всего себя предал безмолвию и уединению, ни единого человека не встречая. Брат же его усердно писал ему в письмах, чтобы он вернулся в общежитие, но он пребыл твердым в этом. И вот, когда слава о его мудрости и святости распространилась, он был избран на престол Ниневийский.
И в первый же день, когда сидел он в епископской келье, пришли к нему двое тяжущихся. Один из них требовал от другого возврата долга, а тот признавал долг, но просил себе отсрочки, чтобы собрать сумму. Говорит на это нечестивый сей богач: «Если он не отдаст мне деньги, я обращусь к судье». Святой Исхак отвечал ему и сказал, что Святое Евангелие учит совсем не требовать того, что взято, значит, тем более нужно подождать, пока должник не справится со своим долгом. Но нечестивец на это отвечал: ««Не надо разговоров о Евангелии!»
Сказал мар Исхак: «Если они Евангелия не слушают, что пришел я сюда делать?» Увидел святой, что епископские дела препятствуют уединенной жизни. И ушел он с епископства, и удалился в святую Скитскую пустыню, где и жил до самой смерти, достигнув высочайшего совершенства в святой жизни. Он был учителем и наставником для всех иноков и податель спасения каждому… Сей святой жил в начале седьмой тысячи лет от сотворения мира.
Следующий источник увидел свет в 1896 году, когда французский католический священник Ж. Б. Шабо опубликовал так называемую «Книгу целомудрия» – историко-биографическое сочинение Ишоднаха, несторианского епископа города Басры. Оно было написано во второй половине IX века, и там среди прочих биографических заметок говорилось о некоем Исааке из Бет-Катрайе (современного Катара и его окрестностей), также епископе города Ниневии. Вот этот рассказ:
О святом Исхаке, епископе Ниневийском… Он был поставлен в епископы на Ниневию католикосом мар Геваргисом в монастыре Бет-Аве. После того как он управлял пять месяцев Ниневийской областью после епископа Моше, он отказался от епископства по причинам, известным только Богу, и поселился на горе. Некоторое время престол пустовал, затем воссел на него блаженный Савришо… После того как оставил Исхак престол Ниневийский, он взошел на горы Загроса, которые окружают область Бет Хузайе, и жил в безмолвии вместе с тамошними отшельниками. Затем отправился в обитель Раббана Шапура… Он создал книги об иноческом делании и высказал три положения, которых не принимали многие… Когда же он достиг глубокой старости, преставился из временной жизни, а тело его было положено в обители Шапура. Родом он был из Бет Катрайе.
Через восемь лет, в 1904 году, был опубликован новый текст, содержащий сведения о жизни Исаака, епископа Ниневийского. Его автор остался неизвестен, а издателем был католический епископ Е. Рахмани. Приведем и этот источник:
Теперь запишем историю, сиречь преславные деяния блаженного отца мар Исхака. Сей мар Исхак Ниневийский по роду своему был из Катарской страны, которая находится ниже Индии. Когда он научился церковным книгам и толкованиям, то стал отшельником и учителем в своей стране. Когда пришел мар Геваргис католикос в его края, он прошел с ним в Бет Арамайе, ибо он был из семьи мар Гавриила Катарского, церковного толкователя.
Поставлен был мар Исхак во епископа Ниневийского в обители Бет-Аве. Но по причине остроты ума и ревности он смог лишь пять месяцев выдержать в пастырском попечении о стаде и вернулся к своей тишине… и пошел он и поселился отшельнически в горах Хузистана вместе с тамошними иноками.
Вот, собственно, и все источники, которые у нас имеются. Казалось бы, можно только радоваться – теперь у нас есть целых три текста, повествующих о жизни автора «Слов подвижнических»! И это при том, что до этого на протяжении многих веков о нем не было известно почти ничего. Однако радоваться рано. Ведь даже при беглом взгляде на эти три рассказа становится очевидно, что их нелегко, а точнее, даже невозможно совместить друг с другом.
Убедиться в этом нетрудно. Согласно «Книге целомудрия» Ишоднаха и анониму Рахмани, родина Исаака – Бет Катрайе или Катарская страна (современный Катар и его окрестности), а время жизни – VII–VIII века. Именно такая датировка следует из того, что в обоих этих источниках упоминается мар Геваргис – вполне историческая фигура, иерарх, занимавший место католикоса Церкви Востока с 661 по 680 год. В качестве места смерти Исаака и Ишоднах и аноним Рахмани называют Хузистан. Тем не менее анониномый источник, опубликованный Ассемани, говорит о том, что преподобный Исаак родился в некоей «восточной области», жил в VI веке (поскольку именно так расшифровывается дата «в начале седьмой тысячи лет от сотворения мира») и скончался в Египте, в знаменитой Скитской пустыне.
Совершенно очевидно, что все эти сведения не могут одновременно относиться к одному человеку. Не будем сейчас разбираться в том, почему так получилось. Ошибка ли это средневековых авторов или заведомая ложь – кто знает? Сейчас нам важно другое. Вместо одной фигуры перед нами предстают две – два Исаака, жившие с разницей в век с лишним. Кто же из них – наш святой, почитаемый и любимый во всем православном мире преподобный Исаак Сирин?
Чуть позже мы обязательно ответим на этот вопрос. Но перед этим задумаемся: а бывают ли такие невероятные совпадения? Чтобы в разные эпохи жили два человека с одинаковыми именами, оба духовные писатели, оба епископы, причем одного и того же города, оба в краткое время оставившие свою кафедру и закончившие жизнь в подвигах благочестия? На первый взгляд это представляется совершенно невероятным. Но попробуем порассуждать об этом пока чисто теоретически.
Вот, например, два других сирийца, известные в истории Христианской Церкви. Обоих звали одинаково – Симеон. Даже их матери носили одно и то же имя Марфа. Они оба несли один и тот же подвиг столпничества и были прославлены Церковью в чине преподобных. Однако мы доподлинно знаем, что один из них жил и подвизался в V веке, а другой – в VI-м и что это совершенно разные люди. Всем православным христианам они известны сейчас как святые Симеон Столпник старший и Симеон Столпник младший.
Но нам даже незачем так далеко ходить за примерами, ведь подобный же «казус» встречается и в нашей отечественной истории. Среди святых Русской Православной Церкви есть два человека по имени Иоанн, носившие они одну и ту же фамилию Максимович. Оба были прославлены Церковью в чине святителей. Оба так или иначе имели отношение к проповеди православия в Китае. Один из них жил в XVII–XVIII веках и носил титул митрополита Тобольского и всея Сибири, а другой – в ХХ-м, и мы знаем его как епископа Шанхайского и Сан-Францисского. Так что в истории возможны удивительные совпадения!
Но вернемся к нашим Исаакам. Они очень похожи – одинаковые имена, одинаковый епископский сан, даже одно и то же место епископского служения (Ниневия) и обстоятельства оставления его делают их как бы двумя неразличимыми близнецами. Однако разница все же есть. Дело в том, что один из этих Исааков (тот, о котором рассказывает Ишоднах и аноним Рахмани) – несторианин. Он родился в Катаре – местности, где были распространены несториане, а в епископы его рукоположил католикос несторианской Церкви Востока. Тогда кем же был тот Исаак, о котором повествует аноним Ассемани?
Об этом втором Исааке рассказывается, что он родился «в восточной области из рода сирийского». Что же это за «восточная область»? Для автора жития так вполне могли называться земли восточнее Дамаска, а именно окрестности Эдессы. Интересно, что эта догадка подтверждается анонимным аскетическим сочинением XIII – начала XIV веков, написанном на греческом языке, – «Надписанием о молчании и безмолвии». Этот текст был опубликован в 1770 году иеромонахом, а в будущем Астраханским архиепископом Никифором (Феотокисом) вместе с печатным изданием греческого перевода «Слов подвижнических». Там содержалась похвала автору «Слов» и сообщались некоторые биографические сведения о нем.
В частности, там говорилось: «Исаак, ведущий свой род от сирийцев и воспитанный недалеко от той Эдессы в Месопотамии, откуда вышел, как узнаем от Святых Писаний, и этот упомянутый ранее достойный удивления [патриарх] Авраам».
Эдесса, этот древний христианский город, занимает совершенно особое место в истории Церкви. Его правители первыми в истории стали христианами – именно с Эдессой связано предание о царе Авгаре и Нерукотворенном образе Христа. Позже, во времена арианских споров, Эдесса была надежным оплотом православия и центром христианской учености. Там существовала высшая школа, в которую в 300 году в качестве студента поступил другой прославленный Церковью сириец – преподобный Ефрем Сирин. Долгое время там оставалось духовное влияние этой удивительной личности, жили его ученики. Учителя Эдесской школы читали со студентами Священное Писание, опираясь преимущественно на толкования этого преподобного.
Как мы видим, по крайней мере по рождению Исаак анонима Ассемани – православный. Теперь спросим себя: мог ли он перейти к несторианам впоследствии? Причина, которая первой приходит в голову, – ради принятия сана епископа. Но, по свидетельству анонимного автора, Исаак вовсе не рвался на епископскую кафедру: «Когда слава о его мудрости и святости распространилась, он был избран на престол Ниневийский». А из того, как быстро Исаак покинул епископский престол и вновь удалился в пустыню, мы видим, как мало он за него держался.
Однако даже если бы (предположим это) Исаак анонима Ассемани пожелал епископства, ему вовсе не надо было для этого изменять православию. Мы помним, что, согласно источнику, он жил в V- начале VI века. Действительно, в V веке среди христиан Востока появились тенденции к церковной обособленности от Византийской империи, а значит, и от Антиохийской Православной Церкви. Тем не менее в это время там была еще вполне сильна законная церковная иерархия, подчинявшаяся патриарху Антиохийскому. В его юрисдикцию входил и уроженец Эдессы Ниневийский епископ Исаак.
Итак, перед нами два Исаака – Исаак Катарский и Исаак Эдесский. Один несторианин, другой православный. Кто же из них автор «Слов подвижнических»? Вопрос далеко не праздный, учитывая то, что в современных научных кругах Исаак Сирин давно и уверенно объявлен несторианином, с чем соглашаются, к сожалению, и многие православные исследователи. Попробуем разобраться в этом. Обратимся к тексту «Слов подвижнических» и постараемся увидеть, что в них опровергает, а что подтверждает данные биографических источников. К сожалению, зацепок у нас не так уж много, но они есть.
Первое, что обращает на себя внимание, – это дата. Время жизни Исаака Катарского (согласно и Ишоднаху, и анониму Рахмани) – VII век. Исаак Эдесский жил в VI веке, или, как говорит аноним Ассемани, «в начале седьмой тысячи лет от сотворения мира». Здесь интересно то, что дата в этом последнем источнике дана по византийскому летоисчислению – от сотворения мира. Этой системой отсчета времени в Сирии пользовались только мелькиты, то есть православные. Все остальные сирийцы – и монофизиты, и несториане, – как правило, использовали счет от так называемой Селевкидской эры. Его использовали и хронисты, и церковные писатели.
Это значит, что житие, опубликованное Ассемани, происходит явно из православной сирийской среды. И, если судить по этому признаку, автор «Слов подвижнических» принадлежит к той же самой среде, ибо также использует византийское летоисчисление «от сотворения мира». Так, в 19-м Слове его автор так определяет дату Христова пришествия на землю – «пять тысяч и пятьсот с лишком лет». В этом он следует общепринятому во Вселенской Церквисчету времени (см., например, в деяниях VII Вселенского Собора: «Христос Бог наш в пять тысяч пятьсот первом году пришел к людям и жил с нами тридцать три года и пять месяцев»). А в 30-м Слове находим и дату написания самого его текста. «Ибо ты выходишь учить тех, – говорит о бесах автор этого Слова, – кому уже шесть тысяч лет». Шесть тысяч лет от сотворения мира – это самое начало VI века, что согласуется со свидетельством анонима Ассемани и ясно указывает на Исаака Эдесского как на автора «Слов подвижнических».
Второе, мимо чего никак нельзя пройти, – это семейные обстоятельства двух Исааков. У Ишоднаха о семье Исаака не говорится ничего. В житии, опубликованном Рахмани, сказано, что «он был из семьи мар Гавриила Катарского, церковного толкователя». В анонимном источнике Ассемани ничего не говорится о Гаврииле, но упоминается брат преподобного Исаака и рассказывается эпизод, связанный с ним. Теперь обратимся к «Словам подвижническим». Здесь об ученом Гаврииле, толкователе Священного Писания, не говорится ничего. А вот упоминание о брате автора мы там находим. Среди других Слов под номером 24 помещено письмо, озаглавленное «Послание к некоему брату естественному и духовному». В нем автор объясняет, почему не может нарушить свое уединение и прийти к адресату, что по смыслу вполне согласуется со свидетельством анонима Ассемани. Вспомним: там рассказывается о том, как брат преподобного неоднократно убеждал его вернуться в общежительный монастырь, но тот неизменно отказывался. Не лишним будет сказать, что биографическая ценность этого послания признается в научной среде.
И, наконец, третье, что нельзя упускать из виду, – это та духовная традиция, на которую опирается автор «Слов подвижнических». Весь текст «Слов» свидетельствует о том почтении, которое их автор оказывал ранней сирийской, то есть православной, экзегетической традиции. Особенно часто его мысль обращается к творениям его святого соотечественника преподобного Ефрема Сирина. Часто и с большим уважением автор «Слов подвижнических» цитирует и других православных святых и учителей Церкви и использует их аскетическую терминологию.
Все это свидетельствует о том, что автор «Слов подвижнических», вполне православный по духу, был укоренен в мелькитской (православной) среде и что его почитание как святого началось именно там. Кстати говоря, не этим ли объясняется полное отсутствие литургического почитания преподобного Исаака в восточно-сирийской (нехалкидонской) традиции?
Как нам кажется, приведенных аргументов вполне достаточно для того, чтобы ясно увидеть: православный епископ Исаак, о котором повествует анонимный источник, изданный Ассемани, и автор «Слов подвижнических» – одно и то же лицо, и он вполне отличается от несторианина Исаака Катарского. Тем не менее приведем и еще некоторые доводы, которые здесь, быть может, будут совсем не лишними.
Во всех рукописях «Слов подвижнических» – и монофизитских, и несторианских, и православных – в качестве автора указывается Исаак Ниневийский. Так он фигурирует и в традиции несторианской Церкви Востока с древнейших времен. И Исаак Катарский, и Исаак Эдесский в приведенных биографических источниках именуются епископами города Ниневии. Но оба ли Исаака имели право так называться?
Ответ на этот вопрос не так очевиден, как может показаться. Дело в том, что титул «епископ Ниневийский», несомненно существовавший еще в VI веке, в VIII веке уже не употреблялся. Более того, к этому времени не только епископы, подчиненные митрополиту Арбельскому, перестали называться Ниневийскими, но и сам митрополит принял новый титул Аль-Маусульский, то есть Мосульский.
Титул «епископ Ниневийский» вплоть до VI века носил архиерей города Мосул, избиравшийся из постриженников монастыря Мар-Маттай (где как раз и подвизался преподобный Исаак, согласно анониму Ассемани), а вовсе не Бет-Аве, куда помещают своего Исаака Ишоднах и анонимный автор, изданный Рахмани. Кстати говоря, истории известны имена более ста епископов несторианской Церкви Востока, вышедших именно из этого монастыря Бет-Аве. Однако имени Исаака Ниневийского среди них нет. Нет его и в диптихах несторианских иерархов этого периода.
Более того, нет там и таких имен, как Моисей и Савришо, – предшественника и преемника, согласно Ишоднаху, Исаака на Ниневийской кафедре. Исаак, епископ Ниневии, отсутствует и в служебниках Церкви Востока.
Иными словами, история не знает несторианского епископа Исаака Ниневийского. А вот епископ Исаак из Катара ей известен. Правда, титул у него был совсем другой. Историкам известно, что, когда католикос Геваргис (тот самый, о котором Иошоднах и аноним Рахмани сообщают как об иерархе, поставившем Исаака на Ниневийскую кафедру) прибыл в Катар, он действительно рукоположил некоего Исаака в епископы, но не на Ниневийскую кафедру, а на местную – Хаттскую. Не этот ли человек – реальное историческое лицо – и является тем самым епископом Исааком из Катара, с которым спутал преподобного Исаака Сирина Ишоднах, а вслед за ним и анонимный автор, изданный Рахмани?
Ишоднаху, жившему в IX веке, тем легче было перепутать эти две исторические личности, отделенные от него несколькими веками, что в его времена епископы города Ниневии носили титул Хаззских. И вот, к нему попадают сведения о двух духовных писателях. Один – Исаак, епископ Хаттский, другой – Исаак, епископ Хаззский. Оба оставили после себя свои писания, оба воспитали учеников и пользовались большим авторитетом. Ошибка могла возникнуть естественно. Решив, что речь идет об одном и том же человеке, Ишоднах объединил в своем повествовании сведения о личностях, между которыми пролегал век с лишком, смешав сведения о том и другом для большего, как ему наверняка казалось, правдоподобия.
Та же путаница коснулась, к сожалению, и творений преподобного Исаака. Аноним Ассема-нисообщает, что преподобный Исаак «написал изящнейшим слогом четыре книги наставлений в монашеской жизни». Аноним Рахмани сообщает о пяти книгах. А в каталоге сирийских авторов, составленном в XIII веке, уже говорится о семи. Даже по одним этим цифрам видно, как «разрасталось» наследие преподобного Исаака спустя века после его блаженной кончины – ему приписывали сочинения других авторов, соименных ему.
Все это осталось бы скрытым в глубинах истории, если бы не находка, сделанная в самом конце ХХ века и вызвавшая ажиотаж в некоторых научных кругах. Речь идет о событии, произошедшем в 1983 году, когда среди рукописей оксфордской Бодлианской библиотеки был обнаружен манускрипт, датируемый Х или XI веком. Он представлял собой несторианскую рукопись, надписанную именем Исаака, епископа Ниневийского, и содержал 41 беседу на сирийском языке. Обнаруживший рукопись западный исследователь С. Брок немедленно объявил ее вторым из утерянных томов творений преподобного Исаака.
Однако, как вскоре стало понятно всем непредвзятым читателям новонайденной рукописи, это было сделано несколько преждевременно, поскольку если не все, то по крайней мере некоторые из текстов, входящих в нее, явным образом не принадлежат преподобному Исааку. Язык и темы, затрагиваемые в них, свидетельствуют о более позднем их происхождении. Например, в некоторых местах отражена анти-иудейская полемика, разгоревшаяся в VI–VII веках, или полемика с сиро-яковитами, имевшая место лишь в IX веке.
По составу «второй том» является весьма разнородным, включая в себя произведения, весьма различающиеся и по жанровой принадлежности, и по объему. В нем содержатся письма, или послания, сентенции, так называемые «Главы о знании» (по объему это почти половина всего «второго тома»), молитвы, беседы, а также трактаты полемического или догматического содержания, скрепленные между собой не всегда удачными вставками переписчиков.
Уже одно это свидетельствует о компилятивной природе так называемого «второго тома». Некоторые из помещенных туда фрагментов очевидным образом нарушают общую композицию сборника, угадывающуюся за позднейшими вставками составителей и переписчиков. Именно поэтому ученые нередко предпочитают называть этот новонайденный «второй том» вторым собранием из-за крайней разнородности входящих в него частей. Кстати говоря, дополнительным аргументов в пользу его составного характера является и тот факт, что в том виде и составе, в каком его нашел и опубликовал С. Брок, он никогда не был известен в сирийской православной среде.
И это неудивительно, ведь порой во «втором томе» высказываются не просто спорные с богословской точки зрения суждения, но излагается прямая ересь. Так, неведомый автор некоторых трактатов мысль о вечности гееннских мук считает богохульный, выражая странную убежденность в том, что спасутся все, включая даже демонов; изумляет православного читателя утверждением, что мир сотворен Богом уже с грехом; высказывает вполне несторианскую мысль о вселении Божества в человека Иисуса и неожиданно «учетверяет» Троицу, сообщая о том, что неслиянно существуют Отец, Сын и Дух и человек Иисус, посредник между нами и Богом.
Всякий, кто попробует найти что-либо подобное в тексте «Слов подвижнических», потерпит неудачу. Отсюда со всей очевидностью следует вывод: если некоторые произведения, входящие в так называемый новонайденный «второй том» творений преподобного Исаака Сирина, и принадлежат его перу, то весь сборник в целом не может быть ему приписываем и ждет дальнейших исследований ученых сирологов и исааковедов.
Вот и подошло к концу наше маленькое расследование. Конечно, мы изложили не все аргументы в пользу православия преподобного Исаака Сирина (чтобы только перечислить их все, требуется объем статьи, а никак не короткого предисловия). Однако и всего сказанного достаточно для того, чтобы стало очевидно: все попытки «обратить» святого Исаака в несторианство и поставить под сомнение его верность православию неосновательны.
Хотя, как нам кажется, преподобный Исаак на самом деле и не нуждается ни в наших, ни в чьих бы то ни было оправданиях. Традиция его почитания как святого насчитывает уже много столетий. И византийские, и русские святые отцы, иерархи и богословы никогда не выражали своих сомнений в пользе чтения творений преподобного Исаака и в святости их автора. В Византии греческий перевод «Слов подвижнических» был любимым иноческим чтением даже несмотря на то, что об авторе «Слов» почти ничего не было известно. Их с удовольствием переписывали греческие книжники.
И не только переписывали, но оставляли в рукописях восторженные отзывы о самих текстах и об их авторе. Например, такие: «Медоречивы и спасительны все его наставления, полны Божественной мудрости и благодати. Воистину великим в святости и уразумении Божественных предметов явился сей достойный удивления и богодухновенный муж, пусть даже достоверные сведения о сем достойном отце от нас, недостойных, полностью сокрыты». Книга Исаака Сирина, сказано в предисловии к другой рукописи, «умеет безмолвным духом окрылить ум к пламенным молитвам»; «всякий инок, если преуспел в ее изучении, не отпадет от прямой стези, возводя в свою очередь к высоте созерцания тех, кто со вниманием прилежит этой книге».
Среди внимательных и благодарных читателей творений преподобного Исаака были такие святые, как Петр Дамаскин, Никифор Уединенник, Каллист и Григорий Палама. Когда подвижник и духовный писатель XIV века преподобный Григорий Синаит давал советы своим ученикам о том, что им полезнее всего читать, он особо выделил Исаака Сирина: «Всегда читай о безмолвии и молитве – именно у святого Лествичника, у святого Исаака, у святого Максима». «Мой божественный философ» – так называл Исаака Сирина преподобный Никодим Святогорец.
У русского преподобного Нила Сорского том творений святого Исаака Сирина был настольным, судя по тому, как часто он цитирует его в своем «Уставе скитского жительства». Много раз обращаются к Исааку Сирину и преподобные Корнилий Комельский в своем Уставе и Иосиф Волоцкий в «Духовной грамоте».
Преподобный Варсонофий Оптинский говорил о том, что авва Исаак Сирин над прочими святыми отцами – как орел, парящий над другими птицами. А преподобный Амвросий Оптинский дарил приходящим к нему книгу творений преподобного Исаака, изданных Оптиной пустынью в 1854 году. Один такой экземпляр, надписанный лично этим известным оптинским старцем, хранится сейчас в библиотеке Санкт-Петербургской Духовной академии.
По благословению Оптинских старцев, изданная книга безвозмездно рассылалась по библиотекам всех духовных академий и семинарий России, в лавры и монастыри, приходские храмы. Преподобный Моисей (Путилов) распорядился послать по экземпляру почти всем епархиальным преосвященным, а также на Афон, в Пантелеимонов монастырь и в знаменитую Нямецкую обитель, место упокоения преподобного Паисия Величковского. Издание и распространение святоотеческих творений продолжил также и преемник старца Моисея – преподобный Исаакий (Антимонов).
Скажем также и о том, что книга «Слов подвижнических», переизданная Оптиной пустынью в 1858 году, была в библиотеке Ф. М. Достоевского. Он пользовался ею при работе над романами «Преступление и наказание» и «Братья Карамазовы». Другой русский великий писатель Н. В. Гоголь, неоднократно бывавший в Оптине, именно здесь открыл для себя преподобного Исаака Сирина как духовного писателя. Его знакомство с ним отразилось в пометках к первому изданию «Мертвых душ». На полях одиннадцатой главы этого произведения его автор написал карандашом: «Жалею, что поздно узнал книгу Исаака Сирина, великого душеведца и прозорливого инока. Здравую психологию и не кривое, а прямое понимание души встречаем у подвижников-отшельников. То, что говорят о душе запутавшиеся в хитросплетенной немецкой диалектике молодые люди, – не более как призрачный обман. Человеку, сидящему по уши в житейской тине, не дано понимания природы души».
